Когда наши миры сталкиваются
Часть 19 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Грэм
Кеннеди толкает меня в грудь, садясь на колени. Я становлюсь твердым от этого быстрого почти несуществующего трения. Этого достаточно, чтобы разбудить мой член. К счастью, она останавливает нас, прежде чем дело доходит до точки невозврата. Просто ее близость заводит меня. Мне нужно найти способ обуздать это, если мы собираемся продолжать в том же духе. Я кладу руки ей на бедра, чтобы она сдвинулась еще на дюйм. Не думаю, что смогу справиться с большим.
— Ты никогда не говорил мне, что будет дальше, — пищит Кеннеди между мягкими поцелуями вдоль моей шеи и подбородка. Обычно она все контролирует, но видя ее такой, я хочу ее еще больше.
— Что именно ты хочешь знать? — Я молюсь, чтобы она не прекратила свое нападение.
— Это будет звучать глупо и с большинством парней, я полагаю, это было бы легче, потому что они не школьная шлюха, как ты. — Она начинает объяснять, глядя на меня сверху вниз, сочувствуя тому, что она сказала и что она планирует сказать. — Без обид.
— Не обижаюсь, — ободряюще улыбаюсь я.
— Мне интересно, если мы собираемся сделать это, значит ли это, что мы не будем спать ни с кем другим?
«Парень, она задала вопрос прямо, не так ли?»
— Ты планируешь переспать с кем-нибудь еще? —бросаю ей вызов, пробегая руками от колен чуть выше ее стройных бедер.
— Это больше вопрос к тебе а не ко мне.
Я знаю, к чему клонит Кеннеди. Просто не уверен, что могу сказать ей правду. Чего я хочу от этого? Что мне от нее нужно? Я знаю, что если кто-нибудь узнает о нас с Кеннеди, то все, что может разрушить это, выйдет наружу. Даже если мы этого не хотим и изо всех сил будем бороться за то, чтобы все сохранилось, кто-то придет и все испортит. Так или иначе, кто-то или что-то докажет, что Кеннеди ошибается во мне. Я докажу, что я такой же мудак, каким был всегда.
— Я не собираюсь спать ни с кем другим. Ты мне нравишься, — признаюсь я, проводя руками вверх и вниз по бедрам Кеннеди и наблюдая, как меняется выражение ее лица от предвкушения к удовлетворению. Это даже не похоже на меня. Как эта девушка так сильно влияет на меня?
— Ты мне тоже нравишься, но... — она делает паузу, прежде чем отвлечься на то, что я кончиками пальцев щекочу ей бедра. Ее кожа мягкая, почти фарфоровая. — Но я не думаю, что это хорошая идея, если кто-то узнает.
— Что? — Я сажусь, прижимая ее к себе, позволяя ей идеально сесть у меня на коленях. Кеннеди проводит рукой по моим волосам, глядя на меня с беспокойством.
— Просто я знаю, что если мы попробуем... — она указывает между нами. — Кто-то попытается это сломать и сделать невозможным, а я не хочу, чтобы это произошло. Я не самая популярная в школе, никто не поверит, что ты из всех людей ты выбрал меня.
Кеннеди словно читает мои мысли. Но и ее план меня не устраивает. Я не был уверен, что хочу держать наши отношения в секрете. Она выше этого. Кеннеди явно думает что ей нет места в моем мире, потому что она не такая красивая, как другие девушки, и не такая общительная. Если бы вы спросили меня несколько месяцев назад, я бы с этим согласился. Но только потому, что не потрудился увидеть ее. Несколько месяцев назад я бы ошибся.
— Так ты хочешь посмотреть, куда это приведет, прежде чем мы кому-нибудь расскажем? Как это будет работать? — спрашиваю я.
— Ну, для того, кто не может спать ни с кем другим, давай просто проясним это, — подмигивает мне Кеннеди. Я знаю, что она говорит серьезно. — Мы продолжим жить так, как жили. Друзьями, но иногда больше, чем друзьями.
На ее губах появляется улыбка. Мне приходится подавить смех. Она откровенна во всей этой ситуации. Кто знал, что один оргазм может превратить ее в сексуальную сумасшедшую кокетку. Я вижу это по ее глазам, по тому, как они блестят, когда она смотрит на меня.
