Колдун со Змеева моря
Часть 39 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ах, Радко, что ты здесь устроил! – пробормотала Велена, при мигающем свете факела внимательно оглядывая сырую каморку. Глаза ее вспыхнули при виде темной кучи в дальнем углу, откуда гнилью пахло особенно сильно. – Что там за дрянь, мокрые сети, что ли? Под ними небось лягушке хорошо спится… Надо бы избушку твою протопить, да ветошь просушить…
За спиной Велены громко плеснула вода. Женщина резко развернулась, выставив перед собой факел.
– А ты что здесь делаешь, болотная тварь? – прищурилась она, вглядываясь в стоящую прямо на воде тень. – Я думала ты в самую грязь забилась, раны зализывать… Погоди-ка… Или это не ты?
Перед ней маячила бледная, красивая женщина с длинными черными волосами. Казалось, она стоит прямо на плавающих по воде листьях кувшинок. На этом сходство с Ивушкой заканчивалось. Глаза незнакомки светились бледным синим светом. В воде под босыми ступнями разливалось голубоватое сияние.
– Ты кто? – Велена свела брови и ткнула в сторону призрачной женщины факелом. – Да будь ты сама Морана, я не отступлюсь!
Та склонила голову, явно любуясь Веленой.
– Хочешь получить своего мужа на веки вечные? – спросила она нежным, чарующим голосом. – И чтобы оадзь нынче же сгинула?
– Конечно хочу, – оскалилась Велена. – Думаешь, зачем я сюда пришла?
– Тогда выслушай меня…
– И не подумаю. Кыш отсюда, кикимора!
– Ты просто не знаешь, кто я, – отозвалась болотница. – Я могу тебе отдать не только Радко. Все, что пожелаешь…
– А взамен что?
– Другая бы сказала – мне ради любимого ничего не жалко, – вкрадчиво проговорила нечисть.
– Никого, – поправила Велена.
Призрачная женщина расхохоталась.
– Я гляжу, мы с тобой столкуемся! Так что, примешь мою помощь?
– Нет, – резко ответил Велена. – Не знаю кто ты, и знать не хочу. Радко связался с упырихой, и вон что с ним стало. А лягушка… с ней я и сама справлюсь, тут мне помощники не требуются!
Женщина сделала по воде шаг вперед и вдруг оказалась прямо рядом с Веленой. Та с изумлением глядела, как пламя ее факела тускнеет, гаснет, становится бледным и совсем не горячим… Зато яркие синие глаза, казалось, прожигали ей душу до самого дна.
– Я могу и так тебя забрать, – прошептал нежный голос. – Поломать твою волю, выесть изнутри… Да только зачем мне еще одна пустая шкура?
Велене было очень страшно, но она не отводила взгляда.
«Ты, может, и сильна колдовством, хитрая нечисть, да я духом сильнее. Уж не знаю, чего хочешь ты – но я-то очень хорошо знаю, чего хочу, и никто меня с пути не собьет! Ноги сломают – поползу, руки оторвут – зубами брошу факел! Убьешь – вернусь мстящим призраком. Никто не встанет между мной и Радко!»
Синеглазая кикимора вдруг рассмеялась и снова одним шагом оказалась в отдалении, над водой. Факел затрещал и вспыхнул, наливаясь жаром и светом.
– Что ж, твой выбор… А все-таки жаль, – вздохнула призрачная красавица, бледнея и растворяясь в ночной тьме. – Ты бы подошла…
Когда свечение воды окончательно погасло, Велена вернулась в избушку и принялась за дело. Высыпала из короба кучу бересты прямо на мокрые сети, разбросала по полу, ударила кресалом по кремню. Яркие искры посыпались на бересту. Вот тонкий край вспыхнул, скручиваясь, от него тут же занялись другие полоски. Пламя взметнулось к стропилам, поджигая развешанные пучки трав, запахло едким дымом. Велена, кашляя, бросила кузов и факел в разгорающийся костер и выскочила наружу.
Из темного озера на нее глядели бледные круглые глаза, в них отражалось пламя. Черные гладкие головы едва торчали над водой, кружком собравшись неподалеку от берега.
Велена было вздрогнула, но потом жутковато улыбнулась:
– А вот и детки явились! Идите в избушку, небось замерзли? Погрейтесь! Сейчас там будет тепло-о-о!
Головастики молча глядели из воды, не делая даже попытки приблизиться. Огонь смертельно пугал их, и Велена отлично об этом знала.
За дверью уже заметно полыхало, озаряя не видавшее света сырое нутро избы. Из-под стропил крыши в небо струйками потянулся дым.
– Гори, гори ясно! – воскликнула Велена, радостно хохоча.
Горела изба, горели сети. И где-то под ними скрючиваясь и чернея, тлела лягушачья шкурка.
