Кассандра пила массандру
Часть 10 из 16 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Да, матерь божья, что случилось-то?!
Следующие полчаса Миша, рискуя навлечь на себя начальственные вопли, провел в курилке, слушая путаную историю о сжимающемся вражеском кольце вокруг несчастного Рубика. Вкрадчивый женский голос звонил ему и прощупывал почву насчет какого-то Саввы Лёвшина, которому Рубик года три назад продал некий доморощенный психоделик. Ерунда какая-то! Рубен тараторил с итальянской скоростью, а Миша пытался понять, кто такой этот Лёвшин и зачем ему теперь подкрадываться к поставщику грез таким странным образом…
— О чем ты говоришь? Этот Савва обратился к тебе как к драгдилеру?! Что за муть?
— Да не ко мне! — гневно зарычал Рубик, хотя кого может испугать его гнев. — У меня был приятель. Он одно время в дурь попер, во всякую кастанедовщину… в общем, с девушками парню не везло, а так-то он нормальный.
— И что же это была за дурь? — усмехнулся Миша.
— Поганки какие-то собирал, сушил, порошок делал, а потом он хакнул одну технологию — я деталей не знаю, но он аж трясся от ажиотажа и ужаса, представляя, как его пристрелят конкуренты, в общем, размечтался о разборках в Бронксе чувачок… Ну ржу вообще, как он пыжился!
— А я думал, поганки и прочий псилоцибин уже вышли из моды…
— Я вообще не в курсе этой моды! — укоризненно отчеканил Рубен. — Анаша мне как слону дробина, и все эти спайсовые радости — меня выворачивает от них, и всё. Организм не принимает. Я думаю, что и Ромчик тот еще наркош, просто хотел по-тупому хайпануть. Типа он такой крутой пушер… да он на самом-то деле нормальный чел!
— Что ты мне все доказываешь его нормальность?! Я ж не суд присяжных и не медкомиссия. Лучше скажи, дальше-то что было? И зачем он вообще все тебе рассказал?!
— Он хотел, чтобы я ему искал покупателей на эту дурь. Типа у меня, как он считает, есть в этом смысле способности, — со скромной гордостью потупился Рубик, но Камушкин только шумно фыркнул, состроив рожу в стиле «да шо ты говоришь». Рубен ответил презрительно-горделивым поворотом головы, воплотившим в миниатюре всю мощь армянского народа, и невозмутимо продолжил: — Рома считал, что у меня есть богатые друзья. Он ни в коем случае не хотел связываться с малолетками, он вообще-то человек…
— Нормальный, я в курсе!
— Я хотел сказать, что ответственный! — с достоинством парировал Рубик. — Он планировал продавать свою дурь взрослым и вполне сознательным людям. Желательно по знакомству и по рекомендации. Никаких чужаков…
— Чувствую, сейчас ты скажешь, что он и лицензию в Минздраве получил…
— Короче, зачем просишь меня рассказывать, а сам троллишь?!
— Так иначе же скука смертная! Ладно, не пузырись. Чем душа-то успокоилась, не тяни…
— В общем, он попросил меня найти кого-то, кто мог бы… заинтересоваться. Как говорил Рома, человека нетривиального. Не «телевизор — пуховик—„Пятерочка”». И я, короче, подумал… и вспомнил про Савву Лёвшина. Мы учились в одной школе, и он к моему отцу ходил в баскетбольную секцию. Ну, то-сё, дружили немного… Потом прошло время — и вдруг мы встретились на новом радиорынке. Не помню, когда это было. Лет пять назад, а то и больше. Он что-то мне рассказал о своих делах, но я толком не запомнил, понял только, что Лёвшин нынче бабло рубит. Вот я вспомнил ту встречу и написал ему навскидку. А что такого? По принципу пошлет так пошлет. Я его дружбы не ищу. А он тут же назначил время, когда приедет к Роме. И приехал. Мы не ожидали! Ну, Рома ему сначала дал на пробу. Тест-драйв, так сказать. Того вштырило, он всю ночь на полу в его хате просидел. А наутро ушел. И всё.
— Всё?!
— Ну… Лёвшин забашлял немерено. Может, за новую дозу, но все равно слишком много… Он отстегнул чуть ли не тыщу баксов и ушел. И больше не звонил, не приходил. Вот это-то и настораживает, понимаешь? А теперь он, похоже, хочет заманить меня с помощью какой-то выдуманной биографической книги в ловушку. Чтобы я настучал на Рому! Вдруг Савву менты нагнули и теперь плющат его, чтобы он сдал им наркоманские притоны, не то его посадят. И он вынужден всех сдать, чтобы сохранить свой бизнес. Он же, оказывается, владелец этой самой… «Стрекозы», сайта по трудоустройству! Я сюда через «Стрекозу» устроился, прикинь! И даже не знал, что он ее создал!
