Кентарх
Часть 23 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– И что, никаких исключений? Всех без разбора? – глядя на просыпающееся селение, с сомнением произнес Михаил.
– А что ты прикажешь делать, кентарх? – удивился Арсений. – Перебирать, кто христиане, а кто мусульмане? Так ведь толку христианам от этого никакого. Мы уйдем, а на них все равно отыграются, чтобы восполнить свои потери. Турки не станут разбираться и обижать своих. Если ромеи захотят, могут уйти с нами, сохранив все имущество.
– Но здесь они пашут свою землю, и турки не стали ее отбирать.
– Это так. Только кормят они турецких солдат и пополняют турецкую казну. Хотят быть с нами, пусть уходят в империю. Желают остаться, значит, это вражеское поселение.
– Не люди пустили сюда турок, а императорская армия их бросила.
– А ты не мог задаться вопросом выбора до того, как мы выступили в поход? – бросив на него недоумевающий взгляд, поинтересовался Арсений.
– Я не думал, что турки и ромеи будут жить в одном селе.
– Ну так спросил бы.
– Не догадался.
– И что ты решаешь?
– Не я начал эту войну, – направляясь к стоящим чуть в стороне командирам, произнес Михаил.
– Вот это уже слова взрослого мужа, – удовлетворенно кивнул Арсений ему вслед.
– Декархи с первого по четвертый контуберний, как и было условлено, перекрываете селение с четырех сторон. Чтобы ни один не смог вырваться. Убивать только, если на вас бросятся с оружием и у вас не будет выбора. Использовать тупые стрелы. Это крестьяне, а не воины. Остальные входим в село с разных сторон и сгоняем всех жителей в центр. Назначаем выкуп, получаем его не мытьем, так катаньем, и уходим. Жителей без нужды не терзать. За насилие над женщинами лично отсеку голову. Вы меня знаете, я шутить не стану.
Они знали. Один особо ретивый лишился головы, когда решил, что может указать соплежую на его место. Это ведь там, дома, княжичи да бояре приезжали в сопровождении дружины. А здесь они сами дружина! Ошибочка. Михаил распотягивать не стал, с ходу махнул клинком и предложил еще кому-нибудь попробовать оспорить его решение. Желающих не нашлось. Парочка дернулась было, но тут же осадила, как только заскрипели луки, натягиваемые бойцами его личного контуберния.
Село не такое уж и большое, всего-то на полсотни дворов. Входили громко, со свистом и улюлюканьем. Но это пятый контуберний первого аллагиона, которым командовал Арсений. Второй аллагион двигался шумно, но значительно медленнее, выгоняя жителей из домов на улицу. Там их начинали подгонять носящиеся по улицам всадники и загоняли на центральную площадь к бывшей церкви, где уже была устроена мечеть.
Михаил натянул поводья, останавливая Орлика. В одном из дворов за невысоким забором шла рубка. Ну если это можно так назвать. Молодой и крепкий турок с мотыгой наседал на пограничника, едва успевавшего прикрываться щитом и отмахиваться мечом. Да только турок отбивал эти атаки и раз за разом обрушивал мотыгу на вражеский щит.
Ничего так, грозное оружие. Может, и не такая острая, как топор или секира. Но уж точно тяжелее их. И главное, сейчас это крестьянское орудие находится в привычных к нему руках. Вообще-то не назвать крестьянина ловким бойцом. Но и пограничник не больно-то далеко от него ушел. Разве только экипирован по первому разряду.
Если бы до того стараниями Романова ему не удалось должным образом оснастить свой контуберний, глядишь, его воины еще больше возмутились бы. Ведь мало что торчат в селе, вместо того чтобы потрепать турок, а тут еще и смотреть на увальней в ламинарных доспехах.
Завидев товарищей, атакованный воин обрадованно улыбнулся и тут же контратаковал крестьянина. Тот также приметил новых врагов и дал слабину, начав отступать. Но Михаил и не подумал спешить на помощь своему подчиненному. Вместо этого он перекинул ногу через луку седла и сел эдак бочком, всем своим видом показывая, что он наслаждается зрелищем. Впрочем, арбалет с наложенным тупым болтом все же из рук не выпускал.
– Не лезть, – несмотря на то что пограничник начал давить, на всякий случай приказал воинам Романов.
Хм. Интересно, а где второй? Ведь зачистку домов должны были делать парами, прикрывая друг друга. Тактика специально отрабатывалась в их поселке. Для этого даже были предусмотрены четыре нежилых, но полностью обставленных грубой мебелью дома. А тут крестьянин гоняет по двору только одного.
