Каторжанин
Часть 37 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— А в качестве кого вы видите себя рядом с нами? В качестве опекуна? — в голосе Майи прозвучала отчетливая издевка.
— Вам этого мало, Майя Александровна?
— Поживем — посмотрим, — резко бросила Майя. — А пока, пожалуйста, сопроводите нас. Рядом есть маленькое озерцо, мы хотим искупаться, но я видела медвежьи следы…
«Черт бы тебя побрал… — зло выругался я, вставая с поваленного дерева. — Ну не вижу я тебя в качестве спутницы жизни, хоть тресни. И вообще, нахрен мне самому себе руки связывать?..»
Во время купания сестер, я получил возможность прекрасно рассмотреть тело Майи. Уж не знаю, либо она специально устроила демонстрацию, либо так получилось случайно, но увиденное добавило еще больше раздражения. Нет — в этом плане у нее было все в полном порядке, Майя обладала стройной, великолепно очерченной фигуркой, больше приличествующей завсегдательнице спортзала, чем выросшей в глуши девушки начала двадцатого века. Но, черт побери… теперь я начал ее хотеть, как женщину. Именно ее, а не другую.
После помывки мы вернули в расположение, где я срочно собрал командный состав на совещание.
— Пленных допросили?
После аннигиляции Дербинского, мы взяли нескольких японцев в плен, но допросить не успели — просто не хватило времени. Большую часть постреляли прямо на месте, но парочку все-таки забрали с собой, для последующих вдумчивых расспросов. Информацией пренебрегать не стоит, ее никогда мало не бывает.
— Допросили, — ответил Свиньин, который в отсутствие Стерлигова стал выполнять обязанности начальника штаба отряда. — Особого желания отвечать они не высказали, но Аполлон Аполлонович… — интендант покосился на нашего поручика-новобранца. — Проявил настоящий талант в убеждении…
Петухов самодовольно ухмыльнулся. Круглолицый, полный, абсолютно безобидный и добродушный с виду, он неожиданно быстро вписался в наш отряд. Как частенько бывает, внешность этого парня оказалась полностью обманчива — под добродушной личиной скрывался умелый и храбрый офицер, вдобавок очень жесткий к противнику, да и своих он тоже не чурался подбодрить подзатыльником и тумаком. Но опять же — с умом, не перебарщивая. А еще он был абсолютно уверен в собственной неотразимости, что как раз очень подходило к имени Аполлон, да еще во втором поколении. Вдобавок все это самолюбование было сдобрено доброй толикой тщеславия. Но это момент мне абсолютно не мешал — с нашими офицерами и с бойцами Петухов быстро нашел общий язык, а остальное — плевать — лишь бы воевал, как следует. Здоровое тщеславие тоже еще никому не мешало.
Словом, и этот поручик пришелся ко двору. Даже странно получается. Еще до своего вояжа в Средневековье, я читал творения многих историков и прочих подвизавшихся на этой ниве, о том, что чуть ли не весь офицерский корпус императорской армии России был полностью не готов к войне с Японией. Я же пока вижу совершенно обратное — младший офицерский состав, можно охарактеризовать только в превосходной степени. То есть, основные проблемы, скорее всего, в верхах. Хотя, возможно мне пока просто везет. Но не суть…
— Докладывайте, Аполлон Аполлонович.
Поручик тут же вскочил и вытянулся.
— Обойдемся без официоза. Слушаю вас.
Петухов сдулся, вернулся на табурет и уже с меньшим запалом затараторил.
— В Александровске сейчас находится командующий японской группировкой на Сахалине генерал Харагучи вместе со своим штабом и двумя взводами охраны. Остальные силы составляют около роты — они в основном задействованы на охране пленных, которых насчитывается примерно полторы тысячи человек: как военных, так и гражданских. Тяжелое вооружение — артиллерийская батарея. Но в Дуэ и Арково, что неподалеку — еще по полуроте. Вдобавок в Александровске у причала стоит военный корабль, якобы на ремонте, но, увы, не разобрал какой. Какая-то «Какака» или «Кобака». Небольшой размерами.