— И что теперь?! — удивлялся обалдевший от нагромождения несуразицы Миша. — Дружище, ты всю пургу из энтэвэшных сериалов, что смотрел, — все свалил в кучу… А почему же этот Лёвшин идет таким извилистым путем, если он сам был у Ромы? Дал бы ментам его адрес, и делу конец. Ты-то ему зачем?
— Рома там давно не живет. С того случая с Лёвшиным он оставил эту гнилую затею с грибной продажей. И вообще у него сейчас семья, ребенок родился. А теперь… вдруг его заметут за старые грехи, а меня еще и свидетелем сделают?!
— Детский сад какой-то. Римский папа пошел по грибы… Успокойся ты, хранитель семейных ценностей! Я вот одного не пойму, — задумчиво бормотал Миша, быстро погугливший странного Лёвшина, когда они наконец вернулись из курилки, — почему этот обитатель списка «Форбс» упоролся сомнительной хренью бог знает у какого-то Ромы? Впрочем… может, такой ход событий имеет свою логику. Сомнительная хрень продается в сомнительных местах. И даже богачи приобретают ее там. У закоренелых наркоманов есть свои поставщики, а Лёв-шин пока неопытный. Хотя смотри-ка…
Миша кликнул на громком заголовке издания, притворявшегося солидным — а так-то давно превратившегося в желтуху. Вот оно что! Савве Лёвшину было мало рекрутингового бизнеса. Он покусился на бессмертие, о чем и было интервью с ним. Явная заказуха. Причем идею украл у Агапыча! И даже название почти не изменил! Save Anima… Откуда этот хлыщ из богатеньких сынков, которые вечно брешут, что заработали свои миллионы с нуля — да не смешите мои тапки! — откуда он знает про метафизические грезы Агапыча? Правда, тот ничего не скрывает, все в Сеть выкладывает. «Миша, если кто что-то у меня украдет, то я прожил жизнь не напрасно…» Вот как он мыслит. Так что ничего удивительного. Более того, Агапыч никогда не обольщался насчет плагиата. Потому что такие идеи не крадут. Это то же самое, что украсть старую советскую ЭВМ или мешок перфокарт. Неприменимо и бессмысленно, если ты не гений. Только гений может придумать применение всему, что видит. «Понимаешь, Камушек?»
Камушек понимал, да не всё. Агапыч ведь пропадал от всех старых друзей надолго. А потом вынырнул, но уже тихим, семейным и осторожным. Старые связи не спешил бередить. Миша был настойчив и вынудил старину Агапова выйти из тени. Но тот уже с большим скрипом говорил о трактате всей своей жизни. Говорил, что много пересмотрел с тех давних пор. И старался уйти от темы в разговорах — но однажды Миша услышал, что сия тема бодро присутствовала в беседах Агапыча с его детским окружением. То есть мастер сменил аудиторию. Возможно, он решил посолиднеть. Время другое, и люди другие вокруг. Чтобы исповедовать тонкие материи и при этом не выглядеть шизоидом, нужно иметь ученую степень и обитать желательно не в родных пенатах, а где-нибудь на Оксфордщине или в Бостонщине. Осталась одна сравнительно безопасная аудитория — дети. Друзья твоих детей. И здесь Агапыч чувствовал себя как рыба в воде.
Поэтому на вопрос Базилевса о том, что поделывает наш гуру, Миша ответил легко — мол, все то же бессмертие на уме. И только теперь подумал — то же, да не то. Агапов теперь говорил, что многое пришлось пересмотреть — ведь научный прогресс не стоит на месте, а также совершенствуются и шарлатанские дисциплины. Однажды он разоткровенничался:
— Вот ты знаешь, например, что такое феномен электронного голоса? Это белый шум, который выдается за аудиозапись голосов умерших. Одна из модных развлекух эзотерической шоблы…
— Но какое отношение имеет к тебе эта развлекуха? Надеюсь, ты этим не промышляешь? — осторожно отозвался Миша.
— Промышлять — упаси бог. Но попробовать-то я должен был.
— И как оно? Записал новый хит Элвиса Пресли?
— Вообще опасная штука… — задумчиво пробормотал, словно самому себе, Агапыч.
— Опасная для кого?
— С катушек можно слететь.
— А разве у тех, кто этим занимается, и без того катушки не накрылись?
— У любой патологии есть степень. Лучше переболеть в легкой форме.