Тем временем оба дерущихся поняли, что в их спор никто вмешиваться не собирается. Пограничник растерялся и где-то даже запаниковал, а вот турок воспрянул духом и перешел в атаку. Его удары вновь стали четкими, быстрыми и расчетливыми. Русич уступал. Несмотря на регулярные занятия по боевой подготовке в перерывах между трудами, вопреки стараниям Михаила и дорогой экипировке, он сливался как полный неумеха. Понятно, что он что-то там противопоставлял, но и соперник кое-что умел. Правда, именно что кое-что.
Романов управился бы с ним и без оружия даже с учетом того, что он моложе и физически слабее. Ч-черт! Как он просил Комнина, чтобы тот отправил к нему в станицу варягов из его дружины хотя бы на месяц. Вот уж кто бы вколотил в будущих пограничников науку рукопашного боя. Жестко, без намека на жалость и малейших скидок. Ему нужен был хотя бы десяток Сьоренов.
К сожалению, дел и забот было столько, что сам он участвовать в процессе обучения не мог и был вынужден свалить все на своих кавалеристов. А из них учителя оказались так себе. Тренировали они без огонька, всего лишь отрабатывая не такое уж и богатое, в сравнении с прежними временами, жалованье.
Турок уже повалил русича на землю и безжалостно осыпал его ударами. Тот пытался прикрываться щитом, но противник бил по неприкрытым участкам, заставляя его корчиться и подвывать от боли. Сбоку заскрипел натягиваемый лук.
– Отставить. Не вмешиваться.
– Он его убьет, – произнес воин, уже готовый пустить тупую стрелу.
– Не вмешиваться.
Всадник опустил оружие без видимого сожаления. На его лице промелькнуло даже что-то вроде пренебрежения. Русичи никто и звать их никак. Да, вооружены по первому разряду, но это не делает их ровней им, представителям свободных родов. Да еще и прошедших через горнило многих смертельных схваток. Вступиться за него он решил только потому, что они все же в одном отряде. Но коль скоро поступил приказ не вмешиваться, сокрушаться по данному поводу не будет.
Тем временем на теле русича появилось уже несколько ран. Послышался хруст сломавшейся кости плеча, сопровождавшийся отчаянным криком обреченного. Все. Еще мгновение, и он труп.
– Остановись, и тебя никто не тронет, – по-турецки прокричал Михаил.
Крестьянин замер с занесенной над поверженным мотыгой и повернул голову в сторону Романова. В этот момент из дома выскочил второй пограничник с окровавленным лицом и без шлема. В руках меч, взгляд полон ненависти и решимости. Он бросился в атаку, надо сказать, также выказывая при этом грацию беременной коровы.
Хлоп-п! Тупой арбалетный болт ударил его в грудь. Ламинарный доспех достаточно жесткий, а потому с успехом погасил удар, распределив энергию на большую площадь. Тем не мене толчок вышел таким, что воин не только остановился, но и отступил на шаг назад.
– Стоять! Крестьянина не трогать, – припечатал Михаил. – Тебя никто не тронет, – вновь обратился он к крестьянину. – Ни тебя, ни твою семью. Выводи своих на площадь к мечети. Если ты его убьешь, умрешь не только ты, но все твои родные.
Турок какое-то время еще стоял, колеблясь, но в итоге отбросил мотыгу и позвал своих. Жена и трое детей вскоре появились на пороге и присоединились к мужу и отцу. После чего они все вместе вышли на улицу. Вот и порядок. Не хотелось бы Михаилу убивать этих бедолаг. Вообще-то неслыханное милосердие по нынешним временам.
Повесив арбалет на луку седла, Романов спрыгнул на землю, снял свою санитарную сумку и направился к раненому. В их центурии он выполнял обязанности медика. Вот обоснуются, встанут более или менее на ноги, и он непременно отберет кого посмышленее и отправит в Царьград учиться лекарскому ремеслу. Заводить порядки в пограничном поселении, так заводить правильные.
– Георгий, вместе с Варнавой давайте дальше по домам и выгоняйте всех на улицу.
– Слушаюсь, кентарх.
– Ипатий, Диодор, проскачите по улицам и еще раз донесите мои слова до всех. За каждого убитого жителя спрошу по всей строгости. И если кто-то скажет, что вы им ничего не говорили, спрошу уже с вас.
– Слушаюсь, кентарх, – чуть не хором выпалили парни и сорвались с места, нахлестывая лошадей.
– Лука, ты где шлем потерял? – входя во двор, поинтересовался Михаил.
– А… Так это. В доме, когда энтот, значит, меня чем-то по голове.
