Кицунэ
Часть 34 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Вижу, вы оба готовы, прекрасно. – Демон появился, как всегда, неожиданно, словно кот, которого никто не звал, а он уже тут. – Позвольте вашему верному накодо сопроводить вас в храм?
Я совершенно не собирался куда-либо идти, тем более что в радиусе километра в любую сторону ничего хоть каким-то боком похожего на культовое сооружение заметно не было. Но Мияко молча взяла меня за руку, её маленькие пальчики грели мою ладонь.
Нэкомата холодно кивнул, сделал круговые движения рукой, словно школьный учитель, вытирающий мел с доски, и мир вокруг нас мгновенно изменился. Как изменилось и время.
Теперь мы стояли на каменистом берегу широкого залива, оранжево-розовое солнце едва вставало над горизонтом, окрашивая леса на противоположной стороне в изумруды и золото. А прямо посреди воды высилась странная огромная конструкция, более похожая на японский иероглиф, нарисованный неведомой кистью титана на фоне прозрачного неба красной тушью.
У меня, как у художника, замерло сердце. Ни стен, ни пола, ни потолка, только резные столбы и балки багрово-оранжевого цвета, но как же это всё было восхитительно красиво!
– Дзиндзя храм Ицукусима, одна из самых известных достопримечательностей моей страны, – тихо подтвердила кицунэ, чувствовалось, что и её нежный голосок дрожит от воодушевления. – Стоит на этом месте с пятого века в честь трёх дочерей Сусаноо-но Микото. Разрушался богами и временем, но всегда восстанавливался людьми…
Я недоверчиво покосился на неё, и она сразу же поправилась:
– Нет, вот именно этот отстроен относительно недавно, в тысяча сто шестьдесят восьмом году, из полированного камфорного дерева, не подверженного гниению. Люди могут добраться сюда только во время отлива. Я тоже никогда не была здесь, но мой отец приезжает на остров каждый год, он проводит всю ночь в медитации под звёздным небом и символическими вратами в Вечность.
– Для обряда вашего бракосочетания был выбран лучший храм, – важно вскинул подбородок горделивый японец, появляясь практически из-под земли со стороны моего левого плеча. – Право, мне начинает нравиться собственная роль. Оказывается, быть сватом куда интереснее, чем женихом. Да и безопаснее, кстати. По крайней мере на данном этапе, – Он обернулся ко мне, посмотрел прямо в глаза и спросил: – А вас ещё не утомляют наши маленькие игры? Очень надеюсь, что нет, потому что дальше будет нечто ещё более завораживающее…
– Мы будем ходить по воде, аки посуху?
– Вы ведь христианин, для вас этот опыт, несомненно, будет полезен. Вы уже взялись за руки? Тогда вперёд!
Он склонился в поклоне, а мы с Мияко, не сговариваясь, сделали первый шаг в воду. Мгновенно провалившись по щиколотки! Нэкомата сложился пополам, задыхаясь в диком хохоте:
– Как дети, честное слово-о… Ну, праматерь Инари, нельзя же быть настолько доверчивыми! Алексей-сан, госпожа Мияко, вы бы видели свои лица-а…
Я чудом успел удержать маленькую лису, уже поднявшую колено для прямого удара с ноги в печень ржущего, как конь, кота! Надо отдать должное, он быстро сумел овладеть собой.
– Всё, всё, прошу прощения. Если вы приглядитесь, то увидите в двух шагах стеклянный мост вровень с водой. Идти надо было по нему. Ещё раз простите своего шаловливого накодо! Но это было… хи-хи… ой, не могу-у…
В общем, он пошёл первым, указывая нам дорогу и предусмотрительно держась на два-три шага впереди. Следом двигался я, не давая возможности мстительной кицунэ чем-нибудь приложить своего бывшего жениха по затылку. И уж поверьте, с неё станется.
Кстати, если следовать букве, то никакого стекла под водой не было. Было волшебство, то есть на ширину шага вода просто замерла. Справа и слева она жила, двигалась, текла, колебалась ветром, несла листики или баюкала рыбок, но под нашими ногами это была абсолютно мёртвая твердь.
