Когда наши миры сталкиваются

— Могу я быть с тобой честной?

— Ты не сдерживалась до этого, — подавляю смех.

Кеннеди придвигается ближе ко мне. Не знаю, намеренно это или нет, но решаю не двигаться. Ее нога касается моей, и когда девушка поворачивается, чтобы посмотреть на меня, не могу не заметить, как мы близки. Стоит мне наклониться вперед на дюйм или два, и я смогу коснуться ее губ.

— Ты бы мне не понравился, но... — она замолкает, сосредотачиваясь на вращении простого серебряного кольца на ее правом безымянном пальце. Ее длинные волосы падают на лицо, закрывая мне обзор. Инстинктивно, убираю прядь ей за ухо, не оставляя ей выбора, кроме как смотреть на меня. Кеннеди сглатывает достаточно сильно, чтобы это стало очевидно. — Все инстинкты и разумные доводы говорит мне бежать в противоположном от тебя направлении, но я верю, что то, что я тогда сказала – правда. Я думаю, что в тебе есть что-то большее, чем ты показываешь.

— Тебе следует прислушаться к себе, понимаешь? Беги в противоположном от меня направлении. Я плохой парень. Я не тот, на кого ты должна тратить свое время, — умоляю я ее и надеюсь, что, в конце концов, она меня не послушает. Девушка пытается протестовать, но я перебиваю ее прежде, чем она успевает что-то сказать. — Кеннеди, перестань меня оправдывать. Я сбил тебя машиной. Я был слишком пьян и слишком глуп, чтобы думать, что может случиться что-то плохое. Ты говоришь такие вещи, а ведь я на самом деле тот парень, каким меня все считают. Ни больше ни меньше. Я не тот парень, за которого ты меня принимаешь.

Кеннеди встает с кровати прямо передо мной, уперев руки в бока.

— Хорошо, если это правда, тогда почему ты здесь? — спорит она снова.

Я провожу рукой по лицу и шее, глядя на нее. Кеннеди делает еще один шаг ко мне и останавливается между моих раздвинутых ног.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я в попытке затормозить.

— Я имею в виду, если ты тот осел, за которого себя выдаешь, то почему ты сейчас здесь со мной? Почему ты все время пытаешься поговорить со мной? Почему ты оторвал меня от своего друга Крейга, чтобы поговорить? И не думай, что я не заметила, как ты скрипел зубами, когда Крейг пытался погладить мое бедро. Я видела тебя, поэтому спрошу еще раз. Почему ты здесь?

Кеннеди неглубоко дышит, а я наблюдаю за каждым ее вдохом и выдохом. Может, это и отвлекает, но это доказательство того, что она жива, что я не убил ее той ночью. Это значит, что она все еще способна удивить меня своей уверенностью. Кеннеди только что вызвала меня на ревность. Кто-нибудь это пропустил?

— Ты слишком хороша для любого из нас, Кеннеди! — Я чувствую себя уязвимым, глядя на нее. — Ты это хочешь услышать? Мне не нравится, как они на тебя смотрят, потому что я знаю, что они за парни. Причина, по которой я здесь, заключается в том, что…

— Что... — Кеннеди гораздо ниже меня ростом, и ей приходится смотреть на меня из-под густых черных ресниц.

Я ошеломлен ее уверенностью, когда она в отчаянии упирает руки на бедра.

— Потому что в ту ночь, когда ты танцевала, в ту ночь, когда я сбил тебя, ты пленила меня, ясно? Ты выглядела уязвимой. Я был в восторге, и поверь мне, я знаю, как банально это звучит, особенно от кого-то вроде меня, но я задавался вопросом, позволит ли кто-нибудь когда-нибудь мне быть таким уязвимым перед ним. Ты, казалось, оставила все на той сцене, и я завидовал тебе, потому что иногда мне кажется, что я просто разыгрываю спектакль, — объясняю я, чувствуя смесь гнева и восхищения тем, как себя чувствую. — Когда я увидел тебя ночью на дороге, у меня едва не остановилось сердце. Я боялся, что никогда не узнаю ту девушку, которая танцевала на сцене так, словно от этого зависела ее жизнь. Я знаю, что не заслуживаю права узнать тебя, но я бы хотел.

Кеннеди все еще стоит передо мной, пытаясь сохранить равновесие. Она облизывает губы, отвлекая меня. Ее глаза блестят от сдерживаемых слов. Мне не нравится, что я сделал эти слезы реальностью.