— «Котака» — миноносец первого ранга, — встрял Максаков. — Такой класс кораблей еще называют минными канонерским лодками.
— Возможно… — Петухов недовольно покосился на мичмана. — Кроме военного, там стоит гражданский пароход, он прибыл для того, чтобы перевезти пленных в Корсаков, а оттуда уже в Японию. А еще, получены данные, что… — поручик помялся и окинул взглядом остальных офицеров, словно намекая, что информация очень конфиденциальная, далеко не для всех.
— Докладывайте, поручик.
— Пленный сообщил, что еще десятого августа в Портсмуте начались переговоры между Россией и Японией, — растерянно доложил Петухов. — А точнее, сейчас, они уже закончились, ровно два дня назад. Мирным договором, в результате которого Японии отошла южная половина Сахалина. Александр Христианович, я косоглазому сопатку своротил, да шкуру спустил со спины, думал врет, но тот твердит, что так и есть. Второй подтверждает слово в слово. Ей богу, даже не знаю, что и думать. Это же… это же предательство!
«Твою же мать! — я от злости чуть не взвыл. — Не успел, блядь!!! И Стерлигов с бароном не успели. Все улетело кобыле в трещину! Поздно пить боржоми, когда почки уже сели. Знал бы, что наши с косоглазыми уже договариваются, не стал бы подвергать барона и юриста такой опасности. И самое паскудное, отменить этот гребанный договор уже нельзя — продолжим воевать — сами себя поставим вне закона. Российские власти мигом открестятся…».
Собакин и Серьга тихо матерились, остальные офицеры подавленно молчали.
Свиньин кашлянул в кулак и растерянно сказал.
— Признаюсь, я считал ваши предупреждения, Александр Христианович, несколько преувеличенными и даже вздорными. Прошу великодушно извинить за недоверие. Но откуда вы узнали, что переговоры пройдут именно в Портсмуте?
— Увы, случайная догадка… — с трудом взяв себя в руки, спокойно ответил я.
— Ну и что нам теперь делать? — в один голос поинтересовались Собакин, Кошкин и Максаков. — Получается, война окончательно закончилась.
— Снимать портки и заголя жопу бегать, блядь… — остервенело выругался Серьга. — Иха мать, чего-чего, а такого паскудства я не ожидал…
«Что делать? — спросил я сам у себя. — Что же нам делать…»
Решение пришло неожиданно, но оно положило конец все сомнениям, которые последнее время меня одолевали. В Средневековье я выжил, потому что никогда не кривил перед собой душой и никогда не останавливался на достигнутом. Нехрен и сейчас ныть. В Америки собрался, дурень… Здесь еще работы непочатый край. А начнем с Александровска…
— Странный вопрос, господа, — я обвел тяжелым взглядом всех присутствующих. — Война, говорите, закончилась? Вам уже вручили копию договора? Или вы получили распоряжение от верховного командования сложить оружие? Не слышу?
Офицеры потупили головы.
Я протянул паузу, а потом резко бросил:
— Раз так, слушай боевой приказ! Известие об этом мирном договоре до личного состава не доводить, считать намеренной японской дезинформацией. А сейчас поднимайте людей, готовимся к немедленному маршу на Александровск. Возражения?
Возражений не последовало, уныние у офицеров тоже как рукой сняло. То-то же! Я вас научу Родину любить, мать вашу! И себя заново научу…
Сборы были недолгими, уже к обеду мы двинулись в путь. Бойцы восприняли приказ как само собой разумеющееся — последние победы неимоверно воодушевили людей. Я пробовал выявить сомневающихся, но таковых не нашел.
Отряд разделил на три части, для пущей скрытности. Собакин возглавил первый, Петухов — второй. Третьим, в составе двадцати пяти человек на лошадях — командовал лично я. С собой взяли только пулеметы и одну пушку, которую разобрали и погрузили вьючным способом. Остальную артиллерию спрятали, с ней будем тащиться черт знает сколько — тридцать пять верст в реальности Сахалина — это как все пятьдесят на материке.