Но самое интересное, что чем ближе мы подходили к храму, тем явственнее он менялся. Сначала появились широкие ступени из бледно-зелёного нефрита, поверх был наброшен роскошный восточный ковёр, расшитый незнакомыми мне узорами. Мияко, немного дуясь на меня за невозможность даже плюнуть в спину красавца нэко, перешла к просветительным комментариям:
– Это тории, ворота солнечного света. Табличка над входом возносит благодарности богам. В частности, богине солнца и её непутёвому брату, они были одни из основателей этого мира. Длинная и довольно скучная история, как мне кажется, но если ты настаиваешь…
– Не настаиваю.
– Ну и пожалуйста! Вообще ничего не буду говорить.
Когда мы подошли к ступеням, то на самых верхних вдруг проявились каменные скульптуры, традиционно охраняющие вход. Кицунэ не сдержалась:
– Такие стражи называются комаину. Обычно это львы. Но бывают и собаки, а ещё чаще смесь собаки и льва. Но кроме них комаину могут быть кабаны, драконы или…
– Лисы? – искренне удивился я, потому что справа нас встречал тот самый лев-пёс, а скульптура слева, несомненно, изображала лису.
– Мы, демоны, да и всякая другая светлая или тёмная нечисть, называем это место храмом Семи тысяч островов, – позволил себе напомнить Нэкомата, вежливо делая шаг в сторону, – каждый, кто войдёт в его врата, будь то человек, зверь, сущность или даже божество, – все возможные грехи будут смыты с их душ…
Он замер в низком поклоне. Что ж, нам оставалось церемонно шагнуть на первую ступеньку, и тут скромная Мияко, не поднимающая глаз, вдруг резко сделала взмах левой рукой. Её тонкий пальчик коснулся выбритого лба нашего японского накодо, вспыхнула зелёная искра, и Нэкомата кубарем полетел в воду, подняв тучи брызг!
– Мне должно быть стыдно? – спросило лисичка, подняв на меня совершенно невинные глаза. – Ай-ай-ай, но если мы чуточку ускорим шаг, с меня же ведь спишутся все грехи, правда?
Я и ответить не успел, как яростно рычащий (мокрый, как мышь!) демон вскочил на ноги, рыская по дну в поисках меча, а по уши довольная кицунэ быстренько взбежала по ступенькам вверх, волоча меня за руку. Она низко поклонилась каменной лисе, отвесив мне подзатыльник, чтобы я сделал то же самое. Ну, в смысле поклонился…
– Давай без фанатизма. – Я потрепал скульптуру по холке, и она вдруг со скрипом повернула ко мне голову. Мы встретились глаза в глаза. Клянусь, они у неё на мгновение сверкнули янтарём.
Моя рыжехвостая подруга почти потеряла сознание от шока, а каменная лиса вдруг подмигнула мне, быстро лизнула шершавым языком моё запястье и замерла вновь, словно неподвижное изваяние. На руке остался след содранной кожи, но боли не было, кажется…
– Ты псих, Альёша-сан, – с глубочайшим уважением протянула Мияко, резко приходя в себя и едва ли не за шиворот утаскивая меня внутрь древнего храма. Мы успели шагнуть за порог ровно за минуту до того, как господин Томадати, размахивая мечом, вскочил на первую ступеньку.
– С дороги!!!
В ответ раздалось сдвоенное рычание комаину, собака-лев и лиса, мгновенно ощетинившись, преградили путь разъярённому демону. Нэкомата невольно отступил, склоняя голову…
За нами закрылись тонкие деревянные двери, украшенные вниз по косяку длинными рядами иероглифов. Вокруг нас вдруг встали стены, высоко над головами появился сводчатый потолок, повсюду загорались лампы и фонари, из медных кадильниц поднимался ароматизированный зеленоватый дым.
На стенах висели свитки с изображениями самых разных зверей, птиц и рыб. Как художник, я не мог не оценить тонкость рисунка и свободу владения кистью безымянных мастеров. Сама отделка храма включала активную роспись колонн золотой краской, хотя в целом внутреннее убранство было ближе к красным тонам. А в центре, над так называемым алтарём, висело грубо вырубленное в камне, видимо, очень древнее, схематическое изображение цветка.
