Колояр. Принцип талиона

— А есть еще путь отсюда? — я поглядел по сторонам. Пока тихо, преследователи потеряли нас или едут в обход. — Как можно выскочить за кольцо оцепления?

— Ты же говорил, что тебя не вычислят! — Филя досадливо сплюнул на пыльную дорогу. — А маги за нами как привязанные идут! Мне-то в лом попадать в околоток! Мамке сразу выпишут второе предупреждение! Как бы в распределитель не загреметь!

— Сам не понимаю, как вычислили, — я был раздосадован. Меня заинтересовала причина четкого следования спецгруппы по следу. Неужели одежда так может фонить? Вот же проблема с этой формой: все равно получили слепок ауры.

— Пойдем по «железке», — решил я. — Чего встал? Примерз?

— Иди сам, если хочешь! — уперся Филя. — Я к Пятаку на раздачу не хочу попасть.

— Забздел? — усмехаюсь.

— Кто? Я? — сжал кулаки пацан.

— Конечно, ты, — я решительно зашагал по пустырю, сминая полынь, к виднеющейся невдалеке насыпи. — А здесь еще кто-то есть?

Мне попалась узкая тропинка, натоптанная жителями разваливающегося поселка, и мои мучения прекратились. Ноги и так уже исцарапаны, как будто стая кошек висела на них. Услышал за своей спиной торопливый топот. Филя сердито сопел, пристраиваясь рядом. Некоторое время шел молча, потом сказал:

— Если Хан узнает, что я тебя кинул — сам башку оторвет. Лучше уж по соплям от Пятака получить…

— Не получим, — заверил я пацана и успокаивающе похлопал его по плечу, подбадривая. — Будут приставать — бей в нос. Самое болючее место. Пока очухаются — мы уже далеко убежим.

Сам-то я думал о другом. Пусть Филя убегает, а мне нужно или контакты со шпаной наладить, или проверить на них свои боевые возможности. В общем, как получится.

— Ага, — буркнул Филя, крутя головой по сторонам. — Ты если палку увидишь, то обязательно возьми. У нас вся шпана с кастетами ходит или с ножиками.

Я не стал ничего отвечать, сосредоточившись на насыпи. Скатывающийся вниз гравий мешал подниматься наверх. В сандалиях в самый раз альпинизмом заниматься. Поднялись. Оказалось, здесь проходила одноколейка, уходящая одним концом к массивным кирпичным строениям вагонного депо и складов, а другая терялась в жарком мареве августовского дня среди домов барачного типа.

— Пошли, — я подобрал лежащий между шпал гранитный булыжник, подкинул его на ладони и с хитрецой посмотрел на Филю. Пацан удивленно поморгал, когда увидел, что я вытаскиваю из пакета форму, аккуратно вкладываю в нее камень и скручиваю в виде упругого валика. Потом связал ручки пакета между собой, получив увесистый и безопасный ударный инструмент. И зашагал по шпалам, пропитанным креозотом, посвистывая на ходу.

Через полкилометра дорога начала плавно изгибаться вправо и уходить в распадок между невысокими холмами, поросшими полынью и жестким пыреем. На правом холме торчала металлическая вышка с проржавевшими пролетами.

— Старый семафор, — пояснил Филя, беспрестанно крутя головой по сторонам. Он все-таки нашел палку, измазанную в мазуте, и теперь выглядел куда спокойнее. Как будто этот инструмент древнего человека мог защитить его от нападения чужаков. Я его не расстраивал. Филя как боец был никудышным, но в качестве отвлекающей силы вполне годился. — Скоро вышка завалится прямо на пути. Все проржавело….

А вот и делегация местного бомонда! Навстречу нам высыпала толпа мальчишек в черных тренировочных штанах и куртках, под которыми у некоторых виднелись футболки, а у кого-то — рубашки. Но все они, несмотря на жаркий день, поголовно были в кепках. На ногах — спортивные туфли с самодельными металлическими вставками в районе носка. У некоторых заметил бутсы с такими же нашлепками. Этакая униформа, позволявшая четко определять, кто свой, а кто — залетный на чужой территории. И для драки обувка хороша. Прищурившись, посчитал делегацию. Двенадцать человек. Сразу определяю потенциально опасных противников. Их трое, самых старших, лет по пятнадцать, держались поодаль, послав вперед свору наших сверстников. «Руководители» держали свои руки в карманах и с насмешкой смотрели на остановившихся пешеходов. Один из них, высокий и нескладный, свистнул. Толпа остановилась шагах в десяти от нас.