— Слушай, Агапыч, давай поподробней. Ты что-то новенькое открыл, а теперь шифруешься? Но я-то за любой кипиш, ты ж в курсе! Это я официально атеист и богохульник, но в твою оцифровку частицы Божьей верую, потому как вырос из нее, как из гоголевской шинели. Давай колись!
— Миша, это все вот так на пальцах не расскажешь. А если начну углубляться — ты меня все равно в психопаты запишешь, хотя и вырос из шинели, как ты душеспасительно выразился.
Просто мне стало все труднее отделить свои разработки от спекуляций, которые засели в головах у людей. Представь, какая благодатная почва — эти голоса умерших… Как легко манипулировать теми, кто потерял близких. А ведь эта псевдотехнология расползлась по всему миру от одного хитроумного прибалтийского доктора, который в конце шестидесятых привез свой агрегат в Англию и заморочил там голову местному издателю. У доктора были якобы записи голосов медийных мертвецов — ну, если у него там Гитлер говорил на латышском, можешь себе представить степень достоверности… И ты скажешь — а мне какое до этого дело? И даже будешь прав. Просто они ловят якобы голоса из разных помех в эфире — а в моей концепции, если выразиться очень упрощенно, душу можно поймать, как радиоволну. Для обывателя это одно и то же, более того — я выгляжу плагиатором. И кто там будет вчитываться в мои выкладки о возможности тонких взаимодействий и вибраций… Я ведь не знаменитость. Даже в теорию струн или в Хартла — Хокинга по-настоящему вникают только матерые мозги, квантовые дела не для средних умов. А я всего лишь самоучка, не вписанный в академические структуры. Но чую потоки, которые движутся в направлении глобальных ответов… Короче, знаешь, Камушек, иной раз мне кажется, что все то, чем я занимаюсь…
Агапыч вдруг жестко осекся:
— Нет, сейчас не время!
…Вспоминая этот разговор, Мише мучительно казалось, что он упускает какую-то важную деталь. Тогда он пытался снова разговорить замкнувшегося гуру, высмеивал его опасения быть обвиненным в плагиате — потому что для таких обвинений надо и самому быть подкованным. Это ж из серии «украсть ЭВМ». Кто, кроме кучки безумцев да горстки посвященных, знает про этот эффект электронного голоса? Агапыч смотрел на него укоризненно — дескать, ты так же, как и все, в глубине души посмеиваешься надо мной. Особенно сейчас, когда я на старости лет не бросил свою затею…
Теперь же при воспоминании о том разговоре у Камушка роились версии, одна другой «сериальнее». Например: старик Агапыч и впрямь родил стоящую технологию. И продал ее Лёвшину. Разглашать этот факт ему нельзя — но ведь хочется же! Вот он и пытался окольными намеками и узкими тропами навести на мысль. Агапыч сам однажды рассказал про этот метод: уводишь тему в сторону, а сам незаметно, тихой сапой поселяешь в собеседнике ощущение, что он должен о чем-то догадаться. И чтобы он понял, оставляешь ему намеки, как Мальчик-с-пальчик — хлебные крошки на тропе. И… допустим, Миша об этом догадался. А дальше что?
— Рубик! — вдруг осенила его очередная догадка. — Вот этот твой Рома, грибник-самородок, он точно жил один в той хате?
— Да вроде бы. Ну или там… типа родители бывали. Что-то там его заставляли делать, ремонт, что ли…
— То есть это была не съемная хата?
— Да не помню точно! А какое это имеет значение?
— У него был отец, да?! Отвечай! — вдруг неожиданно для себя взревел Миша, словно рассвирепевший следователь на допросе.
— Был… кажется, — испугался Рубик. — А орать-то чего?
— А того… — Камушкин тормознул. — Извини! Просто до меня дошло наконец. Этот Рома — ничего он сам не придумал. Это технология его отца. Его отец химик. У него и прозвище было Химик. Они вместе с Агапычем придумали наш маленький Клондайк девяностых. Я никогда не видел этого матерого чела. Но мне достаточно того, как Агапов о нем рассказывал. Ну… подробности опущу. Но вот если такой мастер тебе поганок наварит — вот тут я поверю, что Лёвшина, как ты выражаешься, вштырило и он отвалил вам шикарный гонорар. И все же я полагаю, что главным для него была не дурь, а то, что он услышал от нашего… там был Агапов, я уверен!
