Кладбище ведьм

− Вот ты лепишь красивые горшки, чашки, тарелки. Даже подумываешь начать какое-то своё дело. У тебя в душе разгорается огонек тщеславия, — продолжала Оксана, приковывая блеском зеленых глаз, будто удав. − В какой-то момент ты приглашаешь к себе гостей, чтобы показать им бесподобные глиняные изделия, а один из пришедших вдруг говорит, что видел у подруги через дорогу точно такие же тарелки, чашки, плошки из глины, только лучше. И вмятин не было, и уголки тоньше, и выглядят красивее что ли.

− Я бы сломала конкуренту нос, − улыбнулась Надя, и осеклась, потому что в душе возникли странные, неприятные ощущения. Она вспомнила, как занималась лепкой из глины. Бросить пришлось потому, что одна девушка в группе лепила так, словно с детства не выпускала из рук кусок глины. У нее выходили такие чайнички, что можно было сразу везти их на выставку. Ее блюдечки и чашечки вывешивались на сайте, в качестве рекламы. В общем, девушка за неделю занятий уничтожила в Наде все желание заниматься лепкой дальше.

− Знакомо? — Оксана взяла Надю за запястье, осторожно поглаживая пальцами кожу. — Так вот и с ведьмами. Они завидуют. Ведьмовское искусство должно быть уникально. Я уже не говорю о том, что каждая ведьма живет своим ремеслом. Ты же много заработала за эти дни, верно?

Надя неопределенно пожала плечами.

− А представь, если через дорогу появится условно еще одна ведьма, которая лучше тебя, и к которой пойдут все твои потенциальные клиенты. С точки зрения бизнеса, а?

− Неприятная ситуация.

− Вот и я о том же. Твоя мама была сильной ведьмой, к ней приезжали люди из других поселков. Понятное дело, что другим ведьмам это не нравилось. И они пытались навести на твою маму порчу!

− Звучит как в каком-то фильме ужасов…

− Ведьмы друг дружку не убивают. Можно просто вывести человека из строя на достаточно большой срок, чтобы переманить к себе всех его клиентов. Вот однажды твою маму оставили без волос. Это было предупреждение. Мол, не суйся дальше. А мама пришла к нам. Она приходила раньше, когда ведьмы с соседних поселков переступали черту. Антон мой влиятельный человек, имеет много связей в Ленинградской области. Тут, понимаешь, тонкая связь. Твоя мама ведьма, но она не умеет решать, так сказать, проблемы иной области. А Антон умеет.

− И что же он делал?

− Договаривался. Выяснили, кто это поработал. Приехали к ведьме люди из полиции, пообщались, объясняли, как можно делать, а как нельзя. Ведьме — ведьмово, конечно, но есть еще и законы, есть диалог, понимаешь?

− Ломали ей нос? — Надя вновь улыбнулась.

Оксана продолжала задумчиво поглаживать ее руку:

− Ну, если разговоры не помогали…

− Ты серьезно? Кого-то избивали?

− Не мы. И не избивали. Профилактические беседы, не более. Каждая ведьма должна знать свое место.

− Иначе что?

− Иначе, ну… Были моменты, когда ведьмы переходили черту. Они начинали угрожать, насылать порчу и на наш дом тоже. Надо было как-то реагировать. С некоторыми был достаточно серьезных диалог. Но в конце концов все решалось мирно, поверь.

Надя выдернула руку из руки Оксаны:

− Ты мне рассказываешь о том, как твой муж угрожал ведьмам, верно?

− Тем ведьмам, которые угрожали твоей маме.

− А зачем он помогал ей? Для чего?

− Кажется, всё логично. Она здесь всем рулила. Дружеская помощь, все дела.

Какая же у Оксаны отвратительная улыбка.

Надя провела рукой по ежику волос, не зная, что ещё сделать. Разговор перестал ей нравится. Выдворить бы Оксану за порог и вновь остаться в тишине.

Оксана сказала:

− Зависть. Желание быть лучшей ведьмой. Антон очень зол. Он искренне любил твою мать, был ей, как сын. Он поклялся, что найдет ту ведьму, которая навела порчу, и сделает с ней…

− Прекрати! — оборвала Надя. — Не надо больше. Знаешь, тебе лучше уйти. Мне кажется, я достаточно пообщалась сегодня, надо бы отдохнуть.

Казалось, Оксана нисколько не обиделась, она произнесла:

− Как скажешь, − и вышла из комнатки.

Было слышно, как скрипят половицы на кухне, потом хлопнула закрываемая дверь. В дом снова проникла тишина, старая хозяйка, вернувшаяся из отпуска и наполняющая своим присутствием пространство вокруг.