– Это астра. В переводе с греческого – звезда. Но у нас этот цветок является символом богини Инари. Ей и принадлежит сам храм Семи тысяч островов.
Я пожал плечами. Из углов здания, словно прямо со стен, к нам шагнули четыре девушки в белых блузах и длинных красных юбках. Когда они подошли ближе, я с удивлением отметил, что при человеческих телах их лица были совершенно кошачьими.
– Их называют мико, – так же шёпотом объяснила моя японская невеста, – они помогают заботиться о храме, направляют верующих и участвуют в проведении почти всех обрядов. В разных местах это люди, монахи, демоны, но именно здесь – нэко. Они принадлежат богине солнца. В конце концов, недаром появилась традиция первой пускать в новый дом кошку.
– У вас тоже?
– Не отвлекайся.
– Милая, мы ещё не поженились, но ты уже командуешь?
– Ой, прости, прости, прости…
Нэко-мико, если так можно выразиться, молча подошли к нам, встали в ряд и низко поклонились. Мияко склонилась в ответном поклоне, я последовал её примеру, но она неожиданно остановила меня. Видимо, мужской поклон не должен быть таким же низким, как женский.
Все замерли. Возможно, и здесь речь шла о какой-то определённой синтоистской традиции, но, к сожалению, я не был силён в этой теме. Да что уж там, скорее я относился ко всему происходящему с изрядной долей скептицизма. Какая, к пьяному фермеру Лансу и жене его, Беру, развесёлая свадьба?!
Бракосочетание – серьёзный момент и фиксируется он на законных основаниях в ЗАГСе, с документами, подписями, штампами в паспорте и так далее. А здесь у нас какая-то странная ролевая игра, с банями и переодеваниями, густо замешенная на местном колорите, не более…
– Даже не думай соскочить, – тихо ответила мне лисичка, незаметно стукнув меня по спине веером, хотя я, как обычно, не произнёс ни слова. – Можно подумать, я так уж рвусь за тебя замуж?! Но если даже Нэкомата настолько заинтересован в этом фарсе, то значит, у него есть свой план. Мы не должны играть на его условиях, но мудрый самурай не хватается за меч, если не намерен нанести смертельный удар…
Девушки выпрямились, потом мелкими, скользящими шажками торжественно разошлись в стороны по двое, встали у алтаря и вновь поклонились, улыбками приглашая нас к продолжению обряда. Почему нет, мы склонили головы, послушно подойдя поближе к алтарю.
Это было нечто вроде низкого, широкого, красного ящика, украшенного золотом и расписанного иероглифами. Но удивительно было не это, а то, что на алтарь вдруг вскарабкался самый настоящий кот! Я невольно вытаращил глаза, Мияко, кажется, тоже…
Тот самый рыжий бродяга, который умудрился перенестись сюда, вцепившись в мои джинсы, теперь вальяжно сидел перед нами, в торжественных чёрных одеждах, непонятном головном уборе и выражением несоизмеримой важности на наглой рыжей морде…
– Ты серьёзно? – не удержался я.
«Куда уж серьёзней… – Он поднял одну из белых бумажек, лежащих перед ним. – Не томи, жениться будешь?»
Я беспомощно обернулся к своей невесте. Она, как оказалось, была изумлена даже больше меня, но тем не менее сумела каким-то чудом сдержаться:
– А что ты хотел? Да, вот такие у нас в Японии свадьбы. Тем более что это ещё не худший вариант. Мою подругу вообще венчал нетрезвый козёл, перебравший сакэ и не вяжущий лыка. А тут…
– Тут кот!
– Ну кот. Рыжий. Символ солнца, это обещает нам благоволение богини Инари.
– Так зовут твою сестру.
– Ну да. А почему нельзя-то?! Ты не отвлекайся, слушай, я тебя уверяю, если что, процедура развода в сто раз проще!
– Утешила…
«Так, вы сначала женитесь, а потом препирайтесь!» – подняв лапу, напомнил о себе ведущий бракосочетания. Видимо, заранее подписанные бумажки у него были на любой случай.
– Да он издевается…
«Голубки!» – хихикнул он в усы.
