Княжич

* * *


– Они из провинции Хэйлунцзян, – переводил нам сбивчивую речь соотечественников Син Ханг, что строит мне с нуля несколько производств и активно просится в слуги, вместе со всей своей диаспорой. – Говорят, после бесчинств императора.

Поднебесной, что активно насаждал свою власть в провинциях, не желающих подчиняться узурпатору, убившему родного дядю ради трона, они всей деревней попытались сбежать. Перебраться через границу и скрыться в Монголии. Там-то их и поймали наркоторговцы, приставив к делу, вот уже третий год они вьюнки. Жены и дети незнамо где. Скорее всего, проданы на рынках Стамбула. У всех остальных история такая же, чего не скажешь о самих торговцах наркотой, – перешел он к порядком побитым, всем в крови наркоторговцам. Ногти вырваны, кожа подпалена, пытал их Ханг со всем тщанием.

Сам предложил, а я не отказался, дурак. Пришлось несколько раз выбегать на улицу, покинул меня завтрак за углом дома ещё в самом начале.

Думал даже остановить пытки, но меня отговорил Жук, показав, что они перевозили. Не зря за наркотики положена вечная каторга на Соловецких островах. К примеру, синяя пыль. Год приёма – и мозг катастрофически атрофирован. Грибы спарассис, больше известные как погибель. Уже через полгода приёма ты гниющий заживо труп. Привыкание ко всему моментальное.

– И что они говорят? – махнул я головой на вьюнков, присутствующих здесь, и недвусмысленно давая понять, что тем здесь не место. – Накормить, напоить и пристроить к делу, – дал я наказ, и их увёл один из подручных Ханга.

Мне даже казалось, они боялись меня больше прошлых хозяев, кланялись не переставая, смотря в пол на натёкшую лужу крови из своих бывших владельцев. Русских среди них было всего треть, но и те так забиты, что как болванчики повторяли поклоны за китайцами.

– Главарь сдал всех кого мог, но толку от этого мало. Зачем нам знать, например, что глава клана красного дракона имеет любовницу или что подручный головы воровской гильдии Токио настолько параноидален, что хранит все свои богатства в бункере под домом? – Пожал плечами Син.

– И ничего больше?

– Других наркотроп он не знает, позаботились большие боссы, чтобы их подчинённые не лезли, куда не надо, а то нос укоротят.

– Зря только время потратили, – проворчал старик Потапов, бывший кем-то вроде старейшины у моих холопов из Слуцких.

Мудрый старик, не раз и не два советовался я с ним по тому или иному поводу. Многое повидал мужик, многое пережил…

– Э, нет! – Замотал головой наш китаец, с хитрецой подмигнув. – Он хоть и сошка, но сошка с подвешенным языком, разговорил он в своё время весьма уважаемого у мафии человечка, который и поведал ему, где в здешних местах добывают золотишко незаконные старатели. Местные и наши, скооперировались они, подкупив егерей, дабы те закрывали глаза на их делишки. И карта имеется, – закопался он в кучу барахла на столе, куда выложили всё, что нашли в карманах наркоторговцев, оставив тех голыми. – Вот, – передал он мне обрывок бумаги, испещренный схемами, линиями и иероглифами.

– Ладно. Потом разберёмся, – убрал я её в карман. – Что с этими делать будем? – обратился я к Жуку и старику. Андрею Георгиевичу Потапову, который пытается быть полезным, явно мечтая занять при мне место то ли советника, то ли мудрого наставника.

– Позволь нам разобраться, – с намёком попросил мой заместитель, и я кивнул, выйдя из подвала его дома.

Пуф! Пуф! – приглушенно прозвучали выстрелы сзади. Вздрогнув, я поспешил к себе, принять душ и познакомиться с женой, уже надоели мне все как сто чертей, пересказывая каждый её шаг.

О случившемся я старался не думать.

В доме всё стояло вверх кувырком, суетились мои холопки и слуги жены, переставляя мебель, следуя её указаниям.

– Это туда. Нет, правее, – руководила ими высокая, красивая женщина, с чёрными волосами, вычурно заплётёнными в две косы, доходившие до пояса.

