Когда начнутся дожди
Часть 51 из 65 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ты уверена, что это хорошая идея?
Элиза покачала головой.
– Что именно он пишет?
Элиза протянула письмо Дотти, та прочла его и воскликнула:
– Вот так самонадеянность! Думает, ты ради него все бросишь!
Элиза кивнула:
– Я никак не могу поехать.
– Естественно.
Повисла долгая пауза. Первой нарушила молчание Дотти. Взглянув на Элизу, она лукаво улыбнулась:
– Но и не ехать ты тоже не можешь, верно?
Элизу одолевали противоречивые чувства. Не в силах ответить, она опустила голову.
– Ну так что? – спросила Дотти. – Если верить письму… – Она указала на нужную строчку и вернула листок Элизе, – машина приедет за тобой всего через час.
– Как же я уеду? Клиффорд будет в ярости.
– Это точно.
– Ты меня возненавидишь. Вы все от меня отвернетесь.
– Я? Никогда. В Раджпутане ты моя единственная настоящая подруга. Я так радовалась, что скоро ты будешь жить по соседству, но, откровенно говоря, я тебя понимаю. Я видела тебя с Клиффордом: только он к тебе руку протянет, как ты сразу стараешься незаметно отодвинуться.
Элизе было очень стыдно, однако даже голос Клиффорда действовал ей на нервы. Помолчав, она нерешительно спросила:
– Что, если я поеду, а Джай меня отвергнет?
– Да, ты рискуешь. Мой совет – поезжай, но если решишь вернуться, ты должна поставить точку в отношениях с Джаем. Раз и навсегда. Не подумай, будто я на тебя давлю, но тебе придется сделать выбор, окончательно и бесповоротно.
Элиза и Дотти одновременно встали. Женщины обнялись.
– Дотти, спасибо тебе за доброту.
Та улыбнулась:
– Обращайся в любое время. А пока скажу Клиффорду, что тебя пригласила в короткую поездку моя подруга.
Солнце поднялось выше, а Элиза отправилась к Джаю. Она даже не представляла, что́ ее ждет, но не поехать значило бы отказаться от самой себя. Во время путешествия перед ее мысленным взором с поразительной ясностью вставал образ Джая. Всю дорогу Элизу одолевала тревога: даже радостное ожидание встречи не могло подавить страх. Вдруг Джая не окажется на месте?
Элиза опустила окно. Уличный попрошайка улыбнулся ей, и Элиза бросила ему несколько рупий. Случайная встреча с нищим показалась ей добрым предзнаменованием. При этой мысли она улыбнулась. Британцы бы сказали, что Элиза превращается в местную – неужели это действительно так? Что ж, ну и пусть. От ощущения свободы все ее тело стало легким и звонким. «Да, я стану местной, и более чудесного, волнующего приключения придумать нельзя!» – сказала она себе. Эти мысли искрились, будто пузырьки шампанского, и так же ударяли в голову.
Но смесь тревоги и предвкушения никуда не делась. На окраине одной из деревень они проехали мимо каравана верблюдов. Чуть дальше Элиза заметила фермеров и мальчишек, гнавших перед собой буйволов. Водитель ехал через деревни, состоявшие из глиняных хижин с соломенными крышами. Только тогда Элиза засомневалась в правильности своего решения. Она прихлопнула жужжавшего надо лбом комара. На ощупь ее кожа оказалась горячей, будто во время болезни. О чем Элиза только думала? Стоило Джаю ее поманить – и она кинулась к нему. А потом в голове зазвучал еще один голос: это мама читала ей нотации, уговаривая не делать глупостей. И речь шла отнюдь не о мелкой провинности, за которую всего лишь можно получить линейкой по пальцам. Погрузившись в воспоминания, Элиза воскресила в памяти те напряженные дни, когда маму следовало остерегаться, а папа не возвращался домой.
Сегодня перед мысленным взором Элизы вставали мрачные тени, но их разогнал обжигающе горячий ветер, вдувавший ей в глаза пыль и мушек. Элиза стремилась к свету, но больше всего ей хотелось гордо стоять рядом с Джаем, чтобы их видел весь мир.