Рубик продолжал взирать на Мишу с озадаченным испугом. Он ведь толком не знал, что это за зверь такой — Агапов, и какими откровениями чреват. Не знал, что именно его было бы логично разыскивать извилистыми телефонными разведками. Потому что Агапыч не жаловал соцсети и считал, что в них живут электронные двойники. Думаешь, что нашел старого приятеля, — ан нет, это цифровая копия. То есть он, да не совсем! Его «цифровые носители души» — они же были не замутнены массовым скоплением чуждых энергий! Так что все упреки в том, что он отвергает элементарный прогресс, без которого его прожекты просто бессмысленны, он невозмутимо пропускал мимо ушей.
— Слушай, Руб, а у тебя во входящих сохранился номер той девушки, которая тебе звонила?
— И что?! Это номер наверняка одноразовый или вечно отключенный и не работающий в обратную сторону, — уверенно отмахнулся Рубик.
— Ну, за спрос-то не дают в нос! Давай проверим.
И не успел Рубен глазом моргнуть, как Миша набрал таинственный номер, из-за которого случилось столько треволнений. Вопреки опасениям ему быстро ответили. Миша бодро завернул нечто, что было призвано развенчать коварную легенду о книге, которая так напугала Рубика, но ответивший голос показался смутно знакомым. И голос не стал ждать, пока догадки разродятся в узнавание, и ахнул:
— Мишка! Камушек! Ты вообще откуда взялся, стервец?! Откуда ты знаешь Савву Лёвшина?! Что за фантасмагория, наконец?!
Миша не верил своим ушам:
— Сонька, ты?! Ничего себе! А ты-то откуда взялась? Как это так…
— Это уже наглость — спрашивать, откуда я взялась, хотя ты сам мне звонишь! В твоем духе, впрочем.
Они долго не могли собрать безнадежно рассыпанный пазл… Кто, почему, зачем и откуда взялся. Выстраивали причинно-следственную цепочку Рубик — Савва Лёвшин — Агапыч и бесконечно изумлялись тому, что Соня познакомилась с Васей Субботиным недавно, а с Мишей они почти родня. И как это могло получиться? Впрочем, это все мастер Агапов — он умеет попадать в орбиты непересекающихся людей, и плести из этих жизней таинственный узор, и устроить их встречу по одному ему понятному плану. Ему приходится потрудиться — ведь жизнь нынче не потворствует живому контакту. Улыбки-то все больше электронные, а любови удаленные…
Допустим. А игра провидения в виде звонка Рубику?! А эта странная-престранная история с Васиной подругой и ее мужем, которого чуть ли не обвиняют в убийстве какого-то прокурора, который начинал свою карьеру в Емельянове, где жил в детстве Савва… Боже, ну и мешанина!
Рубик наблюдал за этим разговором с мистическим ужасом и тайным ликованием, словно его язвительный приятель — теневой наркобарон, а по совместительству министр внутренних дел.
— Только вот почему ты так уверен в том, что это Химик накормил Савву волшебной поганкой? Мало ли умельцев… — рассуждала Соня. — Тебе просто хочется притянуть этот сюжет за уши.
Миша возмущался, хотя знал за собой такой грешок. Когда-то он и таинственному «Бельмондо» безапелляционно приклеил ярлык карманника — просто хотелось выглядеть провидцем в пику глупому Рубикову милосердию. Но ведь если без конца замерять вероятность логическим циркулем — как же будет скучно! А хочется красивых виражей сюжета… пусть и притянутых за уши.
— Хорошо, допустим, это не Химик. Тогда как же Савва стырил у Агапыча его технологию? — накалялся Миша.
— Да элементарно! Вычитал на просторах Интернета!
— Если ты думаешь, что этот самоуверенный хмырь с пустыми глазами будет шарить по сайтам типа Проза. ру в поисках пары-тройки прогрессивных идеек о том, как осчастливить человечество, то ты ничего не понимаешь в нынешних миллионэрах! Нет же, как ты не понимаешь — у него было откровение! И за это он отвалил придурковатому Роме такой шикарный гонорар.
— Откуда ты знаешь, что он придурковатый? Ты ж его не видел.
— Зато я видел Рубика и слышал, как он о нем рассказывает. Иного варианта и быть не может!
— Я не знаю, что там у этого пластикового Саввы за откровение было, но лично мне хотелось бы, чтобы он оказался убийцей. Всем от этого было бы проще… — задумчиво резюмировала Соня.
— Вот видишь, ты тоже любительница притянуть за уши… Слушай, а ты что завтра делаешь? Давай втроем с Васькой встретимся, будь он неладен, посидим тут в соседнем баре, послушаем джаз. Как раз завтра…
— Я — за! — не дожидаясь пояснений, возопила Соня.
Рубик обиженно взирал на эти внезапные переговоры и вдруг со свойственной ему детской непосредственностью беззвучно и с избыточной мимикой попросился — дескать, я тоже с вами. Можно?!