Отряд Собакина отправился в сторону Михайловки, чтобы там свернуть на Александровск, Кошкин пошел через Арково. Ну а мои — прямым маршрутом. За несколько верст до цели встретимся, а там уже все будет зависеть от обстановки.
Сам переход нет нужды описывать в красках. К счастью, обошлось без человеческих потерь, правда пару лошадей пришлось пристрелить — поломали ноги в лесных буераках. Майя и Мадина перенесли дорогу прекрасно, личный состав — терпимо, а лично я физически вымотался до самого крайнего предела, думал не сдюжу. Ни для графа божьей милостью Жана Арманьяка, ни для штабс-ротмистра Любича, длительные конные переходы по пересеченной местности не были в диковинку, но все больше и больше начали сказываться ранения и контузия, так как, увы, толком долечится у меня просто не было времени. И неизвестно, когда появится. Но не суть, добрались и добрались.
Встреч с японцами по пути удалось избежать — на Сахалине населенных пунктов раз и обчелся, а косоглазые не лезли в дебри, которыми как раз мы и шли.
Но когда прибыли на место, к истоку реки Малая Александровка, в трех верстах от самого Александровска, выяснилось, что остальные отряды задерживаются. Пришлось становиться лагерем и ждать.
Ну а сам я отправился на вылазку — так как за двое суток, обстановка могла смениться кардинально и вместо роты, в Александровске мог появится целый полк.
С собой взял Тайто, как проводника и Луку в качестве силовой поддержи, вдобавок прихватил Максакова — мичман, каким-то странным образом, перенес конный переход довольно терпимо и способности передвигаться пешком не утратил.
Уже к исходу дня, мы обосновались на одной из сопок, полукругом обступивших Александровск. Сам поселок, городом этот населенный пункт назвать язык не поворачивался, лежал перед нами как ладони.
Я именно сюда прибыл по этапу, но долго в поселке не задержался и пошел гулять по сахалинским острогам. Да уж, еще та история…
Да и хрен на нее, я сюда заявился не ностальгии придаваться.
Удобно устроился на еще теплом замшелом камне и вытащил бинокль из футляра. Так, что у нас здесь…
Гребаный «Сахалинский Париж», так еще его называли местные остряки. Население целых четыре тысячи — да еще примерно столько каторжников — но этих за людей вообще не считают. Даже после отправки на вольное поселение, они обязаны за двадцать метров шапку рвать при встрече с любым чиновником и сойдя в грязь с дощатого тротуара, почтительно кланяться.
За время моего отсутствия ничего здесь не изменилось, кроме того, что российский флаг сменился японским. Маяк на мысе Крильон, бухта, причалы, деревянные домики, каменных зданий раз и обчелся, а двухэтажное вообще одно — резиденция генерал-губернатора. Деревьев в поселке почти нет, в одну из тяжелых зим вырубили, а посадить заново так и не удосужились. Грязно, убого и серо. Гражданских вообще не видно, одни косоглазые шатают. А это, видимо, стоит у причала, та самая «Какака», о которой говорил Петухов. Какая-то уж очень скромная лоханка, едва ли пять десятков метров в длину. А вот эта лайба побольше.
— Сергей Викторович, что за корабли?
— «Котака», миноносец первого ранга, — уверенно опознал посудину Максаков. — Скорость посредственная, пушечное вооружение скверное, зато минное отличное. Но с такой скоростью им воспользоваться проблематично. Второй — гражданский пароход. Уж извините, не знаю, как называется.
— А чего над трубами дым? Собрались отходить от причала?
— Вряд ли — дымы не те. Просто на корабле, — наставительно ответил Максимов, — всегда работают какие-нибудь котлы, даже на стоянке.
— Сможете управлять таким? Я о военном.
Мичман пренебрежительно пожал плечами.
— Смогу. Но управлять мало, но без команды с места не сдвинешься. Вы что-то задумали, Александр Христианович?
— Посмотрим… — буркнул я, снова прикладываясь к биноклю.
Задумал… я многое задумал. Вот только исполнить будет сложновато.
Через полчаса наблюдения, я выявил и нанес на карту все посты с восточной и северной стороны поселка. Японцы не то, чтобы полностью пренебрегали безопасностью, но просочится в город малыми группами, особенно ночью, большого труда не составит.
