Комендантский год

- Вот так сюрприз! - Каминский похлопал Вадима по плечу. – Неожиданно, Вадим Андреевич. Полагаю, этот факт и повлиял на выбор сопровождающего моей сестры именно вас. Как ни крути это было правильно. В таком случае вам полагается маленький отпуск, вы его вполне заслужили. Родина есть, Родина пусть даже маленькая. Будете звонить на службу, сообщить о моей просьбе. Уверен, ваше руководство пойдёт на встречу. А для меня вот Локоть, увы, не родной город, хотя и люблю его. Сам я из Беларуси, много лет кочевал с места на место, сюда прибыл в конце тридцатых с поселения. Вы в партии не состояли? Я имею в виду ВКП(б).

- Бог миловал, господин обер-бургомистр.

-Но комсомольцем вы точно были. А я вот, представь себе, состоял в партии каких только ошибок не совершал в жизни...

«И даже в НКВД постукивал, - подумал Вадим. – В Шадринском отделении имеет твоя расписка».

- В общем, милости просим в наш город, Вадим Андреевич. Навестите могилку родных. Полагаю, ваш дом в плачевном состоянии, не надо там жить, я распоряжусь - вас поселят в гостевом тереме рядом с канцелярией, Марьяна поможет. Это та женщина с косой, которая увела Алевтину. Еда и постой за государственный счёт, пойдёте на склад - я выпишу бумагу, в ней указан адрес, подберите себе свежее обмундирование, а то ваше несколько износилось, там же получите оружие. Пропуск для прохода на территорию комплекса вам выпишут. Звонить в Брянск можете из канцелярии, там властвует анна Вениаминовна Воскобойник - вдова основателя идейного вдохновителя нашей республики. Сегодня мой день рождения, Вадим Андреевич, - Каминский доверительно понизил голос. - Отмечать буду скромно - в кругу друзей, никаких народных торжеств. Надеюсь вы к нам присоединитесь?

- От души вас поздравляю, господин обер-бургомистр!

- Благодарю за приглашение, но я не вхожу в круг ваших близких друзей. Услуга, оказанная Алевтине Владиславовне, часть моих обязанностей. Не стоит, Бронислав Владиславович, вы много лет не видели сестру, вам есть о чём поговорить, а я всего лишь сопровождающий.

- Ну как хотите, - Каминский вроде бы нисколько не обиделся.

- Впрочем почту за честь, если вы позволите мне на днях пригласить вашу сестру посидеть со мной в ресторане или например, прогуляться вечерком по парку.

Каминский расхохоталось и шутливо погрозил ему пальцем:

- Вы не просты, Вадим Андреевич, и очень даже. В кавалеры рветесь? Ладно, поглядим. Удачи!

Вадим щелкнул каблуками, отдал честь, Каминский кивнул и широким шагом двинулся к крыльцу.

«А ведь я могу его убить, - подумал майор контрразведки СМЕРШ. - Меня ведь учили делать это с одного удара, максимум с двух, а потом будь что будет. Алевтина не пострадает, вся вина ляжет исключительно на меня. А мне будет лампочки, потому что и сам тут же лягу на месте».

Однако это было не выход из положения. Войска Каминского всё равно останется и от потери кормильца только озвереет, нужно выкорчёвывать всю заразу. Вадим покосился по сторонам: челядь высовывалась и щелей, поглядывала на него с любопытством и уважением, словно он с самим Богом пообщался, Ванька Рыбников украдкой подмигивала ему и показывал большой палец, дескать так держать морда протокольная. Первый раунд кажется выиграл, у Зорина закружилась голова, он расставил ноги чтобы не упасть.