Алиса Ростиславовна, жена моя, покатал я это слово на языке и пристроился в уголке, так никто меня и не заметил.

– Мама, мама! А можно я пойду погулять? – Прыгала вокруг неё девочка, моя приёмная дочь, Юлиана. – Там ребята на горке катаются!

– Хорошо, хорошо. Иди, – кивнула она своим служанкам, что убежали вслед за девочкой.

– Может, и мне присмотреть? – спросил её небритый мужик, приобняв мою жену за талию. Она мягко высвободилась, повернувшись к нему лицом.

– Да, Захар. Сходи, пожалуйста, а то я беспокоюсь… – Кротко улыбнулась она, и он, кивнув, ушел.

Вот это мне очень не понравилось. Очень, очень… Так же незаметно вышел я на улицу, двигаясь в отдалении от этого мужика и решая, что делать. А потом вспомнил! Вспомнил, что дал себе зарок не позволять более вытирать о себя ноги, и решительно подозвал охрану.

– Нужно скрутить этого, – указал я в спину небритому, – и по-тихому в подпол его. К Жуку. Пусть Ханг поспрашивает, в каких он отношениях с моей женой, и если, если… – прикрыл я глаза, собираясь с духом. – Закопать! – уже твёрдо сказал я. – Всё ясно?

– Да, Семён Андреевич, – уверенно кивнул мне Петро, выходец с Украины, стоявший сегодня на моей страже. – Я всё понял.

– И поаккуратней там. Я могу и ошибаться…

– Хорошо. – Ушла пятёрка мужиков выполнять поставленную задачу, пока я нервно расхаживал в сторонке, наблюдая издалека.

Вот они отозвали его в сторону, завлекая в непросматриваемое место, и начали крутить; попытался он сопротивляться, но был не готов к такому резкому повороту, вставили ему кляп в рот, заткнув ор.

Так, задворками домов его и потащили, словно пьяного. Народу у нас много, и кто-то, несомненно, заметил творящееся безобразие, но виду не подал. Хозяину виднее, как вести себя с незваными гостями.

Я же тем временем так и ходил у дома Миши Жука, не желая спускаться вниз и слушать, что говорит этот Захар. Надеялся, что мне показалось, но нет. Хлоп – прозвучал выстрел, и вышедший ко мне Михаил отрицательно покачал головой. Медленно поплелся я к себе, вновь решая, что же делать.

– Эх, Алиса… – тяжело выдохнул я.

Да, она явно не желала стать женой четырнадцатилетнего сопляка, как и я мужем двадцатипятилетней женщины. Да, после мужа у неё, вероятно, кто-то был. Но тащить своего любовника сюда?! Она что, совсем с головой не дружит? Или думала, что я такой дурачок и ничего не пойму?

– Чёрт! – пыхтел я как закипающий чайник, но в дом пока не заходил, желая остыть. Решать вопросы на горячую голову не самая лучшая затея, так и продолжал я расхаживать кругами, остывая.


Достаточно успокоившись, я, с шумом отряхнув валенки от снега, вошел.

Слуги и холопы, похоже, уже ушли. Интерьер в доме изменился, став более домашним, повесили на стены картины, застелили пол коврами, поставили везде вазы. Не то что было, когда здесь жил только я и охрана.

– Привет, – помахал я рукой сидящим за столом дамам, взрослой и маленькой. Пили чай Алиса Ростиславовна и Юлиана.

– Ой! – подавилась девочка, увидев меня, прямо скажем, не в самом лучшем виде.

– Вас не учили стучаться, молодой человек? – С раздражением смотрела на меня жена.

По всем документам значилось, что мне в качестве приданого от Таракановых перепала яхта, стоящая сейчас в сухом доке Санкт-Петербурга, а роду Смирновых – обширные угодья в Крыму.

Смущало меня только одно: невнятный пункт о наших совместных детях, так и не успел я проконсультироваться у юриста.