— Я обещаю, что не буду спать ни с кем другим, но это действительно сработает? Я не знаю, сможешь ли ты держать свои руки подальше от меня после того, что произошло в твоей ванной. Ты знаешь, на что способны эти руки, так что... — я дразняще тычу пальцем в ее ребра. Кеннеди никогда не была кокетливой, но сегодня она показывает мне совершенно другую сторону себя. Мне нравится, когда она такая и беззаботная.
— Наверное, ты прав, Грэм. Что, если я не смогу контролировать себя, когда мы рядом с другими людьми? — Она в игривом отчаянии разводит руки в стороны.
Я переворачиваюсь, подминая под себя маленькую фигурку Кеннеди. Она смеется идеальным смехом, который я был бы не прочь слышать каждый чертов день.
— Мне нравится когда ты такая.
— Какая такая? — сладко спрашивает она, переводя дыхание.
— Игривая и беззаботная. Я никогда не видел тебя такой, — объясню я.
— Ты никогда меня раньше не видел. — Кеннеди целует меня в подбородок, сдерживая смешок, на который способна только она.
— Я видел тебя, Кен. Возможно, сначала ты не привлекла моего внимания, но я определенно видел тебя, — говорю я, честно зарабатывая самый сладкий, но, к сожалению, самый быстрый поцелуй, который только можно себе представить.
Остаток ночи мы говорим обо всем на свете. Кеннеди любезно избегает упоминаний о моей семье, а я избегаю разговоров о нашем несчастном случае. Все остальное кажется честной игрой. Она рассказывает мне все, что ей нравится в танцах, и какие книги она любит читать. Я рассказываю о бейсболе, и о том, как я люблю кататься на сноуборде. Обещаю научить ее, так как она никогда не пробовала. Не могу дождаться, когда затащу ее на снежную вершину.
В основном, я просто смотрю на нее и восхищаюсь каждой черточкой ее лица, стараясь запомнить каждую мелочь. Например, как сверкают ее глаза, когда она смеется над чем-то, что я говорю, и как ее правая бровь приподнимается, когда ей нужно о чем-то подумать. Я всегда замечал, как Кеннеди красива, никто не стал бы отрицать этого, но когда смеется она излучает ту красоту, к которой большинство девушек только стремятся. Она заразна, и я понимаю, что никогда не смогу насытиться ею.
Лежа рядом с ней, удивляюсь, как сюда попал. В моей жизни однажды что-то изменилось, чтобы все встало на свои места. Кеннеди никогда не была в моем плане. Я даже не смотрел на нее. Но в какой-то момент все дерьмо в моей жизни было отодвинуто в сторону, чтобы освободить место для нее. Мне нужно освободить для нее место. Она из тех девушек, о которых ты сожалеешь, позволяя ей ускользнуть от тебя.
Должно быть, уже поздно. Кеннеди раз за разом начинает зевать. Я смотрю на будильник и вижу, что уже четыре утра.
— Детка, нам лучше пойти спать. Скоро наступит утро.
Я протягиваю руку, чтобы выключить лампу у кровати. Кеннеди поворачивается ко мне спиной и придвигается ко мне. Я обнимаю ее, желая, чтобы она была как можно ближе. Быть с ней рядом, обнимать ее так естественно. Я никогда никого так не обнимал. Это кажется правильным.
— Спокойной ночи, Грэм, — шепчет Кеннеди.
Волосы на моей руке встают дыбом от ее шепота.
— Спокойной ночи. — Я целую ее в затылок.
Боже, надеюсь, я не наврежу этой девушке. Она слишком близка к совершенству, чтобы ее ломать.
Глава 27
Кеннеди
Сегодняшний день отстой!
Это его вина. Я виню во всем его. Я не могу сосредоточиться, когда он так близко, и, черт возьми, это отвлекает.
Что-то случилось прошлой ночью, что-то, о чем я не могу рассказать никому, даже лучшей подруге. Теперь мне приходится притворяться, что все в порядке, что ничего не произошло, когда могу думать только о том, как Грэм сидит напротив меня за обеденным столом, наблюдая за каждым моим движением. Мои глаза продолжают скользить по его твердой груди, той самой груди, которая была прижата ко мне этим утром, когда я собиралась в школу.
