Клятва ворона
Часть 33 из 77 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Крикнув «здесь!» на привычную перекличку, устроенную Шварц, я приготовилась писать лекцию, вспомнив, что практика на следующей неделе. Пометив себе подготовиться к семинару, покосилась на Ругалову. Лошадка быстро набирала сообщение в телефоне, наверняка жаловалась на меня Березину.
Обернувшись, я встретилась взглядом с Самойловой, сидевшей, как всегда, в одиночестве на четвертой парте в среднем ряду. Передумав демонстративно и по-детски пересаживаться, тем более что пара уже началась и Ольга Анатольевна запела свою любимую песню о том, что ее предмет – самая главная дисциплина нашей специальности, я кивнула Ярославе и отвернулась.
Князь: «Дельфин покусал лошадь. Неплохой газетный заголовок, да?»
Прижав кулак ко рту, я отправила три хохочущих смайла в ответ.
На пятиминутке Ирка пошла на второй круг:
– Я тебя ни в чем не обвиняла.
– Ух ты, – фыркнула я. – Это я с утра проснулась в мире, где укор больше не относится к обвинению?
– Ты насквозь провоняла Яблоневым, – поморщилась Ругалова.
– Он не воняет, – отрезала я, внутренне поперхнувшись от такой характеристики. Это Влад-то воняет? Да он пахнет настолько круто, что я хочу себе духи с его запахом деревянной стружки и этим чем-то особенным владовским!
– Его действия воняют. А подход к людям и вовсе смердит, – не отступила Ира.
Это были не слова Березина, что я отлично понимала. Так думала сама Ирка. С первой минуты, как Ругалова поняла, кем мы можем стать друг другу с Владом, она делала все, чтобы отвратить меня от него. От этого было неприятно, саднило где-то в сердце и больно покалывало в носу. Очевидно, следует признаться, пока она не зашла слишком далеко в своих нападках на Яблонева.
– Мой практикующий действует так, как считает нужным. И то, что он когда-то тебя отшил, еще не повод лить на него дерьмо, – огорошила я ее.
Ругалова выпрямилась на стуле так резко, словно кто-то ткнул ее под лопатку. Большие карие глаза расширились от удивления, сменившегося недоверием и даже чем-то похожим на испуг. Как бы подруга ни представляла себе мои выходные с Яблоневым, такого она и подумать не могла. Тем более того, что согласие было получено еще до них.
– Твой практикующий? – шепотом переспросила она.
– Именно, – утвердила я одновременно со звонком с перерыва.
– Зачем ты согласилась?
– Захотела.
– Он тебя заставил?
– Как ты себе это представляешь? – усмехнулась я, качая головой.
Следующие сорок пять минут прошли как на минном поле. Ирка даже не делала вид, что пишет. Ее возмущение и недоверие кружили вокруг нас, едва ли не стреляя искрами. Пару раз мне казалось, что она хочет заговорить, или написать записку, но подруга только отворачивалась к окну, крутя на пальце кольцо с лазуритом.
Не успела пара закончиться, как она уже натягивала пуховик и бросала вещи в сумку.
– Сбегаешь? – не поверила я.
– Собираюсь на улицу. Поговорить.
– С кем?
– С тобой, что непонятного?
Моргнув, я засобиралась следом, не желая упускать этот шанс. Не знаю, что надумала Ругалова, но ее лихорадочные движения беспокоили. Да что такого-то? Она сама фамильяр, и серьезных жалоб от нее по этому поводу я не слышала. Ну да, ее практикующий светлый, мой – темный, но, по-моему, эта разница важна разве что при выборе пива.
В конечном счете, они оба помогают людям, просто помощь требуется разная. И я сейчас совсем не оправдываю Влада. Он же сказал, что причиняет вред лишь тем, кто того заслуживает, и, в отличие от Ирки, Князь мне ни разу не врал.