Глава 7





Этот день проходил как в тумане положение у Вадима было шаткое: стоило кому-нибудь скрипнуть, всмотреться в документы, связаться с представителями Брянской полиции - там крайне удивились бы, обнаружив в своих рядах капитана с фамилией Зорин, всё тут же пошло бы прахом. Собственная жизнь его не волновала, было что-то куда более важное - угроза не выполнить задание, а ещё смертельному риску подвергалось удивительное большеглазое существо, с дрожащими коленками, именно в последние полчаса он исполнился к ней симпатией, не сдала же, вина этой женщины состояла только в наличии неправильного брата. У Каминского имелись возможности и связи если его службы безопасности рьяно возьмётся за дело, то рано или поздно всплывёт агент Вьюн. Слабость прогрессировала, но он держался. В канцелярии, где вместо немецкого порядка царил форменный русский бедлам, был обед: за широким дубовым столом сидела единственная особа женского пола и скрипела первым в гроссбухе.

- Так – так. Видимо, вы и есть господин Зорин, - она отложила ручку, уставилась на него с живым интересом, потом поднялась, вышла из-за стола.

Дама носила строгое рабочее платье с белым воротником, волосы её были стянуты гребнем на макушке, но убеждённой пуританкой она, по-видимому, не являлась. Липкий взгляд этой особы внушал Вадиму опасения - чей бы вдовой она не являлась, а в мужчинах знала толк. Ей было немного за сорок, она сохранила неплохую фигуру, в глазах женщины поигрывал влажный блеск.

- А вы, я полагаю, Анна Вениаминовна?

- Так и есть, - согласилась дама. - Ну что же, орлом вы, конечно, передо мной не пристали, - у неё и смех был какой-то влажный. - Но если вас отмыть, принарядить… Смущайтесь, Вадим Андреевич? Так вы ещё и застенчивый.

- Мне бы пропуск получить, Анна Вениаминовна. Про склад обер-бургомистр говорил, а ещё я хочу телефонировать в Брянск. Ваши телефонные линии позволяют это сделать?

- Безусловно, - подтвердила женщина, не сводя с него глаз.

У Зорина возникло опасение, что риск провала не самый страшный.

- Здравствуйте, Вадим Андреевич, - женщина засмеялась, протянула ему руку, задержала её после пожатия. - Вы действительно скромник, я слышала вы местный?

- Ничего удивительного, много интересных людей рожала здешняя земля. Ладно, не буду вас задерживать.

Липкий взгляд окутывал его словно паутина.

- Все бумаги будут готовы через десять минут. Вы получите их в коридоре, там есть окошко, телефон к вашим услугам. Надеюсь, мы увидимся сегодня вечером, вы же придёте поздравить Бронислава? Я слышала вы с ним теперь чуть ли не лучшие друзья.

Он глупо улыбался, кивал, а что ещё ему оставалось делать. Телефонная трубка жгла руку, номер Зорин вызубрил ещё в курсе, но вряд ли он встретит понимание на том конце провода.

- Не буду вам мешать, - проворковала Анна Вениаминовна и удалилась в коридор, покачивая бёдрами.

Возможно она стояла снаружи и слушала. Вадим покрутил телефонный диск и начал изображать разговор с Брянском.

- Майора Рябчинского, будьте любезны… Нет его… а когда будет?.. Капитан Зорин беспокоит… Передайте майору, что я в Локте… Нет, всё в порядке, задание выполнено, ценный груз доставлен, но в германской армии стало меньше на отделение солдат и целого обер-лейтенанта… Да уж, разберитесь, будьте так добры… Теперь по поводу увольнительной на оставшиеся три дня, есть личная просьба господина Каминского.

Из канцелярии его вынесло чуть не строевым шагом. Анна Вениаминовна стояла в коридоре и смотрела в окно, по её губам скользила ироничная улыбка.

- Вы уже закончили, господин капитан? Зайдите, пожалуйста, к подполковнику Обушевичу, это в конце коридора, он очень хотел поговорить с вами.


Грузный штабист с домогательствами не лез, расстелил карту, предложил воспроизвести маршрут ночного бегства с базы Задорожного. Это было несложно, врать и вводить в заблуждение майор контрразведки был обучен. Главное, чтобы враньё звучало убедительно. Зорин усердному решил поводил карандашом по карте, что-то вспоминал.