Но вот солдат в Александровске оказалось что-то многовато, явно не рота с небольшим, как показали пленные. Но и не батальон — гораздо меньше. Так… основные места базирования, видимо казармы местного гарнизона… Орудия? А вот и пушки, стоят в ряд, возле тех же казарм. Харагучи, скорее всего, квартирует в бывшей резиденции Ляпунова, вон и часовые на входе торчат и желтая тряпка с красной кляксой на флагштоке.
Морячки шастают по поселку, солдатики бегают, а вот местных что-то вообще не видно. В остроге заперты? Хотя нет, есть гражданские, в порту что-то таскают, при карауле. Стоп, а это что за херня?
Возле резиденции губернатора стояла группа людей; японские и русские офицеры при форме, слегка разбавленные гражданскими лицами. Они мирно общались и никак не походили на врагов.
Н-да… если не запамятовал, после войны Александровск остался русским. Наши прибыли принимать город? Или предатели? Черт, этот мирный договор мне полностью все обгадил. Не могли, уроды, потянуть пару месяцев. Если мы грохнем косоглазых в поселке, на нас обязательно спустят всех собак — причем не только японцы, но и наши.
Но ладно: семь бед — один ответ. В Россию я пока не собираюсь, а здесь меня поди достань. Будут претензии, действительно свалю в Америку.
— Большая стойбище! — уважительно протянул Тайто. — Моя здеся не была никогда. Раз пришел — казака не пустила, приклада била, плохая урода такая.
— Ты еще много где не бывал, лохматый, — хмыкнул Лука.
— А ты была?
— Был, — великан отчего-то помрачнел. — Везде был.
— Врешь, поди…
— Помолчите пока! — шикнул я на друзей. — Стоп, а это что… Твою же мать!!!
Из ближнего ко мне барака острога вывели под конвоем человека и повели в здание тюремной администрации. Он едва шел и солдатам приходилось в буквальном смысле тащить его на себе.
И этого человека, я опознал как капитана юстиции, Стерлигова Бориса Львовича…
Глава 23
— Вам этого мало, Майя Александровна?
— Поживем — посмотрим, — резко бросила Майя. — А пока, пожалуйста, сопроводите нас. Рядом есть маленькое озерцо, мы хотим искупаться, но я видела медвежьи следы…
«Черт бы тебя побрал… — зло выругался я, вставая с поваленного дерева. — Ну не вижу я тебя в качестве спутницы жизни, хоть тресни. И вообще, нахрен мне самому себе руки связывать?..»
Во время купания сестер, я получил возможность прекрасно рассмотреть тело Майи. Уж не знаю, либо она специально устроила демонстрацию, либо так получилось случайно, но увиденное добавило еще больше раздражения. Нет — в этом плане у нее было все в полном порядке, Майя обладала стройной, великолепно очерченной фигуркой, больше приличествующей завсегдательнице спортзала, чем выросшей в глуши девушки начала двадцатого века. Но, черт побери… теперь я начал ее хотеть, как женщину. Именно ее, а не другую.
После помывки мы вернули в расположение, где я срочно собрал командный состав на совещание.
— Пленных допросили?
После аннигиляции Дербинского, мы взяли нескольких японцев в плен, но допросить не успели — просто не хватило времени. Большую часть постреляли прямо на месте, но парочку все-таки забрали с собой, для последующих вдумчивых расспросов. Информацией пренебрегать не стоит, ее никогда мало не бывает.