А еще Элиза мечтала быть такой же, как та женщина в Париже, которая поставила себе цель стать фотографом. И хотя Элиза отдавала себе отчет, что может когда-нибудь выйти замуж, она еще не достигла того, к чему стремилась. Элиза не знала, когда и каким образом, но она заберет из дворца свое оборудование и проверит, действительно ли оно все пришло в негодность. И, как бы ни складывались отношения между ней и Джаем, она все равно постарается организовать выставку в отеле «Империал», пусть даже ей придется поумерить размах и работать одной.
Тяжелая, беспощадная жара выматывала, но с лица Элизы не сходила улыбка. Первым признаком, что они близки к цели, оказалась туманная дымка, неподвижно висевшая в ослепительно-ярком голубом небе. Отмахиваясь от полчища мух, Элиза почуяла запах горящих углей и аппетитный, манящий аромат жарившегося мяса.
Наконец показался лагерь, и Элиза испугалась не на шутку: сердце заколотилось быстрее, ладони вспотели. Посреди полного аскетичной красоты пустынного пейзажа стоял эффектный шатер в красную и серебристую полоску. Его окружала дюжина горящих факелов. Неужели все это подготовлено специально для нее или Джай в любом случае собирался разбить здесь лагерь? Какая роль в планах индийского принца отведена ей?
Элиза огляделась по сторонам, высматривая Джая, но заметила только стаю птиц, поднявшуюся в небо над шатром. Элиза испытала сокрушительное разочарование. «Наверное, Джай еще не приехал», – подумала она. Водитель помог ей выйти из машины и понес ее чемодан к шатру.
– Подождите, – окликнула его Элиза. – Я и сама могу отнести.
– Ваша комната справа, – сообщил водитель.
Элиза удивилась. Она и не подозревала, что в шатрах бывает по несколько комнат. Впрочем, этот просто огромен. Полотнище на входе было закреплено так, чтобы его не нужно было каждый раз откидывать. Раздвинув легкие муслиновые занавески, Элиза очутилась в небольшой передней. Подумать только – в шатре есть передняя! Отдернув тяжелую завесу справа, Элиза шагнула в отведенную ей комнату.
Внутри стены шатра были скрыты полотнищами рубиново-красного шелка, свисавшими с потолка. Это придавало спальне сходство со старинным цирком-шапито. Но внимание Элизы сразу привлекла постель: каркас выкрашен золотой краской, покрывало и подушки серебристые. И по кровати, и по устилавшим пол коврам самой тонкой работы, какую приходилось видеть Элизе, были рассыпаны лепестки роз. Спальня оказалась полностью меблирована: кушетка, кресло, небольшой стол и туалетный столик.
Потрясенная и растерянная, Элиза опустилась на край кровати. Воздух в комнате был наполнен благоуханием. Принюхиваясь, она заметила в двух углах курильницы для благовоний. Элиза различила ароматы розы и сладкого апельсина. Она была поражена до глубины души. Вспомнив скромный пикник с мамой, Элиза пожалела, что Анна не видит всего этого великолепия. И все же ее била нервная дрожь. Продолжая сидеть на том же месте, она размышляла: зачем Джай позвал ее сюда? А что, если письмо и вовсе не от него?
Раздался тихий шорох. Элиза вскинула голову. У самого входа в спальню стоял Джай. На лице ни тени улыбки. Стоило Элизе подумать о том, как искусно его руки ее ласкали, и в ней тут же пробудилась былая страсть. Но Джай был холоден, будто солнце в середине английской зимы. Элиза заморгала, сдерживая слезы. О чем он думает? Почему молчит?
– Надеюсь, ты полностью оправился после взрыва? – с некоторой опаской нарушила она молчание. Джай лишь вскинул брови. – Я слышала, что ты выздоровел. Кто-то взорвал в здании бомбу, да?
Теперь Джай нахмурился:
– Значит, будем говорить о бомбах? А потом о чем? О погоде?
Элиза поджала губы, не понимая, к чему этот саркастический выпад. Нервно сглотнув, она отважилась встретиться с Джаем взглядом. Раньше она жизнь отдала бы, только бы еще раз посмотреть в эти янтарные глаза с черными ресницами, а теперь едва сдерживалась, чтобы не опустить голову.