Мы вышли на улицу, и Ругалова решительно свернула от корпуса по Смидович вниз. Не отставая, я не пыталась заговорить, давая ей спустить пар. В конце концов мы зашли в тот самый двор, где нас нашла Алена. Опустив сумку на лавочку, Ирка резко обернулась ко мне:
– Как он это сделал? Что такого он сказал, что ты решила стать его фамильяром?
– Ир, успокойся, ты так бесишься, как будто я замуж вышла, а тебя на свадьбу не пригласила, – выставила я руки перед собой.
– Я же сказала тебе: он причиняет людям страдания, он худшая кандидатура для тебя, он…
– Хватит, Ир! – рявкнула я, чувствуя, как с каждым словом о Владе закипаю все больше и больше. – Я понять не могу, тебя-то почему это так сильно колышет?
– Потому что я старалась тебя защитить, как и полагается настоящему другу! – Ирка топнула ногой. Серьезно, взяла и топнула. Как пятилетка, у которой конфету отняли. – Ты что, правда не видишь, какой он? Темный, холодный, весь такой роковой красавчик с душой романтика, неприступный… говнюк! Это все фальшь, чтоб пыль в глаза пускать!
– Ир…
– Он разобьет тебе сердце! Думаешь, я дура? Не понимаю, откуда ветер дует? – напирала Ругалова. – Ты втресклась в него по уши! Потому и согласилась! Ни на секунду не поверю, что тебя заинтересовала твоя сущность, или твои способности, или еще что-то из того, что ты попытаешься мне наплести! Прежде всего тебя заинтересовал он!
– Что, если так? – прокричала я в ответ. – Что, если Влад стал мне настоящим другом, понимает меня и в его присутствии мне не стыдно за то, какая я? Это плохо? Нравится тебе это или нет, я – его фамильяр. Либо ты принимаешь это, либо нет, третьего не дано. Кстати, мне что-то подсказывает, что твой Леша не разделяет твоего мнения. Что, мы все очарованы Владом и только ты одна видишь правду? – Я сжала руки в кулаки, задыхаясь от душившей ярости и разочарования. – А может, ты просто не можешь пережить того факта, что я теперь тоже в этой компании? Что мне достался опасный таинственный темный красавчик, а тебе правильный скучный целитель?
– Ты полная дура, если считаешь, что он тебе достался, – выплюнула Ирка.
– Отлично! Спасибо за поддержку, Ир. Настоящий друг! – Я схватила свою сумку и потопала прочь со двора в направлении дома.
– Всегда пожалуйста!
– Смотри возле светофора не стой, а то парализуешь все движение своими красными колготками.
– Разберусь без блохастых.
Прикусив язык, я прибавила скорости, сваливая подальше, пока все это не переросло во что-то более ужасное. Впервые в жизни захотелось ударить Ругалову. Не в шутку по руке шлепнуть, а нанести реальный удар. Удар, который заставил бы ее заткнуться, протрезветь от непонятной антипатии к Владу и увидеть его таким, каким вижу я.
Ярость брызнула из глаз у самого дома, и дверь в квартиру я открывала на ощупь – все вокруг расплывалось, а темнота подъезда прекрасно иллюстрировала мое состояние. Кое-как разувшись, я стянула верхнюю одежду и отправилась умываться в ванную, задыхаясь от накатывающих слез.
Я знала, что Ирка будет недовольна, но такого скандала и предположить не могла. Ей не просто не нравится Влад, она его чуть ли не ненавидит! Вцепившись руками в бортик ванной, я нагнулась вперед, закрыв глаза и стараясь унять тошноту и всхлипы. С первым все прошло успешнее, чем с последним. Слезы текли из-под закрытых век, и я ничего не могла с этим поделать.
Слова Ругаловой крутились в голове, вгрызаясь глубже, и гной обиды проникал все дальше. Как она может так говорить о Яблоневе? Она же совсем его не знает!