— Ты имеешь в виду все это? Все, что ты только что сказал... Это правда? — Она спрашивает с легкой улыбкой, заставляя меня думать, что ее слезы на самом деле хорошая, а не плохая вещь.

— Искренне... да.

Кеннеди в отчаянии вскидывает руки.

— Именно это я и имею в виду! Ты утверждаешь, что относишься к девушкам, как к мусору и не заботишься ни о ком, кроме себя, но сейчас сидишь здесь передо мной и говоришь подобное. Я думаю, что ты именно тот, за кого я тебя принимаю, я просто боюсь, что ты никогда не увидишь себя таким, каким тебя вижу я, — признается Кеннеди. Она слегка наклоняется и мне хочется поцеловать ее, но знаю, что это только все усложнит.

— Так что же нам остается? — спрашиваю я, не зная, чего она хочет.

— Помоги мне добраться до кровати.

— Ты двигаешься очень быстро, Кеннеди. Не знаю, смогу ли я за тобой угнаться.

Девушка шлепает меня по груди, и я хватаю ее за талию. Дрожь пробегает по ее телу, когда я помогаю ей опуститься на кровать.

— Очень смешно, но мы оба знаем, что я не из таких девушек. — Кеннеди вытягивает ноги на кровати и смотрит на меня, а я стою там, где она меня оставила.

— Тогда что ты делаешь с Крейгом? — спрашиваю я, надеясь, что она не станет делиться грязными подробностями. Признаю, я очень ревную, что Кеннеди дарит ему даже секунду своего времени.

— Что ты делаешь с Амандой? — Кеннеди вопросительно смотрит на меня.

Я не имею права спрашивать о ее личной жизни. Она ставит меня на место.

— Туше, но прошел слух, что ты спала в его комнате. Для всех это означает только одно. Мне хочется услышать правду от тебя, а не верить тому, что говорят другие. Я знаю, что слухи не всегда бывают правдой.

— Ты слышал, что я спала в его комнате? — Кеннеди выглядит подавленной и смущенной и сосредотачивает внимание на своих руках, а не на мне.

— Он парень. Новости распространяются быстро. — Я скидываю обувь и сажусь на край кровати, прислонившись спиной к стене. Наши ноги случайно соприкасаются. Ни один из нас не делает попытки отодвинуться от прикосновения другого, как бы незначителен ни был этот жест.

— Я слишком много выпила, чтобы уйти, а Вайолет была с Дэном. Крейг заявил, что ему неудобно оставлять меня внизу с другими парнями, поэтому он привел меня в свою комнату. Знаю, это звучит наивно с моей стороны, но мне кажется, он хотел как лучше, — объясняет Кеннеди то, что помнит. — Мы целовались, но больше ничего не произошло. — Я испускаю громкий раздраженный вздох из-за ее невежества. — Ты мне не веришь? — Кеннеди открыто надувает губы.

— О нет, малышка, тебе я верю. Я не верю, что Крейг не пробовал ничего другого, — Я наблюдаю, как выражение ее лица меняется от недоверия к признанию. Я правда только что назвал ее малышкой? Может, она не заметила.

— Я не знаю, как он ведет себя с другими девушками, но могу заверить тебя, что он был джентльменом. — Кеннеди оглядывает комнату, пытаясь отвлечься. Я киваю в ответ, и Кеннеди меняет тему. — Не думаю, что мы пришли сюда говорить о Крейге. Расскажи мне что-нибудь, что угодно.

— Что ты хочешь узнать? — Я улыбаюсь ее вопросу, а Кеннеди терпеливо наблюдает за мной. Со мной не так-то просто разговаривать. Она скоро это узнает.

— Расскажи о своей семье, — невинно предлагает Кеннеди.

Я тут же замираю. Теперь уже я избегаю зрительного контакта. Сажусь, затем поднимаюсь с кровати.

— Что угодно, только не это, — оглядываюсь я на нее и вижу в ее глазах беспокойство.


Для меня это слишком личное.



Глава 21



Кеннеди



Грэм расхаживает по моей спальне, разглядывая все, что попадается ему на глаза, кроме меня. Теперь я знаю, что он чувствует, когда я избегаю его взгляда любой ценой. Он явно по какой-то причине сторонится моей части комнаты. Я просто не знаю, по какой. Наблюдая, как он берет в руки рамки с фотографиями, пробегая глазами по снимкам моей семьи, меня и Вайолет, думаю о том, как тяжело ему все скрывать. Он ставит рамки на их законное место и когда обращает на меня свое внимание, мне за него страшно. Его глаза кажутся пустыми.