«Хватит ухмыляться, будто ты знаешь, что делаешь со мной».
Это просто катастрофа.
Вся эта анонимность – моя идея. Я предложила это, зная, что так будет лучше для «нас». Втайне надеялась, что Грэм, в конце концов, начнет протестовать. Что он потребует, чтобы мы объявили всему миру, что он обожает меня и всю прочую романтическую чушь, которая бывает только в фильмах и книгах. Подобные вещи не случаются с девушками вроде меня. Это не моя реальность.
Грэм знает так же хорошо, как и я, что если станет известно, что мы... узнаем друг друга – кажется, это единственный подходящий способ объяснить нашу ситуацию – то нас разорвут в клочья. Кто-то найдет способ все разрушить. Дело в том, что у меня нет иллюзий, что я впишусь в группу друзей Грэма. Когда проводила время с Крейгом, чувствовала то же самое. Неважно, кто мой лучший друг, или какой парень рядом со мной, я все равно буду не на своем месте, затерянная среди толпы.
Лгать Вайолет – самое трудное. Она знает почти все подробностей его пребывания в моем доме. Она не идиотка и знает, что что-то происходит. Подруга просто думает, что Грэм держит дистанцию. Я повторила ей это сегодня утром, когда она приехала забрать меня в школу. Мне пришлось силой вытолкать Грэма из гостиной, чтобы не попасться на месте преступления. Он умолял меня поехать с ним сегодня в школу. Когда объяснила, как это будет выглядеть, он неохотно понял, но не раньше, чем прижал меня к кухонному столу и поцеловал.
— Кеннеди? Кеннеди? Ты слышала, что я только что сказала? — голос Вайолет звенит у меня в ушах, отвлекая от мечтаний о Грэме.
Я по уши влюблена в этого парня, хотя бы себе могу в этом признаться. Все дело в его улыбке и в том, как загораются его глаза, когда он действительно думает, что это смешно. Когда парень расстроен, он проводит рукой по макушке и по лицу. Он великолепен до такой степени, что иногда на него больно смотреть. Он – чертово солнце, черт подери!
— Ой, прости, так о чем ты говорила? — Я смотрю на Вайолет, которая смотрит на меня с выражением «что, черт возьми, с тобой не так». В ответ просто пожимаю плечами, пытаясь отмахнуться. Не думаю, что обеденный стол, полный друзей Грэма, является самым подходящим местом, чтобы объявить, что он снова остался на ночь, и на этот раз было намного больше, чем хороший разговор.
— Хочешь поехать со мной на игру сегодня вечером?
— Вообще-то не могу. Я сказала мистеру Куку, что сделаю несколько дополнительных фотографий для газеты. Я пойду на поле пораньше, — объясняю я.
Грэм вскидывает голову, привлекая мое внимание. Он улыбается. Я знаю, о чем он думает, потому что я думала о том же, когда согласилась пойти. Мы не можем проводить много времени вместе, пока рядом его друзья. Это позволит нам стать чуточку ближе друг к другу, чем мы готовы позволить прямо сейчас.
— Повеселись с этим, — Вайолет шутливо закатывает глаза.
Подруга не понимает моей потребности участвовать в школьных группах, таких как газеты или дебаты. Вайолет социальная бабочка до мозга костей. Она не может найти время ни на что, что не касалось бы противоположного пола.
Я чувствую, как Крейг обнимает меня за плечи.
— Поверь мне, она будет! — говорит он с намеком всем, кто готов слушать, получая в ответ несколько смешков.
Раздражает, когда какой-то похотливый подросток предполагает, что станет причиной вашего предполагаемого веселья. Это стоит пережить, чтобы увидеть, как Грэм напрягается, когда видит что Крейг лебезит передо мной. Его плечи напряжены, и он явно стискивает зубы, посылая убийственные взгляды в сторону Крейга. Никто не замечает его странное поведение. Никто не смотрит так пристально, как я.
Я убираю руку Крейга со скамейки. Крейг не в восторге от этого, но быстро берет себя в руки. Я не хочу, чтобы ради Крейга пересекались границы. Замечаю, как плечи Грэма расслабленно опускаются, когда он возвращается к разговору с Дэном об их сегодняшней игре.