Завалившись на свой диван, я повернулась спиной к комнате. Слезы все еще текли, всхлипы не прекращались, руки и ноги тряслись. И почему я такая эмоциональная? Вот Самойлова, наверное, и в лице бы не поменялась.
Я не знала, как пойти завтра на учебу и сидеть с Иркой в одной аудитории, не знала, как вести себя с ней дальше, не знала… Ни черта я не знала. Как будто дорога, по которой мы шли до этого вместе, пусть иногда спотыкаясь и обходя возникающие ямы и лужи с разных сторон, ухнула в пропасть.
А что насчет практикующих? Они будут в курсе нашего скандала, как только увидят. Почему Ирке надо было создавать эту проблему? Поменяйся мы местами, я бы только обрадовалась, что стало меньше секретов и больше тем для разговоров…
Противная песнь домофона прервала мои грустные размышления, и, нехотя поднявшись, я, вытирая слезы, вышла в прихожую. Наверняка квитанции за квартиру или проверка счетчиков, попросят в подъезд впустить…
– Кто там? – подняла я трубку.
– Я.
Моргнув, не веря собственным ушам, сипло переспросила:
– Яблонев?
– Яблоневей не бывает, – утвердил Влад.
Ошарашенно нажав на кнопку, открывающую подъездную дверь, я высунулась в коридор. Растерянно глядя, как ведьмак поднимается по лестнице, становясь все ближе, я понятия не имела, чего мне хочется больше. Броситься на шею, потому что он пришел, почувствовав, насколько мне плохо, и явно отказавшись от всех своих дел, или закрыться в квартире, чтобы он не видел меня в таком состоянии. Зеркальная дверца шкафа в прихожей утверждала, что я – панда-аллергик, спасибо ни разу не водостойкой туши. Хлюпающий, распухший от потираний нос и отекшие веки… Самое последнее сейчас видеться с кем-то, и все же я выбрала первое.
Влад не сказал ни слова, буквально вталкивая обратно в квартиру. Едва за спиной темного захлопнулась железная дверь и щелкнул замок, как мой лоб уткнулся в его куртку, а руки обняли за пояс. Ответное объятие лишь усилило чувство правильности происходящего. Как будто одна деталька, встав на место, полностью изменила картину.
Влад сделал глубокий вздох, словно подсказывая, и я последовала за ним, зажмурившись, когда практикующий погладил меня по спине в успокаивающем жесте. Сентиментальность или слабость, но подобная нежность со стороны Яблонева лишь подзадорила мерзкую истерику посильнее сдавить горло своими цепкими лапами. Жаль, что он видит меня такой несчастной, обиженной и расстроенной. Перед Князем хотелось соответствовать собственной сущности, то есть быть сильной, задорной и несгибаемой, а не кучкой соплей и разочарований.
Как всегда, от парня прекрасно пахло уютом его чердака и морозной свежестью. Я не спешила открывать глаза, сосредоточившись на прикосновениях, дыхании и ровном сердцебиении. Присутствие Влада умиротворяло, позволяло догнать собственные мысли и доказывало, что у него нет ничего общего с человеком, за которого его выдавала Ругалова.
Постепенно слезы высохли, всхлипы исчезли, а головная боль, засевшая над самой переносицей, растворилась. Длинные пальцы Яблонева поднырнули под подбородок и осторожно его приподняли, пресекая попытку спрятаться. Серые глаза прочно поймали мои, и, клянусь, я видела, как в них сгущаются тучи.
Неровное дымчатое кольцо вокруг зрачка потемнело, пронзительный птичий взгляд не предвещал ничего хорошего. Оставалось только в очередной раз позавидовать самоконтролю и выдержке Влада. Никаких сомнений, он точно знает, что произошло. Возможно, даже в деталях, и все же сохраняет видимость спокойствия.
