Когда наши миры сталкиваются

Девушка смотрит на меня так, словно я сказал что-то совершенно нелепое. Может быть, я слишком остро реагирую.

— Ты как всегда будешь великолепен! Это на самом деле довольно раздражает, — Кеннеди наклоняется ко мне, целует в подбородок, а потом идет по коридору к шкафчику Вайолет. Я смотрю ей вслед и замечаю, что Крейг не сводит глаз с ее ног.

Боже, дай мне пять минут побыть с ним наедине, и я уничтожу его. Я бы отдал свое левое яйцо, чтобы выбить из него все дерьмо.

После школы направляюсь в тренерский штаб, чтобы поговорить с тренером о том, чего ожидать, прежде чем появлюсь на поле. Он говорит мне просто играть, как и весь год, и все будет в порядке. Я замечаю, как он смотрит на мои руки и лицо, быстро отводя взгляд в сторону и делая вид, что возится с бумагами, когда понимает, что его поймали.

Это странно.

— Ты должен играть в бейсбол, Грэм. Просто докажи это всем, кто еще не знает, — успокаивает меня тренер, когда я встаю со стула в его кабинете.

— Спасибо, тренер. Увидимся на поле, — машу я, прежде чем закрыть за собой дверь в его кабинет.

Я иду в раздевалку, где остальная часть моей команды занимается всякой ерундой. Наша обычная рутина перед играми. Все знают, что скауты придут сегодня вечером посмотреть, как я буду играть. Они похлопывают меня по спине со словами поддержки, когда я иду к своему шкафчику. Все мои товарищи по команде, кажется, счастливы за меня, за исключением одного. Крейг стоит в конце ряда шкафчиков и смотрит на меня сверху вниз.

— Значит, скауты придут сегодня посмотреть, как играет Мистер лучший игрок Америки, а? — кричит мне Крейг, хлопая дверью своего шкафчика, отчего по комнате эхом разносится грохот.

Я просто закатываю глаза, игнорируя его, не желая раздражаться перед игрой. Я надеваю наушники и увеличиваю громкость своего айпода, заглушая его и всех остальных. Проходит несколько минут, когда кто-то дергает наушники, вытаскивая их из моих ушей. Я поворачиваюсь и вижу Крейга, стоящего прямо передо мной. Его грудь вздымается напротив моей руки.

— В чем твоя проблема, мужик? — спрашиваю я, сжав кулаки. Я готов надрать ему задницу, если понадобится. Крейг улыбается самой снисходительной улыбкой, которую я когда-либо видел.

— Кеннеди в последнее время выглядит довольно сексуально. Я должен был сделать это, когда у меня был шанс. Она практически умоляла меня, знаешь ли… — я хватаю Крейга за бейсбольную майку и впечатываю его в металлические шкафчики. Товарищи по команде сидят и смотрят, ожидая, когда я нанесу удар. Я хочу. Я бы с большим удовольствием сломал ему нос. Но я не позволю какому-то никчемному придурку забрать то, ради чего так много работал. Сегодняшняя игра слишком важна.

Я все еще держу его за майку и на этот раз еще сильнее прижимаю его тело к шкафчикам.

— Никогда больше не говори так о Кеннеди! Не смотри на нее в коридорах! Не разговаривай с ней! Даже не думай о ней! — кричу я, заставляя все настороженные глаза выпучиться из орбит.

Крейг отталкивает меня, заставляя сделать несколько шагов назад, чтобы сохранить равновесие. Он уходит из раздевалки прежде, чем я успеваю сказать что-нибудь еще. Товарищи по команде дают мне столь необходимую дистанцию. Никто не задает никаких вопросов и не комментирует произошедшее. Мне не нравится, как Крейг говорил о Кеннеди, на что намекал. Каждый раз, когда ее имя слетает с его губ, в его глазах появляется угрожающий блеск.