- Да, это должно быть здесь, - пробормотал он и ошибся всего лишь на восемь километров.

Паутина лжи засасывала его. Убедиться в отсутствии партизан в означенном квадрате Каминский мог легко - достаточно выслать разведку. Сколько времени на это нужно: день, два. Расследовать происшествие на дороге, где погибли солдаты бесполезно, но немцы - педанты, они будут это делать, зная о том, что фрау Каминскую сопровождал капитан вспомогательной полиции Зорин. Когда они выяснят, что нет такого человека: через день, два, если повезёт то через три.

Рослая девица с тугой косой и крепкими ногами встретила его как родного, она уже была проинструктирована, отвела дорогого гостя в терем, примыкающий к основному зданию, показала ему апартаменты: вполне приличную комнату, оформленную в русском народном стиле и санузел с ванной.

- Здесь вам будет удобно, Вадим Андреевич. Мы уверены, что вам понравится. До вас тут гостил господин из Германии, такой учтивый, вежливый, даже немного понимал по-русски, он остался в полном восторге от нашего гостеприимства. Не обращайте внимания, что на двери нет замка, к вам никто не зайдёт. У нас отсутствует воровство.

Такого количества предателей родины на единицу площади Зорин ещё не видел, его брала оторопь: почему так вышло, куда смотрели ЧК, ОГПУ, НКВД и иже с ними, почему не выдрали с корнем этот разорвавшийся сорняк? Заводили дела, хватали кого попало, обвиняли в том, что и сами слабо представляли и даже не подозревали, что под носом пухнет такой гнойник.

Гардероб ломился от одежды исключительно гражданского фасона - за формой надо было топать на склад. В ванной была горячая вода, впрочем, что тут удивляться: водопровод строили ещё при Опраксине, не жировали царедворцы, да и холуям их перепадало с барского стола. Вадим не мылся в ванне много лет, решил и дальше этого не делать, сполоснулся на скорую руку, облачился в штатский костюм. Самочувствие его сразу улучшилось, из окна наблюдался сад, заросший плодовые деревья, за ними виднелись задняя ограда поместья и калитки с часовым.

Майору контрразведки было о чём подумать, но стоило ему прилечь и сон пошёл в атаку. Вадим встал, стал бродить по апартаментам. Склад располагался в одном издании заводов в Садовом переулке. Часовой взглянул на пропуск, смерил Зорина взглядом и кивнул. В прежние времена здесь хранилась готовая продукция. У заднего крыльца стоял немецкий грузовик, мужчины с опухшими лицами в форме РОНА вытаскивал из кузова старую мебель, коробки, в которых что-то бренчало, вносил их внутрь. Вадиму вспомнились слова полковника Сыретского о складе с награбленным добром. Партизан, членов их семей и лиц отказывающихся сотрудничать с режимом, люди Каминского бросали в тюрьму и расстреливали. Их имущество они свалили в склады, где подвигали инвентаризации, а впоследствии распределяли между собой. Эти герои не гнушались старой рухлядью, вещами не имеющими никакого практического смысла. Мужичек, с плутовато бегающими глазами изучал бумаги, предъявленные ему Зориным и отправил его на соседний склад, где хранилось новое обмундирование, там по крайней мере был шанс не получить вещи с плеча омертвеца.

К району, где находилась школа абвера Вадим старался не приближаться, он слонялся по улице, вышел к городскому парку, мёртвые тела на виселицах были обыденностью, на них никто не смотрел, они видели до тех пор, пока не начали вонять, потом на их местах появлялись новые.