– Агата, – в голосе парня не было ни одной гневной ноты. Напротив, его мягкость обволакивала, а когда пальцы чуть погладили шею, стало совсем хорошо. – Иди в ванную, тебе нужно умыться, а мне – разуться и снять куртку, ты как ядерная печка, – улыбнулся ведьмак.
– Ну прости, – пробубнила я, отстраняясь.
Покончив с боевой раскраской и ополоснув лицо, я обнаружила Яблонева на кухне. На плите стоял чайник, и ведьмак достал кружки, безошибочно найдя мою любимую и ту, из которой пил в свой первый визит.
– Не думала, что парни запоминают такие вещи, – кивнула я на кружки.
– Я не обычный парень, – пожал плечами темный.
– Мог бы и не говорить, – фыркнула я, присаживаясь за стол.
Влад опустился напротив и протянул руку ладонью вверх. Для этого не требовалось слов. Положив свою сверху, я нерешительно погладила его запястье, получая в ответ такое же касание. Вспомнилось, как наши руки оказались связаны так впервые, на лоджии Катиной с Мишей квартиры.
– Почему именно запястья?
Яблонева, казалось, совершенно не удивил мой вопрос:
– Потому что там происходит основная циркуляция энергии. Руки – это выход большинства действий. Зарождаясь в голове, они перетекают к пальцам. Когда мы касаемся запястий друг друга подобным образом, наши энергии сплетаются друг с другом.
– И это хорошо, – утвердила я.
– В нашем с тобой случае – да, учитывая связь, – согласился Влад. – Такую же силу имеет материнское касание. Все остальное зависит от человека и того, кем он тебе приходится. Например, коснись моего запястья другой, враждебно настроенный практикующий… Это было бы все равно что ментальный капкан.
Я поежилась, представив охотничью ловушку.
– Поэтому вы носите браслеты, – догадалась я. – Защищаете это место от посторонних.
– Смотря какой браслет, – улыбнулся Влад. – Есть защитный, есть усиливающий определенные качества или энергии, на каждую работу своя атрибутика. Вот этот, – он указал на левую руку, запястье которой прочно перекрывала кожаная полоска на заклепках с вырезанными по ней символами, – защитный. Его парный лежит в кармане моей куртки. Я снял его перед приходом сюда.
Обернувшись, я встретилась взглядом с Самойловой, сидевшей, как всегда, в одиночестве на четвертой парте в среднем ряду. Передумав демонстративно и по-детски пересаживаться, тем более что пара уже началась и Ольга Анатольевна запела свою любимую песню о том, что ее предмет – самая главная дисциплина нашей специальности, я кивнула Ярославе и отвернулась.
Князь: «Дельфин покусал лошадь. Неплохой газетный заголовок, да?»
Прижав кулак ко рту, я отправила три хохочущих смайла в ответ.
На пятиминутке Ирка пошла на второй круг:
– Я тебя ни в чем не обвиняла.
– Ух ты, – фыркнула я. – Это я с утра проснулась в мире, где укор больше не относится к обвинению?
– Ты насквозь провоняла Яблоневым, – поморщилась Ругалова.
– Он не воняет, – отрезала я, внутренне поперхнувшись от такой характеристики. Это Влад-то воняет? Да он пахнет настолько круто, что я хочу себе духи с его запахом деревянной стружки и этим чем-то особенным владовским!
– Его действия воняют. А подход к людям и вовсе смердит, – не отступила Ира.
Это были не слова Березина, что я отлично понимала. Так думала сама Ирка. С первой минуты, как Ругалова поняла, кем мы можем стать друг другу с Владом, она делала все, чтобы отвратить меня от него. От этого было неприятно, саднило где-то в сердце и больно покалывало в носу. Очевидно, следует признаться, пока она не зашла слишком далеко в своих нападках на Яблонева.
– Мой практикующий действует так, как считает нужным. И то, что он когда-то тебя отшил, еще не повод лить на него дерьмо, – огорошила я ее.
