Когда наши миры сталкиваются

Иисусе.

— Тебе это когда-нибудь надоедает? Вся эта «позвольте мне броситься на вас и, надеюсь, вы соберете осколки» штука? Ты выглядишь отчаявшейся и это не так мило, как ты думаешь, — я мог бы выразиться и мягче, так как был внутри нее всего несколько часов назад.

Аманда всегда была моей слабостью. Она не заморачивается и всегда согласна, поэтому я постоянно пользовался возможностью. Больше нет. Мне плевать, если Кеннеди меня ненавидит. Я больше не буду так использовать Аманду.

Сегодня я поскользнулся и вернулся к своей старой рутине после того, как мы с Кеннеди поспорили в коридоре школы. Я никогда не был тем, кто придумывает оправдания, и не планирую начинать сейчас. Я сделал то, что сделал, и ничего не могу поделать, чтобы это изменить. Теперь я живу с последствиями своих действий. Единственное, что могу сделать, это попытаться еще раз доказать Кеннеди, что сожалею.

В комнате становится тихо, слишком тихо. Я смотрю только на Аманду, пытаясь довести свою мысль до конца. Ее глаза начинают слезиться. Хотя я и чувствую некоторую форму раскаяния, знаю, что это единственный способ доказать ей, что мои слова правда.

— Ты засранец, Грэм. Ты это знаешь? — говорит она, прежде чем дать мне пощечину с яростью, на которую способна только обиженная женщина.

Я оглядываю комнату и вижу, что все взгляды устремлены на меня, но не могу найти в себе сострадания к Аманде. Я привык быть таким парнем, но это, кажется, не удерживает девушек от попыток забраться ко мне на колени при каждом удобном случае. Сомневаюсь, что это публичное представление заставит кого-то из них передумать и попытаться залезть ко мне в постель.

Идя через переполненную вечеринку, чувствую, как взгляды прожигают затылок. Их любопытство очевидно. Я выхожу на заднее крыльцо и вижу, как Кеннеди и Вайолет, прижавшись к перилам, разговаривают тихим шепотом.

— Я просто пойду внутрь, — объясняет Вайолет, подмигивая мне.

Чертовски очевидно, что Кеннеди рассказала о нашей ситуации своей лучшей подруге по взглядам, которые Вайолет посылала мне всю неделю.

Я стою рядом с Кеннеди, и мы молчим, пока я не нарушаю тишину.

— Я не собираюсь извиняться перед тобой, потому что знаю, что это ничего не изменит. Я сожалею о том, что сделал. Просто подумал, что ты должна это знать, — легко объясняю я ясным голосом, чтобы убедиться, что она не пропустит ни одной части моих извинений. Мне нужно, чтобы Кеннеди знала, что я осознаю свою ошибку. Извиняться – это не то, к чему я привык.

— Я слышала, что ты сказал Аманде. Это было нечестно по отношению к ней, ты застал ее врасплох, — шепчет она, проводя рукой по перилам.

Я сделаю все, чтобы заставить ее посмотреть на меня.

— Ты ее защищаешь? — спрашиваю я в абсолютном шоке.

Кеннеди вскидывает голову и удивленно смотрит на меня.

— Я просто знаю, каково это – хотеть тебя и знать, что этого никогда не случится, потому что ты слишком глуп, чтобы понять, что перед тобой. Я просто знаю, что она чувствовала, когда ты выложил ей все это, чтобы она поняла. К счастью, я поняла это еще до того, как переспала с тобой! — Кеннеди выпрямляется и поворачивается ко мне спиной.

— Ты совсем не похожа на Аманду. Это другое! — я прошу ее понять меня.

Кеннеди резко поворачивается ко мне лицом, в ее глазах вызов.

— Объясни мне разницу, потому что я ее не вижу. Ты ходишь и говоришь все это этим бедным девочкам, а меня теперь включили в эту группу благодаря тебе, и ожидаешь, что от нас не будет реакции. Я верила всему, что ты мне говорил. Всему, Грэм, всему до последнего чертового слова. Ты доказал, что я ошибаюсь. Первый небольшой толчок в наших «отношения», и ты прыгаешь с корабля и находишь утешение в штанах Аманды. Ты именно тот, за кого себя выдаешь. Я просто была ослеплена тем, каким мне хотелось видеть.

— Не принижай наши отношения, бросая воздушные кавычки. Я думал, это ты от нас отказываешься. Ты же сама сказала это сегодня в коридоре, так что... — я позволяю этой мысли ускользнуть. Ничего из того, что я скажу, не исправит этого. Теперь я это понимаю.