— Допросили, — ответил Свиньин, который в отсутствие Стерлигова стал выполнять обязанности начальника штаба отряда. — Особого желания отвечать они не высказали, но Аполлон Аполлонович… — интендант покосился на нашего поручика-новобранца. — Проявил настоящий талант в убеждении…
Петухов самодовольно ухмыльнулся. Круглолицый, полный, абсолютно безобидный и добродушный с виду, он неожиданно быстро вписался в наш отряд. Как частенько бывает, внешность этого парня оказалась полностью обманчива — под добродушной личиной скрывался умелый и храбрый офицер, вдобавок очень жесткий к противнику, да и своих он тоже не чурался подбодрить подзатыльником и тумаком. Но опять же — с умом, не перебарщивая. А еще он был абсолютно уверен в собственной неотразимости, что как раз очень подходило к имени Аполлон, да еще во втором поколении. Вдобавок все это самолюбование было сдобрено доброй толикой тщеславия. Но это момент мне абсолютно не мешал — с нашими офицерами и с бойцами Петухов быстро нашел общий язык, а остальное — плевать — лишь бы воевал, как следует. Здоровое тщеславие тоже еще никому не мешало.
Словом, и этот поручик пришелся ко двору. Даже странно получается. Еще до своего вояжа в Средневековье, я читал творения многих историков и прочих подвизавшихся на этой ниве, о том, что чуть ли не весь офицерский корпус императорской армии России был полностью не готов к войне с Японией. Я же пока вижу совершенно обратное — младший офицерский состав, можно охарактеризовать только в превосходной степени. То есть, основные проблемы, скорее всего, в верхах. Хотя, возможно мне пока просто везет. Но не суть…
— Докладывайте, Аполлон Аполлонович.
Поручик тут же вскочил и вытянулся.
— Обойдемся без официоза. Слушаю вас.
Петухов сдулся, вернулся на табурет и уже с меньшим запалом затараторил.
— В Александровске сейчас находится командующий японской группировкой на Сахалине генерал Харагучи вместе со своим штабом и двумя взводами охраны. Остальные силы составляют около роты — они в основном задействованы на охране пленных, которых насчитывается примерно полторы тысячи человек: как военных, так и гражданских. Тяжелое вооружение — артиллерийская батарея. Но в Дуэ и Арково, что неподалеку — еще по полуроте. Вдобавок в Александровске у причала стоит военный корабль, якобы на ремонте, но, увы, не разобрал какой. Какая-то «Какака» или «Кобака». Небольшой размерами.
— «Котака» — миноносец первого ранга, — встрял Максаков. — Такой класс кораблей еще называют минными канонерским лодками.
— Возможно… — Петухов недовольно покосился на мичмана. — Кроме военного, там стоит гражданский пароход, он прибыл для того, чтобы перевезти пленных в Корсаков, а оттуда уже в Японию. А еще, получены данные, что… — поручик помялся и окинул взглядом остальных офицеров, словно намекая, что информация очень конфиденциальная, далеко не для всех.
— Докладывайте, поручик.
— Пленный сообщил, что еще десятого августа в Портсмуте начались переговоры между Россией и Японией, — растерянно доложил Петухов. — А точнее, сейчас, они уже закончились, ровно два дня назад. Мирным договором, в результате которого Японии отошла южная половина Сахалина. Александр Христианович, я косоглазому сопатку своротил, да шкуру спустил со спины, думал врет, но тот твердит, что так и есть. Второй подтверждает слово в слово. Ей богу, даже не знаю, что и думать. Это же… это же предательство!
«Твою же мать! — я от злости чуть не взвыл. — Не успел, блядь!!! И Стерлигов с бароном не успели. Все улетело кобыле в трещину! Поздно пить боржоми, когда почки уже сели. Знал бы, что наши с косоглазыми уже договариваются, не стал бы подвергать барона и юриста такой опасности. И самое паскудное, отменить этот гребанный договор уже нельзя — продолжим воевать — сами себя поставим вне закона. Российские власти мигом открестятся…».
Собакин и Серьга тихо матерились, остальные офицеры подавленно молчали.
Свиньин кашлянул в кулак и растерянно сказал.
— Признаюсь, я считал ваши предупреждения, Александр Христианович, несколько преувеличенными и даже вздорными. Прошу великодушно извинить за недоверие. Но откуда вы узнали, что переговоры пройдут именно в Портсмуте?
— Увы, случайная догадка… — с трудом взяв себя в руки, спокойно ответил я.
— Ну и что нам теперь делать? — в один голос поинтересовались Собакин, Кошкин и Максаков. — Получается, война окончательно закончилась.