Сегодняшняя игра – это все, о чем говорят. Они играют против одного из наших конкурентов. В нашей школе их много, согласно тому, что Грэм сказал мне вчера вечером. То, как Грэм говорит о бейсболе, заразительно. Трудно оторвать от него взгляд, когда он все больше волнуется о сегодняшней игре.
Я вынуждена вернуться к реальности, когда в кафетерий вплывает Аманда, одетая в одну из бейсбольных футболок Грэма с его именем и номером. Она явно ей велика, что делает очевидным, чья это футболка. Девушка завязала ее спереди, обнажив значительную часть загорелого живота. Несколько парней за столом улюлюкают и кричат в ее сторону, делая довольно отвратительные замечания Грэму о «его девушке».
У меня такое чувство, будто желудок застрял в горле. Этого следовало ожидать. С последними событиями я забываю, что у Грэма есть регулярная договоренность с Амандой. Я стараюсь не думать об этом, подавляя мысли, которые сейчас преследуют меня. Грэм – самый популярный парень в нашей школе, а я – это я. Я не могу соперничать с кем-то вроде Аманды, которая демонстрирует свою принадлежность ему. Всем известно, что Грэм откусил от нее кусочек.
— Похоже, Аманда выполняет свою часть уговора, — ухмыляется Крейг, когда протягивает руку Грэму, чтобы стукнуться с ним кулаками. Грэм выглядит смущенным, но медленно кладет свой кулак на кулак Крейга. Он смотрит на меня сочувственно, но осторожно. Я знаю, что он молча извиняется за то, что должно произойти. Не думаю, что готова к этому.
Я наклоняюсь через стол к Вайолет, чтобы убедиться, что меня никто не слышит.
— О чем говорит Крейг? —спрашиваю я ее и слышу панику в своем голосе.
— Видимо, в начале сезона Аманда договорилась с Грэмом, что они будут встречаться перед каждой его игрой. Думаю, это стало для него своеобразным талисманом удачи. Отвратительно, если вы спросите меня. — Вайолет смотрит на меня с сочувствием, ведь я призналась ей в симпатии к Грэму. — Прости, — шепчет она.
Это как автомобильная авария, от которой невозможно отвести взгляд. Аманда с важным видом подходит к Грэму, затем как настоящая шлюха садится к нему на колени. О боже! Серьезно? Я не могу с этим конкурировать. Грэм напрягается, когда она проводит рукой по его волосам. Технически мы с Грэмом – ничто. Не думаю, что одна ночь превратится в вечность. Я не настолько наивна. Он – Грэм Блэк.
Аманда наклоняется к уху Грэма и говорит ему что-то связанное с тем, что ляжет на любой кусок земли, который он выберет… Более чем вероятно. Не в силах стоять и наблюдать за происходящим, я встаю из-за стола и швыряю поднос с едой в мусорное ведро.
Это моя вина. Связь с кем-то вроде Грэма приведет только к разочарованию. Парни вроде него не хлопают ресницами перед девушками вроде меня. Кажется с тех пор, как он проявил намек на интерес, все начали меня замечать. Иногда мне хочется повернуть время вспять. До того, как я танцевала на сцене, до аварии и до той дурацкой вечеринки все было нормально. Никто не замечал меня, и я начинаю понимать, что предпочитаю ту жизнь этой. Эта полна ревности и душевной боли. Вот, что я чувствую, когда Аманда рядом с Грэмом. Налицо чистая ревность, возможно, намек на ярость. Больше всего на свете мне хочется протянуть руку через стол и стащить ее с его колен за ее идеально прямые светлые волосы. Но я не могу сделать это из-за какой-то идиотской идеи, которую выпустила во Вселенную. Однако Грэм согласился. Почему он согласился со мной? Ему ведь не нравится когда Крейг пытается меня облапать, так зачем подвергать себя пыткам? Если только ему льстит, что все девушки падают к его ногам, зная, что я все еще буду рядом. Болван.
— Мудак, — бормочу я себе под нос, ударяя резиновым кончиком костыля о шкафчик.
— На кого ты ругаешься? — голос позади меня заставляет меня подпрыгнуть. Я могу узнать его голос в переполненной комнате. Знакомые нотки мужественности и грубости в нем выдают его обладателя.