— Ты прав, я так и сделала. Я ревновала, понятно? Когда Аманда обняла тебя в кафетерии, мне пришлось бороться с желанием вырвать ее гребаные волосы. Я не такая девушка, но иногда ты заставляешь меня чувствовать, что я схожу с ума. — Кеннеди смотрит на меня сквозь ресницы, словно умоляя понять. — Но, Грэм, ты же не сражался за меня. Я боюсь того, что возможно между нами, а ты даже не сражаешься за меня, как будто я не стою твоих хлопот.

— Я сейчас сражаюсь, — возражаю я, хватая ее за руку, но Кеннеди быстро отдергивает ее.

— Слишком поздно Грэм. Может быть, я не стою всех этих перемен для тебя, но могу обещать тебе, что ты стоил их для меня.

Кеннеди уходит, разочарованно качая головой. Я остаюсь один на заднем крыльце.

Слишком поздно. Эти два слова продолжают преследовать меня до конца ночи. Я подумываю о том, чтобы уйти и просто пойти домой. Единственное, что удерживает меня от того, чтобы выйти через парадную дверь, это то, что Кеннеди выпила четыре рюмки водки с Дэном. Я знаю, что должен оставаться здесь достаточно долго, чтобы убедиться, что она доберется домой в порядке или, по крайней мере, что она в безопасности, чтобы остаться.

Ночь проходит медленно, пока я наблюдаю, как Кеннеди деструктивно играет в пивпонг. Она слишком маленькая. Я знаю, что весь алкоголь, который она глотает, сразу же ударит ей в голову. Провожу большую часть ночи, избегая перепихов, которые мне предлагают и оставаясь трезвым. Для меня это впервые. Мне не очень-то нравится находиться в компании буйных пьяниц, когда я трезв. Интересно, я так же раздражающе противен, когда пью.

Смешаться с толпой – это единственное что могу, чтобы следить за ней. Я съеживаюсь каждый раз, когда Крейг или кто-то из других парней кладет на нее руку. Она никогда не оставалась незамеченной, даже когда думала, что это так. Все думают, что она была недостижима... до сих пор.

Видимо, теперь все изменилось.

Казалось, все парни думают, что Кеннеди ценный приз на этой вечеринке и изнывают по ней, надеясь на шанс проникнуть глубоко в нее. Я сижу и смотрю, как парень за парнем обращаются с ней, как с большинством девочек в нашей школе. Если увижу, что еще один из них кладет свои руки на ее задницу, я потеряю контроль. Кеннеди – другая!

— Ты, наконец скажешь мне, что с вами происходит? — спрашивает Марк, плюхаясь на сиденье рядом со мной. Я не спускаю глаз с Кеннеди. Крейг проводит рукой по ее талии. Когда алкоголь впитывается в нее все больше, она все более снисходительна к его прикосновениям.

— Тут нечего рассказывать, брат, — говорю я, вытаскивая телефон из кармана и проверяя время. 1:30. Убейте меня.

— Скажи это себе, потому что ты выглядишь так, будто кто-то порвал твою винтажную майку «Нью-Йорк Янкиз». — Марк громко смеется.

Мои мысли блуждают по тому, что Марк сказал о Кеннеди ранее. Она из тех девушек, на которых ты женишься, из тех, что способны заставить тебя полюбить и забраться глубоко под кожу. Я никогда не думал, что захочу кого-то рядом, что мне кто-то понадобится, но наблюдая за всеми парнями вокруг Кеннеди, понимаю, что она единственная, кого я хочу у себя под кожей и единственная, кого не хочу отпускать.

— Она другая, и я в двух секундах от того, чтобы выбить из кого-нибудь дерьмо, —отвечаю ему честно и сжимаю кулаки. С быстротой молнии в голове проносится мысль кого мне хочется ударить в первую очередь.

— Тогда я рад, что достаточно умен, чтобы держаться от нее подальше, потому что Господь знает, что мне не нужны фингалы от тебя. Я выучил свой урок еще в средней школе. Теперь вернемся к тому, что важно. Что, черт возьми, ты собираешься с этим делать, потому что алкоголь – это тот ингредиент, который заставляет работать очарование Крейга Дэниелса. — Марк указывает на коридор.

Мы смотрим, как Кеннеди поднимается по лестнице, держась за руку Крейга. Она спотыкается позади него и пытается удержать равновесие, прислонившись к стене. Я не знаю, что делаю, когда встаю и следую за ними, оставаясь на шаг позади, как настоящий ревнивый парень. Крейг закрывает за ними дверь, а я прислоняюсь к стене коридора снаружи его комнаты на случай, если я ей понадоблюсь.

Я закрываю глаза, позволяя им отдохнуть и молча желаю, чтобы этот день начался заново. Не знаю, сколько времени проходит, пока стою здесь, рассуждая о том, что мне делать. Мои возможности ограничены. Если я сейчас ворвусь к ним, кто знает, на что я пойду, но если подожду может стать слишком поздно. Когда я, наконец, открываю глаза слышу приглушенный шепот. Услышав, как Крейг повышает голос, я отскакиваю от того места, где дулся, и прикладываю ухо к двери. Звуков практически не слышно, как будто я под водой. Раздается громкий стук, и я принимаю решение. Мне все равно что будет когда я войду... я не больше ни на секунду не останусь в этом коридоре.