Ну как ему откажешь…
13. Чахлик невмирущий
Следующие полчаса Миша, рискуя навлечь на себя начальственные вопли, провел в курилке, слушая путаную историю о сжимающемся вражеском кольце вокруг несчастного Рубика. Вкрадчивый женский голос звонил ему и прощупывал почву насчет какого-то Саввы Лёвшина, которому Рубик года три назад продал некий доморощенный психоделик. Ерунда какая-то! Рубен тараторил с итальянской скоростью, а Миша пытался понять, кто такой этот Лёвшин и зачем ему теперь подкрадываться к поставщику грез таким странным образом…
— О чем ты говоришь? Этот Савва обратился к тебе как к драгдилеру?! Что за муть?
— Да не ко мне! — гневно зарычал Рубик, хотя кого может испугать его гнев. — У меня был приятель. Он одно время в дурь попер, во всякую кастанедовщину… в общем, с девушками парню не везло, а так-то он нормальный.
— И что же это была за дурь? — усмехнулся Миша.
— Поганки какие-то собирал, сушил, порошок делал, а потом он хакнул одну технологию — я деталей не знаю, но он аж трясся от ажиотажа и ужаса, представляя, как его пристрелят конкуренты, в общем, размечтался о разборках в Бронксе чувачок… Ну ржу вообще, как он пыжился!
— А я думал, поганки и прочий псилоцибин уже вышли из моды…
— Я вообще не в курсе этой моды! — укоризненно отчеканил Рубен. — Анаша мне как слону дробина, и все эти спайсовые радости — меня выворачивает от них, и всё. Организм не принимает. Я думаю, что и Ромчик тот еще наркош, просто хотел по-тупому хайпануть. Типа он такой крутой пушер… да он на самом-то деле нормальный чел!
— Что ты мне все доказываешь его нормальность?! Я ж не суд присяжных и не медкомиссия. Лучше скажи, дальше-то что было? И зачем он вообще все тебе рассказал?!
— Он хотел, чтобы я ему искал покупателей на эту дурь. Типа у меня, как он считает, есть в этом смысле способности, — со скромной гордостью потупился Рубик, но Камушкин только шумно фыркнул, состроив рожу в стиле «да шо ты говоришь». Рубен ответил презрительно-горделивым поворотом головы, воплотившим в миниатюре всю мощь армянского народа, и невозмутимо продолжил: — Рома считал, что у меня есть богатые друзья. Он ни в коем случае не хотел связываться с малолетками, он вообще-то человек…
— Нормальный, я в курсе!
— Я хотел сказать, что ответственный! — с достоинством парировал Рубик. — Он планировал продавать свою дурь взрослым и вполне сознательным людям. Желательно по знакомству и по рекомендации. Никаких чужаков…
— Чувствую, сейчас ты скажешь, что он и лицензию в Минздраве получил…
— Короче, зачем просишь меня рассказывать, а сам троллишь?!
— Так иначе же скука смертная! Ладно, не пузырись. Чем душа-то успокоилась, не тяни…
— В общем, он попросил меня найти кого-то, кто мог бы… заинтересоваться. Как говорил Рома, человека нетривиального. Не «телевизор — пуховик—„Пятерочка”». И я, короче, подумал… и вспомнил про Савву Лёвшина. Мы учились в одной школе, и он к моему отцу ходил в баскетбольную секцию. Ну, то-сё, дружили немного… Потом прошло время — и вдруг мы встретились на новом радиорынке. Не помню, когда это было. Лет пять назад, а то и больше. Он что-то мне рассказал о своих делах, но я толком не запомнил, понял только, что Лёвшин нынче бабло рубит. Вот я вспомнил ту встречу и написал ему навскидку. А что такого? По принципу пошлет так пошлет. Я его дружбы не ищу. А он тут же назначил время, когда приедет к Роме. И приехал. Мы не ожидали! Ну, Рома ему сначала дал на пробу. Тест-драйв, так сказать. Того вштырило, он всю ночь на полу в его хате просидел. А наутро ушел. И всё.
— Всё?!
— Ну… Лёвшин забашлял немерено. Может, за новую дозу, но все равно слишком много… Он отстегнул чуть ли не тыщу баксов и ушел. И больше не звонил, не приходил. Вот это-то и настораживает, понимаешь? А теперь он, похоже, хочет заманить меня с помощью какой-то выдуманной биографической книги в ловушку. Чтобы я настучал на Рому! Вдруг Савву менты нагнули и теперь плющат его, чтобы он сдал им наркоманские притоны, не то его посадят. И он вынужден всех сдать, чтобы сохранить свой бизнес. Он же, оказывается, владелец этой самой… «Стрекозы», сайта по трудоустройству! Я сюда через «Стрекозу» устроился, прикинь! И даже не знал, что он ее создал!