Я практически подорвался дать ему чем-нибудь по башке, но лисичка повисла на моей левой руке, две девицы на правой, а ещё две дружно загородили кота. Есть ситуации, когда уступить не значит проиграть. Вот продолжай я тут чинить разборки, то наверняка бы потерял лицо.
Да волосатый Квай-Гон Джинн, две тысячи штурмовиков ему с разбегу в дышло, что тут вообще происходит?! На что я в целом подписался? Куда мы влезли? Помнится, меня всего лишь пригласили посмотреть Японию, ни о какой женитьбе речи не было-о!
Ну да бог бы с ним, не то чтобы я против, но хотя бы как-то не так, что ли?! Всё, всё, отпустите, больше не брыкаюсь. Мы сели прямо на пол, я – скрестив ноги на восточный манер, а моя будущая жена – на колени. Надеюсь, сама процедура хотя бы будет недолгой…
«Дети мои! – Этот гад поднял новую табличку, стоило мне чуточку успокоиться. – А не пора ли вам выпить по такому случаю?»
Девушки с кошачьими мордочками попятились в стороны, а перед нами с Мияко появился небольшой чёрный поднос с лаковой росписью. На нём стояли две фарфоровые чашки без ручек.
«Трижды пригубите саке».
– Я не пью, я ещё маленькая, – шепнула покрасневшая лиса.
– Я тоже. В смысле не пью. Что будем делать?
– Будем делать вид. – Она взяла тёплую чашку и поднесла к моим губам, я догадливо изобразил глоток, в свою очередь взяв вторую чашку.
В общем, мы с ней изображали ритуальное распитие алкоголя, словно пятилетние малыши в старшей группе детского садика «Бархатные шапочки» имени Франсуа Рабле. Красавицы мико почтительно кланялись с каждым нашим «глотком», итого на круг выходило шесть раз, всё по-честному, все старательно, как заведённые.
«Я всё вижу! – Рыжий кот довольно бесцеремонно отобрал у нас чашки и вылакал всё в одну харю, даже не предложив кискам. Те, как мне показалось, были бы совсем не против. Ведущий церемонии дважды икнул, постучал себя лапкой в грудь и, занабекренив церемониальную шляпу, продолжил: – Принесите друг другу клятвы!»
– Какие? – скромно спросил я.
Я совершенно не собирался куда-либо идти, тем более что в радиусе километра в любую сторону ничего хоть каким-то боком похожего на культовое сооружение заметно не было. Но Мияко молча взяла меня за руку, её маленькие пальчики грели мою ладонь.
Нэкомата холодно кивнул, сделал круговые движения рукой, словно школьный учитель, вытирающий мел с доски, и мир вокруг нас мгновенно изменился. Как изменилось и время.
Теперь мы стояли на каменистом берегу широкого залива, оранжево-розовое солнце едва вставало над горизонтом, окрашивая леса на противоположной стороне в изумруды и золото. А прямо посреди воды высилась странная огромная конструкция, более похожая на японский иероглиф, нарисованный неведомой кистью титана на фоне прозрачного неба красной тушью.
У меня, как у художника, замерло сердце. Ни стен, ни пола, ни потолка, только резные столбы и балки багрово-оранжевого цвета, но как же это всё было восхитительно красиво!
– Дзиндзя храм Ицукусима, одна из самых известных достопримечательностей моей страны, – тихо подтвердила кицунэ, чувствовалось, что и её нежный голосок дрожит от воодушевления. – Стоит на этом месте с пятого века в честь трёх дочерей Сусаноо-но Микото. Разрушался богами и временем, но всегда восстанавливался людьми…
Я недоверчиво покосился на неё, и она сразу же поправилась:
– Нет, вот именно этот отстроен относительно недавно, в тысяча сто шестьдесят восьмом году, из полированного камфорного дерева, не подверженного гниению. Люди могут добраться сюда только во время отлива. Я тоже никогда не была здесь, но мой отец приезжает на остров каждый год, он проводит всю ночь в медитации под звёздным небом и символическими вратами в Вечность.