— Снимать портки и заголя жопу бегать, блядь… — остервенело выругался Серьга. — Иха мать, чего-чего, а такого паскудства я не ожидал…
«Что делать? — спросил я сам у себя. — Что же нам делать…»
Решение пришло неожиданно, но оно положило конец все сомнениям, которые последнее время меня одолевали. В Средневековье я выжил, потому что никогда не кривил перед собой душой и никогда не останавливался на достигнутом. Нехрен и сейчас ныть. В Америки собрался, дурень… Здесь еще работы непочатый край. А начнем с Александровска…
— Странный вопрос, господа, — я обвел тяжелым взглядом всех присутствующих. — Война, говорите, закончилась? Вам уже вручили копию договора? Или вы получили распоряжение от верховного командования сложить оружие? Не слышу?
Офицеры потупили головы.
Я протянул паузу, а потом резко бросил:
— Раз так, слушай боевой приказ! Известие об этом мирном договоре до личного состава не доводить, считать намеренной японской дезинформацией. А сейчас поднимайте людей, готовимся к немедленному маршу на Александровск. Возражения?
Возражений не последовало, уныние у офицеров тоже как рукой сняло. То-то же! Я вас научу Родину любить, мать вашу! И себя заново научу…
Сборы были недолгими, уже к обеду мы двинулись в путь. Бойцы восприняли приказ как само собой разумеющееся — последние победы неимоверно воодушевили людей. Я пробовал выявить сомневающихся, но таковых не нашел.
Отряд разделил на три части, для пущей скрытности. Собакин возглавил первый, Петухов — второй. Третьим, в составе двадцати пяти человек на лошадях — командовал лично я. С собой взяли только пулеметы и одну пушку, которую разобрали и погрузили вьючным способом. Остальную артиллерию спрятали, с ней будем тащиться черт знает сколько — тридцать пять верст в реальности Сахалина — это как все пятьдесят на материке.
Отряд Собакина отправился в сторону Михайловки, чтобы там свернуть на Александровск, Кошкин пошел через Арково. Ну а мои — прямым маршрутом. За несколько верст до цели встретимся, а там уже все будет зависеть от обстановки.
Сам переход нет нужды описывать в красках. К счастью, обошлось без человеческих потерь, правда пару лошадей пришлось пристрелить — поломали ноги в лесных буераках. Майя и Мадина перенесли дорогу прекрасно, личный состав — терпимо, а лично я физически вымотался до самого крайнего предела, думал не сдюжу. Ни для графа божьей милостью Жана Арманьяка, ни для штабс-ротмистра Любича, длительные конные переходы по пересеченной местности не были в диковинку, но все больше и больше начали сказываться ранения и контузия, так как, увы, толком долечится у меня просто не было времени. И неизвестно, когда появится. Но не суть, добрались и добрались.
Встреч с японцами по пути удалось избежать — на Сахалине населенных пунктов раз и обчелся, а косоглазые не лезли в дебри, которыми как раз мы и шли.
Но когда прибыли на место, к истоку реки Малая Александровка, в трех верстах от самого Александровска, выяснилось, что остальные отряды задерживаются. Пришлось становиться лагерем и ждать.
Ну а сам я отправился на вылазку — так как за двое суток, обстановка могла смениться кардинально и вместо роты, в Александровске мог появится целый полк.
С собой взял Тайто, как проводника и Луку в качестве силовой поддержи, вдобавок прихватил Максакова — мичман, каким-то странным образом, перенес конный переход довольно терпимо и способности передвигаться пешком не утратил.
Уже к исходу дня, мы обосновались на одной из сопок, полукругом обступивших Александровск. Сам поселок, городом этот населенный пункт назвать язык не поворачивался, лежал перед нами как ладони.
Я именно сюда прибыл по этапу, но долго в поселке не задержался и пошел гулять по сахалинским острогам. Да уж, еще та история…
Да и хрен на нее, я сюда заявился не ностальгии придаваться.