Грэм кажется типичным американским мальчиком, который живет идеальной жизнью. Он красив и талантлив, происходит из уважаемой семьи в обществе, настолько состоятельной, что это за пределами понимания. Это заставляет его казаться безразличным ко всему, как будто наши повседневные заботы никогда его не касаются.

— Ты в порядке? — я спрашиваю его, обеспокоенная выражением его глаз. У него есть история, скрытая за идеальным фасадом, что заставляет меня хотеть знать все, что он готов мне рассказать.

— Из всего, о чем ты могла меня спросить, ты выбрала мою семью. — Грэм качает головой, как будто пытается стереть ужасный кошмар, как будто мысль о том, чтобы даже описать его семью, пробивает зияющую дыру в его идеальном мире.

— Ты не обязан говорить мне то, чего не хочешь. Я просто предположила, что это достаточно простой вопрос.

— В моей семье нет ничего простого, Кен. — На его лице появляется болезненная улыбка, прежде чем он продолжает. — Я хочу быть тем парнем, которым ты меня считаешь, и быть в состоянии объяснить тебе все это, но я не знаю как. Моя семья сложная, и мне бы хотелось избежать разговора о ней, если позволишь. Я никому о них не рассказываю.

Я протягиваю руку, и Грэм идет мне навстречу. Он хватает мою протянутую руку и садится на край кровати рядом со мной. Я не отпускаю свою легкую хватку, и он не возражает, продолжая смотреть на наши переплетенные пальцы. Это чуждо нам обоим.

— Грэм, посмотри на меня, — прошу я. Он поднимает голову и смотрит мне в глаза. — Не считай себя обязанным мне что-либо говорить. Я хочу знать только то, что ты хочешь, чтобы я знала. Мне будет этого достаточно.

— Я хочу быть честным с тобой.

Грэм говорит тихо, как будто кто-то может подслушать наш разговор. Он начинает выводить большим пальцем маленькие кружочки по моей ладони. От ощущения его кожи по телу пробегает дрожь, дыхание учащается. Никто никогда не прикасался ко мне так, как он.

— Я ценю это и не жду от тебя что ты расскажешь мне все прямо сейчас. Это не значит, что это должно произойти сегодня. Тебе не нужно говорить со мной о них. Мы все равно будем друзьями.

Грэм встает, вытаскивая руку из моей ладони. Как только лишаюсь тепла его прикосновения чувствую, что чего-то не хватает.

— Думаю, мне лучше уйти. Уже без четверти полночь, — говорит он.

Я провожаю его из комнаты через темный дом. Не хочу, чтобы он уходил, но знаю, что ему что-то нужно, и быть рядом со мной – это не то. Мы молчим, когда он выходит за дверь. Я хочу позвать его, но что-то не дает мне это сделать.

Я не знаю как с ним разговаривать. Он замер, когда я спросила о его семье. В животе все сжимается, когда думаю о нашем сегодняшнем разговоре. Я стараюсь изо всех сил отогнать это ужасное чувство, запираю дверь и иду в свою комнату, думая о том, почему Грэм расстроился из-за такого простого вопроса.

Теперь, когда Грэма нет, дом кажется пустым. Странно находится дома без родителей. Единственный раз они оставили меня одну, тогда еще мой брат здесь. Они уехали на выходные, и все это время я болталась, работая над докладом по истории, в то время как мой брат переспал со своей девушкой в постели наших родителей. Нет ничего удивительного в том, что они доверились мне и оставили на неделю одну дома. Я никогда раньше не попадала в настоящие неприятности.

Просматриваю свою огромную коллекцию фильмов на большой книжной полке. Хочу посмотреть непристойную комедию после странного разговора с Грэмом. Знаю, что уснуть сегодня будет не так-то просто. Прежде чем лечь в постель, снимаю спортивные штаны и надеваю шорты. Засыпаю как раз в тот момент, когда герои фильма просыпаются после ночной вечеринки. Меня будит стук в окно. Естественно, начинается паника. По телу пробегает волна мурашек и я забираюсь под одеяло. В моей извращенной болезненной голове вертятся мысли, что кто-то собирается вломиться и убить меня. Это имеет смысл, верно? Конечно, настоящий убийца не стал бы стучать в ваше окно, прежде чем выбить стекло. Мне нужно перестать смотреть криминальные новости с моим отцом. Я слишком нервная, чтобы справляться с подобными шоу.