Ругалова выпрямилась на стуле так резко, словно кто-то ткнул ее под лопатку. Большие карие глаза расширились от удивления, сменившегося недоверием и даже чем-то похожим на испуг. Как бы подруга ни представляла себе мои выходные с Яблоневым, такого она и подумать не могла. Тем более того, что согласие было получено еще до них.
– Твой практикующий? – шепотом переспросила она.
– Именно, – утвердила я одновременно со звонком с перерыва.
– Зачем ты согласилась?
– Захотела.
– Он тебя заставил?
– Как ты себе это представляешь? – усмехнулась я, качая головой.
Следующие сорок пять минут прошли как на минном поле. Ирка даже не делала вид, что пишет. Ее возмущение и недоверие кружили вокруг нас, едва ли не стреляя искрами. Пару раз мне казалось, что она хочет заговорить, или написать записку, но подруга только отворачивалась к окну, крутя на пальце кольцо с лазуритом.
Не успела пара закончиться, как она уже натягивала пуховик и бросала вещи в сумку.
– Сбегаешь? – не поверила я.
– Собираюсь на улицу. Поговорить.
– С кем?
– С тобой, что непонятного?
Моргнув, я засобиралась следом, не желая упускать этот шанс. Не знаю, что надумала Ругалова, но ее лихорадочные движения беспокоили. Да что такого-то? Она сама фамильяр, и серьезных жалоб от нее по этому поводу я не слышала. Ну да, ее практикующий светлый, мой – темный, но, по-моему, эта разница важна разве что при выборе пива.
В конечном счете, они оба помогают людям, просто помощь требуется разная. И я сейчас совсем не оправдываю Влада. Он же сказал, что причиняет вред лишь тем, кто того заслуживает, и, в отличие от Ирки, Князь мне ни разу не врал.
Мы вышли на улицу, и Ругалова решительно свернула от корпуса по Смидович вниз. Не отставая, я не пыталась заговорить, давая ей спустить пар. В конце концов мы зашли в тот самый двор, где нас нашла Алена. Опустив сумку на лавочку, Ирка резко обернулась ко мне:
– Как он это сделал? Что такого он сказал, что ты решила стать его фамильяром?
– Ир, успокойся, ты так бесишься, как будто я замуж вышла, а тебя на свадьбу не пригласила, – выставила я руки перед собой.
– Я же сказала тебе: он причиняет людям страдания, он худшая кандидатура для тебя, он…
– Хватит, Ир! – рявкнула я, чувствуя, как с каждым словом о Владе закипаю все больше и больше. – Я понять не могу, тебя-то почему это так сильно колышет?
– Потому что я старалась тебя защитить, как и полагается настоящему другу! – Ирка топнула ногой. Серьезно, взяла и топнула. Как пятилетка, у которой конфету отняли. – Ты что, правда не видишь, какой он? Темный, холодный, весь такой роковой красавчик с душой романтика, неприступный… говнюк! Это все фальшь, чтоб пыль в глаза пускать!
– Ир…
– Он разобьет тебе сердце! Думаешь, я дура? Не понимаю, откуда ветер дует? – напирала Ругалова. – Ты втресклась в него по уши! Потому и согласилась! Ни на секунду не поверю, что тебя заинтересовала твоя сущность, или твои способности, или еще что-то из того, что ты попытаешься мне наплести! Прежде всего тебя заинтересовал он!
– Что, если так? – прокричала я в ответ. – Что, если Влад стал мне настоящим другом, понимает меня и в его присутствии мне не стыдно за то, какая я? Это плохо? Нравится тебе это или нет, я – его фамильяр. Либо ты принимаешь это, либо нет, третьего не дано. Кстати, мне что-то подсказывает, что твой Леша не разделяет твоего мнения. Что, мы все очарованы Владом и только ты одна видишь правду? – Я сжала руки в кулаки, задыхаясь от душившей ярости и разочарования. – А может, ты просто не можешь пережить того факта, что я теперь тоже в этой компании? Что мне достался опасный таинственный темный красавчик, а тебе правильный скучный целитель?