– Элиза, почему ты меня избегаешь? Почему мне приходится узнавать, где ты, от жены моего брата?
– Тебе Прия сказала?
– Она никогда не упустит случая показать свое превосходство или похвастаться тем, что имеет доступ к закрытой информации. Элиза, я тебя искал.
– Прости.
– Мне не нужны твои извинения. Объясни, в чем дело.
Элиза тяжело вздохнула, жалея, что не может рассказать Джаю о своей сделке с Клиффордом. Как ей хотелось сказать: «Я сделала это ради тебя. Только из любви к тебе».
Жара давала о себе знать даже в шатре. Элиза утерла пот со лба.
– В октябре я выхожу замуж за Клиффорда, – произнесла она, не в силах смотреть Джаю в глаза.
Он приблизился к ней на несколько шагов, и Элиза уловила такой знакомый аромат сандалового дерева. Запах будил воспоминания, одновременно и прекрасные, и мучительные, но когда Джай заговорил, в его голосе звучали гневные ноты:
– Неужели я так мало для тебя значу? Выходит, мы друг другу никто? Черт возьми, Элиза, как ты могла?
Она не хотела тратить зря драгоценные минуты с Джаем, но, страдая молча, именно этим и занималась.
– Хорошо, – бросил Джай. – Вернусь завтра и прикажу, чтобы тебя доставили обратно к жениху. – Казалось, он метал в Элизу слова, будто кинжалы. – Ну а пока тебе поможет служанка, – прибавил Джай и покинул комнату.
Элиза рухнула на кровать и только тогда заметила, что крыша шатра у нее над головой украшена узорами из серебряных звезд. Элиза перевернулась на живот и наконец дала волю слезам. Что она натворила? Она приехала в такую даль, потому что любит Джая, но единственное, чего она добилась, – оттолкнула его от себя. Но от правды не уйти: пока помолвка с Клиффордом остается в силе, Элиза несвободна. Она не раба условностей, однако вот так бездумно предать жениха было бы просто жестоко. Но что, если Джай ушел навсегда? При этой мысли слезы полились с новой силой.
Элиза убеждала себя, что даже короткий роман с Джаем – это счастье: этот мужчина был в ее жизни, пусть и недолго. Она будет дорожить воспоминаниями о нем и бережно хранить их. Пусть даже им не суждено быть вместе, Элиза познала любовь. Многие ли могут сказать о себе то же самое? И все же, если задуматься, хорошо ли Элиза знает Джая? Соответствует ли он образу в ее голове, или она приписывает ему несуществующие качества? Хотя, возможно, это не имеет значения. Пока Элиза в состоянии помнить его низкий бархатистый голос, какая-то частица Джая останется с ней. Он единственный мужчина, которого она любила, если не считать папу. А Элиза по-прежнему любила Дэвида Фрейзера, каковы бы ни были его прегрешения. Она никогда не забудет дикой, не вписывающейся ни в какие рамки страсти, пылавшей между ней и Джаем, и всегда будет помнить, как стремительно билось ее сердце, когда он был рядом. Она ничего ему не скажет, не будет оправдываться. Со временем она научится жить без Джая.
Когда в комнату вошла служанка, Элиза сразу узнала Кири.
– Мадам.
Девушка сложила перед собой ладони в традиционном приветственном жесте.
– Кири, как я рада тебя видеть, – сказала Элиза, стараясь взять чувства под контроль.
Кири подошла к ней и опустилась на колени возле кровати.
– Дайте мне ваши руки, мемсаиб.
– Пожалуйста, не называй меня так.
– Как же мне к вам обращаться?
– Элиза.
Кири усмехнулась:
– Не могу. «Мадам» вас устроит?
Элиза невольно улыбнулась:
– Более чем.
– Давайте я помогу вам принять ванну и вымыть голову. Вам сразу станет лучше.
– Ванну? Где?
Кири встала и указала на одно из красных полотнищ.
– Здесь есть ванная. Идемте.
Элиза последовала за Кири в просторное помещение с отполированной металлической ванной, туалетом в земле и застеленным коврами полом. На столике лежала горка пышных подушек и несколько полотенец.