Глава 29



Кеннеди



У вас когда-нибудь был один из тех моментов в вашей жизни, когда вы хотели бы отреагировать по-другому? Может быть, вы бы кричали громче или дрались сильнее? Может, вы не сдержали бы слез, которые угрожают скопиться в ваших глазах, или, может быть, вы бы пробежали через толпу своих сверстников и вырвали бы глупые платиновые волосы одной девушки? Фу... откуда это взялось?

Вот что я должна была сделать. Я хотела это сделать, но поскольку я – это я, то подавила подобное желание. Вместо этого я бросила в лицо Грэма откровенный флирт с Крейгом. Это так по-детски. Я даже не задумывалась что это приведет к неприятностям.

Очевидно, я ошиблась.

Использовать Крейга, чтобы отомстить Грэму, было неправильно с самого начала. Теперь я это знаю. Мне нравилось, как лицо Грэма искажалось от ярости, когда я подмигивала Крейгу после игры или проводила рукой по его груди, показывая намек на внимание. Это было необычное поведение для меня. Я чувствовала себя комфортно с Грэмом, но с кем-то другим все было иначе.

Сразу же после того, как та девушка, которая с этого момента будет называться не иначе, как «потаскушка», призналась толпе людей в ее грязной маленькой тайне с Грэмом, я включила флирт на овердрайв. План был плохой с самого начала.

Огорчение и ярость, старое разочарование – вот, что привело меня в этот беспорядок. Несколько рюмок, шесть банок пива и пара коктейлей – вот почему я смотрю на пустой белый потолок с вентилятором, который медленно крутится и словно гипнотизирует. Я просто смотрю на него, пытаясь изо всех сил забыть то, что сейчас чувствую.

Так большинство старшеклассниц справляются с душевной болью, верно? Вайолет как-то сказала, что лучший способ забыть кого-то – это подстроиться под кого-то другого. Знаю, знаю. Она супер «философ» и все такое, но в то время это имело смысл. Для меня эта теория не работает хотя бы потому, что я никогда не была под кем-либо в библейском смысле. Ну что ж.

Я лежу здесь и слушаю, как в окно врывается ветер с озера и смешивается со звуком тяжелого дыхания Крейга, который пытается взобраться на меня. Я начинаю понимать, что Вайолет ошибалась. О боже, она была не права, и мне не потребовалось больше нескольких минут поцелуев с похотливым подростком, чтобы прийти к такому выводу.

— Крейг, тебе нужно притормозить! — требую я, надавливая на его правое плечо в попытке оттолкнуть его тяжелое тело. Он безуспешно пытается расстегнуть мой лифчик. К счастью, он слушает и садится рядом со мной.

— Что случилось? — парень тяжело дышит, раздраженный моей настойчивостью и тем, что я мешаю ему украсть мою добродетель.

Я пьяна настолько, что конечности кажутся лапшой, сродни тому, что ты не осознаешь, насколько пьян, пока не сядешь и комната не начнет вращаться вокруг тебя. Хотя алкоголь изменяет и замедляет мои реакции, я понимаю, что все должно происходить совсем не так. В идеальном мире сегодня вечером я бы украла несколько минут с Грэмом. Наша история свернула на темную дорогу, и вернуться назад сейчас кажется невозможным. Слишком темно, чтобы ориентироваться.

Я свешиваю ноги, пока они не касаются пола.

— Ничего страшного. Просто... — я пытаюсь объяснить, прежде чем Крейг перебивает меня.

— Я думал, что ты этим занимаешься. Я знаю, что ты хочешь меня, Кеннеди. Хватит с этим бороться. Разве ты недостаточно долго сопротивлялась? — звучит как вопрос, но это скорее утверждение.

Он не принимает «нет» в качестве ответа. Для него весь этот флирт и безобидные прикосновения означали что-то другое. Мальчикам вроде него не нравится долго ждать. Крейг откидывает мои волосы в сторону, целует меня в шею, пробирается обратно к моим губам, слегка поворачивая мою голову к нему лицом. В груди поднимается легкая паника. Я не думаю, что Крейг обидит меня, но интуиция никогда не подводила меня. Сегодня с ним определенно что-то не так.

