Кладбище ведьм
Часть 21 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Она вдруг поняла, что Олег стаскивает с себя трусы. Шелест ткани по голым ногам. Маша задёргалась, но Олег навалился еще больше, не давая пошевелиться. Попыталась закричать, укусить его, но он сжал рот так, что перехватило дыхание.
— Даже не думай! — о, этот жуткий шепот. — У тебя что ли ни разу не было парня? Ни разу? Так, давай, блядь, исправим!
Он резко раздвинул ее ноги, отодвигая полоску трусиков. Маша, высвободив руку, принялась колотить ею по потной спине Олега. Но его это, кажется, возбуждало еще сильнее.
— Сверну твою шею… будешь мне тут еще…
Чудовищная боль пронзила Машино тело. Что-то большое и твердое будто рассекло ее надвое. Маша вытянулась, замолотила ногами, из глаз брызнули слезы. А Олег крепче сжимал ее рот, словно хотел выдавить зубы, и принялся ритмично двигаться, разрывая Машину плоть, вгрызаясь в нее все глубже и глубже.
— Это… тебе… первый… урок! — шипел он. — Закрепляем… материал…
Он кончил быстро. Что-то теплое и вязкое потекло по Машиному бедру. Олег задрожал, зарылся носом в Машины волосы и шумно сопел, не шевелясь.
Боль пульсировала в теле, отдавалась в висках, в уголках мокрых от слез глаз. Маша застыла, будто окаменела. Только в голове разливалась боль, похожая на большое маслянистое пятно.
Прошло всего несколько минут (вечность, по меркам Ада!) Олег выпрямился, убрал ладонь с её рта.
— Скажешь кому — убью, — пробормотал он расслабленно. — У, с-сука, хорошенькая. Не то, что твоя мать. У нее сиськи лет десять назад как обвисли, так и все.
Олег отвалился, словно насытившееся чудовище, встал, принялся натягивать трусы. Посмотрел сверху вниз на лежащую Машу.
— Мы с тобой еще завтра поговорим.
Он вышел из кухни, шлепая босыми ногами, а Маша осталась лежать. Вода щипала ее позвоночник, подбираясь ниже, к разгоряченным бедрам и копчику. Слезы, мать их, текли не переставая. Плакать не хотелось, нет. Но и сил сдерживаться не было. Кое-как собрав себя из осколков, Маша поднялась, на корточках добралась до комнаты, легла в кровать.
Чудовищно свело ноги.
Выродок.
Сама виновата. Надо было еще летом позвонить в милицию и все им рассказать. А сейчас — кто поверит? К кому вообще можно обратиться?
Между ног пекло и болело, но Маша уже не замечала. Она тихонько лежала, свернувшись клубком, укрывшись одеялом с головой. Ей в голову вдруг пришла чудовищная мысль. Отступать все равно некуда.
Она перевернулась на спину, разглядывая потолок. Её все равно ждет персональное место в Аду. Так может, сменить демона?
Глава девятая
1.
Уютная тишина дома не переставала Наде нравиться. Что-то в этой тишине напоминало детство. Словно мир за окнами замер в ожидании нового дня, и никто не был в состоянии его потревожить.
Не было унесенных в вечность пятнадцати лет. Дом казался родным и знакомым.
Солнце еще не взошло, в окна светил соседский фонарь. Надя устроилась в мягком кресле, которое обнаружила в бабушкиной комнатке под лестницей и попросила Грибова перенести сюда. Вытянула ноги, ноутбук положила на живот.
Итак.
На мониторе светилась сводная таблица назначенных и завершенных встреч. Под боком на табуретке стояла чашка с кофе, рядом на блюдечке — бутерброды. Один с медом, второй с черничным вареньем. Надя вчера подметила, что стала есть много сладкого. Наверное, из-а активной работы мозга. Недаром же говорят, что мозговая активность потребляет больше энергии, чем физическая. Строители или, там, дворники живут дольше, чем учёные. Если не спиваются, конечно…
Надя усмехнулась. А ведь у неё был такой путь — спиться. Когда-то в прошлой жизни. Но не сейчас. Сейчас всё было… здорово! Да, подходящее слово. Никакого алкоголя. Ни капли. И это при том, что за две недели, проведённые в мамином доме, в коробке в кладовке скопилось уже десятка два бутылок самых различных марок и самой различной крепости. От дорогого коньяка, до спирта в закатанной трехлитровой банке. Местные жители расплачивались кто как мог. Алкоголь в посёлке ценился больше денег, разве же можно кого-то за это винить?
Конечно, не только водкой, коньяком и самогоном были богаты соседи. Они приносили кое-что еще.