— Стоять, бояться! — весело крикнул он. — Куда намылились, головастики?

Я бы не вел себя так неосмотрительно. Несмотря на свои одиннадцать лет, я за последний год сильно вытянулся, а постоянные физические нагрузки и тренировки придали мне вид хорошо сложенного, мускулистого паренька, с возрастом которого запросто можно ошибиться и налететь на крепкий кулак. Поэтому Филя шел все время чуть позади, ощущая от нежданного напарника силу и уверенность. В этом-то он хорошо разбирался. Но деповские не хотели видеть угрозу от мальчишки в вытянутой футболке и шортах до колен. Они разошлись по сторонам, охватывая подковой нарушителей своих земель. У четверых в руках тускло блеснули кастеты. Психологическая обработка. Ну-ну, создавайте антураж.

— На обувную идем. Нельзя? — прищуриваюсь и оцениваю ситуацию. Плохо, солнце светит чуть сбоку, слепя правый глаз. А шпана продвинутая, кепки хорошо спасают от яркого света.

— А чего там забыли, не белые тапочки? — спросил еще один возрастной и заржал от своей шутки. Его поддержали дружным смехом. — Так мы вам выпишем без накладной… Опаньки! Кого я вижу? Филя, неужели ты? Не узнал тебя. Здорово!

— Здорово, Калач, — нехотя ответил мой спутник, переминаясь с ноги на ногу.

— Слободские что забыли здесь? Пятак же ясно сказал Хану, чтобы дорогу сюда не топтал!

— Да мы случайно выскочили, убегали…

Я резко всадил локоть под ребро разговорчивому пацану, и тот мгновенно заткнулся. Сообразительный мальчик.

— От кого убегали? — пристал Калач, подходя ближе. В руке у него блеснула «выкидушка». Понты показывает. Лучше бы приобрел тесак, жути больше нагнал бы на простодушных граждан.

— От кого надо, Калач, — ответил я, концентрируясь на своих ощущениях, как учил Жарох. Они были сродни тому, как во сне воспаряешь над землей, ну, или как птица в восходящих потоках воздуха. Взгляд как бы со стороны помог мне лучше оценить диспозицию. Положение осложнялось наличием неопытного Фили, чьего потенциала я не знал. Сможет ли он продержаться или сразу упадет на землю после пары плюх? Судя по ухмылкам шпаны, бить нас собирались серьезно. Кастеты не для красоты нацепили. Ну, значит, вырубать агрессивную четверку придется в первую очередь, а потом приниматься за Калача и его штабное руководство. Сто пудов, у них тоже есть ножи. — Ты нам доброе дело сделаешь — пропустишь, а там и я помогу.

— Кто ты такой, задрот? — хмыкнул второй верзила с налитыми краснотой прыщами на сухом узком лице. — Что-то я тебя ни разу не видел у слободских.

— В гости приехал на пару дней, решил достопримечательности посмотреть, — я делаю шаг вперед навстречу группе пацанов с кастетами. Хватит лясы точить. Уже в плотном кольце стоим.

Пакет с булыжником взлетел вверх и обрушился на руку одному из самых прытких. Удар, еще один! Раненые взвыли, держась за ушибленные места, корчась от боли. Филя неожиданно проявил прыть. Подпрыгнув, он пнул кого-то, заваливая его на землю, и стал махать палкой, охаживая кого по спине, кого по голове, особо не разбирая. Кругом раздавались вопли, маты, визг разошедшегося Фили.

Мне удалось прорваться через жидкую цепочку оторопевшей шпаны, получившей от меня тяжелым пакетом по разным частям тела. Я ведь не выбирал, куда бить. Не умеешь уворачиваться от летящего в тебя предмета — наматывай сопли с кровью на кулак.

Первым серьезным противником оказался Калач. Собственно, я и хотел его завалить в первую очередь. Парень сообразил, что находится в пакете, и первым делом увернулся от размашистого удара, и влепил кулаком в мою переносицу. Я мгновенным скрутом (Жарох в шутку называл такой прием «архимедовым винтом») ушел в сторону, отбросил мешающий мне пакет в сторону и двойным пробил в грудь Калача. Обычный боксерский двойной, да еще с контрольным хуком в челюсть. Противник молча заваливается на шпалы. А на его место встал прыщавый, играющий лопарским ножом, иначе «финкой», не ради забавы, а готовый воткнуть клинок между ребер. По его роже видно, что опасается разделить участь Калача. Противник, оскалившись, размахивает ножом крест-накрест, чтобы не сокращать дистанцию. Однако вместо меня от увидел лишь вихрь, оторвавший его от земли и швырнувший с насыпи вниз по гранитной отсыпке. Сдирая кожу с локтей, ладоней и коленей, прыщавый тщетно пытался затормозить, но только усугубил ситуацию.