– Ты полная дура, если считаешь, что он тебе достался, – выплюнула Ирка.
– Отлично! Спасибо за поддержку, Ир. Настоящий друг! – Я схватила свою сумку и потопала прочь со двора в направлении дома.
– Всегда пожалуйста!
– Смотри возле светофора не стой, а то парализуешь все движение своими красными колготками.
– Разберусь без блохастых.
Прикусив язык, я прибавила скорости, сваливая подальше, пока все это не переросло во что-то более ужасное. Впервые в жизни захотелось ударить Ругалову. Не в шутку по руке шлепнуть, а нанести реальный удар. Удар, который заставил бы ее заткнуться, протрезветь от непонятной антипатии к Владу и увидеть его таким, каким вижу я.
Ярость брызнула из глаз у самого дома, и дверь в квартиру я открывала на ощупь – все вокруг расплывалось, а темнота подъезда прекрасно иллюстрировала мое состояние. Кое-как разувшись, я стянула верхнюю одежду и отправилась умываться в ванную, задыхаясь от накатывающих слез.
Я знала, что Ирка будет недовольна, но такого скандала и предположить не могла. Ей не просто не нравится Влад, она его чуть ли не ненавидит! Вцепившись руками в бортик ванной, я нагнулась вперед, закрыв глаза и стараясь унять тошноту и всхлипы. С первым все прошло успешнее, чем с последним. Слезы текли из-под закрытых век, и я ничего не могла с этим поделать.
Слова Ругаловой крутились в голове, вгрызаясь глубже, и гной обиды проникал все дальше. Как она может так говорить о Яблоневе? Она же совсем его не знает!
Завалившись на свой диван, я повернулась спиной к комнате. Слезы все еще текли, всхлипы не прекращались, руки и ноги тряслись. И почему я такая эмоциональная? Вот Самойлова, наверное, и в лице бы не поменялась.
Я не знала, как пойти завтра на учебу и сидеть с Иркой в одной аудитории, не знала, как вести себя с ней дальше, не знала… Ни черта я не знала. Как будто дорога, по которой мы шли до этого вместе, пусть иногда спотыкаясь и обходя возникающие ямы и лужи с разных сторон, ухнула в пропасть.
А что насчет практикующих? Они будут в курсе нашего скандала, как только увидят. Почему Ирке надо было создавать эту проблему? Поменяйся мы местами, я бы только обрадовалась, что стало меньше секретов и больше тем для разговоров…
Противная песнь домофона прервала мои грустные размышления, и, нехотя поднявшись, я, вытирая слезы, вышла в прихожую. Наверняка квитанции за квартиру или проверка счетчиков, попросят в подъезд впустить…
– Кто там? – подняла я трубку.
– Я.
Моргнув, не веря собственным ушам, сипло переспросила:
– Яблонев?
– Яблоневей не бывает, – утвердил Влад.
Ошарашенно нажав на кнопку, открывающую подъездную дверь, я высунулась в коридор. Растерянно глядя, как ведьмак поднимается по лестнице, становясь все ближе, я понятия не имела, чего мне хочется больше. Броситься на шею, потому что он пришел, почувствовав, насколько мне плохо, и явно отказавшись от всех своих дел, или закрыться в квартире, чтобы он не видел меня в таком состоянии. Зеркальная дверца шкафа в прихожей утверждала, что я – панда-аллергик, спасибо ни разу не водостойкой туши. Хлюпающий, распухший от потираний нос и отекшие веки… Самое последнее сейчас видеться с кем-то, и все же я выбрала первое.
Влад не сказал ни слова, буквально вталкивая обратно в квартиру. Едва за спиной темного захлопнулась железная дверь и щелкнул замок, как мой лоб уткнулся в его куртку, а руки обняли за пояс. Ответное объятие лишь усилило чувство правильности происходящего. Как будто одна деталька, встав на место, полностью изменила картину.