– А вы что же, не прикрывали друг друга, как я учил?
– Так это… Крестьяне же ж.
– Съели от крестьянина. Лапотники. Помолчи уж. Иди шлем найди. Ну чего скулишь, как пес побитый? – уже обращаясь к раненому, строго продолжил Михаил. – Ты же вроде воем себя возомнил, так и веди себя как должно, пока я тебя самолично не порешил.
Работы турок ему тут наворотил изрядно. Три резаные и рваные кровоточащие раны на бедрах, которыми Романов занялся в первую очередь. Нужно было остановить кровотечение. Но это мелочи. Наложил тампоны, тугие повязки, и порядок. Кровь остановится, потом займется лечением.
Обезболивающее раненому не давал. Только и того, что сунул в зубы палку, обтянутую кожей, подготовленную специально на такой случай. Поэтому рычал, стонал и скулил Игнат так, что аж зубы сводило. Только Михаилу его жаль не было. Он предоставил им все условия. От них требовалось только усердие и старание. Если бы не занимались разгильдяйством, в драке само все всплыло бы. Но вот так вот у них все через задницу.
– Лука, найди ровную жердину, отруби от нее пару палок с локоть длиной. Да пошевеливайся, – приказал он появившемуся из дома уже со шлемом в руке.
Тот только согласно кивнул и потянул из петли топор, что был у них за запасное оружие. Ну и так, на все случаи жизни. Этот инструмент-оружие куда как полезная штука и лишним нигде не будет.
Михаил ощупал руку в месте перелома. Не показалось, так и есть. Да еще и со смещением. Вообще поразительно, каких высот умудрились достичь римские врачи, каковые потом переняли византийцы, а затем начали планомерно гнобить священники. Подумать только, на интуитивном уровне путем пальпации, без каких-либо рентгенов и УЗИ они умудрялись проводить обследование даже внутренних органов. Что уж говорить о переломах. Даже таких сложных, что был здесь.
Когда проходил ускоренное обучение у царьградского врача, Михаил под его руководством ощупал множество ран. Константинополь – огромный город с самыми разнообразными слоями населения. И противоречий, заканчивающихся мордобоем, там хватает. И переломы, достаточно широко распространенное явление, с которым медики успешно боролись. Благодаря своей уникальной памяти и четким пояснениям хирурга Романов быстро превратился в неплохого диагноста.
Определив характер перелома, Михаил начал выправлять кости. Это не вывих, а потому одним четко выверенным движением не управиться. Тут нужно аккуратно, так, чтобы не навредить еще больше. Боль при этом будет адская. Глядишь, и сердце не выдержит. Есть, чего греха таить, у него обезболивающее и даже местный наркоз, но тратить столь дорогие снадобья на это недоразумение он не собирался.
Вместо этого извлек из санитарной сумки дубовую дубинку, обтянутую кожей, да врезал по лбу, выключая его на какое-то время. Он-то с Барди тогда действовал по наитию. А у римлян, оказывается, имелся такой способ анестезии в полевых условиях. Минута-другая в запасе имеется. И тут уж нужно поторапливаться.
Потянул руку, составил кости. Ощупал. Вроде бы есть отвалившийся осколок. Помял его, подвигал. По всему, вставил на место. Вновь ощупал место перелома. Порядок, все составил должным образом. Наложил шину. Управился еще до того, как пациент пришел в себя. Даже пульс пощупал, а все ли в порядке. Может, он его таким немудреным способом попросту добил. Хотя бил вроде как выверенно и строго дозированно. Ага. Нормально. Просто навалилось всего, вот к выключившему его удару еще и обморок добавился.
Согнать на площадь получилось не всех. Нашлись те, кто решил податься в бега. Но выставленные заслоны вполне управились с их отловом и водворением в селение. Так что была надежда на то, что вырваться никому не удалось. А как следствие, и сообщить о случившемся набеге.
Не обошлось без эксцессов и в других местах. Двоих крестьян, также за малым не забивших своих обидчиков, едва не порешили подбежавшие на помощь товарищи. Повезло. Вовремя нарисовался Ипатий, передавший строжайший приказ кентарха. Мужики помялись малость, но решили все же не обострять, так как командир их пусть и молод, но на расправу скор. Ограничились тем, что избили сопротивлявшихся. Сильно, но не до смерти или увечий.
Людей не просто согнали на площадь, а разделили по семьям. Так, чтобы наглядно было видно, где какой глава семейства. И именно их-то и вывели из общей массы, подведя к Михаилу.
