Карнавал лжи

– Немного. – Колдун быстро взял себя в руки. – Что же заставило такого, как ты, выйти из тени, где ты прятался веками?

Арон повернулся к стражникам: в присутствии господина Оррака те предпочли прикинуться бессловесными статуями. Впрочем, подобное поведение в присутствии господина Оррака было присуще почти всем разумным людям и нелюдям.

– Как видите, достопочтенный господин Оррак подтвердил, что перед вами Мастера, – произнёс амадэй. – Думаю, у вас нет оснований ему не доверять. И проверять дорожные кристаллы после такого будет излишним. Пропустите нас.

– Вижу, умения с годами не теряются. Прямо-таки приятно смотреть, – насмешливо заметил господин Оррак, когда цверги почти бегом ринулись отворять ворота. – Судя по этой маленькой демонстрации силы, ты торопишься.

– Тороплюсь, – подтвердил амадэй, шагнув на белокаменную мостовую центра Камнестольного.

– И не особо расположен к беседе со старым знакомым.

– Не особо.

– Ожидаемо. – Губы его собеседника скривила улыбка. – Рад был тебя повидать. Передавай привет братцу.

Когда Арон, замерев, оглянулся, за закрывающимися воротами оставалась лишь опустевшая улица.

– Так он знает вас, – констатировала Мечница, когда они направились вперёд – мимо белоснежных особняков, под протянувшейся над улицей сверкающей сетью разноцветных фонарей, бросавших на мостовую радужные блики. Улица была пуста и тиха: лишь неслись из открытых окон обрывки разговоров, музыки, смеха. Сады по обе стороны дороги распускали в воздухе тяжёлые, дурманящие ароматы подземных цветов.

– Директор Школы Колдунов не совсем человек. Ему положено знать многое. Знать… и помнить.

– Что значит «не совсем»?

– Возможно, у нас ещё будет время об этом поговорить, – ответил Арон спокойно. – Не сейчас.

Допытывать его никто не стал.

Королевский дворец мало напоминал Альденвейтс. Архитекторы цвергов не стремились уподобиться Ликберу и создать изящное каменное чудо. Высочайшая башня едва превышала три этажа. Излюбленной формой всех зданий у жителей Подгорья являлся квадрат. Внимания был достоин разве что сад: он топил дворец в зарослях мерцающих сиреневых кустов, синих деревьев, похожих на миниатюрные ивы, искристых водяных лилий с золотыми лепестками, зарастивших каскад маленьких прудов.

Впрочем, волшебники прибыли не любоваться достопримечательностями.

– Полагаю, уговорить короля подписать разрешение на пропуск Кеса в Штольни вам тоже будет несложно, – сказал Иллюзионист, когда стражники у дворцовых врат без единого вопроса открыли решётчатые створки и расступились, давая гостям дорогу.

– Я не предложил бы подобный план действий, будь в нём сомнительные пункты.

– А амадэй в гневе страшен, я погляжу.

– Это не гнев. – Арон склонил голову перед цвергами, дежурившими у входа во дворец. Те поклонились в ответ – и, в свою очередь, безропотно отошли в сторону. – И что такое страх, вы познаете, столкнувшись с моим братом.

Препятствий не встретили до самого королевского кабинета. Поднявшись по нефритовой лестнице на верхний этаж, преодолев коридоры из малахита и залы из янтаря, делегация достигла приёмной с колоннами из бирюзы. Трое стражников во главе с королевским секретарём беспрекословно расступились перед Ароном, открывая доступ к массивным резным дверям.

Когда амадэй, коротко постучавшись, вошёл в кабинет, Король Подгорный сидел за столом и писал. Заслышав шум, цверг поднял голову; одарил посетителей взглядом, в котором не промелькнуло и тени удивления.

– Мастера Адамантской Школы, – заключил Король некоторое время спустя. Отложив перо, поднялся с кресла. – Чем обязан столь неожиданному визиту?

Владыка цвергов был облачён в простые суконные штаны и белоснежную рубашку с кружевными манжетами. Некогда чёрные волосы индевели сединой, ту часть серого лица, что не прикрывала аккуратная бородка, избороздили морщины, но тёмные глаза пожилого цверга смотрели чрезвычайно ясно.

– Ваше Величество, – Арон учтиво поклонился, – прошу прощения за нашу дерзость, но дело наше странное… и страшное.

– И не терпит отлагательств, – добавил Заклинатель.