* * *
Радко, задыхаясь, бежал через лес. Перед глазами расплывались круги, горло горело, под ноги как нарочно попадались кочки и корни. В прежние времена он давно бы уже добежал до берега, но теперь, ослабший, еле волочил ноги. Он видел, что не успевает. Избушка горела, и ему казалось, что это сгорает его душа. Там, под сетями, надежно уберегаемый от смертельных прикосновений солнца, хранился залог жизни его любимой Ивушки. Спрятав лягушачью шкурку в их общем доме, оадзь тем самым вручила ему свою жизнь. Она сама ему рассказала, уже давно: если уничтожить кожу, она тоже умрет в муках, иссохнет заживо. «Едва солнце взойдет – стану мертвыми костями, обтянутыми сморщенной кожей…»
Ноги путались в траве и папоротниках. Радко еле выдрался из них, выскочил наконец на берег. Из двери избы валил густой черный дым, перемешанный с искрами. Сквозь моховую крышу то и дело вырывались в небо языки пламени.
– Хвала богам! – раздался ликующий крик Велены.
Жена бросилась к нему навстречу, обхватила руками:
– Вот и нет больше нечисти! Сгинула! Радко, ты свободен!
– Отойти, проклятая!
Радко отшвырнул ее и кинулся в полыхающую избу. Ему казалось, он еще успеет, ведь мокрые сети так просто не спалить…
И в тот же миг обрушилась горящая крыша.
* * *
Лунной ночью над трясиной стоял густой, низкий туман. Он слоился и медленно двигался, подгоняемый еле заметным ветерком. Голубоватая, размытая луна светила сквозь дымку. Блестела роса на осоке, блестели оконца во мху. Огромная лягушка ползала по дрягве, перебираясь с места на место, то и дело останавливаясь и замирая, чтобы отложить гроздья прозрачной зеленоватой икры. Старшая дочь, черное существо, похожее на головастика, но уже человекоподобное, – будущая новая оадзь, – внимательно наблюдала за ней – училась. Другие дети плескались поблизости, играли, носясь друг за другом под водой.
Вдруг они насторожились, повернули головы к берегу. Там, на том же берегу, где несколько дней назад едва не погиб, стоял нойда. Заметив, что лягушачье семейство его видит, помахал рукой – «идите сюда!» Оадзь неторопливо поползла дальше, продолжая метать икру.
– Разве я не помог тебе? Разве не спас твою лягушачью кожу? – крикнул нойда. – Хоть и обещал Радко ее не уносить…
Лягушка подползла к краю трясины, нырнула в озеро, а вынырнула уже возле берега черноволосой женщиной. Встала, вышла на песок и сказала, спокойно выжимая волосы:
– Чего хотел, колдун?
– Спросить кое-о чем хочу. В уплату за шкуру.
– Спрашивай.
– Ты ведь не местная, – сказал нойда. – Ты пришла сюда с севера, как и я. Почему? Что тебя изгнало с родных мест?
Оадзь наклонила голову набок, обдумывая ответ.
– Воды возмутились по всему северу, – произнесла она наконец. – Проснулась Великая Шева. Ее воля гнала меня на юг, пока я не достигла этого озера…
– А где ты раньше жила?
– К югу от Нево есть славная, богатая болотами земля. Там протекает полноводная река Струга…
– Так ты, значит, из земель водья? – пробормотал нойда.
Именно там он сражался с равком. Похоже, малые сейды не обманули его. Он напал на след!
– Великая Шева пришла с севера, с Нево, – продолжала лягушка. – Сила ее беспредельна. Она повелевает нами, речными духами. Она приказала мне плыть сюда и указала жертву. Только все сложилось иначе. Я полюбила Радко…
– Где сейчас эта Великая Шева?
– Как же я могу это знать? Я лишь исполняла ее повеление.
Нойда нахмурился. Врагиня опять ускользала из рук, словно призрак…
– А как же Велена? – пробормотал он, вспомнив гадание.
– Велена? – холодно повторила оадзь. – Что с ней сделается? Она там, в деревне. Уволокла останки Радко, закопать их хочет. Когда изба сгорела, сюда все деревенские заявились. Я там в камышах сидела, слушала. Они хотели Радко там, в избе, и оставить – дескать, порченый, с лягушкой связался… Велена воспротивилась. Сказала, будет с предками лежать. Сама в пожарище ковырялась, кости обгорелые доставала. Ох и упрямая баба! Но я еще упрямее…
Нойда внимательно поглядел на нее.
– Что, решил, я уже забыла его? – прищурилась оадзь. – Если не вою и лицо себе не царапаю, как ваши бабы, думаешь, мне все равно?
– Хочешь мстить Велене?
– Плевать мне на нее. Я другого хочу.
– Чего? – с подозрением спросил нойда. – Радко ведь уже умер!
