Когда начнутся дожди

– Но это же полная чушь! Джай невиновен. И о каком саботаже речь? Что именно он якобы планировал сорвать?

– Завершение своего собственного ирригационного проекта.

Элиза чуть не рассмеялась:

– Что за глупые обвинения? Вы же понимаете, что это все просто ерунда? Я помогу его вытащить.

С этими словами Элиза повернулась, собираясь догнать офицеров и Джая.

Прия усмехнулась, а Лакшми поймала Элизу за рукав.

– Не позорьте ни себя, ни нас.

Элиза чуть не лопнула от возмущения.

– Значит, собственная гордость – единственное, что вас волнует? Неужели совсем не будете реагировать?

– Буду, но не так. Побежав за ними, вы только сыграете им на руку. Держитесь с достоинством – и выиграете время на раздумья. Вам еще многому предстоит научиться. А теперь пойдемте со мной.

Оставив Прию во дворике, Элиза последовала за Лакшми. Когда они пришли в зенану, Лакшми жестом велела Элизе следовать за ней в гостиную. На этот раз Лакшми не села, как обычно. Позвонив в колокольчик, она стала мерить шагами комнату. У Элизы на языке вертелся миллион вопросов, но из уважения к Лакшми она молчала. Арест члена княжеской семьи – событие из ряда вон выходящее. Должно быть, мать Джая с ума сходит от беспокойства. Или от ярости. Или от того и другого одновременно. Элиза терпеливо ждала, когда Лакшми заговорит первой. Примерно через десять минут подали чай, и Лакшми наконец села.

– Я думала, вы окажете на моего сына благотворное влияние – и вот чем закончилось дело!

Этот выпад застиг Элизу врасплох.

– Вы вините меня?

– Помните, я говорила, что мистер Салтер – подходящий муж для вас?

– Я никогда не рассматривала его в качестве жениха.

Лакшми проигнорировала слова Элизы и продолжила свою мысль:

– А еще, если помните, я говорила, что нашла для сына хорошую партию.

Элиза уставилась на нее с открытым ртом.

– Джая утащили в тюрьму, как мелкого воришку, а вы рассуждаете о браках?! Нашли время!

– Никто его не тащил. Давайте придерживаться фактов.

И снова Элизе пришлось выслушать лекцию о матримониальных планах для Джая и о том, что его ждет, если он свяжет судьбу с женщиной не княжеских кровей.

– Неужели вас совсем не волнует счастье Джая? – спросила Элиза, когда Лакшми закончила свою речь.

Лакшми улыбнулась:

– Романтическая любовь длится не дольше, чем жизнь стрекозы. Брак будет крепким, только если супруги слеплены из одного теста. А множество различий разрушит семью.

– Мы с Джаем не такие уж и разные.

– Только не для брака. Моему сыну кажется, будто он любит вас…

– Он так сказал?

Лакшми не ответила.

– Как я уже сказала, то, что он сейчас чувствует, не любовь, а похоть.

– Как вы можете так говорить?

– Я и сама пережила нечто подобное.

Элиза набрала полную грудь воздуха, потом шумно выдохнула:

– Я вас очень прошу, сейчас не время это все обсуждать. Надо думать, как освободить Джая.

– Две эти проблемы связаны между собой, моя милая. – Лакшми пристально поглядела на Элизу. – К сожалению, у мистера Салтера есть доказательства. Он показал мне памфлет, набранный на пишущей машинке Джая. Видите ли, на ней западает буква «д».

– Джай бы не стал никого призывать к бунту. Может быть, пишущей машинкой воспользовался кто-то другой?

– Как бы там ни было, дело против моего сына уже завели. Тут уж ничего не поделаешь.


– Это же несправедливо! – чуть не плача, воскликнула Элиза.

– Этот мир редко бывает справедливым, моя дорогая. Но я рада видеть, что вы верите в моего сына. У меня есть идея, как нам выпутаться из этого положения. Если я скажу, что́ вы должны сделать, пообещаете ли вы это выполнить?

– Ну разумеется! Я сделаю все, чтобы Джая отпустили.

– Вам мой план не понравится.

В голове Элизы пронеслось множество вариантов, один другого хуже, но она кивнула.

– Я готова на все. Говорите.

