Княжич

Глава 17




– Ну что, пап? Сплавил мою Алиску Смирновым? – грустно улыбнулся её отец.

– Сам будто не знаешь? – пробурчал Иван Никитич Тараканов, сидя во дворе дома и смотря на небо. Отдыхая.

– Может, стоило сказать им, что ребёночек-то нагулян от сынка казанского хана и что тот пообещал удавить девочку, дабы она даже в теории ни на что не претендовала?

– А ничего больше им не рассказать? – подавился слюной князь Иван. – Что её муж был фикцией, чтобы сохранить честь семьи, и умер не своей смертью? Или что сын Утямыш-Гирея до сего дня не устаёт подсылать к нам убийц, которых с трудом мы останавливали? Или как она нагуляла Юлиану по малолетству, не уследили за ней дуэньи, и она уединилась с этим подонком во дворце, а он практически её изнасиловал?

– Успокойся, пап, тебе нельзя волноваться, – поднёс старику стакан воды сын. – Попей.

– Как же я ненавижу хана и всю его свору! Твари! Удавил бы! – Продолжал держаться за сердце старый князь.

– Они нам не по зубам, и ты это знаешь. Я бы и сам не отказался подвесить хана и всех его сыновей на кишках у нас во дворе, но силы не те. Кто мы против властителей целого ханства, пап?

– Когда-нибудь мы отомстим, – убрал руку от сердца Иван Никитич.

– А Алиса? Юлиана?

– Сибирь далече. Авось и выживет, а нам нужна передышка в этой необъявленной войне, – глотнул он воды. – Узнав, что она больше не Тараканова, они должны отстать от нас.

– Может, тогда не стоило отправлять с ней этого Захара? К мужу да с полюбовником? – Всё ещё был недоволен таким решением отца его наследник. Очень спорным решением.

– Зачем я, по-твоему, это сделал, сын?

– Не знаю.

– Эх, – крякнул старик. – Да затем, чтобы понять, из какого теста слеплен этот Семён! А то доходили до меня нехорошие слухи…

– И зачем? Нам-то какая разница, кто из него вырастет?

– На будущее. На будущее, сынок…

– А ты не боишься, что мальчик окажется мужчиной, а не мямлей, как ты предполагаешь?

– И что? Нам же лучше. Сильный зять.

– Он ведь может и Алису не пожалеть. Удавит вместе с хахалем. Вот что! – раздражённо высказался наследник.

– Его род знал, на что шел, беря в жёны к парню женщину с дитём на руках. А любовник это нормально в наше время, – отмахнулся от проблемы князь.

Признаться сыну, что он на это и надеется? Ищите дурака!

Не любил он Алису за те проблемы, что принесла её ошибка на том балу. Не любил, но убить своими руками не мог. Не поймут.

– Ортодоксальные роды до сих пор порют до смерти за блуд, отец! Это мы вышли из просвещенной Европы и ведём свой род от немецких рыцарей и шляхты, где это нормально, – начал кричать наследник. – Ты вновь забываешь, что мы какой век перебрались в Российскую империю, а здесь другие порядки!

– Я уверен, всё будет хорошо. Мальчик её не тронет, – скрестил он пальцы под столом, втайне надеясь на обратный исход. – Да и другие проблемы у него скоро появятся. Сынок хана их так просто не оставит.





* * *


– Дядя Семён. Дядя Семён, – проснулся я от того, что меня кто-то толкал.

– Да? – Разлепил я глаза, фокусируясь. – Э-э… Юлиана? – С трудом вспомнил я имя девочки поутру. – Что-то случилось? – подскочил я.

– Да, – засмущалась она. – Мама дверь не открывает, спит, а в туалете нет бумаги, – отвела она взгляд, надувшись.

– Кхм, кхм, – кашлянул я, сдерживая смех. – Сейчас, – встал я с дивана и начал рыскать по шкафам, открывая дверцы. – Так, так. Должно быть где-то здесь. Вот! Держи сразу две, – вручил я ей бумагу.