– Какая разница? Ты, верно, не знаешь, колдун, что такое любить до смерти. И после смерти…
Нойда промолчал, только стиснул челюсти.
– Вижу, знаешь. Вот и не мешай мне.
За спиной Велены громко плеснула вода. Женщина резко развернулась, выставив перед собой факел.
– А ты что здесь делаешь, болотная тварь? – прищурилась она, вглядываясь в стоящую прямо на воде тень. – Я думала ты в самую грязь забилась, раны зализывать… Погоди-ка… Или это не ты?
Перед ней маячила бледная, красивая женщина с длинными черными волосами. Казалось, она стоит прямо на плавающих по воде листьях кувшинок. На этом сходство с Ивушкой заканчивалось. Глаза незнакомки светились бледным синим светом. В воде под босыми ступнями разливалось голубоватое сияние.
– Ты кто? – Велена свела брови и ткнула в сторону призрачной женщины факелом. – Да будь ты сама Морана, я не отступлюсь!
Та склонила голову, явно любуясь Веленой.
– Хочешь получить своего мужа на веки вечные? – спросила она нежным, чарующим голосом. – И чтобы оадзь нынче же сгинула?
– Конечно хочу, – оскалилась Велена. – Думаешь, зачем я сюда пришла?
– Тогда выслушай меня…
– И не подумаю. Кыш отсюда, кикимора!
– Ты просто не знаешь, кто я, – отозвалась болотница. – Я могу тебе отдать не только Радко. Все, что пожелаешь…
– А взамен что?
– Другая бы сказала – мне ради любимого ничего не жалко, – вкрадчиво проговорила нечисть.
– Никого, – поправила Велена.
Призрачная женщина расхохоталась.
– Я гляжу, мы с тобой столкуемся! Так что, примешь мою помощь?
– Нет, – резко ответил Велена. – Не знаю кто ты, и знать не хочу. Радко связался с упырихой, и вон что с ним стало. А лягушка… с ней я и сама справлюсь, тут мне помощники не требуются!
Женщина сделала по воде шаг вперед и вдруг оказалась прямо рядом с Веленой. Та с изумлением глядела, как пламя ее факела тускнеет, гаснет, становится бледным и совсем не горячим… Зато яркие синие глаза, казалось, прожигали ей душу до самого дна.
– Я могу и так тебя забрать, – прошептал нежный голос. – Поломать твою волю, выесть изнутри… Да только зачем мне еще одна пустая шкура?
Велене было очень страшно, но она не отводила взгляда.
«Ты, может, и сильна колдовством, хитрая нечисть, да я духом сильнее. Уж не знаю, чего хочешь ты – но я-то очень хорошо знаю, чего хочу, и никто меня с пути не собьет! Ноги сломают – поползу, руки оторвут – зубами брошу факел! Убьешь – вернусь мстящим призраком. Никто не встанет между мной и Радко!»
Синеглазая кикимора вдруг рассмеялась и снова одним шагом оказалась в отдалении, над водой. Факел затрещал и вспыхнул, наливаясь жаром и светом.
– Что ж, твой выбор… А все-таки жаль, – вздохнула призрачная красавица, бледнея и растворяясь в ночной тьме. – Ты бы подошла…
Когда свечение воды окончательно погасло, Велена вернулась в избушку и принялась за дело. Высыпала из короба кучу бересты прямо на мокрые сети, разбросала по полу, ударила кресалом по кремню. Яркие искры посыпались на бересту. Вот тонкий край вспыхнул, скручиваясь, от него тут же занялись другие полоски. Пламя взметнулось к стропилам, поджигая развешанные пучки трав, запахло едким дымом. Велена, кашляя, бросила кузов и факел в разгорающийся костер и выскочила наружу.
Из темного озера на нее глядели бледные круглые глаза, в них отражалось пламя. Черные гладкие головы едва торчали над водой, кружком собравшись неподалеку от берега.
Велена было вздрогнула, но потом жутковато улыбнулась:
– А вот и детки явились! Идите в избушку, небось замерзли? Погрейтесь! Сейчас там будет тепло-о-о!
Головастики молча глядели из воды, не делая даже попытки приблизиться. Огонь смертельно пугал их, и Велена отлично об этом знала.
За дверью уже заметно полыхало, озаряя не видавшее света сырое нутро избы. Из-под стропил крыши в небо струйками потянулся дым.
– Гори, гори ясно! – воскликнула Велена, радостно хохоча.
Горела изба, горели сети. И где-то под ними скрючиваясь и чернея, тлела лягушачья шкурка.
