Кехо

— Ямы, — согласился оборотень, — лежала раненая росомаха. Я решил, что это мой шанс. Попытался схватить ее и… что-то утянуло меня вниз. А когда я пришел в себя, то стал таким.

Юти повидала многое в свои тринадцать лет. Но никогда прежде она не видела мужские слезы. В Пределах ни воин, ни караванщик, ни охотник, ни пастух не могли позволить себе плакать. Слезы — недопустимая эмоция, которая сравнима с запахом крови для хищника. Если ты плачешь, значит, ты слабый. И любой, кто хоть немного сильнее тебя, сможет обидеть и самоутвердиться за твой счет. Сама Юти презирала себя каждый раз, когда позволяла этой слабости взять над собой верх.

Но молодой мужчина, полный сил, о чем свидетельствовало его гибкое тело, рослый, с крепким черным волосом, плакал, как маленький испуганный мальчишка. Юти скривила губы и окончательно опустила копье. Ерикан говорил, что сильнее тебя может сделать лишь схватка с достойным противником, а не слабым сопляком.

— Он сейчас замерзнет, — сказал Ерикан.

— И что? — пожала плечами Юти. — Мне ему свою одежду отдать?

Была ли недовольна девочка? Одаренная считала, что это чертовски неверное слово, чтобы выразить все те эмоции, которые обуревали ее. Она шла сюда, чтобы убить монстра, получить кольцо, стать мастером. А не стоять и смотреть, как здоровый рослый мужик размазывает сопли замерзшими пальцами с синими от холода ногтями, да чтоб к нему Инрад прикоснулся!

Гримаса отвращения легла тяжелой тенью на лицо Юти. Ей было противно даже убивать оборотня.

— Пожалуйста, пощадите меня, — шептал тот бескровными губами. — За все время я не убил ни одного человека.

— Лидс говорил только про зверей, — повернулся к девочке Ерикан, — про людей и вправду ничего сказано не было.

— И что, отпустить его на все четыре стороны? — брови Юти сдвинулись, образуя подобие лесенки. Девочка злилась все больше, в первую очередь, наверное, оттого, что сама не знала, как ей поступить. — Он оборотень. Ты сам сказал.

— Даже в зверином состоянии я контролирую себя, — поспешил добавить оборотень. — Сложно было лишь вначале. Если позволите…

Он не дождался ответа и стал оборачиваться. Медленно, чтобы не испугать тех, кто мог его убить. Юти же с интересом смотрела на густую шерсть, которая неторопливо покрыла все тело, кинжально острые когти и… вполне человеческое лицо. Бывший егерь действительно умел контролировать свою трансформацию. Меньше чем через минуту, треща стянутыми травяными силками, перед одаренной лежала огромная росомаха с человеческим обликом.

— Я контролирую себя, — повторил оборотень. — Я сделаю все, что вы потребуете. Только не убивайте меня.

Юти скривилась, еще плачущих росомах ей не хватало. И вдруг поняла, что несмотря на внушительные когти, которые с легкостью могли бы снести ей голову, не испытывала боязни к этому существу. Наверное, все дело в личности оборотня. Конкретно этот был обычным сопляком. Не по возрасту, по духу. Одаренной казалось, что рано или поздно он бы здесь погиб. Закончились бы звери, которыми питался оборотень, и ему бы пришлось расширять свой ареал обитания. И тогда он точно бы столкнулся с тварями или оскверненными.

У девочки неожиданно для себя самой родилась сумасшедшая на первый взгляд идея. Но чем дольше та вертелась в голове, тем больше казалась не такой уж и ужасной. Скорее даже наоборот. Любую ситуацию воин оборачивает в свою пользу. И если от смерти оборотня Юти не получит никакой выгоды, то от сохранения жизни подобная может возникнуть. Единственное — необходимо убрать егеря отсюда, как того требовал Лидс.

— Что ты хочешь делать? — спросила Юти.

— Я… Я хотел бы вернуться домой. Брошу все это егерство. Вернусь в Недел, где вырос или стану паломником. Говорят, если обойти все храмы Аншары, на тебя снизойдет озарение… Или вдруг богиня смилостивится, и я снова стану человеком?