Зорин прошёл пустую рыночную площадь: базарный день было явно не сегодня, потом он спустился по мосткам конезаводу теперь обнесённым высоким забором, за ним глухо хлопали выстрелы. Вадим узнал, что в бывший царских конюшнях пособники оккупантов содержали заключённых, в окружной тюрьме не хватало мест. После этого ноги принесли его к железно дорожной станции. На главном пути подпарами стоял немецкий эшелон, несколько закрытых вагонов, платформы с зачехлёнными орудиями, по перрону прогуливались часовые при полном вооружении, они не пустили туда постороннего человека. С виадука, переброшенного через полотно, открывался вид на станцию: на запасном пути отстаивался грузовой состав, поезд был транзитный, шёл на запад. В Локте ждал пока проследуют литерные эшелоны, в теплушках немцы перевозили людей из оккупированных районов Орловской области, очевидно гнали на работы в Германию, на перрон их не выпускали, держали как скот в грязи, антисанитарии. Часовые ходили вдоль вагонов, если кто-то высовывался - они прикладами загоняли этого человека обратно. Надрывно плакал ребёнок. Крупный рогатый скот тоже находился в этом составе, из задних вагонов доносилось мычание.

План действий в голове Вадима никак не зрел, время работало на врагов, доступа к Алевтине у него не было, а попытки с ней связаться могли вызвать подозрение. Зорин вернулся в поместье Шипицыно воспользовавшись задней калиткой, при этом он украдкой изучил и запомнил окрестности. Из терема Каминского доносились бравурные марши, там надрывались пьяные голоса, праздновался день рождения главного пропагандиста нового порядка. В комнате было лучше, гораздо тише. В голове Вадима укреплялась мысли о том, что если он не найдёт решение, то придётся ему идти ва-банк. Что такое жизнь майора контрразведчика, когда на кону стоит стратегический успех Красной армии? Сон сморил Зорина в двенадцатом часу ночи, у него было сил сопротивляться.

Кофе ему принесли горелый, жидкий, несладкий, галимый суррогат, но еда в этом летнем заведения была терпимой. Вадим сидел на террасе выходящей на улицу, жевал пельмени со сметаной, запивал коричневой буродой. На часах было десять утра, в отличие от Брянских, местные Кафе выглядели простовато, обслуживающий персонал посматривал на посетителей без особой ласки, хождение здесь имели советские рубли. У Вадима была пачка червонцев, так что голодная смерть ему не грозила. В заведении было людно: народ приходил сюда завтракать, за соседним столиком чавкал, просматривая газету тучный полицейский, «Голос народа» огласила шапка. С заглавного фото строго и принципиально смотрел Бронислав Каминский одетый в мундир, подозрительно напоминающий эсэсовский. Вадим уже насытился, гонял вилкой по тарелке последний пельмень. На другой стороне дороги располагался полицейский участок. Люди в тёмной форме с белыми повязками вытащили кольцо мужчину со связанными руками, лицо несчастного распухло до такой степени, что на нем отсутствовали глаза. Мат стоял - хоть топор вешай, полицаи били арестанта по затылку, но он уже не реагировал на это. К крыльцу подошёл «ГАЗ 4» с зарешеченным кузовом, палачи забросили мужчину внутрь, автомобиль укатил, полицейские остались на крыльце. Из здание вышли ещё двое в яловых сапогах, присоединились к беседе. Публика была эмоциональная, все орали как на допросе, яростно жестикулировали, их не смущало, что нецензурные перлы слышит вся округа. Посетители заведения на это не реагировали, даже женщины ничего плохого в происходящем не видели.

- Вам не кажется, что нашим людям порой не хватает возможностей русского мата для выражения всей глубины своих чувств? - насмешливо прозвучало сбоку. - Казалось бы вершина, богатейший разнообразный язык, но нет, не хватает.

Зорин вздрогнул, Анна Вениаминовна Воскобойник подкралась к нему незаметно, стояла рядом, помахивая элегантной сумочкой, она и одета была неплохо: шерстяной костюм выгодно подчеркивал изгиба её фигуры, голову венчала вычурная шляпка из фетра.

- Нравится? - осведомилась женщина.

Снова эти влажные, неприятные глаза.

- Милая шляпка, - согласился Вадим, приподнимаясь над столом. - Моё почтение. Присядете, Анна Вениаминовна.

- Да сидите уж в гордом одиночестве, - отмахнулось женщина. - Гоняйте свой пельмень, он, кстати, скоро заплачет. Я завтракала вон там - в дальнем углу, вы меня не заметили, сейчас по делам пойду.