– Для обряда вашего бракосочетания был выбран лучший храм, – важно вскинул подбородок горделивый японец, появляясь практически из-под земли со стороны моего левого плеча. – Право, мне начинает нравиться собственная роль. Оказывается, быть сватом куда интереснее, чем женихом. Да и безопаснее, кстати. По крайней мере на данном этапе, – Он обернулся ко мне, посмотрел прямо в глаза и спросил: – А вас ещё не утомляют наши маленькие игры? Очень надеюсь, что нет, потому что дальше будет нечто ещё более завораживающее…
– Мы будем ходить по воде, аки посуху?
– Вы ведь христианин, для вас этот опыт, несомненно, будет полезен. Вы уже взялись за руки? Тогда вперёд!
Он склонился в поклоне, а мы с Мияко, не сговариваясь, сделали первый шаг в воду. Мгновенно провалившись по щиколотки! Нэкомата сложился пополам, задыхаясь в диком хохоте:
– Как дети, честное слово-о… Ну, праматерь Инари, нельзя же быть настолько доверчивыми! Алексей-сан, госпожа Мияко, вы бы видели свои лица-а…
Я чудом успел удержать маленькую лису, уже поднявшую колено для прямого удара с ноги в печень ржущего, как конь, кота! Надо отдать должное, он быстро сумел овладеть собой.
– Всё, всё, прошу прощения. Если вы приглядитесь, то увидите в двух шагах стеклянный мост вровень с водой. Идти надо было по нему. Ещё раз простите своего шаловливого накодо! Но это было… хи-хи… ой, не могу-у…
В общем, он пошёл первым, указывая нам дорогу и предусмотрительно держась на два-три шага впереди. Следом двигался я, не давая возможности мстительной кицунэ чем-нибудь приложить своего бывшего жениха по затылку. И уж поверьте, с неё станется.
Кстати, если следовать букве, то никакого стекла под водой не было. Было волшебство, то есть на ширину шага вода просто замерла. Справа и слева она жила, двигалась, текла, колебалась ветром, несла листики или баюкала рыбок, но под нашими ногами это была абсолютно мёртвая твердь.
Но самое интересное, что чем ближе мы подходили к храму, тем явственнее он менялся. Сначала появились широкие ступени из бледно-зелёного нефрита, поверх был наброшен роскошный восточный ковёр, расшитый незнакомыми мне узорами. Мияко, немного дуясь на меня за невозможность даже плюнуть в спину красавца нэко, перешла к просветительным комментариям:
– Это тории, ворота солнечного света. Табличка над входом возносит благодарности богам. В частности, богине солнца и её непутёвому брату, они были одни из основателей этого мира. Длинная и довольно скучная история, как мне кажется, но если ты настаиваешь…
– Не настаиваю.
– Ну и пожалуйста! Вообще ничего не буду говорить.
Когда мы подошли к ступеням, то на самых верхних вдруг проявились каменные скульптуры, традиционно охраняющие вход. Кицунэ не сдержалась:
– Такие стражи называются комаину. Обычно это львы. Но бывают и собаки, а ещё чаще смесь собаки и льва. Но кроме них комаину могут быть кабаны, драконы или…
– Лисы? – искренне удивился я, потому что справа нас встречал тот самый лев-пёс, а скульптура слева, несомненно, изображала лису.
– Мы, демоны, да и всякая другая светлая или тёмная нечисть, называем это место храмом Семи тысяч островов, – позволил себе напомнить Нэкомата, вежливо делая шаг в сторону, – каждый, кто войдёт в его врата, будь то человек, зверь, сущность или даже божество, – все возможные грехи будут смыты с их душ…
Он замер в низком поклоне. Что ж, нам оставалось церемонно шагнуть на первую ступеньку, и тут скромная Мияко, не поднимающая глаз, вдруг резко сделала взмах левой рукой. Её тонкий пальчик коснулся выбритого лба нашего японского накодо, вспыхнула зелёная искра, и Нэкомата кубарем полетел в воду, подняв тучи брызг!
– Мне должно быть стыдно? – спросило лисичка, подняв на меня совершенно невинные глаза. – Ай-ай-ай, но если мы чуточку ускорим шаг, с меня же ведь спишутся все грехи, правда?