– Вам придется действовать быстро: Прия намерена убедить Аниша, что вас необходимо изгнать из дворца. Прия и Чатур похожи – оба одинаково ограниченные и упрямые. Они с самого начала были против вашего присутствия. И тот и другая убеждены, что вы плохо влияете на Джая. И к сожалению, приходится с ними согласиться. – (Элиза молчала, обдумывая сказанное.) – Вот что я придумала: вы снова поговорите с мистером Салтером… Но одними разговорами не ограничитесь…



Пока Лакшми излагала свой план, Элиза могла только потрясенно глядеть на нее. Когда Лакшми закончила, Элиза лишилась дара речи. Нет, должен быть какой-то другой способ!

Ошеломленная и потрясенная, Элиза ушла в свою комнату, чтобы подумать. Остаток дня она провела, уставившись в окно спальни и пытаясь понять, как умудрилась запутаться в этой паутине. Элиза вспоминала все моменты, проведенные с Джаем. Она была уверена, что ее чувства к нему взаимны: Оливер никогда не дарил ей столько нежности и страсти. Единственное, чего хотелось Элизе, – провести всю жизнь с Джаем. Она никак не ожидала, что может испытывать подобные чувства, смыслом ее жизни была только работа. Но им с Джаем было комфортно друг с другом, они могли вместе молчать, не испытывая неловкости, но при этом в их отношениях присутствовала острота, что особенно волновало Элизу. Иногда накал страстей становился настолько велик, что во время занятий любовью Элизе казалось, будто они вот-вот растерзают друг друга. Их охватывала неодолимая потребность слиться вместе единственно возможным способом, словно они пытались стать одним существом. В другие дни их ласки были сладкими и нежными, и Элиза испытывала томное блаженство, впервые наслаждаясь своим телом. Теперь же она лежала в своей постели обнаженная и понимала, что Джаем двигала не простая похоть. Он и сам говорил, что их свела судьба.

Но вдруг, ни с того ни с сего, Элиза вспомнила: Джай говорил, что мечтает о независимой Индии, в которой народ будет сам управлять своей страной. Неужели бунтовские памфлеты и впрямь его рук дело?

Вдруг Элиза вздрогнула от стука в дверь, прервавшего ее предательские мысли. Сначала у нее возник соблазн притвориться, будто в комнате ее нет, но потом она подумала: вдруг появились какие-то новости о Джае? Она набросила халат и открыла дверь.

– Инди? – воскликнула она, увидев девушку, стоявшую на пороге. – На тебе лица нет! Что-то с Джаем?

Инди покачала головой. Ее глаза покраснели от слез.

– Нет, с бабушкой. Она снова заболела, и я должна ехать к ней. Я нужна ей.

– Очень печально.

– Я не за этим пришла. Вот, это тебе.

Инди протянула Элизе конверт. После того как девушка ушла, Элиза взглянула на марку. Английская, но почерк не мамин. Элиза открыла конверт и обнаружила внутри листок бумаги.

Сразу стало понятно, от кого письмо: от Джеймса Лэнгтона.

Здравствуй, Элиза!

Я всегда считал, что с твоей стороны в высшей степени неблагоразумно уезжать в такую даль и бросать мать, когда она нуждается в тебе больше всего. Ты сбежала в другую часть света (как мне кажется, из чистого каприза), а я уехал на несколько месяцев по важным делам, связанным с моим имуществом.

Когда я вернулся домой, выяснилось, что твоя мать перенесла инсульт, на данный момент она проходит курс лечения в нашей центральной больнице. Доктора полагают, что это не первый инсульт.

Увы, Элиза, но признаки болезни уже были налицо. Вопреки твоим утверждениям, причиной ее невнятной речи являлся не только джин. После безвременной кончины мужа тебе следовало оставаться дома и заботиться об Анне. Я сделал все возможное. Ты должна вернуться незамедлительно – либо для того, чтобы ухаживать за матерью, если она выживет, либо для того, чтобы организовать похороны.

Я скоро вступаю в новый брак, поэтому больше никак не могу тащить на себе обузу в лице твоей матери.