Надя сидела без движения, разглядывая колоду карт на столе. Где-то в этой колоде прятался валет.





Глава пятнадцатая




1.





Закрой глаза

Это легко.

Во влажном тумане воображаемого мира стояла Наташа: школьная форма, волосы убраны в два хвостика с белыми бантами. Шрамы на лице — синяки, подтёки, царапины.

Ты не боишься больше?

− Надеюсь, что нет.

Конечно, Маша храбрилась. Она боялась до дрожи — ей до сих пор казалось, что вокруг пахнет паленой кожей и что Цыган притаился где-то в тени, смотрит на неё горящими глазами, застывшими на облезлом, опаленном лице.

− Куда мы еще пойдем? Что ты ещё увидела?

С закрытыми глазами можно представить всё, что взбредет в голову.

С закрытыми глазами кажется, что где-то рядом притаились призраки. Не Цыган, а другие. Злые.

А ещё с закрытыми глазами проще поверить, что ты не сошла с ума.

Наташа протянула руку. Маша представила, как берет её за ладонь, ощутила теплоту кожи. На самом деле ощутила! Изгибы пальцев, хрупкость ладони. Что может быть реальнее реального рукопожатия?

Что-то отвлекало. Лёгкий зуд, пробиравшийся по коже, от плеч, по спине, по животу. Хотелось непрерывно чесаться, будто Машу кусали десятки клопов. Нервное?..

Пойдем!

Сквозь веки проникал мягкий электрический свет. В сером тумане был виден только Наташин силуэт.

Делая первый шаг, Маша понимала, что всё ещё находится в детской комнате на втором этаже — там, где Наташа предложила спрятаться, куда её мама точно не зайдёт в ближайшее время. Попыталась сориентироваться вслепую, где дверь, а где кровать, где окно, а где шкаф.

Как бы не стукнуться лбом о какой-нибудь угол или не свалиться с лестницы.

Первый шаг.

Куда она идет? В каком мире? В реальном или в том, где призрачный силуэт тащит её, словно кролика в нору? В мире за нарисованной дверью?

Второй шаг.

Маша чувствовала под ногами сначала ковёр, которым был укрыт пол в комнате, потом упругость досок, а затем даже сквозь носки проник холод шершавого бетона.

Шаг — мелкие камешки остро впились в пятку. Шаг — Маша пожалела, что не надела какую-нибудь обувь. В шкафу осталось что-то от Наташи. Наверняка бы налезли какие-нибудь сандалии. Шаг — веди меня так далеко, как пожелаешь!

Наташа обернулась:

Уже почти пришли!

Еще шаг — судя по хрусту, осколки стекла — но боли не было.

Свет сквозь веки мигнул, сделался насыщенней, темнее. Наташа, обволакиваемая этим светом, потеряла четкость, стала размытой, как на плохо получившейся фотографии. Маше пришлось сосредоточиться, чтобы вернуть детали: клетчатая юбка, гольфы до колен, красные сандалии.

Пришли, можно открывать глаза

Картинка стерлась, уступая место реально миру. Хотя, это ещё большой вопрос, какой их миров действительно реален. Мало ли что можно увидеть глазами.

Маша заморгала, оглядываясь. Она оказалась в крохотном помещении — не больше двух метров в стороны. Всюду полки, заставленные деревянными и бумажными коробками. Прямо перед Машей две трехлитровые банки. Одна заполнена до краев иголками. Вторая — лезвиями от ножниц.

− Мы в подвале? Что мы здесь делаем?

Не знаю точно. Просто… надо будет посмотреть, что в ящиках. Это важная точка. Пересечём её — и всё узнаем.

Маша подошла к банке с иголками. Иголки были разных размеров, торчали в стороны, словно пытались проткнуть толстый стеклянный бок.

− Кто тебе говорит, куда идти?

Бабушка сказала. Когда-то давно. Она закладывала знания мне в голову маленькими порциями, каждый раз, когда я сюда приезжала. Будто предугадала, что произойдёт потом.

− Подстраховывалась? — Маша усмехнулась. — Прости, конечно, но у меня до сих пор каша в голове. Ты говоришь, что знаешь, куда идти и что делать, потому что у тебя есть знания. Но иногда даже не догадываешься, что тебя ждет. Баба Ряба могла бы рассказать и получше.

Она не успела. Человек из администрации ее опередил.

Маша подняла банку с иголками, повертела ее, встряхнула. Иголки внутри издали звук, похожий на тот, как мама пересыпала рис.