Я и ответить не успел, как яростно рычащий (мокрый, как мышь!) демон вскочил на ноги, рыская по дну в поисках меча, а по уши довольная кицунэ быстренько взбежала по ступенькам вверх, волоча меня за руку. Она низко поклонилась каменной лисе, отвесив мне подзатыльник, чтобы я сделал то же самое. Ну, в смысле поклонился…
– Давай без фанатизма. – Я потрепал скульптуру по холке, и она вдруг со скрипом повернула ко мне голову. Мы встретились глаза в глаза. Клянусь, они у неё на мгновение сверкнули янтарём.
Моя рыжехвостая подруга почти потеряла сознание от шока, а каменная лиса вдруг подмигнула мне, быстро лизнула шершавым языком моё запястье и замерла вновь, словно неподвижное изваяние. На руке остался след содранной кожи, но боли не было, кажется…
– Ты псих, Альёша-сан, – с глубочайшим уважением протянула Мияко, резко приходя в себя и едва ли не за шиворот утаскивая меня внутрь древнего храма. Мы успели шагнуть за порог ровно за минуту до того, как господин Томадати, размахивая мечом, вскочил на первую ступеньку.
– С дороги!!!
В ответ раздалось сдвоенное рычание комаину, собака-лев и лиса, мгновенно ощетинившись, преградили путь разъярённому демону. Нэкомата невольно отступил, склоняя голову…
За нами закрылись тонкие деревянные двери, украшенные вниз по косяку длинными рядами иероглифов. Вокруг нас вдруг встали стены, высоко над головами появился сводчатый потолок, повсюду загорались лампы и фонари, из медных кадильниц поднимался ароматизированный зеленоватый дым.
На стенах висели свитки с изображениями самых разных зверей, птиц и рыб. Как художник, я не мог не оценить тонкость рисунка и свободу владения кистью безымянных мастеров. Сама отделка храма включала активную роспись колонн золотой краской, хотя в целом внутреннее убранство было ближе к красным тонам. А в центре, над так называемым алтарём, висело грубо вырубленное в камне, видимо, очень древнее, схематическое изображение цветка.
– Это астра. В переводе с греческого – звезда. Но у нас этот цветок является символом богини Инари. Ей и принадлежит сам храм Семи тысяч островов.
Я пожал плечами. Из углов здания, словно прямо со стен, к нам шагнули четыре девушки в белых блузах и длинных красных юбках. Когда они подошли ближе, я с удивлением отметил, что при человеческих телах их лица были совершенно кошачьими.
– Их называют мико, – так же шёпотом объяснила моя японская невеста, – они помогают заботиться о храме, направляют верующих и участвуют в проведении почти всех обрядов. В разных местах это люди, монахи, демоны, но именно здесь – нэко. Они принадлежат богине солнца. В конце концов, недаром появилась традиция первой пускать в новый дом кошку.
– У вас тоже?
– Не отвлекайся.
– Милая, мы ещё не поженились, но ты уже командуешь?
– Ой, прости, прости, прости…
Нэко-мико, если так можно выразиться, молча подошли к нам, встали в ряд и низко поклонились. Мияко склонилась в ответном поклоне, я последовал её примеру, но она неожиданно остановила меня. Видимо, мужской поклон не должен быть таким же низким, как женский.
Все замерли. Возможно, и здесь речь шла о какой-то определённой синтоистской традиции, но, к сожалению, я не был силён в этой теме. Да что уж там, скорее я относился ко всему происходящему с изрядной долей скептицизма. Какая, к пьяному фермеру Лансу и жене его, Беру, развесёлая свадьба?!
Бракосочетание – серьёзный момент и фиксируется он на законных основаниях в ЗАГСе, с документами, подписями, штампами в паспорте и так далее. А здесь у нас какая-то странная ролевая игра, с банями и переодеваниями, густо замешенная на местном колорите, не более…
– Даже не думай соскочить, – тихо ответила мне лисичка, незаметно стукнув меня по спине веером, хотя я, как обычно, не произнёс ни слова. – Можно подумать, я так уж рвусь за тебя замуж?! Но если даже Нэкомата настолько заинтересован в этом фарсе, то значит, у него есть свой план. Мы не должны играть на его условиях, но мудрый самурай не хватается за меч, если не намерен нанести смертельный удар…
Девушки выпрямились, потом мелкими, скользящими шажками торжественно разошлись в стороны по двое, встали у алтаря и вновь поклонились, улыбками приглашая нас к продолжению обряда. Почему нет, мы склонили головы, послушно подойдя поближе к алтарю.