Юти не могла видеть, как она сейчас походит на учителя. Потому что и девочка, и старик, не сговариваясь, скривились, точно съели желтое яблоко, которым любили потчевать моряков от цинги. И у ученицы, и у наставника реакция на глупость получилось одинаковой. Но вместе с тем девочка не видела ничего предосудительного в чужом заблуждении. Пусть и считала паломничество пустой тратой времени. Аншара не разбросана по множеству храмов материка, она живет в сердце каждого, кто в нее верит. И, как хотелось бы надеяться девочке, в ее сердце в большей степени.

— Что с ним делать? — спросил Юти у Ерикана.

— Тебе решать, — с присущей ему насмешкой в голосе ответил старик. — Ты одолела его в поединке.

Юти кивнула. Чего-то подобного она и ожидала. Учитель становился немного предсказуемым. Не сказать, чтобы Одаренной подобное не нравилось. В предсказуемости есть своя особенная прелесть. Например, сейчас Юти задала вопрос, уже зная ответ на него.

— Как тебя зовут, оборотень? — спросила она лежащего на земле полузверя.

— Бресель, — ответил егерь.

— Это западное имя, — немного удивилась Юти.

— Мой отец из Виремы, деревушки близ Книирона, — пробормотал оборотень, не вполне понимая, куда клонит худой подросток, уложивший его на лопатки стихией земли.

— Ты слышал что-нибудь о клятве долга, Бресель?

— Да, да, конечно слышал, — закивал оборотень так, что показалось, будто его голова сейчас оторвется от звериного тела. — У нас на заставе такое в ходу. Раз в месяц егери даже ездят в храм Аншары. В Верховье… Это в Ближних землях, — добавил он.

— Я знаю, где это, — ответила Юти. — И спросила о другом.

— Да, я знаю клятву долга.

— Если ты принесешь ее мне, я отпущу тебя, — хладнокровно произнесла Одаренная. Она даже не посмотрела на Ерикана, потому что ясно осознавала, на лице учителя сейчас блуждает ехидная улыбка. — Меня зовут Юти.

— Очень приятно. То есть я хотел сказать… Простите. Как там… Примете ли вы мою помощь, когда придет время и когда сочтете нужным, Юти?

Клятву оборотень пролепетал дрожащим голосом, но при этом не сводя взгляда с Одаренной. Юти отбросила копье, скрестила ладони, положив одну на другую и протянула Бреселю. Острые искривленные когти втянулись, превратившись в человеческие руки, и оборотень ответил тем же. Юти едва заметно дернулась от пронизывающей грудь боли. Бресель вновь на мгновение обратился в человека, показывая девочке небольшой шрам чуть выше места, где располагалось сердце. При этом сам егерь трогал рубец дрожащими пальцами, видимо, сам до конца не веря в случившееся.

— Ерикан, как долго идти до ближайшей заставы? — спросила Юти.

Она была уверена, что учитель знает ответ на этот вопрос. И наставник ее не подвел.

— Чуть больше дня пути. Там граница Ближних земель и Третьего Предела.

— Мы проводим Бреселя.

Юти сказала утвердительно, однако в глазах ее возник вопрос. Больше всего девочка боялась, что учитель ответит отказом. Несколько секунд взгляда бледно-васильковых глаз показались ей вечностью. Однако наконец Ерикан коротко кивнул, чем окончательно запутал оборотня. И тот поспешил озвучить свой неверный вывод.

— Спасибо, господин Юти, — допустил егерь распространенную ошибку всех, кто встречал Одаренную. Решил, что перед ним парень. — Простите, не знаю ваших предков. И вам спасибо, Ерикан.


Девочка даже искоса взглянула на старика, когда егерь закончил говорить. Судя по тому, как обратился Бресель, бедняга решил, что перед ним как минимум амиста со своим слугой. И последним был, как раз Ерикан. Ну, конечно, много же благородных странствуют по Пустоши в сезон дождей, облачившись в рванье.

Наставник не стал поправлять Бреселя, казалось, его вся эта ситуация невероятно забавляет. Юти же решила, что раз старик молчит, то он не против сделать небольшой крюк по Пустоши. Если оборотень не выберется отсюда, то точно умрет и толку с него не будет никакого.

Одаренная сама поражалась собственной циничной расчетливости. Однако с каждым днем, шаг за шагом, она пыталась стать воином. И холодный расчет был верным спутником последователя Аншары.

И их снова стала трое, как во время путешествия в Сотрет. И вместе с тем теперь все было иначе. Бресель, как и Нарах, болтал без умолку. Но если речь сына торговца доставляла Юти удовольствие, то голос егеря невероятно раздражал. Он походил на ржавую пилу в руках неопытного лесоруба.