Филя разошелся. Он с рыком подскочил ко мне и встал рядом против оставшихся шестерых противников, сгрудившихся возле последнего из «штабных».

— Хорош бодаться, — неожиданно проговорил парень с короткой стрижкой и деформированной носовой перегородкой. Он поднял пустые руки вверх. — Ты откуда такой шустрый взялся?

— В гости приехал, говорю же, — отмахнулся я, внимательно наблюдая по сторонам.

— Расслабься, кадет, — ухмыльнулся парень и протянул руку. — Узнал я тебя. Розыскной лист видел. Ну? Ступой меня кличут.

Филя неожиданно икнул. Я, чуть удивленный, не обращая внимания на реакцию напарника, пожал крепкую ладонь. Назвал себя. Смысла шифроваться не было.


— Передай Хану, что Пятак хочет обсудить все терки по автовокзалу завтра вечером. Место, где встречаться, знает.

— А не с вами ли собирались махаться? — догадываюсь с ходу.

Ступа широко ухмыльнулся и очень выразительно посмотрел на свою шайку. Где-то за поворотом басовито прогудел гудок тепловоза, клубы черного дыма показались над холмом. Толпа пацанов неторопливо убралась с рельс, а Ступа, оказавшись рядом со мной наедине, спросил напрямую:

— Этот узкоглазый тебя решил в замес послать?

— Был разговор, — не стал скрывать я желание Хана.

— Что взамен?

— Да так, мелочи. Я наврал вчера, что из Симбирска приехал, от родителей сбежал. Мне надо перекантоваться здесь до завтрашнего вечера, а потом я дальше поеду. На юг.

— Хреново в школе? Дрючат? — неожиданно участливо спросил Ступа, морщась от запаха угольной гари, окутавшей толпу проходившим мимо темно-зеленого тепловоза с парой груженых дизельными двигателями платформ.

Пришлось «пожаловаться»:

— Гоняют, как сидоровых коз. И днем, и ночью. Могут и в дождь на полигон выдернуть. Житья нет совсем.

— Зато драться учат, — чуть ли не с завистью сказал Ступа. — Вот же хитрожопый фраер, этот Хан. Решил нас монастырским бойцом уделать. Но ты скажи ему, шкет, что так дела не делаются. На махаче серьезные дела решаются, могут и перо в бок воткнуть. Там парни взрослые, зашибут ненароком. Мелюзга вроде тебя на разогреве, а потом в сторону уходит. А если ты захочешь свою крутизну показать — готовься, что по башке прутом получишь. В уличной драке был, кроме этой?

— Не-а, первый раз, — я помотал головой, обратив внимание, что остальная шайка топает позади на почтительном расстоянии, и Филю никто не обижает. Даже о чем-то болтает с пацанами. Странно. Видать, этот Ступа — авторитетный малый, если кодла не вмешивается в разговор. — Да мы случайно сюда попали, нужный переулок проскочили.

— От магов сваливал? — догадливо ухмыльнулся Ступа. — Где засветил свою ауру? Да расслабься уже! С самого утра по всему городу спецавтомобили разъезжают. В таких маги аппаратуру возят, беглецов по ауре ловят.

— Не знаю, — пожимаю плечами. Осторожнее надо быть. Как бы Ступа не навел на меня магов с Управления Княжеской Безопасности. Жарох предупреждал о таких моментах. Втереться в доверие, участливо поинтересоваться проблемами, предложить помощь. — Может, в школе взяли какие-то вещи, раскидали маячки, считывающие ауру…. Там много всяких техник применяется. Ладно, если к нам претензий нет — мы дальше пошли.

Я с вызовом смотрю на Ступу, оценивая его возможности в стычке. Глаза не нравились. Холодные, змеиные, завораживающие. Трудно оторваться от бездонных провалов, похожих на черные омуты. Неужели… Нет, браслеты молчат. Ступа — не одаренный. Бывает, попадаются бастарды среди обычных людей. Мамка нагуляла с кем-то из аристо, вот и получаются такие недомаги. Уф, наваждение. А лезвие финки уже упирается в бок. Никто не видит, чем мы здесь занимаемся, тесно шагая друг с другом.