Надя пробежала по таблице взглядом, освежая в памяти фамилии гостей.
Во-первых, платили всегда, хотя бы немного. Пятьсот рублей, тысячу, полторы, у кого сколько, одним словом. Никогда не приносили меньше трехсот рублей. А Крыгин с Оксаной занесли пятитысячную — это за то, что Надя в понедельник сходила в администрацию и проверила сотрудников на сглаз.
(«А то чувствую я, что что-то не в порядке, если позволите, — бормотал Крыгин. — За неделю шесть человек слегло с гриппом. Не бывает у нас так. Эпидемия какая-то»)
Крыгин подозревал какую-то мелкую ведьму из соседнего поселка. Чем-то ей Шишково не нравилось. То сглаз наведёт, то воду испортит, то пройдёт ночью по дворам и всю живность передушит. Надо бы с ней как-то справиться, да непонятно как.
…В таблице было уже сорок две строчки. Надя отмечала новых посетителей, вбивала новые фамилии. За две недели — сорок два человека. Каждый со своей историей, со своей проблемой. Каждый в той или иной форме просил о помощи. Скольким она в итоге помогла?
Сорок одна строчка закрашена желтым. Стоят краткие комментарии. Кто что хотел. Кто как расплатился. Электронная книга учета, ни больше, ни меньше. За этими цифрами — эйфория. Сорок два оргазма. Упоение счастьем.
Бабушки приходили за гаданием. Удивительное дело, пожилые люди очень трепетно относятся к своему будущему. Видимо, грань жизни, возникающая на горизонте их сознания, подогревает интерес. Сколько осталось? Как близко? Что ещё можно успеть?
Две женщины приходили в разное время, но в один день. Просили проверить мужей на измену. У одной муж прапорщик (изменяет), у другой диспетчер в метро (один раз, по пьяни на корпоративе).
Две другие женщины приводили мужей и, краснея и стесняясь, просили сделать что-нибудь ну, с этим самым, чтобы, значит, нормально всё было. Надя как раз скачала рецепт необходимого зелья.
К слову, в таблице была еще одна закладка. Список прочитанной литературы. Так. За две недели — девять книг. Чтобы не отвлекаться, Надя закрывалась в маминой комнатке под лестницей и читала по несколько часов подряд. Тут же старалась практиковаться. Например, прочитанные рецепты фотографировала на телефон, а затем, по вечерам, пыталась приготовить зелья. Ощущения те еще. Словно в сказку попала, в которой старые ведьмы варят в котле зеленую вязкую жижу. Котла никакого не было, зато присутствовали электропечь, мультиварка и множество кастрюль разной масти. Грибов, наблюдая за ее первыми опытами, в шутку отмечал, что двадцать первый век добрался и до ведьмовского искусства.
Зелья готовились просто. Это как сварить, например, борщ или солянку. Главное в любом рецепте было — соблюдать положенные меры. Если написано, что три щепотки соли, значит три щепотки соли. Если столовую ложку тертого грецкого ореха, значит столько и кладём. Больше всего Надя опасалась, что вычитает в рецепте какую-нибудь фантастическую и насквозь неправдоподобную штуку, вроде корня мандрагоры или сердца дракона. Тогда, думала она, иллюзия хоть какой-то логики происходящего рассыпалась бы в прах. Но рецепты были простенькие и даже в чем-то предсказуемые. Любовные зелья приправлялись ванилью и экстрактом роз. Зелья отворота горчили из-за добавленного кактусового сока. Зелье на заживление ран было вязким и тягучим из-за желатина. В общем, ничего такого, что могло бы показаться странным.
Может, так и выглядело настоящее ведьмовство? Никаких чудес, а народная практика, выработанная годами?
Тогда, зачем Надя, выпроводив из гостей Антона Александровича с женой, и задумавшись о разговорах про злую ведьму из соседнего поселка, нашла в коробке с бижутерией иголки, окропила их святой водой и воткнула по паре штук во все дверные косяки? Это тоже к чудесам не относится?..
Она вбила в таблицу название еще одной книги, которую закончила читать ночью, перед сном. Никогда Надя не читала с такой скоростью. И, главное, все усваивается в голове, оседает. Удивительно.
На заметке было ещё три книги, которые Надя нашла там же, в маминой комнатке. Ох, и любила мама почитать… Вернулась к закладке с количеством посетителей. Сегодня должен был прийти один, самый главный. Вернее, его привезут родители. Тот мальчик, который упал с мотоцикла. Вроде бы у него порча, которую надо снять. Вот и посмотрим, на что годятся все эти ведьмовские дела.
2.