– Сделаем вас красавицей.
Элиза покачала головой.
– Что именно он пишет?
Элиза протянула письмо Дотти, та прочла его и воскликнула:
– Вот так самонадеянность! Думает, ты ради него все бросишь!
Элиза кивнула:
– Я никак не могу поехать.
– Естественно.
Повисла долгая пауза. Первой нарушила молчание Дотти. Взглянув на Элизу, она лукаво улыбнулась:
– Но и не ехать ты тоже не можешь, верно?
Элизу одолевали противоречивые чувства. Не в силах ответить, она опустила голову.
– Ну так что? – спросила Дотти. – Если верить письму… – Она указала на нужную строчку и вернула листок Элизе, – машина приедет за тобой всего через час.
– Как же я уеду? Клиффорд будет в ярости.
– Это точно.
– Ты меня возненавидишь. Вы все от меня отвернетесь.
– Я? Никогда. В Раджпутане ты моя единственная настоящая подруга. Я так радовалась, что скоро ты будешь жить по соседству, но, откровенно говоря, я тебя понимаю. Я видела тебя с Клиффордом: только он к тебе руку протянет, как ты сразу стараешься незаметно отодвинуться.
Элизе было очень стыдно, однако даже голос Клиффорда действовал ей на нервы. Помолчав, она нерешительно спросила:
– Что, если я поеду, а Джай меня отвергнет?
– Да, ты рискуешь. Мой совет – поезжай, но если решишь вернуться, ты должна поставить точку в отношениях с Джаем. Раз и навсегда. Не подумай, будто я на тебя давлю, но тебе придется сделать выбор, окончательно и бесповоротно.
Элиза и Дотти одновременно встали. Женщины обнялись.
– Дотти, спасибо тебе за доброту.
Та улыбнулась:
– Обращайся в любое время. А пока скажу Клиффорду, что тебя пригласила в короткую поездку моя подруга.
Солнце поднялось выше, а Элиза отправилась к Джаю. Она даже не представляла, что́ ее ждет, но не поехать значило бы отказаться от самой себя. Во время путешествия перед ее мысленным взором с поразительной ясностью вставал образ Джая. Всю дорогу Элизу одолевала тревога: даже радостное ожидание встречи не могло подавить страх. Вдруг Джая не окажется на месте?
Элиза опустила окно. Уличный попрошайка улыбнулся ей, и Элиза бросила ему несколько рупий. Случайная встреча с нищим показалась ей добрым предзнаменованием. При этой мысли она улыбнулась. Британцы бы сказали, что Элиза превращается в местную – неужели это действительно так? Что ж, ну и пусть. От ощущения свободы все ее тело стало легким и звонким. «Да, я стану местной, и более чудесного, волнующего приключения придумать нельзя!» – сказала она себе. Эти мысли искрились, будто пузырьки шампанского, и так же ударяли в голову.
Но смесь тревоги и предвкушения никуда не делась. На окраине одной из деревень они проехали мимо каравана верблюдов. Чуть дальше Элиза заметила фермеров и мальчишек, гнавших перед собой буйволов. Водитель ехал через деревни, состоявшие из глиняных хижин с соломенными крышами. Только тогда Элиза засомневалась в правильности своего решения. Она прихлопнула жужжавшего надо лбом комара. На ощупь ее кожа оказалась горячей, будто во время болезни. О чем Элиза только думала? Стоило Джаю ее поманить – и она кинулась к нему. А потом в голове зазвучал еще один голос: это мама читала ей нотации, уговаривая не делать глупостей. И речь шла отнюдь не о мелкой провинности, за которую всего лишь можно получить линейкой по пальцам. Погрузившись в воспоминания, Элиза воскресила в памяти те напряженные дни, когда маму следовало остерегаться, а папа не возвращался домой.
Сегодня перед мысленным взором Элизы вставали мрачные тени, но их разогнал обжигающе горячий ветер, вдувавший ей в глаза пыль и мушек. Элиза стремилась к свету, но больше всего ей хотелось гордо стоять рядом с Джаем, чтобы их видел весь мир.