— Усек, кадет? — весело оскалился парень. — Даже не чухнул, как я под ребро тебе перо поднес. Дернешься — печень пополам развалю. Мне таких, как ты, на обед подают.

— Ну, и к чему это? Чего надо-то? — снова входя в боевой транс, машинально спросил я. Тело стало легким, словно потеряло гравитацию. Сверху хорошо видно, что Ступе неудобно, и позиция плохая. Но удар нанести успеет.

— Да никуда ты не пойдешь, усек? Сдам я тебя магам. Может, награду получу.

— Не боишься, что свои тебя чертом назовут?

— А кто ты мне? Бегунок. Сдать вас — не в падлу.

— Наивный, — я усмехаюсь, но в душе боюсь, что не успею вывернуться от смертельного удара. Впервые стало не по себе. Нет, не страшно, а именно неуютно. А ведь угроза смерти была настоящей, не мнимой. Здесь не полигон, предупреждал Жарох.

Вздохнув, как перед прыжком с высокой скалы, я сделал шаг навстречу клинку, ощущая, как лезвие легко вспарывает ткань футболки и проникает под кожу. Следует резкий разворот тела, чтобы финка не пошла дальше, а только сделала продольный разрез. Черт с ней, с кровью. Главное, теперь я свободен. Рука цепко перехватывает чужую кисть с ножом, с хрустом выворачивает. Ступа кричит от боли, пронзившей всю руку от запястья до плеча. Следует еще один удар — пальцами в кадык. Парень сгибается и кашляет. Финка оказалась в моей руке.

— Стоять, босота! — с какой-то радостной решимостью крикнул я. — Филя, дуй сюда! Не торчи столбом!

Пацан с вытаращенными глазами смотрит на кровавое пятно, расплывающееся на футболке, делает несколько шагов, словно замороженный. Потом оттаивает и сигает вперед. Прыщавый, весь покарябанный, со злостью выступил вперед.

— Щас завалим, гад! Ступу отпусти!

Я вздергиваю руку, демонстрируя браслет. Серебряные отливы артефакта мгновенно отрезвили толпу. Пусть большинство враждующих между собой мальчишек выросли в условиях, которые дворянам и высшим аристократам даже в кошмарном сне не привиделись, но каждый знал, что означают кольца, перстни, амулеты и вот такие необычные артефакты на руках. Перед ними был одаренный. Они не знали, блефует незнакомый крепкий парнишка, или на самом деле может шарахнуть силовым заклятием — но на всякий случай остановились.

— Дернетесь — испепелю на месте! — придавая голосу побольше кровожадности, пообещал я, отступая по шпалам вместе с Филей. Краем глаза заметил тропинку, вьющуюся вниз по откосу, и бегом спустился вниз. Пока шпана очухается, можно уйти далеко. Деповские не стали догонять нас, потрепанные в скоротечном бою, и через несколько минут интенсивного бега мы перешли на спокойный шаг.

Я выбросил нож от греха подальше в заросли полыни.

— Ты сильно ранен? — с тревогой спросил Филя, поглядывая на пятно крови. — Здесь где-то старая водокачка есть, надо промыть. И в такой футболке ты далеко не уйдешь.

Филя прав. Рана хоть и была болезненной, но не столь серьезной, к счастью. Я скинул футболку и посмотрел порез. Шрам останется, зараза. Может быть, не стоило так рисковать, мелькнула мысль. Ступа ведь не настолько идиот, чтобы убивать человека. С другой стороны — проверять эту версию совсем не хотелось. Нож, проникающий под ребро, вызывает весьма жуткие мысли.

— Ступа мог бы завалить меня? — на всякий случай спросил я.

— Легко, — клацнув зубами, ответил Филя. — Говорят, он человек десять зарезал. По нему кандалы плачут.

— Да гонят, наверное, — говорю неуверенно.

— Может, и гонят, — пожал плечами спутник, — но Ступа реально гад. Вон, убедился сам, что шутить с ножом не будет?

Я махнул рукой и снова передал бразды правления Филе. Мы дошли до деревянной водокачки, потемневшей и покосившейся от времени. Крыша ее совсем провалилась, из ржавой трубы капала вода, образуя большую лужу возле натоптанной людьми тропинки. Дверь в помещение была тщательно закрыта на амбарный замок. Я тщательно промыл рану, морщась от ледяной воды, потом обвязался так, чтобы не было видно пореза и крови на ткани. Потом от души напился. Филя оголился до пояса и ополоснулся, охая и рыча.

— Так, подожди минутку, — мне пришла в голову мысль.

— Что опять?