А между тем недавний егерь и нынешний оборотень рассказал немало интересного, точнее, как заметил Ерикан — полезного. Однако его повествование походило на плаванье по Восточному морю. Ураганный шторм сменял полный штиль, а интересные истории скучное повествования быта Бреселя.

К примеру, не более, чем две недели назад к ним на заставу прискакал конный отряд Серебряных Воронов. Еще через несколько дней прибыло подкрепление из пределов — пара воронят, шесть егерей и дюжина Одаренных южан.

Бресель не знал, о чем говорили амиста с командиром заставы, однако с тех пор патрули стали чаще.

И только Юти вся обратилась вслух, как оборотень стал рассказывать про выводок из семерых грызлов, за который получил первую татуировку. Девочка сморщилась, точно оторвала крепкими зубами сочный кусок мяса, который оказался с гнильцой. Грызлы — самые нелепые из тварей, пусть и были похожи на ежей, однако не представляли серьезной опасности. Таких легко нашпиговать стрелами или нанизать по нескольку штук сразу на копье. Редко у какого егеря встречалась татуировка с их изображением. Бресель же всерьез гордился своим подвигом.

Однако на исходе первого дня пути, когда солнце подобно крадущемуся вору, перебираясь за тучами, устремилось к закату, оборотень сказал самое важное, что знал. Новость, которой мог с лихвой оправдать свою утомительную компанию.

— А еще в Пакдаке казнили двух преступников. Молодого кехо и старика. Говорят, они убили Наместника Шестого Предела.

Юти даже на мгновение остановилась, не в силах скрыть эмоции. Ерикан нахмурился, однако продолжал идти, подхватив оборотня за локоть, и о чем-то расспрашивая. Одаренная не знала, что и думать? Вороны по ошибке поймали не тех? Но почему во Втором Пределе? Тот остался далеко позади.

— Господин Юти, Ерикан попросил меня разведать окрестности, — вернулся к девочке Бресель. — Мысль здравая. Но я хотел же все-таки получить вашего дозволения.

— Разведай, — рассеянно ответила Юти.

Она не боялась, что Бресель сбежит. Оборотень уже приковал себя к девочке клятвой долга. Нарушит ее и перестанет быть Одаренным. Юти понимала, что Ерикан попросту хочет поговорить с ней. О чем? Конечно же о тех двух несчастных, которых убили вместо них. Жалела ли их девочка? Без сомнения, богиня ее разбери. Вздохнула ли она с облегчением, когда узнала, что Вороны больше не будут их искать. Еще как!

— Получается, мы можем спокойно путешествовать по землям Империи? — спросила Юти, когда лохматое туловище Бреселя скрылось в чаще.

— Неужели ты и вправду думаешь, что Серебряные Вороны, а вместе с ними и Император настолько глупы? — фыркнул Ерикан, однако его лицо не выражало постоянной усмешки. Напротив, оказалось сосредоточенным, точно собранным из одних морщин.

— Тогда что это значит?

— Жители Империи должны знать, что за каждое преступление следует наказание. Будь то прилюдная смерть Наместника на турнире или банальное убийство заимодавца топором. В первом случае, понятно, смерть должна стать достоянием для всего народа. Чтобы каждый понимал, наказания нельзя избежать. Однако истинную преступницу, точнее, как думают Вороны, преступника, поймать не удалось, поэтому устроили подобный циркус. Могу представить, какой ужасной была смерть этого несчастного кехо.

Безэмоциональное лицо Ерикана свидетельствовало об обратном. Старик даже не пытался представить казнь ни в чем не повинных Одаренных.

А вот воображение Юти красочно, даже, наверное, слишком рисовало картину смерти несчастных. Как их привязывают по рукам и ногам к четырем лошадям, после чего отпускают скакунов. И предварительно выжигают на лбу знак преступника каленым железом. Чтобы даже на том свете премудрая Аншара знала, кто перед ней предстал.

Юти никогда прежде не волновала эта избирательность. Те же Одаренные убивали друг друга без всякого разбора, в надежде овладеть крупицами силы. Империя не поддерживала подобных традиций (конечно, если дело не касалось добровольных поединков), и даже пару раз в год официально казнила убийц. Что, впрочем, не мешало зазевавшемуся Одаренному с легкостью лишиться жизни вдали от основных дорог. Потому что все в Империи знали и следующее. Закон един, но не для всех. И закон суров, однако не когда голова судьи отвернута в сторону.