— И что теперь?! — удивлялся обалдевший от нагромождения несуразицы Миша. — Дружище, ты всю пургу из энтэвэшных сериалов, что смотрел, — все свалил в кучу… А почему же этот Лёвшин идет таким извилистым путем, если он сам был у Ромы? Дал бы ментам его адрес, и делу конец. Ты-то ему зачем?
— Рома там давно не живет. С того случая с Лёвшиным он оставил эту гнилую затею с грибной продажей. И вообще у него сейчас семья, ребенок родился. А теперь… вдруг его заметут за старые грехи, а меня еще и свидетелем сделают?!
— Детский сад какой-то. Римский папа пошел по грибы… Успокойся ты, хранитель семейных ценностей! Я вот одного не пойму, — задумчиво бормотал Миша, быстро погугливший странного Лёвшина, когда они наконец вернулись из курилки, — почему этот обитатель списка «Форбс» упоролся сомнительной хренью бог знает у какого-то Ромы? Впрочем… может, такой ход событий имеет свою логику. Сомнительная хрень продается в сомнительных местах. И даже богачи приобретают ее там. У закоренелых наркоманов есть свои поставщики, а Лёв-шин пока неопытный. Хотя смотри-ка…
Миша кликнул на громком заголовке издания, притворявшегося солидным — а так-то давно превратившегося в желтуху. Вот оно что! Савве Лёвшину было мало рекрутингового бизнеса. Он покусился на бессмертие, о чем и было интервью с ним. Явная заказуха. Причем идею украл у Агапыча! И даже название почти не изменил! Save Anima… Откуда этот хлыщ из богатеньких сынков, которые вечно брешут, что заработали свои миллионы с нуля — да не смешите мои тапки! — откуда он знает про метафизические грезы Агапыча? Правда, тот ничего не скрывает, все в Сеть выкладывает. «Миша, если кто что-то у меня украдет, то я прожил жизнь не напрасно…» Вот как он мыслит. Так что ничего удивительного. Более того, Агапыч никогда не обольщался насчет плагиата. Потому что такие идеи не крадут. Это то же самое, что украсть старую советскую ЭВМ или мешок перфокарт. Неприменимо и бессмысленно, если ты не гений. Только гений может придумать применение всему, что видит. «Понимаешь, Камушек?»
Камушек понимал, да не всё. Агапыч ведь пропадал от всех старых друзей надолго. А потом вынырнул, но уже тихим, семейным и осторожным. Старые связи не спешил бередить. Миша был настойчив и вынудил старину Агапова выйти из тени. Но тот уже с большим скрипом говорил о трактате всей своей жизни. Говорил, что много пересмотрел с тех давних пор. И старался уйти от темы в разговорах — но однажды Миша услышал, что сия тема бодро присутствовала в беседах Агапыча с его детским окружением. То есть мастер сменил аудиторию. Возможно, он решил посолиднеть. Время другое, и люди другие вокруг. Чтобы исповедовать тонкие материи и при этом не выглядеть шизоидом, нужно иметь ученую степень и обитать желательно не в родных пенатах, а где-нибудь на Оксфордщине или в Бостонщине. Осталась одна сравнительно безопасная аудитория — дети. Друзья твоих детей. И здесь Агапыч чувствовал себя как рыба в воде.
Поэтому на вопрос Базилевса о том, что поделывает наш гуру, Миша ответил легко — мол, все то же бессмертие на уме. И только теперь подумал — то же, да не то. Агапов теперь говорил, что многое пришлось пересмотреть — ведь научный прогресс не стоит на месте, а также совершенствуются и шарлатанские дисциплины. Однажды он разоткровенничался:
— Вот ты знаешь, например, что такое феномен электронного голоса? Это белый шум, который выдается за аудиозапись голосов умерших. Одна из модных развлекух эзотерической шоблы…
— Но какое отношение имеет к тебе эта развлекуха? Надеюсь, ты этим не промышляешь? — осторожно отозвался Миша.
— Промышлять — упаси бог. Но попробовать-то я должен был.
— И как оно? Записал новый хит Элвиса Пресли?
— Вообще опасная штука… — задумчиво пробормотал, словно самому себе, Агапыч.
— Опасная для кого?
— С катушек можно слететь.
— А разве у тех, кто этим занимается, и без того катушки не накрылись?
— У любой патологии есть степень. Лучше переболеть в легкой форме.