Я отворачиваюсь от вопрошающих взглядов и снова включаю музыку. Пусть «The Bodies Hit the Floor» (песня группы Drowning Pool — Bodies) орет мне в уши. Мне нужно расслабиться, прежде чем я получу единственный шанс убраться из этого города. Дэн подходит ко мне, прислонившись к шкафчику рядом с моим. Я знаю, что он хочет что-то сказать. Ему всегда есть что сказать.

— Просто скажи это, мужик. — Я сажусь на скамейку, положив голову на руки.

Он следует за мной, садясь рядом.

— Что все это значит? Сначала ты ударил его в коридоре, когда вы с Кеннеди начали встречаться и теперь это? Ты не ходишь ни на одну из его вечеринок. Ты избегаешь разговоров с ним любой ценой, так в чем же дело? — Дэн сомневается в моем недавнем поведении.

Следует ли мне сказать ему? Доверять ему не проблема. Это не моя история, чтобы рассказать, но было бы неплохо, чтобы кто-то еще присматривал за Крейгом, для меня после его маленькой вспышки. Я собираюсь спросить Кеннеди, сказал ли он ей что-нибудь. Когда я рядом, он держит дистанцию. Я все еще замечаю, что он наблюдает за ней время от времени. Ничего существенного, но этого достаточно, чтобы разозлить меня.

— Ничего страшного. Крейг просто странно себя ведет в эти дни. Мне это не нравится, — отмахиваюсь я от его вопроса.

— Это чушь собачья! Помнишь, Крейг был твоим лучшим другом до того, как появилась Кеннеди. Что бы это ни было, оно не может быть настолько плохим, — Дэн похлопывает меня по плечу, выходя из раздевалки и направляясь к полю.

«Не может быть настолько плохим»? Если бы Дэн только знал, насколько все плохо на самом деле. В такие моменты я хочу, чтобы Кеннеди просто сказала кому-нибудь. Она должна была сообщить об этом в ту ночь, но я не могу просить ее об этом. Я был бы лицемером. Я не могу рассказать ни одной живой душе о своем отце, так почему я должен ожидать, что она расскажет свою тайну. Мы одинаковые.

В этот момент мой гнев поднимается на совершенно другой уровень. Я не могу остановить свой кулак от удара в шкафчик передо мной, не очень заботясь, что пораню руку. Я злюсь на своего отца за то, что он избил меня до полусмерти. Я злюсь на свою мать за то, что она это терпит. Я злюсь на Крейга за то, что он сделал с Кеннеди, и я злюсь на Кеннеди за то, что она ничего не сделала. Я все больше и больше злюсь на все вокруг. В какой-то момент все эти секреты настигнут Кеннеди и меня. Все закипит, и мы оба сгорим.

Я выбегаю из раздевалки и чуть не врезаюсь в тренера.

— Эй, притормози! — кричит он, когда я чуть не сбиваю его с ног.

— Извините, я просто задумался. Я не обращал внимания на то, куда иду, — объясняю я, встряхивая больную руку.

— Все в порядке? — спрашивает он, снова оглядывая меня, как в своем кабинете.

Если бы тренер узнал, что я только что оставил вмятину на металлическом шкафчике, он бы, наверное, выбил из меня все дерьмо.

— Да, просто нервы, — я не задерживаюсь здесь, чтобы продолжать этот разговор.

С тех пор как он позвал меня в свой кабинет, он был слишком внимателен. Однажды на этой неделе он даже позвонил мне после тренировки, чтобы узнать, как идут дела. Тренер всегда вмешивается в наши дела, но обычно он делает это более тонко.

Я достигаю поля, сканируя болельщиков в поисках Кеннеди. Она всегда стоит на одном и том же месте возле забора рядом с Вайолет. Я не вижу Вайолет рядом с ней. Но рядом, прислонившись к забору, стоит Крейг. Он явно не понимает, что я имею в виду, говоря «не разговаривай с ней» или «не подходи к ней». Это последнее дерьмо, которое мне сейчас нужно.