Когда во двор вкатили инвалидное кресло, со звоном ломающее колесами наледь, Надя поняла, что дело плохо.
Парень в кресле выглядел ужасно. Сидел он скрюченный, подняв к небу левую руку, согнутую в локте. Пальцы врастопырку, на лице не двигается ни один мускул, желтоватая кожа туго обтягивает острый череп, глаза на выкате, в уголке приоткрытых губ — тёмная пена слюны. Ему было чуть больше восемнадцати лет, а выглядел на пятьдесят.
Надя видела фотографии этого парня, Миши, до аварии. Большой, широкоплечий, мускулистый. Таких в армии сразу отправляют в ВДВ, родину защищать. Немудрено, что все девчонки в поселке бегали за ним, как заговоренные.
За девять месяцев тяжелая травма источила его мышцы, скрючила тело, стерла с лица улыбку. Все, что Миша умел сейчас, это шевелить головой, моргать и двигать двумя пальцами на руке. Врачи говорили, что понадобится несколько лет напряженных упражнений, прежде чем он начнет хотя бы самостоятельно брать в руку ложку и открывать рот. А о полной реабилитации не шло и речи.
Родители Мишины, конечно, врачам не верили. Не в наше время. Мама, Вера Петровна, была уверена, что на Мишу навели порчу. Отвергнутых девчонок вокруг него накопилось много. Каждая могла задумать что-нибудь нехорошее, сходить к ведьме, да и нажелать всякого.
— Даже две порчи, — убежденно говорила Вера Петровна. — Одна на аварию, точно вам говорю. Он ни разу в жизни не падал. Ни с кроватки, ни с велосипеда, ни с качелек. А тут, на тебе, на ровном месте! Не бывает такого! Помню, я его как-то на горку посадила и говорю — езжай. А он начал так в бок завалиться. Вижу, что не успеваю. Точно упадет, думаю. И что? Не упал. Удержался. А вы говорите… А вторая порча, это на здоровье. Чтобы не поправился. Потому что не хотят, чтобы поправлялся. Завидно кому-то было, что такой красавец, а отвергает. Я бы этих сучек всех, эх, шеи бы им скрутила, как курам!
— Вы проходите, не стойте, — Надя открыла двери, помогая родителям поднять кресло по скользким ступенькам.
Морозный ветер ворвался в кухню, затрепетал занавески.
С кресла за Надей следил Миша. По застывшему лицу не определить, о чем он думал. Хочет ли вообще, чтобы с него порчу снимали? А кто-нибудь вообще прислушивается к его пожеланиям?
Вера Петровна, тяжело усевшись в кресло, достала платок и всплакнула, рассказывая о том, что её мальчик собирался ехать в город, работу искать, карьеру делать. Он бы быстро по карьерной лестнице взлетел, были предпосылки.
— Глядишь, поправится, успеет еще…
Отец, которого звали то ли Федя, то ли Петя, виновато потирая усы, сообщил, что выйдет покурить.
— А вы, это, по-настоящему все будете делать? — подалась вперед Вера Петровна, выпучив влажные и покрасневшие глаза. — Мне тут сказали, что вы хорошая ведьма, хоть и молодая. Ну, то есть, можно ожидать чего-нибудь, да?
Надя пожала плечами:
— Что смогу сделаю, — потом спросила. — А вы почему к моей маме раньше не пришли?
— Я приходила.
— А она?
— Отказалась. Сказала, что в дела Божие не лезет. Не её это, — Вера Петровна перекрестилась. — Хорошая женщина была.
— Она же вам отказала.
— Зато Федьку, вон, выходила. Он у меня знаете, что учудил прошлым летом? Поехал с друзьями на рыбалку. Удочки, самогон, все дела. В общем, умотали куда-то за поселок, в леса. У нас тут вокруг полно озер. Напились, как положено. И Федя полез в озеро, рыбу руками ловить. Он у меня, когда напьется, кошмарный становится… полез ловить и упал. Начал тонуть, а выплыть не может, потому что пьян. Ну, пока дружки его соображали, в воду лезли, Федя взял и утоп.
Надя, расставляющая на столе свечки, удивленно посмотрела на Мишину мать:
— То есть как?
— Как все. Нахлебался воды и пошел под воду. Когда до него добрались, он уже мёртвый был, глаза навыкате, щеки раздулись. Вытащили его, в машину и к Зойке. По дороге, говорят, у него в животе булькало и перекатывалось, как в бочке с водой. И не моргнул ни разу. А тут привезли, выгрузили прямо во дворе. Зойка с Цыганом выскочили, затащили его в дом, положили вот сюда, где у вас стол сейчас.