Кеннеди толкает меня в грудь, садясь на колени. Я становлюсь твердым от этого быстрого почти несуществующего трения. Этого достаточно, чтобы разбудить мой член. К счастью, она останавливает нас, прежде чем дело доходит до точки невозврата. Просто ее близость заводит меня. Мне нужно найти способ обуздать это, если мы собираемся продолжать в том же духе. Я кладу руки ей на бедра, чтобы она сдвинулась еще на дюйм. Не думаю, что смогу справиться с большим.
— Ты никогда не говорил мне, что будет дальше, — пищит Кеннеди между мягкими поцелуями вдоль моей шеи и подбородка. Обычно она все контролирует, но видя ее такой, я хочу ее еще больше.
— Что именно ты хочешь знать? — Я молюсь, чтобы она не прекратила свое нападение.
— Это будет звучать глупо и с большинством парней, я полагаю, это было бы легче, потому что они не школьная шлюха, как ты. — Она начинает объяснять, глядя на меня сверху вниз, сочувствуя тому, что она сказала и что она планирует сказать. — Без обид.
— Не обижаюсь, — ободряюще улыбаюсь я.
— Мне интересно, если мы собираемся сделать это, значит ли это, что мы не будем спать ни с кем другим?
«Парень, она задала вопрос прямо, не так ли?»
— Ты планируешь переспать с кем-нибудь еще? —бросаю ей вызов, пробегая руками от колен чуть выше ее стройных бедер.
— Это больше вопрос к тебе а не ко мне.
Я знаю, к чему клонит Кеннеди. Просто не уверен, что могу сказать ей правду. Чего я хочу от этого? Что мне от нее нужно? Я знаю, что если кто-нибудь узнает о нас с Кеннеди, то все, что может разрушить это, выйдет наружу. Даже если мы этого не хотим и изо всех сил будем бороться за то, чтобы все сохранилось, кто-то придет и все испортит. Так или иначе, кто-то или что-то докажет, что Кеннеди ошибается во мне. Я докажу, что я такой же мудак, каким был всегда.
— Я не собираюсь спать ни с кем другим. Ты мне нравишься, — признаюсь я, проводя руками вверх и вниз по бедрам Кеннеди и наблюдая, как меняется выражение ее лица от предвкушения к удовлетворению. Это даже не похоже на меня. Как эта девушка так сильно влияет на меня?
— Ты мне тоже нравишься, но... — она делает паузу, прежде чем отвлечься на то, что я кончиками пальцев щекочу ей бедра. Ее кожа мягкая, почти фарфоровая. — Но я не думаю, что это хорошая идея, если кто-то узнает.
— Что? — Я сажусь, прижимая ее к себе, позволяя ей идеально сесть у меня на коленях. Кеннеди проводит рукой по моим волосам, глядя на меня с беспокойством.
— Просто я знаю, что если мы попробуем... — она указывает между нами. — Кто-то попытается это сломать и сделать невозможным, а я не хочу, чтобы это произошло. Я не самая популярная в школе, никто не поверит, что ты из всех людей ты выбрал меня.
Кеннеди словно читает мои мысли. Но и ее план меня не устраивает. Я не был уверен, что хочу держать наши отношения в секрете. Она выше этого. Кеннеди явно думает что ей нет места в моем мире, потому что она не такая красивая, как другие девушки, и не такая общительная. Если бы вы спросили меня несколько месяцев назад, я бы с этим согласился. Но только потому, что не потрудился увидеть ее. Несколько месяцев назад я бы ошибся.
— Так ты хочешь посмотреть, куда это приведет, прежде чем мы кому-нибудь расскажем? Как это будет работать? — спрашиваю я.
— Ну, для того, кто не может спать ни с кем другим, давай просто проясним это, — подмигивает мне Кеннеди. Я знаю, что она говорит серьезно. — Мы продолжим жить так, как жили. Друзьями, но иногда больше, чем друзьями.
На ее губах появляется улыбка. Мне приходится подавить смех. Она откровенна во всей этой ситуации. Кто знал, что один оргазм может превратить ее в сексуальную сумасшедшую кокетку. Я вижу это по ее глазам, по тому, как они блестят, когда она смотрит на меня.