А еще Элиза мечтала быть такой же, как та женщина в Париже, которая поставила себе цель стать фотографом. И хотя Элиза отдавала себе отчет, что может когда-нибудь выйти замуж, она еще не достигла того, к чему стремилась. Элиза не знала, когда и каким образом, но она заберет из дворца свое оборудование и проверит, действительно ли оно все пришло в негодность. И, как бы ни складывались отношения между ней и Джаем, она все равно постарается организовать выставку в отеле «Империал», пусть даже ей придется поумерить размах и работать одной.
Тяжелая, беспощадная жара выматывала, но с лица Элизы не сходила улыбка. Первым признаком, что они близки к цели, оказалась туманная дымка, неподвижно висевшая в ослепительно-ярком голубом небе. Отмахиваясь от полчища мух, Элиза почуяла запах горящих углей и аппетитный, манящий аромат жарившегося мяса.
Наконец показался лагерь, и Элиза испугалась не на шутку: сердце заколотилось быстрее, ладони вспотели. Посреди полного аскетичной красоты пустынного пейзажа стоял эффектный шатер в красную и серебристую полоску. Его окружала дюжина горящих факелов. Неужели все это подготовлено специально для нее или Джай в любом случае собирался разбить здесь лагерь? Какая роль в планах индийского принца отведена ей?
Элиза огляделась по сторонам, высматривая Джая, но заметила только стаю птиц, поднявшуюся в небо над шатром. Элиза испытала сокрушительное разочарование. «Наверное, Джай еще не приехал», – подумала она. Водитель помог ей выйти из машины и понес ее чемодан к шатру.
– Подождите, – окликнула его Элиза. – Я и сама могу отнести.
– Ваша комната справа, – сообщил водитель.
Элиза удивилась. Она и не подозревала, что в шатрах бывает по несколько комнат. Впрочем, этот просто огромен. Полотнище на входе было закреплено так, чтобы его не нужно было каждый раз откидывать. Раздвинув легкие муслиновые занавески, Элиза очутилась в небольшой передней. Подумать только – в шатре есть передняя! Отдернув тяжелую завесу справа, Элиза шагнула в отведенную ей комнату.
Внутри стены шатра были скрыты полотнищами рубиново-красного шелка, свисавшими с потолка. Это придавало спальне сходство со старинным цирком-шапито. Но внимание Элизы сразу привлекла постель: каркас выкрашен золотой краской, покрывало и подушки серебристые. И по кровати, и по устилавшим пол коврам самой тонкой работы, какую приходилось видеть Элизе, были рассыпаны лепестки роз. Спальня оказалась полностью меблирована: кушетка, кресло, небольшой стол и туалетный столик.
Потрясенная и растерянная, Элиза опустилась на край кровати. Воздух в комнате был наполнен благоуханием. Принюхиваясь, она заметила в двух углах курильницы для благовоний. Элиза различила ароматы розы и сладкого апельсина. Она была поражена до глубины души. Вспомнив скромный пикник с мамой, Элиза пожалела, что Анна не видит всего этого великолепия. И все же ее била нервная дрожь. Продолжая сидеть на том же месте, она размышляла: зачем Джай позвал ее сюда? А что, если письмо и вовсе не от него?
Раздался тихий шорох. Элиза вскинула голову. У самого входа в спальню стоял Джай. На лице ни тени улыбки. Стоило Элизе подумать о том, как искусно его руки ее ласкали, и в ней тут же пробудилась былая страсть. Но Джай был холоден, будто солнце в середине английской зимы. Элиза заморгала, сдерживая слезы. О чем он думает? Почему молчит?
– Надеюсь, ты полностью оправился после взрыва? – с некоторой опаской нарушила она молчание. Джай лишь вскинул брови. – Я слышала, что ты выздоровел. Кто-то взорвал в здании бомбу, да?
Теперь Джай нахмурился:
– Значит, будем говорить о бомбах? А потом о чем? О погоде?
Элиза поджала губы, не понимая, к чему этот саркастический выпад. Нервно сглотнув, она отважилась встретиться с Джаем взглядом. Раньше она жизнь отдала бы, только бы еще раз посмотреть в эти янтарные глаза с черными ресницами, а теперь едва сдерживалась, чтобы не опустить голову.
