Когда закончится август

Крисси сочувственно улыбнулась. — Если чему-то суждено случиться, то так оно и будет. Если не сейчас, то, может быть, когда-нибудь.

— Например, что ты имеешь в виду? Через несколько лет?

— Конечно, почему бы и нет? Может быть, ты уедешь учиться, устроишь свою карьеру и как-нибудь воссоединишься с ним, когда придет время. Ты не знаешь, что ждет тебя в жизни.

— А может, к тому времени он уже женится и обзаведется детьми.

— Что ж, это правда, — она, казалось, не знала, что сказать. — Ты намекала на то, что чувствуешь?

— Я не просто намекала. Я прямо сказала ему, что он мне нравится уже давно. Он меня отшил. Вот так вот.

— Ой. Ты это сделала?

— Да, вскоре после того, как он переехал. Я поклялась, что перестану. Я никогда больше не сделаю первый шаг. Я больше не делала никаких намеков, кроме того, что случайно уронила свои трусики в его белье.

Кроме этого, я больше ничего не делала.

— Святое дерьмо. Ты не могла сделать это… Я надела серьги. — Я так и сделала. И он даже не сказал ничего. Это самое странное. Как будто мои трусы исчезли в Бермудском треугольнике.

— Ух ты, — рассмеялась она. — Это так безумно.

— В любом случае… Я просто должна это пережить.

— Доверься Судьбе. То, что должно произойти, произойдет. А пока поразвлекайся с Джаредом. Ты это заслужила.





***


Как бы я ни ценила советы Крисси хорошо провести время на свидании с Джаредом, в глубине души я знала, для кого сегодня нарядилась. Когда я подошла к лодочному домику, мое сердце бешено колотилось в груди.

Я сказала Ноа, что зайду перед свиданием. Постучав в дверь, я сделала глубокий вдох, затем выдохнула.

Я постучала во второй раз.

Его не было дома.

Чувствуя разочарование, я подумала, что не увижу его перед отъездом.

Затем его глубокий голос пронзил меня насквозь. — Хватит стучать. Я не куплю то, что ты продаешь.

Я обернулась. — Ты меня напугал.

Мои соски напряглись при виде его. У Ноа лицо и футболка были испачканы машинным маслом. На лбу у него блестели капельки пота.

Он был грязным, но по какой-то причине он никогда не выглядел более сексуальным для меня. И немедленная реакция моего тела никогда не переставала удивлять меня.

Он тяжело сглотнул, оглядывая меня. Я не сомневалась, что ему понравилось то, что он увидел. Его взгляд остановился на ложбинке между грудей, которую я намеренно сделала, добавив дополнительную подкладку в бюстгальтер. Моя грудь уже была довольно большой для моего тела — полный третий размер — но я хотела показать ее сегодня вечером.

— Почему ты такой грязный? — спросила я.

Это был глупый вопрос, но я не знала, что еще сказать, поскольку его глаза продолжали блуждать по мне.

— Мне нужно было кое-что сделать со своим грузовиком.

Сейчас он не выглядел счастливым.

— Все готово?

Вместо ответа он оглядел меня с ног до головы. — Ты ведь не собираешься вот так уходить?

— Да, я собиралась идти вот так.

— Это уже слишком.

— Я плохо выгляжу?

— Я этого не говорил. Это просто… слишком, — он прошел мимо меня и вошел в лодочный домик.

Я последовала за ним внутрь. К моему удивлению, Ноа подошел прямо к шкафу и достал рюмку. Он налил себе виски и выпил его, прежде чем швырнуть на стойку. Он был зол. Что-то в этом было чертовски сексуальное.


— Можно мне одну? — спросила я.

— Нет.

— А почему нет?

— Потому что ты не должна идти на свидание выпившей. Ты должна быть бдительной.

— Одна рюмка мне не повредит. Это меня успокоит.

— Нет, — повторил он.

— Ты забываешь, что я уже не несовершеннолетняя?

Его глаза прошлись по моему телу. — Сейчас это до боли очевидно, — он схватил бутылку и убрал ее. — Ты все равно не захочешь пить это дерьмо.

— Оно достаточно хорошо для тебя, но не для меня?

— Оно слишком крепкое.

— Можно мне попробовать?

— Нет.

— Зачем ты это выпил, если оно слишком крепкое?

Он проговорил сквозь стиснутые зубы: — Потому что мне нужно снять напряжение сегодня вечером.

— Но почему?

Он отказался отвечать, но его глаза сказали мне все, что мне нужно было знать: Ноа Каваллари ревновал, и он, наконец, начал сдаваться.





Глава шестнадцатая




Ноа



Хизер накрасила губы ярко-красной помадой цвета пожарной машины.

По какой-то причине это было похоже на удар ножом в сердце. Этот стиль просто не был ее. Она была чертовски сексуальна в этом платье, но что-то в помаде не давало мне покоя, как будто она пыталась быть кем-то, кем не была. Эта помада предвещала неприятности. Ей не нужна была косметика, она и без нее была невероятно красива.

Сегодня я проделал ужасную работу, скрывая свои чувства. Но надо было либо глотнуть виски, либо проглотить ее целиком. Рюмка была правильным решением.

Теперь она смотрела на меня своими прекрасными голубыми глазами, ее волосы волнами падали на декольте. Ее тело выглядело чертовски хорошо в этом платье, и у меня возникло желание поцелуем стереть всю красную помаду с ее губ. Если подумать, может быть, еще одна рюмка не помешает.

Я достал из шкафа бутылку и налил себе еще, но пить не стал. Мне нужно было знать, что она есть, если понадобится.

— Я никогда не видел у тебя такой яркой помады.

— Мне её одолжила Крисси. Разве это выглядит глупо?

— Это не выглядит глупо. Это просто не ты. Это как бы скрывает твои губы. — Все, чего я хочу прямо сейчас, это пососать их — с помадой или без. Я весь день был в панике, и этот момент стал кульминацией.

Предложение о покупке поместья привело меня в странное настроение. Я снова сомневался, правильно ли поступил, заставив ее продать дом. Это должно было быть правильно, но всё, что заставляло ее грустить в этот момент, действовало и на меня. И теперь, наблюдая, как она готовится к свиданию с каким-то парнем, который, вероятно, просто искал летний секс, привело меня в действительно дерьмовое настроение.

Я вел себя как ревнивый придурок. Можно подумать, что я ее ровесник, а не в своем возрасте.

Ее голос был едва слышен. — Может, мне её убрать?

Я был как в тумане. — Что? — убрать что? — Помаду.

О, помада. Какого хрена еще она будет убирать? — Я что, похожа на клоуна? — спросила она.

Вместо ответа я подошел к кухонной раковине и плеснула немного воды на бумажное полотенце. Я выжал всю влагу и подошел к тому месту, где она стояла. Я начал стирать помаду с ее губ. Она стояла неподвижно, казалось, потрясенная. Я мог понять это чувство. Я не имел права этого делать. Она мне не принадлежала, хотя временами мне этого хотелось.

Когда почти все было стерто, я выбросил бумажное полотенце в мусорное ведро. — Гораздо лучше.