— Я обещаю, что не буду спать ни с кем другим, но это действительно сработает? Я не знаю, сможешь ли ты держать свои руки подальше от меня после того, что произошло в твоей ванной. Ты знаешь, на что способны эти руки, так что... — я дразняще тычу пальцем в ее ребра. Кеннеди никогда не была кокетливой, но сегодня она показывает мне совершенно другую сторону себя. Мне нравится, когда она такая и беззаботная.
— Наверное, ты прав, Грэм. Что, если я не смогу контролировать себя, когда мы рядом с другими людьми? — Она в игривом отчаянии разводит руки в стороны.
Я переворачиваюсь, подминая под себя маленькую фигурку Кеннеди. Она смеется идеальным смехом, который я был бы не прочь слышать каждый чертов день.
— Мне нравится когда ты такая.
— Какая такая? — сладко спрашивает она, переводя дыхание.
— Игривая и беззаботная. Я никогда не видел тебя такой, — объясню я.
— Ты никогда меня раньше не видел. — Кеннеди целует меня в подбородок, сдерживая смешок, на который способна только она.
— Я видел тебя, Кен. Возможно, сначала ты не привлекла моего внимания, но я определенно видел тебя, — говорю я, честно зарабатывая самый сладкий, но, к сожалению, самый быстрый поцелуй, который только можно себе представить.
Остаток ночи мы говорим обо всем на свете. Кеннеди любезно избегает упоминаний о моей семье, а я избегаю разговоров о нашем несчастном случае. Все остальное кажется честной игрой. Она рассказывает мне все, что ей нравится в танцах, и какие книги она любит читать. Я рассказываю о бейсболе, и о том, как я люблю кататься на сноуборде. Обещаю научить ее, так как она никогда не пробовала. Не могу дождаться, когда затащу ее на снежную вершину.
В основном, я просто смотрю на нее и восхищаюсь каждой черточкой ее лица, стараясь запомнить каждую мелочь. Например, как сверкают ее глаза, когда она смеется над чем-то, что я говорю, и как ее правая бровь приподнимается, когда ей нужно о чем-то подумать. Я всегда замечал, как Кеннеди красива, никто не стал бы отрицать этого, но когда смеется она излучает ту красоту, к которой большинство девушек только стремятся. Она заразна, и я понимаю, что никогда не смогу насытиться ею.
Лежа рядом с ней, удивляюсь, как сюда попал. В моей жизни однажды что-то изменилось, чтобы все встало на свои места. Кеннеди никогда не была в моем плане. Я даже не смотрел на нее. Но в какой-то момент все дерьмо в моей жизни было отодвинуто в сторону, чтобы освободить место для нее. Мне нужно освободить для нее место. Она из тех девушек, о которых ты сожалеешь, позволяя ей ускользнуть от тебя.
Должно быть, уже поздно. Кеннеди раз за разом начинает зевать. Я смотрю на будильник и вижу, что уже четыре утра.
— Детка, нам лучше пойти спать. Скоро наступит утро.
Я протягиваю руку, чтобы выключить лампу у кровати. Кеннеди поворачивается ко мне спиной и придвигается ко мне. Я обнимаю ее, желая, чтобы она была как можно ближе. Быть с ней рядом, обнимать ее так естественно. Я никогда никого так не обнимал. Это кажется правильным.
— Спокойной ночи, Грэм, — шепчет Кеннеди.
Волосы на моей руке встают дыбом от ее шепота.
— Спокойной ночи. — Я целую ее в затылок.
Боже, надеюсь, я не наврежу этой девушке. Она слишком близка к совершенству, чтобы ее ломать.
Глава 27
Кеннеди
Сегодняшний день отстой!
Это его вина. Я виню во всем его. Я не могу сосредоточиться, когда он так близко, и, черт возьми, это отвлекает.
Что-то случилось прошлой ночью, что-то, о чем я не могу рассказать никому, даже лучшей подруге. Теперь мне приходится притворяться, что все в порядке, что ничего не произошло, когда могу думать только о том, как Грэм сидит напротив меня за обеденным столом, наблюдая за каждым моим движением. Мои глаза продолжают скользить по его твердой груди, той самой груди, которая была прижата ко мне этим утром, когда я собиралась в школу.
