Когда герои падают[=When Heroes Fall]

— Ты, сука, — крикнул он сквозь кровь.

Келли открыл дверь из другой комнаты и просунул голову, проверяя нас.

— Все ли…

Хлоп.

Хлоп.

Они оба замерли. Келли прижал телефон к уху, а Симус руки к носу.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Даже я узнала выстрелы.

Это было близко, достаточно близко, чтобы соседская собака не услышала приглушенных выстрелов. Они были уже совсем рядом с домом.

Ухмылка вскрыла мое лицо, как рану.

— Они здесь.

Келли выругался, крикнул своим людям, бросил телефон и схватил пистолет с пояса, прежде чем броситься вверх по лестнице.

Симус остался со мной.

Успокоившись, он снова двинулся к столу в углу. Я подумала, что он достает пистолет, но, когда он повернулся, в одной руке у него был рулон клейкой ленты. Он придвинулся ближе ко мне и улыбнулся сквозь пятно крови на лице.

— Твой капо умрет сегодня, Елена, и я буду тем, кто убьет его. Ты заслужила это тем, что предпочла его собственному отцу.

Я открыла рот, чтобы возразить, когда он снова ударил меня, на этот раз по той же щеке. Моя челюсть словно отвисла. Огонь и слезы залили глаза от яркой, сверкающей боли. Прежде чем я поняла, что он делает, он заклеил мне рот скотчем.

— Какое разочарование, дорогая, — грустно сказал он, поглаживая ту же щеку, по которой только что ударил дважды. Его большой палец провел по моей разбитой скуле, моя кровь испачкала его кожу. — Мне жаль, что я подвел тебя и Козиму. Вы могли бы стать намного больше, если бы у меня был шанс… — он прервался со вздохом и отступил назад.

Я ругалась на него из-под скотча, борясь со своими узлами, хотя мне было больно.

Было почти невозможно представить себе уровень нарциссизма, который потребовался Симусу, чтобы превратить историю своей жизни в трагедию, жертвой которой стал он сам. Моя кровь закипала, когда я наблюдала, как он двигается к столу. Он достал из ящика пистолет, проверил, заряжен ли он, а затем приложил один палец к губам и скользнул под стол, скрывшись в тени.

Паника охватила меня, как электрический разряд, когда я поняла его план.

Он знал, что Данте придет за мной.

Он знал, что ему удастся проникнуть в дом.

Он рассчитывал на это.

Он собирался спрятаться в тени, пока Данте не доберется до меня, а затем убить его.

Чистейший, холодный ужас пронесся сквозь меня, не похожий ни на что, что я когда-либо знала раньше, ни от рук Кристофера или любого мафиози в Наполи.

Я могла только надеяться, что Данте остался в своей квартире, как следует пристегнутый к своему контрольному датчику, ожидая, пока его люди привезут меня в целости и сохранности.

Но тоненький голосок в моем нутре подсказывал другое.

Это был человек, который взял на себя обвинения в убийстве, вместо того чтобы отпустить мою сестру в тюрьму.

Возможно, он не любил меня так, как Козиму, но нас связывали узы. Он обещал оберегать меня.

Он из тех, которые умрут, прежде чем нарушат свою клятву.

Я до мозга костей знала, что он сам придет за мной.

Я прислушивалась к резкому звуку дыхания через нос, когда наверху продолжалась борьба. Раздавался звон стекла, хлопки и удары, сопровождаемые криками на английском и итальянском языках. Невозможно было понять, кто кого бьет.

Затем дверь наверху лестницы распахнулась, и тело упало назад, ударившись о каждую ступеньку с отвратительным стуком.

Я повернула шею, чтобы посмотреть, узнаю ли я тело, и чуть не заплакала, когда не узнала.

Келли и еще один мужчина были следующими, они сбежали вниз по лестнице и пригнулись у ее основания, держа оружие наперевес.

Мы ждали.

Наверху продолжалась борьба, но никто не приближался к лестнице.


Затем раздался длинный, низкий скрип, словно дерево отслаивалось от штукатурки. Келли и его человек посмотрели на стену с единственным маленьким заколоченным окном.

— Черт, — крикнул Келли, когда фанера была сорвана, и стекло разбилось вдребезги.

Мужчина рядом с ним упал на землю, в его лице зияло отверстие от пули.

Меня пронзил крик, заглушенный скотчем, когда я увидела, как из него уходит жизнь, а кровь растекается по полу к тому месту, где я находилась.

Келли выстрелил в окно, затем выругался, когда с верхней площадки лестницы раздались новые выстрелы.

Мой отец, проныра, продолжал тихо прятаться.

— Я предупрежу тебя один раз, — произнес голос с вершины лестницы. Он был холодным, низким, как туман, скатывающийся по ступеням. — Если ты тронешь хоть один волос на ее чертовой голове, я разорву тебя на части голыми руками, а потом скормлю твои куски соседским собакам.

К горлу подкатило рыдание, от которого некуда было деться.

Данте.

Я закрыла глаза, стараясь дышать с облегчением.

Мне нужно сосредоточиться.

Симус все еще выжидал, а Келли все еще был бдителен.

— Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься, — позвал ирландец, задыхаясь от смеха. — Ты большой, но я быстрый.

Кто-то снова выстрелил в окно, привлекая внимание Келли. Данте воспользовался этим, практически спрыгнув с короткого лестничного пролета. Его тело двигалось по воздуху под углом, руки были вытянуты.

В последний момент Келли попытался повернуться, чтобы выстрелить в него, но Данте был уже слишком близко.

Они столкнулись, и сила удара отбросила их обоих к стене.

Снаружи послышался визг, потом еще крики и стрельба.

Но мои мысли были сосредоточены на борьбе.

Фрэнки спустился с лестницы, его оружие было направлено на сплетенные тела, но он не мог сделать точный выстрел, а они не могли обойти их и добраться до меня.

Наконец, Данте опустился на одно колено, одна рука легла на горло Келли, другая отпрянула назад, чтобы ударить его.

Удар.

Удар.

Удар.

Ровный звук тяжелого кулака, вбивающегося в человеческую плоть, наполнил комнату, пока Данте методично бил Келли по лицу. Он встал, когда закончил, Келли лежал на полу со стонами, но не стал его убивать.

Вместо этого он указал на Фрэнки, потом на лежащего ирландца.

А потом повернулся ко мне.

Слезы залили мои глаза и потекли по щекам, когда он направился ко мне, на его лице была маска облегчения и затаенной ярости.

В бешенстве я трясла головой и боролась со стяжками, крича на него из-за ленты.

Его шаг замедлился.

Я посмотрела на стол, потом на него, прикидывая угол.

Данте все еще был передо мной, вне пределов досягаемости.

Он смотрел на меня, пытаясь прочитать мое лицо сквозь кровь, слезы, размазанный макияж и скотч.

— Елена, я не причиню тебе вреда.

НЕТ! Я хотела закричать. Конечно, не причинишь, ты, глупый, великолепный мужчина.

Он придвинулся ближе, дотянувшись до той стороны меня, которая все еще была защищена от Симуса. Аккуратно, ножом с его пояса он начал разрезать узлы. Когда мои руки освободились, я сорвала скотч со рта и начала кричать:

— Симус…

Наконец, его глаза замерцали, и на его лице появилось понимание.

К сожалению, Симуса тоже осенило.