Кеннеди замечает меня раньше него. Нервное напряженное выражение читается на всем ее прекрасном невинном лице. Что, черт возьми, он говорит ей, что заставляет ее чувствовать себя неловко? Она переводит взгляд с меня на Крейга, стоящего возле забора и направляется ко мне. Крейг поворачивается и улыбается мне.

Кусок дерьма.

— Грэм... — Кеннеди привлекает мое внимание.

— Какого хрена он с тобой разговаривает? — кричу я достаточно громко, чтобы привлечь внимание толпы, которая собирается вокруг трибун. Кеннеди проходит через забор прямо в мои объятия. Тренер будет кричать на нее, если увидит на поле так близко к началу игры.

— Послушай меня, не беспокойся о нем. Я все объясню позже, но все под контролем. Думаю, он просто пытается вывести тебя из себя, и это, очевидно, работает, — шепчет она мне на ухо, все еще находясь в моих объятиях.

— Да, он получает удовольствие, зля меня. Я практически надрал ему задницу в раздевалке, прежде чем он пришел сюда.


— Я в порядке. Волнуйся об игре, и мы поговорим позже. Я обещаю.

— У Дэна сегодня вечеринка, так что поговорим, когда приедем. Я, вероятно, буду некоторое время со скаутами из Джорджии. Я забыл спросить, можешь ли ты поехать с Вайолет. Я просто отвлекся.

Кеннеди бросает на меня обиженный взгляд. Она терпеть не может ходить на вечеринки без меня. Не могу винить ее после всего, через что она прошла.

— Ты будешь в порядке. Вайолет будет с тобой. Убедись, что будешь рядом с ней, — Я склоняюсь к ней и целую прямо в губы.

Когда направляюсь к блиндажу, чувствую сильный шлепок по заднице. Я поворачиваюсь и вижу, что Кеннеди ухмыляется мне.

— Удачи, детка, — шепчет она.

— Кому нужна удача, когда у меня есть ты? — улыбаюсь ей в ответ.

Марк уже ждет на своем месте, когда я найду свое законное место на поле. Он бросает мне мяч, и мы проходим через нашу обычную разминку. Я позволяю всему дерьму исчезнуть в одно мгновение. Пришло мое время произвести впечатление, чтобы гарантировать себе отъезд отсюда. Пришло мое время сиять.



Глава 49



Кеннеди



— Кстати, вы, ребята, отвратительно милые. Это чертовски тошнотворно, — смеется Вайолет, роясь в сумочке. Она достает губную помаду, ухмыляясь от уха до уха, как будто только что нашла потерянное сокровище.

— Она любит, чтобы ее было много, — шучу я, забирая у нее помаду и прикладывая к губам тонкую кисточку.

Грэм уходит с места питчера, и все разговоры между моей лучшей подругой и мной прекращаются. Трудно обращать внимание на что-то еще, когда он играет. Вайолет все понимает. Или, по крайней мере, притворяется ради меня.

Как и в любой другой раз, когда я видела его подачу, он сегодня на своей волне. Иногда трудно поверить, что Грэм только в старшей школе. Он играет каждым нервом и каждой клеткой своего тела. Он должен играть, и по одобрительным кивкам скаутов вдоль забора они тоже это понимают. По крайней мере, шестеро из них смотрят с благоговением.

На протяжении всей игры украдкой бросаю взгляд на скаута сборной из «Джорджии», чтобы увидеть его реакцию на поле или определенную игру. Его легко заметить. На нем знакомая красная кепка с большой буквой «G» спереди. Он выглядит впечатленным, но иначе и не может быть, когда у кого-то такой талант, как у Грэма.

«Университет Джорджии» – мечта Грэма. Он всегда мечтал пойти туда играть с тех пор, как был ребенком. Не думаю, что он когда-либо считал это возможным, судя по его разговорам за последние несколько недель. Иногда трудно вспомнить, что он такой популярный, уверенный в себе парень, когда говорит. Он так сомневается в себе. Это имеет большое отношение к его отцу. Ты не можешь винить кого-то за то, что он чувствует себя недостойным, когда собственный отец обращается с ним как с тряпкой, при каждом удобном случае.