Искренне твой, Джеймс Лэнгтон



Острая боль пронзила грудь Элизы с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Теперь к чувству вины из-за папы и Оливера прибавился еще один груз на совести. Элиза ужасная дочь, она бросила мать в самый тяжелый момент. Она чувствовала себя самым презренным человеком на свете. Должно быть, бедная мама ужасно напугана, и конечно, в эти последние дни Элиза должна быть рядом с ней. У нее нет выбора. И все же она невольно вспомнила, как уговаривала маму не пить так много. Прятала бутылки, следила за ней, не спала по ночам, слушая, как Анна лихорадочно ищет джин по всему дому. Но ничто не помогало. Анна Фрейзер твердо встала на путь саморазрушения, да и откуда ей было черпать силы, чтобы бороться с зависимостью, когда больше в ее жизни ничего не осталось? Элиза понимала, что алкоголь для мамы – способ забыть об одиночестве и внутренних демонах, терзавших ее всю жизнь. В самые отчаянные моменты Элиза отдавала себе отчет, что мамин алкоголизм – болезнь и ума, и тела, и души. Тут бессильны и медицина, и всевозможные организации. Мама тонула в омуте собственной зависимости, а все стояли в стороне и называли ее бесхарактерной. Элиза тоже считала маму слабой: алкоголичка с изменчивыми настроениями, не поддающимися контролю. Но может, к несчастью мамы приложил руку и папа? Что, если Анна не солгала? Выходит, по наклонной ее заставила покатиться не гибель мужа, а его измена. «И более того», – вспомнила Элиза слова из письма матери. Что могло быть еще хуже?

Элиза подошла к платяному шкафу и заглянула внутрь. В нос ударил запах средства от моли. Она дотронулась до шелкового платья, которое подарил ей Клиффорд. Красивая вещь. Прямо-таки безупречная. Элиза перечитала письмо и осознала, что все это время прятала голову в песок. Она подумала о Джае и покачала головой. Разрываясь между двумя людьми, нуждающимися в ее помощи, – любимым мужчиной и бедной мамой, которая умирает одинокая и никому не нужная, – Элиза все же понимала, в чем состоит ее долг. В последний раз взглянув на вид из окна, она разразилась слезами.





Глава 27




Элиза почти не спала, а утром принятое решение нависло над ее головой, будто черная туча. Но это было последнее, что она могла сделать для Джая перед отъездом в Англию. С тяжелым сердцем она выполнит то, чего от нее ждет Лашкми. Сначала Элиза надела обычное европейское платье со сборками и скромным воротником, потом уложила волосы в высокую прическу. После этого оставалось только надеть лучшую пару туфель на высоких каблуках, нанести румяна и чуть-чуть помады, побрызгать за ушами остатками духов «Шанель № 5» и набраться храбрости.

Элиза попросила прислать ей машину, и, пока она ждала у ворот крепости, перед ее мысленным взором проносились воспоминания о проведенных здесь месяцах: от первого дня, когда она нервничала, не зная, что ее здесь ожидает, до той кошмарной минуты, когда на ее глазах уводили Джая. Эти месяцы были полны взлетов и падений, но больше всего Элиза запомнит невероятное счастье, подобное которому даже не надеялась пережить. Однако сейчас она возвращается к тому же, с чего и начинала, а в ее жизни все осталось по-прежнему.

Подъехала машина, и вскоре Элиза высаживалась возле резиденции – гораздо раньше, чем ей хотелось бы. Прежде чем постучать в дверь, Элиза оглянулась на город. Здесь располагался шикарный район хавели, где жили богатые индийские купцы, кое-где пространство захватили английские дома, окруженные пышными садами с благоухающими цветами. Элиза набрала полную грудь воздуха. Если постучать совсем тихонечко, дворецкий не услышит, и тогда ей не придется доводить начатое до конца. Элизе отчаянно хотелось вернуться в прошлое, в те счастливые дни, когда они с Джаем были только вдвоем у него во дворце. Но пути назад нет и никогда не было. Бесполезно роптать на свою судьбу или молить ее о пощаде. Выходит, таков ее жребий: после всего, что было у нее с Джаем, все должно закончиться вот так. Элиза не тихо постучала, а прямо-таки забарабанила кулаком в дверь. Какой смысл откладывать неизбежное?

Дворецкий провел ее на тенистую веранду, выходившую во внутренний сад. Элиза села, поправила юбку и застыла, как статуя. Пока ей удавалось держать чувства под контролем. Птицы клевали гравий на дорожке, между ветками плюмерии виднелось ярко-голубое небо. В глаза сразу бросалось огромное количество цветов, и Элиза мимоходом подумала, откуда Клиффорд берет воду, чтобы они не засыхали. Ветерок едва ощущался, и Элиза уже чувствовала приближение дневной жары. Она обернулась. Что, если просто встать и зайти в дом? Внутри, по крайней мере, будут потолочные опахала.

Дворецкий принес Элизе кувшин содовой со льдом и лаймом. На серебряном подносе стояли два хрустальных бокала.