— Слушай, Агапыч, давай поподробней. Ты что-то новенькое открыл, а теперь шифруешься? Но я-то за любой кипиш, ты ж в курсе! Это я официально атеист и богохульник, но в твою оцифровку частицы Божьей верую, потому как вырос из нее, как из гоголевской шинели. Давай колись!
— Миша, это все вот так на пальцах не расскажешь. А если начну углубляться — ты меня все равно в психопаты запишешь, хотя и вырос из шинели, как ты душеспасительно выразился.
Просто мне стало все труднее отделить свои разработки от спекуляций, которые засели в головах у людей. Представь, какая благодатная почва — эти голоса умерших… Как легко манипулировать теми, кто потерял близких. А ведь эта псевдотехнология расползлась по всему миру от одного хитроумного прибалтийского доктора, который в конце шестидесятых привез свой агрегат в Англию и заморочил там голову местному издателю. У доктора были якобы записи голосов медийных мертвецов — ну, если у него там Гитлер говорил на латышском, можешь себе представить степень достоверности… И ты скажешь — а мне какое до этого дело? И даже будешь прав. Просто они ловят якобы голоса из разных помех в эфире — а в моей концепции, если выразиться очень упрощенно, душу можно поймать, как радиоволну. Для обывателя это одно и то же, более того — я выгляжу плагиатором. И кто там будет вчитываться в мои выкладки о возможности тонких взаимодействий и вибраций… Я ведь не знаменитость. Даже в теорию струн или в Хартла — Хокинга по-настоящему вникают только матерые мозги, квантовые дела не для средних умов. А я всего лишь самоучка, не вписанный в академические структуры. Но чую потоки, которые движутся в направлении глобальных ответов… Короче, знаешь, Камушек, иной раз мне кажется, что все то, чем я занимаюсь…
Агапыч вдруг жестко осекся:
— Нет, сейчас не время!
…Вспоминая этот разговор, Мише мучительно казалось, что он упускает какую-то важную деталь. Тогда он пытался снова разговорить замкнувшегося гуру, высмеивал его опасения быть обвиненным в плагиате — потому что для таких обвинений надо и самому быть подкованным. Это ж из серии «украсть ЭВМ». Кто, кроме кучки безумцев да горстки посвященных, знает про этот эффект электронного голоса? Агапыч смотрел на него укоризненно — дескать, ты так же, как и все, в глубине души посмеиваешься надо мной. Особенно сейчас, когда я на старости лет не бросил свою затею…
Теперь же при воспоминании о том разговоре у Камушка роились версии, одна другой «сериальнее». Например: старик Агапыч и впрямь родил стоящую технологию. И продал ее Лёвшину. Разглашать этот факт ему нельзя — но ведь хочется же! Вот он и пытался окольными намеками и узкими тропами навести на мысль. Агапыч сам однажды рассказал про этот метод: уводишь тему в сторону, а сам незаметно, тихой сапой поселяешь в собеседнике ощущение, что он должен о чем-то догадаться. И чтобы он понял, оставляешь ему намеки, как Мальчик-с-пальчик — хлебные крошки на тропе. И… допустим, Миша об этом догадался. А дальше что?
— Рубик! — вдруг осенила его очередная догадка. — Вот этот твой Рома, грибник-самородок, он точно жил один в той хате?
— Да вроде бы. Ну или там… типа родители бывали. Что-то там его заставляли делать, ремонт, что ли…
— То есть это была не съемная хата?
— Да не помню точно! А какое это имеет значение?
— У него был отец, да?! Отвечай! — вдруг неожиданно для себя взревел Миша, словно рассвирепевший следователь на допросе.
— Был… кажется, — испугался Рубик. — А орать-то чего?
— А того… — Камушкин тормознул. — Извини! Просто до меня дошло наконец. Этот Рома — ничего он сам не придумал. Это технология его отца. Его отец химик. У него и прозвище было Химик. Они вместе с Агапычем придумали наш маленький Клондайк девяностых. Я никогда не видел этого матерого чела. Но мне достаточно того, как Агапов о нем рассказывал. Ну… подробности опущу. Но вот если такой мастер тебе поганок наварит — вот тут я поверю, что Лёвшина, как ты выражаешься, вштырило и он отвалил вам шикарный гонорар. И все же я полагаю, что главным для него была не дурь, а то, что он услышал от нашего… там был Агапов, я уверен!
Рубик продолжал взирать на Мишу с озадаченным испугом. Он ведь толком не знал, что это за зверь такой — Агапов, и какими откровениями чреват. Не знал, что именно его было бы логично разыскивать извилистыми телефонными разведками. Потому что Агапыч не жаловал соцсети и считал, что в них живут электронные двойники. Думаешь, что нашел старого приятеля, — ан нет, это цифровая копия. То есть он, да не совсем! Его «цифровые носители души» — они же были не замутнены массовым скоплением чуждых энергий! Так что все упреки в том, что он отвергает элементарный прогресс, без которого его прожекты просто бессмысленны, он невозмутимо пропускал мимо ушей.