Вайолет толкает меня локтем в бок. Я поворачиваюсь к ней лицом и бросаю на нее раздраженный взгляд.

— Что? — требовательно спрашиваю.

Вайолет указывает на кого-то позади меня.

— А это кто? — спрашивает она.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть туда, куда указывает ее палец, и вижу мать Грэма, идущую по трибунам с мужчиной. Ему, наверное, чуть за пятьдесят, темные волосы уже начинают седеть.

— Я думаю, это отец Грэма, — шепотом объясняю я.

Я потрясена, увидев его. Теперь, когда знаю, что они здесь, не могу отвести от них взгляд. Мать Грэма поворачивается ко мне, слегка машет рукой и улыбается. Она поворачивается к отцу и что-то шепчет ему на ухо, вероятно, объясняя, кто я такая. Отлично.

Сегодня вечером Грэм играет лучшую игру в своей жизни. Они выигрывают двенадцать к нулю. Вы не поверите, но его отец кричал с трибун. У меня такое чувство, что он пьян судя по тому, как он кричит, не обращая внимания на своего сына, который играет в самую важную игру в своей жизни. Грэм немедленно уходит с поля, глядя на меня. Он подмигивает. Я не могу удержаться от того, чтобы не переводить взгляд с его отца на него и обратно. Грэм понимает, что я делаю, и пожимает плечами, как будто это не имеет значения.

Я задерживаюсь на несколько минут, чтобы Грэм направился ко мне, прежде чем его сопроводят поговорить со скаутом из Джорджии. Он подходит ко мне сзади, когда я разговариваю с Вайолет, обнимает меня за талию и прижимается губами к моей шее. Я поворачиваюсь к его сильному телу, обвивая руками его стройную талию.

— Хорошая игра, детка, — говорю я.

— Спасибо. — Он заставляет себя улыбнуться. Я отличаю настоящую улыбку Грэма Блэка от фальшивой. От настоящей у меня дрожат колени и колотится сердце. Эта улыбка не вызывает у меня никаких чувств. Смотрю на него, чтобы лучше видеть его глаза. Только по ним можно выяснить что он чувствует. Его глаза пусты, как будто Грэм не уверен, что он должен чувствовать по поводу своего агрессивного отца, терроризирующего его с трибун на протяжении большей части игры.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, быстро его целуя.

— Буду. Просто нужно произвести впечатление на скаутов и тогда все это будет уже не в моих руках.

— Ты же знаешь, что я говорю не об этом.

— Я знаю, что не об этом, малышка. — Грэм целует меня еще раз, прежде чем отправиться на встречу со скаутами. Выражение смущения и печали на его лице почти разбивает мне сердце.

Мы с Вайолет добираемся до уже пустой парковки. Стоим у ее машины и ждем, когда Дэн выйдет из раздевалки, обсуждая недавнюю обувную дилемму Вайолет. Грэм, вероятно, в кабинете тренера со скаутами, планирующими его будущее, пока мы говорим. Я не могу гордиться им еще больше. Он заслуживает всего, что ему предложат.

Когда игроки выходят из раздевалки один за другим, каждый из них кивает нам или бросает несколько слов, когда наш разговор переходит на вечеринку Дэна сегодня вечером. Вайолет собирается официально пригласить его на бал. Я должна быть рядом с ней, пока Грэм не придет. Она заметила, что Крейг разговаривал со мной перед игрой. После нашей встречи с ним во время ужина она не доверяет ему до крайности.

— Я обещаю, что останусь с тобой или Дэном, так как вы, вероятно, в любом случае будете рядом, — объясняю я, закатывая глаза от ее беспокойства. — Крейг всего лишь подросток с уязвленным самолюбием. Он скоро справится со всей ситуацией и будет сухо трахать девушек, прежде чем мы сможем сказать «мужчина-шлюха».