«Хватит ухмыляться, будто ты знаешь, что делаешь со мной».
Это просто катастрофа.
Вся эта анонимность – моя идея. Я предложила это, зная, что так будет лучше для «нас». Втайне надеялась, что Грэм, в конце концов, начнет протестовать. Что он потребует, чтобы мы объявили всему миру, что он обожает меня и всю прочую романтическую чушь, которая бывает только в фильмах и книгах. Подобные вещи не случаются с девушками вроде меня. Это не моя реальность.
Грэм знает так же хорошо, как и я, что если станет известно, что мы... узнаем друг друга – кажется, это единственный подходящий способ объяснить нашу ситуацию – то нас разорвут в клочья. Кто-то найдет способ все разрушить. Дело в том, что у меня нет иллюзий, что я впишусь в группу друзей Грэма. Когда проводила время с Крейгом, чувствовала то же самое. Неважно, кто мой лучший друг, или какой парень рядом со мной, я все равно буду не на своем месте, затерянная среди толпы.
Лгать Вайолет – самое трудное. Она знает почти все подробностей его пребывания в моем доме. Она не идиотка и знает, что что-то происходит. Подруга просто думает, что Грэм держит дистанцию. Я повторила ей это сегодня утром, когда она приехала забрать меня в школу. Мне пришлось силой вытолкать Грэма из гостиной, чтобы не попасться на месте преступления. Он умолял меня поехать с ним сегодня в школу. Когда объяснила, как это будет выглядеть, он неохотно понял, но не раньше, чем прижал меня к кухонному столу и поцеловал.
— Кеннеди? Кеннеди? Ты слышала, что я только что сказала? — голос Вайолет звенит у меня в ушах, отвлекая от мечтаний о Грэме.
Я по уши влюблена в этого парня, хотя бы себе могу в этом признаться. Все дело в его улыбке и в том, как загораются его глаза, когда он действительно думает, что это смешно. Когда парень расстроен, он проводит рукой по макушке и по лицу. Он великолепен до такой степени, что иногда на него больно смотреть. Он – чертово солнце, черт подери!
— Ой, прости, так о чем ты говорила? — Я смотрю на Вайолет, которая смотрит на меня с выражением «что, черт возьми, с тобой не так». В ответ просто пожимаю плечами, пытаясь отмахнуться. Не думаю, что обеденный стол, полный друзей Грэма, является самым подходящим местом, чтобы объявить, что он снова остался на ночь, и на этот раз было намного больше, чем хороший разговор.
— Хочешь поехать со мной на игру сегодня вечером?
— Вообще-то не могу. Я сказала мистеру Куку, что сделаю несколько дополнительных фотографий для газеты. Я пойду на поле пораньше, — объясняю я.
Грэм вскидывает голову, привлекая мое внимание. Он улыбается. Я знаю, о чем он думает, потому что я думала о том же, когда согласилась пойти. Мы не можем проводить много времени вместе, пока рядом его друзья. Это позволит нам стать чуточку ближе друг к другу, чем мы готовы позволить прямо сейчас.
— Повеселись с этим, — Вайолет шутливо закатывает глаза.
Подруга не понимает моей потребности участвовать в школьных группах, таких как газеты или дебаты. Вайолет социальная бабочка до мозга костей. Она не может найти время ни на что, что не касалось бы противоположного пола.
Я чувствую, как Крейг обнимает меня за плечи.
— Поверь мне, она будет! — говорит он с намеком всем, кто готов слушать, получая в ответ несколько смешков.
Раздражает, когда какой-то похотливый подросток предполагает, что станет причиной вашего предполагаемого веселья. Это стоит пережить, чтобы увидеть, как Грэм напрягается, когда видит что Крейг лебезит передо мной. Его плечи напряжены, и он явно стискивает зубы, посылая убийственные взгляды в сторону Крейга. Никто не замечает его странное поведение. Никто не смотрит так пристально, как я.
Я убираю руку Крейга со скамейки. Крейг не в восторге от этого, но быстро берет себя в руки. Я не хочу, чтобы ради Крейга пересекались границы. Замечаю, как плечи Грэма расслабленно опускаются, когда он возвращается к разговору с Дэном об их сегодняшней игре.