Но намеренное убийство ни в чем не повинных людей искренне потрясло Юти. Кого винить в подобном? Одного из Наместников, который решил выслужиться? Серебряных Воронов, не желавших выглядеть дураками. Или самого Императора?

— И что теперь? — чужим, холодным голосом произнесла девушка.

— Что о спокойном путешествии по Империи придется забыть. Теперь тебя будут искать не Серебряные Вороны. Точнее, не только они. А еще и Изветники из Дома Правды. Слышала о таких?

Юти сдержанно кивнула.

— Так звали безумных фанатиков Уриша, последнего короля Конструкта, — ответила она.

— Приятно беседовать с образованным человеком, — улыбнулся Ерикан, однако улыбка вышла тусклой, ненастоящей. — Знаешь, чем опасны Изветники? — не дожидаясь ответа, старик продолжил. — Егеря и Вороны становятся сильнее, убивая тварей и оскверненных, Изветники набираются могущества, расправляясь с Одаренными.

Юти замолчала, приводя голову в порядок. Лесное убранство сменилось широким лугом, который разрезала на части прямая, как стрела, река. В одном месте она оказалась пережата упавшим деревом. Слишком удачно, точно некто специально соорудил здесь подобие переправы. Девочка еще обернулась к прочим деревьям, которые нестройными рядами глядели на своего поверженного сородича. И все бы хорошо, только до кромки леса было порядка пятидесяти шагов.

Ерикан замер, подняв руку. Его лицо быстро метаморфировалось в звериную пасть, уши развернулись к противоположному берегу, а ноги едва заметно согнулись в коленях. Юти повторила начало боевой стойки, готовая к прыжку. Однако прежде, чем она успела что-то сделать, с глухим рычанием из ниоткуда вынырнул оборотень. Его глаза горели алой кровью, не суля ничего хорошего, слюна свисала с острых зубов, а когтистые передние лапы устремились к девочке. Юти не успела даже поднять руку. Она упала на спину, хорошенько приложившись шеей о камень. Копье отлетело в сторону, а над ней нависло мохнатое туловище получеловека-полуросомахи.

Единственное, о чем успела подумать Одаренная, что этот слюнтяй все-таки удивил ее.

Интерлюдия

Нишир Фарух Гаран Победитель был самым талантливым из всех командиров Империи и вместе с тем самым невезучим. Только этим объяснялся тот факт, что молодой амиста, всего сорока двух лет от роду, оказался назначен командующим на приграничную заставу Третьего Предела.

Пусть застава и являлась одной из самых больших близ Хребта Дракона, в подчинении Фаруха было три сотни солдат, среди которых семь десятков Одаренных, восемнадцать егерей и пятеро молодых воронят, однако потомок славного Гарана понимал — это ссылка.

Если человек не использует шансы, которые выпадают на протяжении всей жизни, то судьба в конечном итоге отворачивается от него. И Фаруху было бы не так обидно, если бы он являлся одним из многочисленных благородных, которые не делали ничего для обретения славы и могущества. Командующий самой западной заставы Третьего предела только и делал, что испытывал на прочность этот мир, в надежде, что тот если не разлетится на части, то хотя бы треснет. Однако звезда, под которой родился Фарух, явно уже погасла, поэтому не освещала тернистый путь Одаренного.

Началось все с детства. И Фарух, тогда еще никакой не Победитель, и его отец — известный среди торговцев Нишир Абдел Гаран Ловкач, ожидали, что благословение Аншары нечто само собой разумеющееся. Уже было заготовлено местечко (далеко не теплое — отец воспитывал сына как настоящего воина) на заставе Второго Предела, собрана поклажа на первое время, куплена пара породистых жеребцов и… ничего не произошло.

Богиня не одарила силой крохотного мальчишку, который спал и видел, когда над его бровью появится воронье перо. Ни в три года, ни в пять, ни в шесть. Фаруху пришлось ехать в Конструкт и поступать в военную академию при Доме Меча, тогда еще даже не императорскую.

Потомок славного Гарана не сдавался. Он со стойкостью переносил пощечины, которые отвешивала ему жизнь. Фарух с головой зарылся в книги, не пропускал занятия по боевой подготовке, и вскоре стал не просто одним из лучших среди всех учащихся, включая нескольких Одаренных. Даже верховный тактикул и магистрат генерал Тридус отмечал Фаруха, как самого талантливого из всех юношей, коих видел.