— Слушай, Руб, а у тебя во входящих сохранился номер той девушки, которая тебе звонила?
— И что?! Это номер наверняка одноразовый или вечно отключенный и не работающий в обратную сторону, — уверенно отмахнулся Рубик.
— Ну, за спрос-то не дают в нос! Давай проверим.
И не успел Рубен глазом моргнуть, как Миша набрал таинственный номер, из-за которого случилось столько треволнений. Вопреки опасениям ему быстро ответили. Миша бодро завернул нечто, что было призвано развенчать коварную легенду о книге, которая так напугала Рубика, но ответивший голос показался смутно знакомым. И голос не стал ждать, пока догадки разродятся в узнавание, и ахнул:
— Мишка! Камушек! Ты вообще откуда взялся, стервец?! Откуда ты знаешь Савву Лёвшина?! Что за фантасмагория, наконец?!
Миша не верил своим ушам:
— Сонька, ты?! Ничего себе! А ты-то откуда взялась? Как это так…
— Это уже наглость — спрашивать, откуда я взялась, хотя ты сам мне звонишь! В твоем духе, впрочем.
Они долго не могли собрать безнадежно рассыпанный пазл… Кто, почему, зачем и откуда взялся. Выстраивали причинно-следственную цепочку Рубик — Савва Лёвшин — Агапыч и бесконечно изумлялись тому, что Соня познакомилась с Васей Субботиным недавно, а с Мишей они почти родня. И как это могло получиться? Впрочем, это все мастер Агапов — он умеет попадать в орбиты непересекающихся людей, и плести из этих жизней таинственный узор, и устроить их встречу по одному ему понятному плану. Ему приходится потрудиться — ведь жизнь нынче не потворствует живому контакту. Улыбки-то все больше электронные, а любови удаленные…
Допустим. А игра провидения в виде звонка Рубику?! А эта странная-престранная история с Васиной подругой и ее мужем, которого чуть ли не обвиняют в убийстве какого-то прокурора, который начинал свою карьеру в Емельянове, где жил в детстве Савва… Боже, ну и мешанина!
Рубик наблюдал за этим разговором с мистическим ужасом и тайным ликованием, словно его язвительный приятель — теневой наркобарон, а по совместительству министр внутренних дел.
— Только вот почему ты так уверен в том, что это Химик накормил Савву волшебной поганкой? Мало ли умельцев… — рассуждала Соня. — Тебе просто хочется притянуть этот сюжет за уши.
Миша возмущался, хотя знал за собой такой грешок. Когда-то он и таинственному «Бельмондо» безапелляционно приклеил ярлык карманника — просто хотелось выглядеть провидцем в пику глупому Рубикову милосердию. Но ведь если без конца замерять вероятность логическим циркулем — как же будет скучно! А хочется красивых виражей сюжета… пусть и притянутых за уши.
— Хорошо, допустим, это не Химик. Тогда как же Савва стырил у Агапыча его технологию? — накалялся Миша.
— Да элементарно! Вычитал на просторах Интернета!
— Если ты думаешь, что этот самоуверенный хмырь с пустыми глазами будет шарить по сайтам типа Проза. ру в поисках пары-тройки прогрессивных идеек о том, как осчастливить человечество, то ты ничего не понимаешь в нынешних миллионэрах! Нет же, как ты не понимаешь — у него было откровение! И за это он отвалил придурковатому Роме такой шикарный гонорар.
— Откуда ты знаешь, что он придурковатый? Ты ж его не видел.
— Зато я видел Рубика и слышал, как он о нем рассказывает. Иного варианта и быть не может!
— Я не знаю, что там у этого пластикового Саввы за откровение было, но лично мне хотелось бы, чтобы он оказался убийцей. Всем от этого было бы проще… — задумчиво резюмировала Соня.
— Вот видишь, ты тоже любительница притянуть за уши… Слушай, а ты что завтра делаешь? Давай втроем с Васькой встретимся, будь он неладен, посидим тут в соседнем баре, послушаем джаз. Как раз завтра…
— Я — за! — не дожидаясь пояснений, возопила Соня.
Рубик обиженно взирал на эти внезапные переговоры и вдруг со свойственной ему детской непосредственностью беззвучно и с избыточной мимикой попросился — дескать, я тоже с вами. Можно?!
Ну как ему откажешь…
13. Чахлик невмирущий