* * *
Радко, задыхаясь, бежал через лес. Перед глазами расплывались круги, горло горело, под ноги как нарочно попадались кочки и корни. В прежние времена он давно бы уже добежал до берега, но теперь, ослабший, еле волочил ноги. Он видел, что не успевает. Избушка горела, и ему казалось, что это сгорает его душа. Там, под сетями, надежно уберегаемый от смертельных прикосновений солнца, хранился залог жизни его любимой Ивушки. Спрятав лягушачью шкурку в их общем доме, оадзь тем самым вручила ему свою жизнь. Она сама ему рассказала, уже давно: если уничтожить кожу, она тоже умрет в муках, иссохнет заживо. «Едва солнце взойдет – стану мертвыми костями, обтянутыми сморщенной кожей…»
Ноги путались в траве и папоротниках. Радко еле выдрался из них, выскочил наконец на берег. Из двери избы валил густой черный дым, перемешанный с искрами. Сквозь моховую крышу то и дело вырывались в небо языки пламени.
– Хвала богам! – раздался ликующий крик Велены.
Жена бросилась к нему навстречу, обхватила руками:
– Вот и нет больше нечисти! Сгинула! Радко, ты свободен!
– Отойти, проклятая!
Радко отшвырнул ее и кинулся в полыхающую избу. Ему казалось, он еще успеет, ведь мокрые сети так просто не спалить…
И в тот же миг обрушилась горящая крыша.
* * *
Лунной ночью над трясиной стоял густой, низкий туман. Он слоился и медленно двигался, подгоняемый еле заметным ветерком. Голубоватая, размытая луна светила сквозь дымку. Блестела роса на осоке, блестели оконца во мху. Огромная лягушка ползала по дрягве, перебираясь с места на место, то и дело останавливаясь и замирая, чтобы отложить гроздья прозрачной зеленоватой икры. Старшая дочь, черное существо, похожее на головастика, но уже человекоподобное, – будущая новая оадзь, – внимательно наблюдала за ней – училась. Другие дети плескались поблизости, играли, носясь друг за другом под водой.
Вдруг они насторожились, повернули головы к берегу. Там, на том же берегу, где несколько дней назад едва не погиб, стоял нойда. Заметив, что лягушачье семейство его видит, помахал рукой – «идите сюда!» Оадзь неторопливо поползла дальше, продолжая метать икру.
– Разве я не помог тебе? Разве не спас твою лягушачью кожу? – крикнул нойда. – Хоть и обещал Радко ее не уносить…
Лягушка подползла к краю трясины, нырнула в озеро, а вынырнула уже возле берега черноволосой женщиной. Встала, вышла на песок и сказала, спокойно выжимая волосы:
– Чего хотел, колдун?
– Спросить кое-о чем хочу. В уплату за шкуру.
– Спрашивай.
– Ты ведь не местная, – сказал нойда. – Ты пришла сюда с севера, как и я. Почему? Что тебя изгнало с родных мест?
Оадзь наклонила голову набок, обдумывая ответ.
– Воды возмутились по всему северу, – произнесла она наконец. – Проснулась Великая Шева. Ее воля гнала меня на юг, пока я не достигла этого озера…
– А где ты раньше жила?
– К югу от Нево есть славная, богатая болотами земля. Там протекает полноводная река Струга…
– Так ты, значит, из земель водья? – пробормотал нойда.
Именно там он сражался с равком. Похоже, малые сейды не обманули его. Он напал на след!
– Великая Шева пришла с севера, с Нево, – продолжала лягушка. – Сила ее беспредельна. Она повелевает нами, речными духами. Она приказала мне плыть сюда и указала жертву. Только все сложилось иначе. Я полюбила Радко…
– Где сейчас эта Великая Шева?
– Как же я могу это знать? Я лишь исполняла ее повеление.
Нойда нахмурился. Врагиня опять ускользала из рук, словно призрак…
– А как же Велена? – пробормотал он, вспомнив гадание.
– Велена? – холодно повторила оадзь. – Что с ней сделается? Она там, в деревне. Уволокла останки Радко, закопать их хочет. Когда изба сгорела, сюда все деревенские заявились. Я там в камышах сидела, слушала. Они хотели Радко там, в избе, и оставить – дескать, порченый, с лягушкой связался… Велена воспротивилась. Сказала, будет с предками лежать. Сама в пожарище ковырялась, кости обгорелые доставала. Ох и упрямая баба! Но я еще упрямее…
Нойда внимательно поглядел на нее.
– Что, решил, я уже забыла его? – прищурилась оадзь. – Если не вою и лицо себе не царапаю, как ваши бабы, думаешь, мне все равно?
– Хочешь мстить Велене?
– Плевать мне на нее. Я другого хочу.
– Чего? – с подозрением спросил нойда. – Радко ведь уже умер!
– Какая разница? Ты, верно, не знаешь, колдун, что такое любить до смерти. И после смерти…
Нойда промолчал, только стиснул челюсти.
– Вижу, знаешь. Вот и не мешай мне.