– Значит, так, с каждой семьи я хочу получить по десять номисм. Никого пытать, вызнавая, где припрятано добро, мы не будем. Плату я все равно получу. Отдадите золотом или серебром, заберем только коней, мулов, быков и коров. Не найдется монет, уведем в полон ваших жен и детей. Это вполне покроет нужную сумму. Ни медяка больше мы не возьмем. Кто пожелает отправиться с нами в империю, с тех выкуп не возьмем, и их имущество останется нетронутым.
Михаил обвел глав семей внимательным взглядом. Покидать насиженные места никто не пожелал. Что, в общем-то, ожидаемо. Да, их грабили и, возможно, забирали последнее. Но земля оставалась с ними. Клочок, за который они готовы цепляться из последних сил. Вновь приподнял голову представитель двадцать первого века, и ему стало совестно перед этими трудягами. Но он отогнал от себя эту рефлексию.
– За то, что оказали сопротивление, наказывать вас не буду, – продолжил Романов. – Но если еще кто-то попробует поднять руку на моих людей, казню без пощады и его, и всю его семью. Дальше думайте сами. Ваши близкие останутся на площади. Вы можете идти за выкупом.
Как бы странно это ни выглядело, но жители все же собрали выкуп. Наверняка при этом кто-то к кому-то угодил в кабалу. И быть может, на всю оставшуюся жизнь. Еще недавно это были земли империи, где рабство уже давно претерпело существенную трансформацию. Но сейчас здесь располагалось государство сельджуков, и оно существовало в первозданном его виде.
Центурия покинула село, уводя с собой большое количество живности. Одних быков сто двадцать голов. Полторы сотни коров, десяток лошадей и сорок мулов. Ну и в общей сложности пятьсот двадцать номисм монетой, пусть арабской, но это не беда. Если им удастся безнаказанно уйти, по самым скромным подсчетам, их общая добыча немного превысит тысячу золотых. Это более чем весомо.
Обратный переход сложно было назвать простым. Такое количество скота не могло не сдерживать центурию. Разъезды все время кружили вокруг, высматривая возможную погоню. Но, по счастью, все прошло удачно. И это несмотря на ночлег на вражеской территории.
Возвращение мужчин в поселке встретили радостно. Да оно и понятно. Боязно было бабам оставаться под присмотром подростков. Конечно, поселок укреплен, по периметру нарыто множество волчьих ям, на стенах под навесами стоят самострелы с дугами, составленными из нескольких слоев древесины. С тем, из которого стрелял Михаил, само собой, не сравнить, но куда мощнее лука-однодеревки, которыми вооружены поголовно все мальчишки. С бронебойным наконечником на расстояние до пятидесяти метров против стеганки вполне может натворить дел.
Словом, совсем уж беззащитными селяне не были. Но когда рядом настоящие вои, то чувствуешь себя куда более защищенным. Вои. Выстроил он этих чудо-богатырей на площади, да на виду у баб с детишками. Чтобы проняло до печенки, до самых косточек.
– Ну, что я могу сказать, други мои. Все плохо. И даже хуже того. Да вы и сами видите. Пара простых крестьян гоняла вас в хвост и в гриву. Вы-то возомнили, что коли на вас достойная воинская справа, а в руках стальные клинки, так вот вас все и забоятся. Ан нет. Хотел я было вас повести против воев турецких, да господь не попустил, отринул я эту дурную затею. И не зря. Вам и с крестьянами не управиться. Поднимись все село, а не пара смельчаков, так вы там все и полегли бы. Эвон герои наши. Вы смешки-то свои припрячьте. Вам просто повезло, что накинулись на них, а не на вас. Думайте. Чешите в затылках и задницах. Да помните. С завтрева начинаем высылать на границу разъезды, и там уж вы повстречаетесь с воями. Хотите выжить? Хотите, чтобы семьи ваши уцелели? Учите воинскую науку не за страх, а за совесть. Будете и дальше лениться да жалеть друг дружку на тренировках, и сами поляжете, и родных погубите. Я один. За мной никого нет. Помру, так и не велика потеря. За вами семьи. И вам ответ за них держать хоть пред Господом Богом, хоть перед богами древними. Все спросят.
Глава 22
Пополнение
– Я клянусь, ты хочешь моего разорения! Тридцать номисм за одного коня! Да где же ты видел такие цены! – Торговец лошадьми всплеснул руками так, будто у него и впрямь отбирают последнее.
– Не надо так кричать, уважаемый. У меня отличный слух, который не раз спасал меня на границе. Это боевые кони. Хорошие кони. И тридцать номисм за них – скромная цена, – спокойно возразил Михаил.