Сбрасываю одеяло с головы, гадая, не померещился ли мне шум. Тук, тук, тук. Определенно стук в мое окно. Стук больше не повторяется пока я тихо сижу на кровати. Может мне приснилось? Понимаю, что это не так, когда слышу звонок в дверь. Я мгновенно подпрыгиваю от звука, который разносится по всему дому, пробираясь по коридору в мою спальню. Хватаю костыли и медленно иду к парадному входу. Может, это миссис Гаррисон из соседнего дома. Она любит паниковать по любому поводу и часто просит моего отца посмотреть не вломился ли кто в ее дом. Я включаю свет на крыльце и вижу, как Грэм пинает коврик, глядя себе под ноги. Макушка его темных волос освещена лампой на крыльце. Это все, что я могу разглядеть через маленькое окошко, за которым я прячусь за дверью.

Распахиваю дверь, боясь того, что ждет меня по ту сторону.

— Что ты здесь делаешь, Грэм? — спрашиваю я с явным страхом в голосе.

Парень смотрит себе под ноги, отказываясь смотреть на меня, пока я говорю.

— Я... уф ... — Грэм наконец поднимает на меня глаза и по его взгляду я понимаю почему он избегал смотреть на меня. — Я не знал, куда еще пойти, поэтому сел в машину и оказался здесь. Мне не следовало приходить. Извини. — Он собирается отвернуться.

Я тянусь к нему, хватаю за руку и втаскиваю в дом, подталкивая к диванам в гостиной. Парень садится на диванчик лицом вперед и смотрит на стену, где висят наши семейные фотографии. Я бросаю костыли на пол рядом с диваном, решая плюхнуться рядом с ним, прежде чем включить настольную лампу.

— Грэм, пожалуйста, посмотри на меня! — шепчу я и наклоняюсь вперед, чтобы лучше рассмотреть его.

— Мне так неловко. Приехать сюда было не очень хорошей идеей, но я не знал, куда еще пойти. Никто об этом не знает. — Парень смотрит на меня, и я вижу, чего он стыдится. Правый глаз покрывает огромный синяк и каскадом стекает по щеке. Поднимаю руку и провожу пальцами по фиолетовым краям. Грэм не уклоняется от моих прикосновений, явно не желая лишний раз смущать меня. Он только вздрагивает при первом прикосновении.

— Скажи мне, что случилось. — Я поворачиваюсь к нему лицом и хватаю его за руку.

Не могу сказать, почему прикасаюсь к нему, это просто кажется естественным и правильным. Пугает, как легко мне рядом с Грэмом, хотя я едва его знаю. Выражение лица Грэма, когда он поворачивается ко мне, заставляет внутри меня все перевернуться. Он выглядит так непривычно. Я бы сделала все что угодно лишь бы не видеть такое выражение его глаз. Они пусты, лишены каких-либо эмоций. В них нет жизни, и все, что мне хочется сделать – это вернуть знакомый блеск, который я впервые увидела на первом курсе.

— Мой отец – вот что случилось. — Грэм отворачивается от меня, пытаясь скрыть слезу, скатывающуюся по его щеке.

Знаю, он не хочет, чтобы я видела его таким, но хранить секреты слишком поздно. Сердце разрывается на миллион кусочков, когда я смотрю на его дрожащие руки. Понятия не имею что сделать, чтобы помочь. Я держу его за правую руку, а он поднимает левую, чтобы вытереть непрошеные слезы. Мы сидим на родительском диване, кажется, целый час, и не произносим ни слова. Грэм избегает смотреть на меня, я же чувствую удовлетворение, сидя с ним в тишине. В словах нет необходимости. Не знаю, когда это произошло, но просто быть рядом с ним заставляет меня чувствовать, что я делаю что-то стоящее. Думаю, что это как раз то, что ему нужно – немного тишины и понимания.

В небе за окном ярко сияют звезды. Уже поздно. Я встаю с дивана, крепко держа его за руку и тяну за собой. Грэм смущенно косится в мою сторону, но повинуется моему молчаливому приказу. Подпрыгивая на здоровой ноге, хватаю костыли и веду Грэма в спальню.

— Что ты делаешь? — голос Грэма хриплый от молчания, в его горле явно образовался комок.