Сегодняшняя игра – это все, о чем говорят. Они играют против одного из наших конкурентов. В нашей школе их много, согласно тому, что Грэм сказал мне вчера вечером. То, как Грэм говорит о бейсболе, заразительно. Трудно оторвать от него взгляд, когда он все больше волнуется о сегодняшней игре.
Я вынуждена вернуться к реальности, когда в кафетерий вплывает Аманда, одетая в одну из бейсбольных футболок Грэма с его именем и номером. Она явно ей велика, что делает очевидным, чья это футболка. Девушка завязала ее спереди, обнажив значительную часть загорелого живота. Несколько парней за столом улюлюкают и кричат в ее сторону, делая довольно отвратительные замечания Грэму о «его девушке».
У меня такое чувство, будто желудок застрял в горле. Этого следовало ожидать. С последними событиями я забываю, что у Грэма есть регулярная договоренность с Амандой. Я стараюсь не думать об этом, подавляя мысли, которые сейчас преследуют меня. Грэм – самый популярный парень в нашей школе, а я – это я. Я не могу соперничать с кем-то вроде Аманды, которая демонстрирует свою принадлежность ему. Всем известно, что Грэм откусил от нее кусочек.
— Похоже, Аманда выполняет свою часть уговора, — ухмыляется Крейг, когда протягивает руку Грэму, чтобы стукнуться с ним кулаками. Грэм выглядит смущенным, но медленно кладет свой кулак на кулак Крейга. Он смотрит на меня сочувственно, но осторожно. Я знаю, что он молча извиняется за то, что должно произойти. Не думаю, что готова к этому.
Я наклоняюсь через стол к Вайолет, чтобы убедиться, что меня никто не слышит.
— О чем говорит Крейг? —спрашиваю я ее и слышу панику в своем голосе.
— Видимо, в начале сезона Аманда договорилась с Грэмом, что они будут встречаться перед каждой его игрой. Думаю, это стало для него своеобразным талисманом удачи. Отвратительно, если вы спросите меня. — Вайолет смотрит на меня с сочувствием, ведь я призналась ей в симпатии к Грэму. — Прости, — шепчет она.
Это как автомобильная авария, от которой невозможно отвести взгляд. Аманда с важным видом подходит к Грэму, затем как настоящая шлюха садится к нему на колени. О боже! Серьезно? Я не могу с этим конкурировать. Грэм напрягается, когда она проводит рукой по его волосам. Технически мы с Грэмом – ничто. Не думаю, что одна ночь превратится в вечность. Я не настолько наивна. Он – Грэм Блэк.
Аманда наклоняется к уху Грэма и говорит ему что-то связанное с тем, что ляжет на любой кусок земли, который он выберет… Более чем вероятно. Не в силах стоять и наблюдать за происходящим, я встаю из-за стола и швыряю поднос с едой в мусорное ведро.
Это моя вина. Связь с кем-то вроде Грэма приведет только к разочарованию. Парни вроде него не хлопают ресницами перед девушками вроде меня. Кажется с тех пор, как он проявил намек на интерес, все начали меня замечать. Иногда мне хочется повернуть время вспять. До того, как я танцевала на сцене, до аварии и до той дурацкой вечеринки все было нормально. Никто не замечал меня, и я начинаю понимать, что предпочитаю ту жизнь этой. Эта полна ревности и душевной боли. Вот, что я чувствую, когда Аманда рядом с Грэмом. Налицо чистая ревность, возможно, намек на ярость. Больше всего на свете мне хочется протянуть руку через стол и стащить ее с его колен за ее идеально прямые светлые волосы. Но я не могу сделать это из-за какой-то идиотской идеи, которую выпустила во Вселенную. Однако Грэм согласился. Почему он согласился со мной? Ему ведь не нравится когда Крейг пытается меня облапать, так зачем подвергать себя пыткам? Если только ему льстит, что все девушки падают к его ногам, зная, что я все еще буду рядом. Болван.
— Мудак, — бормочу я себе под нос, ударяя резиновым кончиком костыля о шкафчик.
— На кого ты ругаешься? — голос позади меня заставляет меня подпрыгнуть. Я могу узнать его голос в переполненной комнате. Знакомые нотки мужественности и грубости в нем выдают его обладателя.