Влад сделал глубокий вздох, словно подсказывая, и я последовала за ним, зажмурившись, когда практикующий погладил меня по спине в успокаивающем жесте. Сентиментальность или слабость, но подобная нежность со стороны Яблонева лишь подзадорила мерзкую истерику посильнее сдавить горло своими цепкими лапами. Жаль, что он видит меня такой несчастной, обиженной и расстроенной. Перед Князем хотелось соответствовать собственной сущности, то есть быть сильной, задорной и несгибаемой, а не кучкой соплей и разочарований.
Как всегда, от парня прекрасно пахло уютом его чердака и морозной свежестью. Я не спешила открывать глаза, сосредоточившись на прикосновениях, дыхании и ровном сердцебиении. Присутствие Влада умиротворяло, позволяло догнать собственные мысли и доказывало, что у него нет ничего общего с человеком, за которого его выдавала Ругалова.
Постепенно слезы высохли, всхлипы исчезли, а головная боль, засевшая над самой переносицей, растворилась. Длинные пальцы Яблонева поднырнули под подбородок и осторожно его приподняли, пресекая попытку спрятаться. Серые глаза прочно поймали мои, и, клянусь, я видела, как в них сгущаются тучи.
Неровное дымчатое кольцо вокруг зрачка потемнело, пронзительный птичий взгляд не предвещал ничего хорошего. Оставалось только в очередной раз позавидовать самоконтролю и выдержке Влада. Никаких сомнений, он точно знает, что произошло. Возможно, даже в деталях, и все же сохраняет видимость спокойствия.
– Агата, – в голосе парня не было ни одной гневной ноты. Напротив, его мягкость обволакивала, а когда пальцы чуть погладили шею, стало совсем хорошо. – Иди в ванную, тебе нужно умыться, а мне – разуться и снять куртку, ты как ядерная печка, – улыбнулся ведьмак.
– Ну прости, – пробубнила я, отстраняясь.
Покончив с боевой раскраской и ополоснув лицо, я обнаружила Яблонева на кухне. На плите стоял чайник, и ведьмак достал кружки, безошибочно найдя мою любимую и ту, из которой пил в свой первый визит.
– Не думала, что парни запоминают такие вещи, – кивнула я на кружки.
– Я не обычный парень, – пожал плечами темный.
– Мог бы и не говорить, – фыркнула я, присаживаясь за стол.
Влад опустился напротив и протянул руку ладонью вверх. Для этого не требовалось слов. Положив свою сверху, я нерешительно погладила его запястье, получая в ответ такое же касание. Вспомнилось, как наши руки оказались связаны так впервые, на лоджии Катиной с Мишей квартиры.
– Почему именно запястья?
Яблонева, казалось, совершенно не удивил мой вопрос:
– Потому что там происходит основная циркуляция энергии. Руки – это выход большинства действий. Зарождаясь в голове, они перетекают к пальцам. Когда мы касаемся запястий друг друга подобным образом, наши энергии сплетаются друг с другом.
– И это хорошо, – утвердила я.
– В нашем с тобой случае – да, учитывая связь, – согласился Влад. – Такую же силу имеет материнское касание. Все остальное зависит от человека и того, кем он тебе приходится. Например, коснись моего запястья другой, враждебно настроенный практикующий… Это было бы все равно что ментальный капкан.
Я поежилась, представив охотничью ловушку.
– Поэтому вы носите браслеты, – догадалась я. – Защищаете это место от посторонних.
– Смотря какой браслет, – улыбнулся Влад. – Есть защитный, есть усиливающий определенные качества или энергии, на каждую работу своя атрибутика. Вот этот, – он указал на левую руку, запястье которой прочно перекрывала кожаная полоска на заклепках с вырезанными по ней символами, – защитный. Его парный лежит в кармане моей куртки. Я снял его перед приходом сюда.