Я делаю попытку встать. Сломанная нога не играет мне на руку. Прежде чем успеваю произнести еще хоть слово в знак протеста, Крейг дергает меня за руку заставляя снова упасть на кровать. В его взгляде есть что-то первобытное и безжалостное, отчего желудок подскакивает к горлу. Парень прижимает меня к себе, крепко удерживая оба моих запястья над моей головой. Острая боль пронзает их, когда я пытаюсь освободиться от его хватки. Я чувствую запах алкоголя, когда он дышит мне в шею и борюсь с желчью, поднимающейся в горле.

— Не сопротивляйся. Если бы Грэм сейчас был рядом с тобой, ты бы широко раздвинула для него свои хорошенькие ножки, — шепчет Крейг мне на ухо с гневом, от которого мое сердце колотится от страха.

Девушка хочет слышать подобный тон, будучи под кем-то. Какое отношение к этому имеет Грэм? Откуда он вообще знает о нем?

Крейг видимо замечает замешательство в моих глазах.

— О, ты, наверное, удивляешься, откуда я знаю о вас с Грэмом. Это была дикая догадка, которую ты только что подтвердила. Я видел, как вы двое смотрите друг на друга, когда думаете, что никто не видит. Все смотрят на него так, будто он какой-то святой, а он не святой, и никто из нас не святой! — рявкает Крейг мне на ухо с чистым презрением.

В этот момент перед моими глазами разворачивается худший кошмар каждой девушки, и я ничего не могу поделать. Открываю рот, чтобы закричать, но ничего не выходит. Крик застревает где-то в горле и не может найти выхода. Именно тогда я понимаю, что рука Крейга удерживает мой крик о помощи. Я одна.

Крейг прокладывает дорожку поцелуев вдоль моей шеи, в то время как другой рукой, которой не прикрывает мой рот, исследует мое тело. Я толкаю его в грудь со всей силой, что у меня есть. Сколько бы я ни давила и ни царапалась, моя сила не сравнится с его. У него широкие плечи и сильные руки, которые мешают мне получить необходимые рычаги, чтобы избежать этого ада. Это безнадежно. Я чувствую себя безнадежной.

Слышу знакомый звук расстегиваемой молнии и быстро закрываю глаза, чтобы выдержать любую боль и силу, которую Крейг собирается использовать против меня. Слезы предают меня, когда я пытаюсь оставаться сильной. Они стекают по моим щекам просачиваясь сквозь сжатые веки и приземляются на простыни Крейга. Крейг заставляет коленом раздвинуть ноги еще шире, когда я пытаюсь сжать их вместе в последней попытке защититься. Я проигрываю эту битву. Ухитряюсь забрать у него одну руку, и толкаю парня в грудь.

— Перестань сопротивляться, Кен. Тебе понравится, обещаю, — шепчет Крейг мне на ухо.

— Не называй меня Кен, — с трудом выговариваю я, хотя знаю, что он, вероятно, не слышит меня. Я не хочу, чтобы он делал все это с моим телом.

Подняв руку над головой, нахожу полку, полную трофеев и сбиваю их в надежде привлечь чье-то внимание. Кто-то должен услышать шум. Закрываю глаза и молюсь, даже не уверенная, верю ли я во что-нибудь в этот момент, когда пытаюсь бороться с Крейгом, отказываясь позволить ему свершить задуманное.

Следующее, что я слышу, это треск дерева по всей комнате. Я закрываю глаза, боясь встретиться взглядом с Крейгом. Несмотря на громкий шум слева, я не могу заставить себя открыть глаза, чтобы увидеть, что происходит вокруг меня. В комнате что-то шевелится, прежде чем чувствую, что давление надо мной рассеивается. Крейга больше не на мне. Я могу дышать.

Раздается крик и ужасающий треск ломающихся костей. Дышать становится все труднее, его сложно выталкивать из легких, когда я повторяю, что Крейг пытается украсть то, что никогда не было по праву его. Я лежу, не сопротивляясь, чувствуя онемение, когда все больше и больше слез стекает с моей щеки на подушку, которая навсегда будет запятнана страхом и болью, которые я чувствую.

«Кеннеди, вставай! Просто встань, пока он не вернулся. Вытащи свою задницу с кровати!»

«Борись!»

Я не знаю, что происходит вокруг меня. Я лежу здесь, уязвимая, ожидая, что Крейг прикончит меня только для того, чтобы выбросить, как будто то, как он обращается с беззащитной девушкой, у которой нет сил сопротивляться, не имеет значения. Шум в ушах оглушительно громкий – сочетание моего плача, отдышки и звона разбитого стекла где-то в комнате.

— Если ты еще хоть раз посмотришь в ее сторону, клянусь Богом, я убью тебя, — раздается знакомый сильный голос, достаточно громкий, чтобы заставить меня сжаться в комок на кровати. Голос приглушен, как будто раздается достаточно далеко, но я знаю, что он доносится изнутри комнаты. Заставлю свои ноги двигаться, чтобы выбраться оттуда. Единственное, чего хочу – это сбежать от своего кошмара.