Удобно устроился на еще теплом замшелом камне и вытащил бинокль из футляра. Так, что у нас здесь…
Гребаный «Сахалинский Париж», так еще его называли местные остряки. Население целых четыре тысячи — да еще примерно столько каторжников — но этих за людей вообще не считают. Даже после отправки на вольное поселение, они обязаны за двадцать метров шапку рвать при встрече с любым чиновником и сойдя в грязь с дощатого тротуара, почтительно кланяться.
За время моего отсутствия ничего здесь не изменилось, кроме того, что российский флаг сменился японским. Маяк на мысе Крильон, бухта, причалы, деревянные домики, каменных зданий раз и обчелся, а двухэтажное вообще одно — резиденция генерал-губернатора. Деревьев в поселке почти нет, в одну из тяжелых зим вырубили, а посадить заново так и не удосужились. Грязно, убого и серо. Гражданских вообще не видно, одни косоглазые шатают. А это, видимо, стоит у причала, та самая «Какака», о которой говорил Петухов. Какая-то уж очень скромная лоханка, едва ли пять десятков метров в длину. А вот эта лайба побольше.
— Сергей Викторович, что за корабли?
— «Котака», миноносец первого ранга, — уверенно опознал посудину Максаков. — Скорость посредственная, пушечное вооружение скверное, зато минное отличное. Но с такой скоростью им воспользоваться проблематично. Второй — гражданский пароход. Уж извините, не знаю, как называется.
— А чего над трубами дым? Собрались отходить от причала?
— Вряд ли — дымы не те. Просто на корабле, — наставительно ответил Максимов, — всегда работают какие-нибудь котлы, даже на стоянке.
— Сможете управлять таким? Я о военном.
Мичман пренебрежительно пожал плечами.
— Смогу. Но управлять мало, но без команды с места не сдвинешься. Вы что-то задумали, Александр Христианович?
— Посмотрим… — буркнул я, снова прикладываясь к биноклю.
Задумал… я многое задумал. Вот только исполнить будет сложновато.
Через полчаса наблюдения, я выявил и нанес на карту все посты с восточной и северной стороны поселка. Японцы не то, чтобы полностью пренебрегали безопасностью, но просочится в город малыми группами, особенно ночью, большого труда не составит.
Но вот солдат в Александровске оказалось что-то многовато, явно не рота с небольшим, как показали пленные. Но и не батальон — гораздо меньше. Так… основные места базирования, видимо казармы местного гарнизона… Орудия? А вот и пушки, стоят в ряд, возле тех же казарм. Харагучи, скорее всего, квартирует в бывшей резиденции Ляпунова, вон и часовые на входе торчат и желтая тряпка с красной кляксой на флагштоке.
Морячки шастают по поселку, солдатики бегают, а вот местных что-то вообще не видно. В остроге заперты? Хотя нет, есть гражданские, в порту что-то таскают, при карауле. Стоп, а это что за херня?
Возле резиденции губернатора стояла группа людей; японские и русские офицеры при форме, слегка разбавленные гражданскими лицами. Они мирно общались и никак не походили на врагов.
Н-да… если не запамятовал, после войны Александровск остался русским. Наши прибыли принимать город? Или предатели? Черт, этот мирный договор мне полностью все обгадил. Не могли, уроды, потянуть пару месяцев. Если мы грохнем косоглазых в поселке, на нас обязательно спустят всех собак — причем не только японцы, но и наши.
Но ладно: семь бед — один ответ. В Россию я пока не собираюсь, а здесь меня поди достань. Будут претензии, действительно свалю в Америку.
— Большая стойбище! — уважительно протянул Тайто. — Моя здеся не была никогда. Раз пришел — казака не пустила, приклада била, плохая урода такая.
— Ты еще много где не бывал, лохматый, — хмыкнул Лука.
— А ты была?
— Был, — великан отчего-то помрачнел. — Везде был.
— Врешь, поди…
— Помолчите пока! — шикнул я на друзей. — Стоп, а это что… Твою же мать!!!
Из ближнего ко мне барака острога вывели под конвоем человека и повели в здание тюремной администрации. Он едва шел и солдатам приходилось в буквальном смысле тащить его на себе.
И этого человека, я опознал как капитана юстиции, Стерлигова Бориса Львовича…
Глава 23