- Судя по вашему замечанию, вы имели отношение к русскому языку, не так ли? Приходилось преподавать?

- Приходилось, - с оттенком кокетства подтвердила женщина. - Несколько лет работала в школе, преподавала русский язык и литературу. Однако русский мат настолько же великий и могучий, оставался в стороне, это большое упущение советских норм и методик, - надо полагать она так шутила. - Вы волк одиночка, Вадим Андреевич, постоянно один, сторонитесь общества, на торжество Бронислава тоже не явились.

- Но, я ведь предупреждал об этом господина Каминского и он согласился с моими аргументами. Торжество прошло на должном уровне, так, Анна Вениаминовна?

- Да, всё было пристойно, даже терем гости не сожгли, - она опять смеялась, только глаза её этого не делали. – Нет, правда, торжество было скромным, достойным, Бронислав не очень любит публичность. Возможно он хотел показать себя с положительной стороны перед сестрой.

Алевтина тоже присутствовала?

- Разумеется. Она скромная, много слов не говорит, от алкогольных напитков воздерживается.

- Это правда, что Алевтина два года провела блокадном Ленинграде?

- Боюсь, это правда. Ничего, Бронислав её откормит, а то выглядит как курица, которая шла сюда пешком из Бухенвальде, простите, Вадим Андреевич. Вы нахмурились, это было неудачное сравнение. О вас вчера, кстати, тоже вспоминали.

- Надеюсь в положительном контексте?

- А в каком же ещё? Я бы даже сказала в героическом. Бронислав хочет ходатайствовать перед руководством Брянской полиции о вашем представлении к награде. Вы снова нахмурились, Вадим Андреевич, не любите поощрений?

«Не дай бог, - подумал Вадим. - Руководство Брянской вспомогательной полиции, конечно же, приветствует героев в собственных рядах, но только тех, которые реально существуют».

Тучи начинают сгущаться.

- Устал повторять, Анна Вениаминовна, я не сделал ничего героического, не люблю этого.

- Вы мне нравитесь, - призналась женщина. - Вы не такой как все, обычно меня окружают другие мужчины. На долго в наших краях?

- Пару дней побуду. Стыдно признаться, ещё не посетил родной дом и кладбище, где лежат родители. Для этого надо идти через весь город.

- Только через конезавод не ходите, этот путь может вам не понравиться.

- Да, я вчера слышал выстрелы с той стороны. У вас там тир?

- Можно сказать и так. Часть помещения конезавода приспособлена под тюрьму, в овраге за ним каждый день происходят расстрелы врагов новой власти. Хорошие приметы, сейчас казни стало меньше, нет, мы не сделались гуманнее к нашим врагам, просто количество таковых существенно сократилось. Несколько совместных с вермахтом операций против партизан, подполья, ещё полгода назад тюрьма ломилась знаете ли. Сейчас окрестные леса практически очищены, есть лица сочувствующие, партизанам, уклоняющиеся от призыва в армию. Вижу вам неприятна эта тема, согласна, она не способствует пищеварению. Как вам заведение?

- Сносно, Анна Вениаминовна. Но кофе, между нами говоря, отвратительный. Будете в Брянске, посетите «Алмаз» на улице Флагманской, бывшая, простите, Ленина. Вот, где делают настоящий кофе!

- А что вы хотите? Город Локоть никогда не славился кофейных дел мастерами, но если вы хотите вкусно поесть, выпить хорошего вина, вам вдруг надоест ваше глупое одиночество, то милости просим в ресторан «Восточный» на Гурьевской, там каждый вечер шумно и весело: музыка, зажигательные танцы, интересное общество. Я и сама, грешна, люблю посещать это заведение, возможно и сегодня загляну туда. Подтягивайтесь, Вадим Андреевич, не пожалеете. С семи вечера до полуночи исполнение любых желаний, там вас могут и спать положить. Всего вам доброго, я не намерена более возмущать.