Клятва ворона

– Лучшая подруга на века, – расшифровала я. – В книге вычитала.

– В бульварном чтиве, которое ты глотаешь пачками?

– Не переводи тему!

– Это я-то перевожу тему? Ты собиралась мне там голову откусить, а теперь еще и строишь из себя несчастную! До этого я не видела в тебе того, что видят все они! Я думала, что ты не чувствуешь себя фамильяром и просто ведешься на то, что тебе льют в уши.

– А сейчас ты что думаешь? – Я скрестила руки на груди.

Ругалова глубоко вздохнула и отвернулась, уставившись на двор. Не первый день ее зная, я была уверена, что она пытается перебороть себя и по-настоящему извиниться. У нас обеих были с этим проблемы, чаще, через пару дней после ссоры, мы виновато переглядывались, кивали и начинали общаться как ни в чем не бывало. Но не в этот раз, и Ирка тоже это понимала.

– Я ошиблась, и мне жаль, что все так вышло. Я с самого утра была в плохом настроении и когда узнала, что ты согласилась на его предложение, вышла из себя. Прости. Мое отношение и подозрительность, когда дело касается темных практикующих, не должны… ну… влиять на мое отношение к тебе. Ты мой друг, и неважно, кого еще ты считаешь близким себе. Я в состоянии с этим смириться. Правда. Постепенно.

Мне удалось дослушать до конца, не уронив челюсть на обледеневший и местами посыпанный реагентом асфальт. Все слова Ирки точно были под знаком плюс, я чувствовала их искренность, а заодно осторожность, с какой она обходила возможные заступы на клятву, данную Захаровой.

– Честно говоря, я тоже маху дала. Знала же, что ты не в восторге, и позволила себе вспылить… Колготки тебе эти припомнила…

– Я их выкинула, – перебила Ирка, и я прыснула. – Они все равно напоминали бы мне о позоре, так что…

– Обнимашки, – закончила я, заключая подругу в крепкие объятия, особо неудобные из-за толщины верхней одежды и навязчивого запаха ее кожаной куртки.

– Обнимашки, – подтвердила Ирка, стиснув меня не хуже медведя. Интересно, каков захват у Потапова и можно ли из него выбраться?

– Так что с сумкой для ночевок? – осторожно напомнила Ругалова, когда мы отлепились друг от друга.

– Что-то вроде вынужденной меры, – скривилась я. – Помнишь, у меня в подъезде лампочка все время перегорала? Влад почувствовал что-то, сущность…

– О боже, – раскрыла Ирка рот, и ее и так большие карие глаза стали на пол-лица. – Она прилепилась к тебе?

– Не знаю, Влад сказал, что разберется с этим завтра, а пока мне лучше переночевать у него.

– Понятно, Леша рассказывал мне, что для мира мертвых энергетика фамильяров все равно что свет маяка в бурю, – забормотала Ругалова. – Тогда, конечно, Яблонев…

– Заботится обо мне, – подвела я черту. – А я о нем.

Вместо ответа Ирка сделала вид, будто застегивает рот на замок, а ключ выбрасывает за спину. К тому времени как из подъезда вышли наши практикующие, мы болтали о парах, отсидеть на которых нам предстояло послезавтра. Выражение их лиц, одинаково скептичных и передающих что-то в духе «я так и знал», были воистину бесценны, не говоря уже о красноречивом переглядывании. Впрочем, как и полагается хорошим девочкам, мы с Ирой сделали вид, что ничего не заметили.

Направляясь к машине Березина, великодушно предложившего подвезти нас до дома Влада, я поймала себя на мысли, что в последнее время «делать вид» входит у меня в привычку. Что-то подсказывало, что она относится к дурным.





Глава 16




Леша высадил нас на остановке рядом с парком в районе Влада. Попрощавшись со светленькими, мы повернули к проходу через площадку с беседками ресторана. Яблонев молчал всю дорогу, глядя в окно и не участвуя в разговоре, молчание продолжилось и за пределами машины. Едва мы вышли на аллею парка, ведьмак закурил. В темноте над нами захлопали крылья, раздалось хриплое карканье, и вдоль дороги, один за другим, погасли фонари. Некоторые фильмы ужасов начинались проще.

– Что случилось? – рискнула я. – И не говори, что ничего, я вижу, что ты чем-то расстроен.

– Я озадачен, а не расстроен, – пояснил Влад.

За спиной, едва мы проходили мимо, снова появлялся свет. Смешно, но он как будто боялся Влада. Или все же в каждой шутке есть доля правды…

– Твоя работа?

Яблонев махнул рукой, проследив за моим взглядом:

– Такое часто случается. В основном, когда я перестаю контролировать влияние собственной энергетики на окружающее пространство.

– Это как?

– Представь наполовину заполненную теплую ванну, в которую внезапно вместо горячей воды пустили холодную.

Влад щелкнул пальцами, выбрасывая окурок в урну, по-прежнему не пересекаясь со мной взглядами. Да что происходит? Весь день до этого мы были одной командой, но стоило ему посидеть в обществе других практикующих без меня, как все испортилось!

– Тебя озадачила Захарова?

– Она не сказала ничего, чего я бы не ожидал услышать, – ускорил шаг Яблонев.

