Когда герои падают[=When Heroes Fall]

— Вы знали, что они сделают это с ней? — спросила я, тонко изменив свой вопрос.

Мы не были на суде перед судьей. Я могла допрашивать этого чертового свидетеля сколько угодно.

И я собиралась вести лошадь прямо на сеновал.

— Таким, как я, ничего не рассказывают, — пробормотал он, вернув взгляд к фотографии Козимы.

— У вас есть дочь почти ровесница Козимы. Розарио, не так ли? — я знала, потому что Рик сделал за меня домашнее задание. — Она знает, что ее отец позволил этому случиться с чужой дочерью?

— Я не хотел, чтобы это случилось, — наконец рявкнул он, выходя из ошеломленного ступора. — Никто не хочет, чтобы такие вещи случались, capisci [103]? Кто я такой, простой Отто, чтобы стоять между этими людьми и тем, чего они хотят, а?

— Что они дали вам за молчание? Штуку, две? — вмешался Рик, его слова прозвучали как выстрелы.

Один за другим они попадали в круглую грудь Оттавио. Он дернулся от удара и закрыл руками сердце, как бы защищаясь.

— Ты estraneo, чужак. Ты ничего не знаешь, — практически плюнул он в Рика.

— Но я знаю, — сказала я ему, переходя на итальянский и наклоняясь вперед, чтобы коснуться ужасной фотографии Козимы. — Я знаю ужасы Каморры, потому что я пережила их, когда была девочкой в Неаполе.

— Ах, да, значит, ты знаешь, — сказал он почти с нетерпением, желая облегчить свою вину. — Ты знаешь, что говорить — значит умереть.

Продолжая говорить по-итальянски, потому что я не хотела, чтобы Рикардо знал, как далеко я зашла, я сказала:

— Я знаю, что хорошие люди умирают каждый день, потому что они не отстаивают то, что, как они знают, неправильно. Невиновного человека обвиняют в убийстве Джузеппе ди Карло и его головореза, потому что никто не скажет ни слова. Разве это справедливо?

— Это не моя проблема, — умолял он меня, воздев руки к небу, пожимая плечами, более выразительными жестами, чем словами.

— Думаю, ваша, — возразила я. — Я знаю, что вы боитесь ди Карло, но они сломлены смертью Джузеппе. Вы знаете, кого обвиняют в его убийстве?

— Я в это не вмешиваюсь, — сердито напомнил он мне.

— Данте Сальваторе, — сказала я, не обращая внимания на его ответную воинственность. — Вы слышали о нем, Оттавио? Его называют повелителем мафии, дьяволом Нью-Йорка.

— Дон Сальваторе, — прошептал он, сжимая маленький позолоченный крестик, который он носил у горла. — Да, я знаю его.

— Он очень страшный человек, — согласилась я с его невысказанным страхом. — Вы видели его руки? — я подняла свою собственную и сжала ее в кулак. — Каждая из них размером с голову человека.

Оттавио нахмурился, понимая, что именно я пытаюсь сделать.

Проиллюстрировать, как сильно он облажается, если сделает это, и как облажается, если не сделает.

Я добродушно улыбнулась ему, наклонившись вперед на этом скрипучем пластике, утешительно хлопая его по руке.

— Как я вижу, синьор Петретти, вы можете встать на сторону расколотой семьи, у которой сейчас гораздо больше забот, или вы можете прицепить свою телегу к Сальваторе. Заслужить их защиту и восхищение.

— Они убьют меня, — настаивал он, бросая взгляд на Рика в поисках поддержки, хотя детектив не понимал итальянского.

— Может быть, — согласилась я, бесстрастно пожав плечами. — Полагаю, это авантюра. С кем у вас больше шансов выжить?

Мы долго смотрели друг на друга, не моргая. По коридору в гостиную вошла женщина, ее волосы были длинными и пышными, а тело полным и мягким, с изгибами.

— Кто это? — спросила она мужа по-итальянски.

Он устало махнул на нее рукой.

— Синьор Петретти, — сказала я, улыбаясь его жене. — Как вы отнесетесь к поездке на родину ваших предков? Откуда родом ваша семья?

— Pomigliano d’Arco [104], — пробормотал он.