– Спашиб, – вырвала она её из моих рук и убежала, сказав нечто отдалённо похожее на спасибо.

– Пожалуйста, – улыбнулся я, и раз уж уже встал, было без пяти минут семь на часах, то ложиться спать снова смысла нет, заправил постель и приступил к приготовлению завтрака.

Разогрел сковородку и вылил на неё смесь яиц с молоком, став ждать. Стоило всему этому кулинарному шедевру зашкворчать, как сверху были уложены порезанные кольцами помидорки, рассыпана зелень и сыр, одуряюще запахло в кухне, совмещённой с гостиной. Тут как раз из туалета показалась Юлиана, пригласил я её жестом к столу.


– Будешь?

– Ага, – уселась она на стул, водя носом.

– Ешь, – поставил я перед ней тарелку. – Приятного аппетита, – поправил я на ней волосы, сбившиеся в колтун.

– Спасибо, – уминала она за обе щеки, посматривая на дверь в комнату матери. – А вы поругались вчера, да? – грустно спросила она. – Мама хорошая. Правда, правда!

– Я тебе верю, – сидел я рядом с ней и тоже кушал. – Мы ещё помиримся.

– Точно, точно?

– Конечно, – кивнул я. – Ешь. Не говори с набитым ртом.

– Хорошо, – чуть повеселела она.

– Говорит радио «Свобода», – включился приёмник, настроенный на семь утра. – Погода в Сибирске солнечная. Температура воздуха аномально тёплая. Минус десять градусов по Цельсию. В связи с этим по вашим многочисленным заявкам в эфире звучит песня нашего земляка, Жорки Туза, поющего в жанре шансона. Слушаем!

Не видать мне берегов, не видать – отчаянно.

Лают псы и шантрапа, а ведь я покаялся.

Крики Людки, стоны Таньки, не видать мне больше, братья.

Шум волны и леса гул больше не услышу я.

Замели меня утырки, замели и больно мне.

Мама, братья, друганы, замели, поганые.

Говорит мне вертухай – всё снимай, да поживей.

Ты подонок заслужил, бьёт меня он, наотмашь.

А ведь я, братки, всего-то зарабатывал на жизнь.

Чтобы мамка и сестрёнка не ходили голышом.

Вот тебе и вот тебе, бьёт меня охранничек.

А ведь я всего лишь, братья, зашибал на хлебушек.

Жить хотел и есть хотел. Пить хотел, любить хотел.

Братаны, вы братаны, а ведь я отчаянный.





– Странная песня, – заметила Юлиана, вслушиваясь в музыку. – А что такое шантрапа и вертухай? – полюбопытничала она.

– Это, э-э-э… Давай-ка переключим радио на другую волну, – потянулся я к приемнику.

– Бум, бум, – настойчиво постучались в дверь, избавляя меня от попытки объяснить девочке смысл слов из песни, которую явно заказали или каторжники, или заключённые тюрьмы. Пошел я открывать, без удивления встретив на пороге Жука.

– Михаил, – кивнул я. – По делу или так? – Впустил я его внутрь. – Садись за стол. Перекуси.

– Спасибо, – отряхнул он полушубок, повесив его на вешалку, и прошел к нам, внимательно осматривая пол по пути.

– Ищешь чего? – заметил я этот взгляд.

Он что думает, я тут жену вчера избил, и следы крови выискивает?

– Нет. Это я так, – махнул он рукой, усевшись.

– Юлиана, – обратился я к девочке. – Это Михаил Жук. Мой помощник на все руки, – представил я его. – А это Юлиана, моя… – Небольшая пауза между словами. – Моя приёмная дочь, – улыбнулся я ей.

– Приятно познакомиться, – смущенно кивнула девочка, заёрзав на стуле от смущения.

– Взаимно. И спасибо, – по-доброму подмигнул Юлиане Жук, пока она по-хозяйски накладывала ему яичницу в тарелку, умница такая.

Вот только яичницу она перекладывала из своей тарелки. Видимо, я переоценил свои кулинарные возможности.