Это было нечто вроде низкого, широкого, красного ящика, украшенного золотом и расписанного иероглифами. Но удивительно было не это, а то, что на алтарь вдруг вскарабкался самый настоящий кот! Я невольно вытаращил глаза, Мияко, кажется, тоже…
Тот самый рыжий бродяга, который умудрился перенестись сюда, вцепившись в мои джинсы, теперь вальяжно сидел перед нами, в торжественных чёрных одеждах, непонятном головном уборе и выражением несоизмеримой важности на наглой рыжей морде…
– Ты серьёзно? – не удержался я.
«Куда уж серьёзней… – Он поднял одну из белых бумажек, лежащих перед ним. – Не томи, жениться будешь?»
Я беспомощно обернулся к своей невесте. Она, как оказалось, была изумлена даже больше меня, но тем не менее сумела каким-то чудом сдержаться:
– А что ты хотел? Да, вот такие у нас в Японии свадьбы. Тем более что это ещё не худший вариант. Мою подругу вообще венчал нетрезвый козёл, перебравший сакэ и не вяжущий лыка. А тут…
– Тут кот!
– Ну кот. Рыжий. Символ солнца, это обещает нам благоволение богини Инари.
– Так зовут твою сестру.
– Ну да. А почему нельзя-то?! Ты не отвлекайся, слушай, я тебя уверяю, если что, процедура развода в сто раз проще!
– Утешила…
«Так, вы сначала женитесь, а потом препирайтесь!» – подняв лапу, напомнил о себе ведущий бракосочетания. Видимо, заранее подписанные бумажки у него были на любой случай.
– Да он издевается…
«Голубки!» – хихикнул он в усы.
Я практически подорвался дать ему чем-нибудь по башке, но лисичка повисла на моей левой руке, две девицы на правой, а ещё две дружно загородили кота. Есть ситуации, когда уступить не значит проиграть. Вот продолжай я тут чинить разборки, то наверняка бы потерял лицо.
Да волосатый Квай-Гон Джинн, две тысячи штурмовиков ему с разбегу в дышло, что тут вообще происходит?! На что я в целом подписался? Куда мы влезли? Помнится, меня всего лишь пригласили посмотреть Японию, ни о какой женитьбе речи не было-о!
Ну да бог бы с ним, не то чтобы я против, но хотя бы как-то не так, что ли?! Всё, всё, отпустите, больше не брыкаюсь. Мы сели прямо на пол, я – скрестив ноги на восточный манер, а моя будущая жена – на колени. Надеюсь, сама процедура хотя бы будет недолгой…
«Дети мои! – Этот гад поднял новую табличку, стоило мне чуточку успокоиться. – А не пора ли вам выпить по такому случаю?»
Девушки с кошачьими мордочками попятились в стороны, а перед нами с Мияко появился небольшой чёрный поднос с лаковой росписью. На нём стояли две фарфоровые чашки без ручек.
«Трижды пригубите саке».
– Я не пью, я ещё маленькая, – шепнула покрасневшая лиса.
– Я тоже. В смысле не пью. Что будем делать?
– Будем делать вид. – Она взяла тёплую чашку и поднесла к моим губам, я догадливо изобразил глоток, в свою очередь взяв вторую чашку.
В общем, мы с ней изображали ритуальное распитие алкоголя, словно пятилетние малыши в старшей группе детского садика «Бархатные шапочки» имени Франсуа Рабле. Красавицы мико почтительно кланялись с каждым нашим «глотком», итого на круг выходило шесть раз, всё по-честному, все старательно, как заведённые.
«Я всё вижу! – Рыжий кот довольно бесцеремонно отобрал у нас чашки и вылакал всё в одну харю, даже не предложив кискам. Те, как мне показалось, были бы совсем не против. Ведущий церемонии дважды икнул, постучал себя лапкой в грудь и, занабекренив церемониальную шляпу, продолжил: – Принесите друг другу клятвы!»
– Какие? – скромно спросил я.