— Ну, когда все будет сказано и сделано, я думаю, вы с супругой заслужили отпуск. За наш счет, — предложила я.

Наш.

Филдс, Хардинг и Гриффит.

Яры Горбани.

Дона Данте Сальваторе.

Мой.

Я и раньше использовала немного недобросовестную тактику. Быть адвокатом значит уметь подтасовывать слова и действия, чтобы добиться нужных для победы результатов.


Но я никогда так лаконично не обманывала человека, не давила на него, как мафиози, угрожая насилием.

От этого меня должно было тошнить.

Когда-то, до всего этого, до того, как я дала обещание сестре защитить ее брата по сердцу, у меня бы случилось несварение желудка или бессонная ночь.

Но я почувствовала лишь глубокое удовлетворение и острое облегчение, когда достала из сумки бумаги, которые должен был подписать Оттавио, чтобы он мог выступить свидетелем на нашей стороне в суде, и передала их ему. Бросив короткий взгляд на свою жену и еще более долгий на фотографии Козимы, он взял ручку Монблан, которую я протянула ему, и поставил свою подпись на пунктирной линии.

Когда я принимала бумаги обратно, я делала это с волчьим оскалом, отдаленный вой отдавался в моей крови.





Глава 23

Елена




— Это было что-то другое, Елена, — сказал Рик, когда мы добрались до Феррари. — Я видел тебя в режиме бойца и раньше, но это дерьмо было настоящим гладиаторством.

Я засмеялась, довольный румянец появился на щеках, пригвожденных силой моей улыбки.

— Это было здорово.

— Я люблю безжалостных женщин. Когда ты сказала ему о размере рук Данте Сальваторе…

— Рик держался за бок, пока смеялся от души, а затем вытер слезу с глаз. — Bravissima [105], Елена.

Я подмигнула Рику, затем сжала руки на бедрах.

— Я знаю тебя сколько, четыре года? И ты ни разу не давал понять, что говоришь по-итальянски.

Он подмигнул мне.

— А только женщины могут хранить секреты? Мужчина-загадка — это нечто прекрасное, нет?

Я рассмеялась, всегда умиляясь его уверенности в себе, будто часть ее передалась и мне.

— У тебя много талантов.

Он пожал плечами с притворным смирением.

— Как и у тебя. Яра будет довольна. Партнерство, а вот и ты.

Я замешкалась на долю секунды, моя улыбка дрогнула.

Потому что, честно говоря, я не думала о партнерстве.

У меня на уме было только одно, и это были сто девяносто пять сантиметров с густыми черными волосами и склонностью смотреть на меня так, словно я Мона Лиза, которой нужно удивляться и восхищаться.

Рик нахмурился, но я отмахнулась от него.

— Ты позаботишься о том, чтобы он оказался в безопасном месте?

Мы ни за что на свете не оставили бы Оттавио на произвол ди Карло или обвинения. От его показаний зависела победа или поражение. Рик перевел бы его в безопасное место, охраняемое наемной охраной до суда. У нас все еще не было даты судебного заседания, но колеса были в движении, и мы предполагали, что процесс начнется в ближайшие несколько месяцев.

Взятки Сальваторе и влияние Филдс, Хардинг и Гриффит ускорили судебное разбирательство, хотя обычно такие громкие дела не доходят до суда менее чем за год.

— Да, — согласился Рик, засунув руки в карманы джинсов и откинувшись на пятки. — Мне почти не хочется об этом говорить, но ты не рассматривала возможность того, что Козима могла быть убийцей Джузеппе.

Каждый атом моего тела замер.

Конечно, я рассматривала эту возможность. Это все еще была одна из моих главных теорий.

Рик мне нравился, но я не была уверена, что доверяю ему настолько, чтобы разглашать что-то, что могло поставить мою сестру под угрозу ареста.

Поэтому я бросила на него свой лучший холодный взгляд удивления.

Он добродушно пожал плечами.

— Я просто подумал. Вскрытие и свидетели говорят, что ди Карло был убит до перестрелки на дороге. Вполне справедливо предположить, что кто-то в том ресторане мог убить его. Если исходить из предположения, что его собственный головорез не застрелил его перед смертью, то остаются два человека, о которых мы точно знаем, что они были в Оттавио. Козима и Мейсон Мэтлок, который пропал без вести.