– Вы кто такой и что это за вид? – негодующе указала она рукой на тулуп, в котором я стоял. Весь в дырках и подпалинах, торчал из него пух. Шапка набекрень. Штаны порваны. Валенки в саже. И да. Это был я…

Ну а что? Это же моя, так сказать, рабочая форма, хожу я в ней в лес, помогаю строителям: таскаю бревна, конопачу щели и окоряю деревья. А сегодня вообще за бандой наркоторговцев погнался, о чём она, естественно, не знает.

– А что? – осмотрел я себя. – Вроде нормально, – стал я раздеваться, снимая валенки и вешая тулуп рядом с её лоснящейся шубой из шиншиллы. – Я Семён. Семён Андреевич из княжеского рода Смирновых, – прошел я к столу, усаживаясь напротив мамы с дочкой. – Приятно познакомиться, – улыбнулся я смущённой девочке. – Будем дружить? – протянул я ей руку, и она осторожно её пожала, тут же убрав и спрятав за спину.

– Извини. На фотографии ты выглядел по-другому, – внимательно осматривала меня моя жена. – Чаю?

– Не откажусь, – расслабленно откинулся я на спинку стула, пока она ухаживала за мной, разливая кипяток.

– Думаю, нам нужно многое обсудить? – спросила она, утончённо отпив из фарфоровой кружки, привёзенной с собой. – Юлиана, ты допила? – обратила она внимание на дочь. – Не хочешь ничего больше?

– Нет, мам, – замотала девочка головой, рассматривая меня во все глаза и несмело улыбаясь.

– Тогда иди в свою комнату. Поиграй.

– Но, мам!

– Нам с твоим, эм… – замолчала она, подбирая правильные слова. – С твоим новым папой надо поговорить, – не стала она мудрить, сказав, как есть.

– А ты мне потом расскажешь? – сверкала любопытным взглядом Юлиана.

– Иди уже, – подтолкнула её к комнате мама. – Егоза.

– И ничего не егоза, – возразила девочка, фыркнув.

Стоило ей скрыться у себя и закрыть дверь, как над столом повисло заметное напряжение.

– Я, пожалуй, начну, Семён, ты не против?

– Нет, Алис, – тоже не стал я заморачиваться и просто назвал её по имени. Она поджала губы, но ничего не сказала.

– Меня, как и тебя, обручили насильно, что бывает, – сложила она руки на груди. – И нам нужно как-то понять друг друга. Сдружиться и стать семьёй.

Тут я не выдержал.

– Зачем же ты тогда привезла с собой любовника, дрянь?!

– Что?! – выкрикнула она, и из своей комнаты показала нос подслушивающая Юлиана, шикнула на неё мама, и та снова спряталась.

– Любовника, говорю, зачем привезла? – зло спросил я.

– Он, он… – подыскивала она оправдание, всматриваясь в моё лицо, но так и не ответила. – Что ты с ним сделал?! – раскраснелась она, метая громы и молнии. – Говори!

– Сибирь – опасное место, – посмотрел я на потолок. – Уйдешь, бывает, в лес, встретишь медведя, и всё. Нет человека, – вновь перевёл я взгляд на неё. – Ты его больше не увидишь. Никогда.

– Ах ты! – попыталась она дать мне пощёчину, но я поймал её руку.

– Не надо, – покачал я головой. – Здесь я хозяин, и тебе стоит это запомнить! Ещё раз попытаешься меня осрамить, и тебе не понравится, что я с тобой сделаю. Обещаю! – Снова припомнил я, как мужик обнимал мою жену, и вспылил. Позор-то какой.

– Ты спишь на диване! – прошипела она сквозь слёзы, которые брызнули после известия о судьбе этого Захара.

– Я и не собирался спать с тобой в одной постели! – тоже начал кричать я. – Мне противно даже находиться рядом!

Вот так и закончился день, хлопнули мы дверьми, разругавшись вдрызг. Заснуть не получалось, смотрел я в окно, ворочаясь на скрипучем и продавленном жопами охраны диване, и не чувствовал праздника, перевалила стрелка за полночь, а значит, наступил мой день рождения.

– С праздником меня.