– Элиза, почему ты меня избегаешь? Почему мне приходится узнавать, где ты, от жены моего брата?
– Тебе Прия сказала?
– Она никогда не упустит случая показать свое превосходство или похвастаться тем, что имеет доступ к закрытой информации. Элиза, я тебя искал.
– Прости.
– Мне не нужны твои извинения. Объясни, в чем дело.
Элиза тяжело вздохнула, жалея, что не может рассказать Джаю о своей сделке с Клиффордом. Как ей хотелось сказать: «Я сделала это ради тебя. Только из любви к тебе».
Жара давала о себе знать даже в шатре. Элиза утерла пот со лба.
– В октябре я выхожу замуж за Клиффорда, – произнесла она, не в силах смотреть Джаю в глаза.
Он приблизился к ней на несколько шагов, и Элиза уловила такой знакомый аромат сандалового дерева. Запах будил воспоминания, одновременно и прекрасные, и мучительные, но когда Джай заговорил, в его голосе звучали гневные ноты:
– Неужели я так мало для тебя значу? Выходит, мы друг другу никто? Черт возьми, Элиза, как ты могла?
Она не хотела тратить зря драгоценные минуты с Джаем, но, страдая молча, именно этим и занималась.
– Хорошо, – бросил Джай. – Вернусь завтра и прикажу, чтобы тебя доставили обратно к жениху. – Казалось, он метал в Элизу слова, будто кинжалы. – Ну а пока тебе поможет служанка, – прибавил Джай и покинул комнату.
Элиза рухнула на кровать и только тогда заметила, что крыша шатра у нее над головой украшена узорами из серебряных звезд. Элиза перевернулась на живот и наконец дала волю слезам. Что она натворила? Она приехала в такую даль, потому что любит Джая, но единственное, чего она добилась, – оттолкнула его от себя. Но от правды не уйти: пока помолвка с Клиффордом остается в силе, Элиза несвободна. Она не раба условностей, однако вот так бездумно предать жениха было бы просто жестоко. Но что, если Джай ушел навсегда? При этой мысли слезы полились с новой силой.
Элиза убеждала себя, что даже короткий роман с Джаем – это счастье: этот мужчина был в ее жизни, пусть и недолго. Она будет дорожить воспоминаниями о нем и бережно хранить их. Пусть даже им не суждено быть вместе, Элиза познала любовь. Многие ли могут сказать о себе то же самое? И все же, если задуматься, хорошо ли Элиза знает Джая? Соответствует ли он образу в ее голове, или она приписывает ему несуществующие качества? Хотя, возможно, это не имеет значения. Пока Элиза в состоянии помнить его низкий бархатистый голос, какая-то частица Джая останется с ней. Он единственный мужчина, которого она любила, если не считать папу. А Элиза по-прежнему любила Дэвида Фрейзера, каковы бы ни были его прегрешения. Она никогда не забудет дикой, не вписывающейся ни в какие рамки страсти, пылавшей между ней и Джаем, и всегда будет помнить, как стремительно билось ее сердце, когда он был рядом. Она ничего ему не скажет, не будет оправдываться. Со временем она научится жить без Джая.
Когда в комнату вошла служанка, Элиза сразу узнала Кири.
– Мадам.
Девушка сложила перед собой ладони в традиционном приветственном жесте.
– Кири, как я рада тебя видеть, – сказала Элиза, стараясь взять чувства под контроль.
Кири подошла к ней и опустилась на колени возле кровати.
– Дайте мне ваши руки, мемсаиб.
– Пожалуйста, не называй меня так.
– Как же мне к вам обращаться?
– Элиза.
Кири усмехнулась:
– Не могу. «Мадам» вас устроит?
Элиза невольно улыбнулась:
– Более чем.
– Давайте я помогу вам принять ванну и вымыть голову. Вам сразу станет лучше.
– Ванну? Где?
Кири встала и указала на одно из красных полотнищ.
– Здесь есть ванная. Идемте.
Элиза последовала за Кири в просторное помещение с отполированной металлической ванной, туалетом в земле и застеленным коврами полом. На столике лежала горка пышных подушек и несколько полотенец.
– Сделаем вас красавицей.