– Ладно. – Я остановилась. – Я еще не звонила маме, никуда не отпрашивалась, так что вполне могу прямо сейчас развернуться и поехать домой. Плевать мне на сущность в подъезде, или как там эту штуку правильно назвать. Уж одну ночь как-нибудь потерплю, раз полгода до этого она не особо меня трогала.


– Первая трудность, и ты в кусты? – усмехнулся Влад. – Между нами говоря, я не попытался сбежать ни разу, несмотря на твое настроение.

– Я не пытаюсь сбежать! – возмутилась я. – Я не знаю, что лучше: уйти или остаться?

– Никогда не думай, что лучше. Всегда спрашивай себя, чего хочешь ты сама, – ведьмак полностью обернулся ко мне. – Ты хочешь сегодня остаться со мной или вернуться домой?

Я тяжело вздохнула, зная ответ. И он тоже, не сомневаюсь. Вот только зачем заставляет произносить его вслух, если нам обоим все понятно?

– Нет-нет, – покачал головой Влад. – Это мне все понятно, а ты сомневаешься. Иногда, чтобы избавиться от тревоги, достаточно проговорить решение вслух.

– Я хочу остаться с тобой.

Надо же. И правда работает. Стоило только сказать, и как будто что-то, тянущее назад, оборвалось. Скорее всего, паутина сомнений, в которой я барахталась с тех пор, как возник вопрос ночевки дома у ведьмака.

– Легче? – Яблонев протянул мне руку.

Поравнявшись с темным, я схватилась за его пальцы так же, как в квартире Захаровой. Соприкосновение с практикующим как всегда не принесло ничего, кроме уюта и тепла, и, судя по крепкому пожатию, сейчас они были больше нужны Владу, чем мне. Только по какой причине?

– Да. И тебе, по-моему, тоже, – не удержалась я.

Вместо ответа ведьмак хмыкнул, зашагав вперед. Вскоре аллея осталась позади, а вместе с ней и искусственное освещение. Идя по пустынному парку за руку с ведьмаком, я наслаждалась тишиной, морозным воздухом и игрой лунного света на снегу. Все чувства обострились, каждая тень, шорох, отблеск фар проезжающих где-то за оградой машин улавливались с особенной точностью, в то же мгновение.

Сосредоточенная и завороженная собственным восприятием, я не хотела с ним расставаться, когда впереди замаячили ворота. За ними я узнала дорогу к дому Влада и, прищурившись, даже разглядела его крышу.

– Агата? – Яблонев вопросительно посмотрел на меня, когда я остановилась, разглядывая поле.

– Не хочу отсюда уходить, – призналась я, не выпуская его руки. – Тут так… спокойно.

– Мы вернемся сюда через несколько часов, когда выведем Кельта на прогулку, – обнадежил ведьмак, проследив мой взгляд на небо. – Скоро полнолуние, понятно.

– Поясни?

– Луна как огромная лупа наших способностей и личностей, и в дни, когда она полностью освещена, все на максимум. Мы сильнее, успешнее, лучше чувствуем окружающий мир. Дни полнолуния хороши для проведения огромного количества ритуалов, высвобождения энергий, программирования перемен в жизни. Что касается фамильяров, то в это время желания и инстинкты ваших звериных сущностей выходят на первый план, подкрепленные удвоенной силой возможностей.

– В смысле, я хочу больше есть, но при этом намного быстрее и слышу лучше, чем обычно?

– Да.

– И, конечно же, есть подвох.

– Конечно же, – кивнул Влад. – Эмоциональное похмелье. В некоторых случаях еще и физическое. Вместе с полнолунием уходит и усиление способностей, а последствия остаются согласно двойной порции.

– Здорово, – пробормотала я себе под нос. – Получается, мне скоро немного сорвет крышу?

– Не факт. Ты все еще не запустила программу связи практикующего и фамильяра, а значит, полнолуние может оказать не такое подавляющее действие.

На подходе к дому Яблонева я заметила одну очевидную, бросающуюся в глаза странность:

– Почему у тебя ни одно окно не горит?

– Потому что дома никого нет, кроме Кельта, а он предпочитает дремать в темноте.

– А твоя мама? – вытаращилась я на темного.

Только не ночевка «наедине», я на это не подписывалась!

– Задержалась у бабушки то ли до завтра, то ли до среды. – Влад открыл калитку. – Ты хотела познакомиться с ней сегодня?

Нет, я всего лишь надеялась, что в доме будет кто-то кроме нас двоих и твоей очаровательной собаки! Помня, что случилось в прошлый раз, когда мы остались вдвоем в кругу свечей…

– Я просто думала, что она уже приехала, – скомканно ответила я, доставая телефон.

– Кстати, о матерях. Тебе пора позвонить своей, – напомнил Яблонев.

– Знаю, – уныло пробурчала я, помахав сотовым и заходя в предбанник для клиентов. – Я, пожалуй, тут поговорю.

– Как тебе удобно, – тактично согласился Влад, исчезая за дверью в дом.

Посмотрев на экран мобильного, высвечивающего восьмой час вечера, я полезла в последние контакты. Вот смешно будет, если мама не разрешит остаться «у Ирки» и мне придется срочно ехать домой. Понятное дело, рассказывать ей про сущность в подъезде язык не повернется.

– Ну и где ты? – встретил меня родительский надзор без приветствий и вводных.

– Мамуль, тут такое дело…