Поразмыслив, Король жестом велел им сесть в кресла, рядком стоявшие у дальней стены просторного кабинета. Он весь был отделан зелёным халцедоном: им были покрыты стены и инкрустирована мебель, из него выточили столешницу, дверную ручку и ручки кресел. В дальнем углу сидел на жёрдочке серебряный соловей – живой, изучавший пришельцев бусинками ониксовых глаз.

Если снаружи дворец не производил особого впечатления, внутренняя отделка живо напоминала, что способны творить цверги из камня и металла.

– Странное и страшное, говорите? – вымолвил Король, вернувшись за стол. – Надеюсь, меня хотя бы удосужатся посвятить в его суть, прежде чем… попросить о помощи, полагаю?

– Конечно, – улыбнулся Арон, опускаясь на одно из сидений. – Это ведь касается и ваших подданных. Иначе я не осмелился бы вас беспокоить.

Не спеша отвечать, Король переводил цепкий взгляд с одного незнакомого лица на другое. Кресла, которые заняли визитёры, были выставлены так, что из-за стола владыке цвергов было видно всех пятерых.

– Позвольте один вопрос, – сказал он благодушно. – Судя по тому, что вы здесь, вы могли попросить меня выполнить вашу просьбу так же, как попросили мою охрану вас пропустить. Особенно учитывая, что дело ваше не терпит отлагательств. Так почему решили тратить время на разговоры?

– О, Ваше Величество. – Не переставая улыбаться, не сводя глаз с лица цверга, амадэй откинулся на спинку кресла – естественным, непринуждённым жестом того, кто сидел на троне куда дольше своего собеседника. – Могли, конечно. Но, вступая в такие игры, в какие играем мы, стоит приложить все усилия, чтобы заполучить себе новых союзников, а не новых врагов.





* * *


– Я думала, маги годами растут от одного уровня до другого, – сказала Таша, следом за Алексасом шагая по расчищенной дорожке к лесу. Свет волшебного огонька, которым её рыцарь освещал путь, сиял в сугробах по бокам отражёнными искрами.


– Так и есть.

– Почему тогда Картер сказал, что уровень Найджа можно быстро поправить?

Замок остался за их спинами. Найдж – там же. Вместо послеобеденной прогулки он предпочёл пообщаться с местными колдунами, которые предложили новичку пропустить по кружке за знакомство.

– Существует ритуал, с помощью которого можно легко перескочить на несколько уровней вверх, – откликнулся Алексас. – Жертвоприношение.

Таша остановилась, слушая, как скрипит под его ногами свежий хрусткий снег.

– При чужой смерти происходит грандиозный выплеск ментальных сил, – пугающе буднично пояснил её рыцарь, обернувшись, чтобы заглянуть в её беспомощное лицо. – Двое-трое простых смертных позволят перескочить на следующий уровень, если он не очень высок. Убитый маг поднимет на пару уровней разом, если твоя цель – пятый или шестой. С дальнейшими сложнее. Путь от шестого до седьмого так же долог, как от первого до пятого, а дальше разрыв только увеличивается.

– И они… собираются всех своих колдунов… так поднять?..

– Уже поднимают, судя по всему. Полагаю, достать расходный материал им нетрудно.

Таша всё-таки побрела дальше, уставившись под ноги, глядя, как сапоги шаркают по тропе, загребая мысами снег.

– Мне было бы проще, будь они все такими, – едва слышно сказала она. – Ублюдками, готовыми ради власти на всё. – Зачерпнув горсть снега, Таша сжала её в ладонях, сделав снежок: просто хотелось чем-то занять руки. – Но здесь есть и такие, как Тальрин.

– И это ничего не меняет. Не для меня. – Глядя на неё, Алексас рассеянно стянул свои варежки, сунув их в карман. В свою очередь принялся лепить снежок, глядя на свои руки так, будто давным-давно забыл, как это делается. – Наёмные убийцы и безжалостные воины могут быть преданными сыновьями. Нежными мужьями. Заботливыми отцами. А потом они получают задание или приказ, покидают дом и идут убивать. И те, кто живёт в этом замке, – не хорошие, не плохие… не все из них, так будет вернее. Но они хотят уничтожить мир, в котором мы живём. А мы должны его защитить.

Таша смотрела на его пальцы. Как давно Алексас не держал в них корду?.. Ему бы только этим и заниматься: творить смычком музыку, лепить снежки, листать книжные страницы. Не держать в руках меч. Не проливать кровь.

Не искать ответы на вопросы, не предназначенные для юнцов вроде них.

– Когда мы вернёмся, мы ведь сможем попросить короля не казнить всех в Рассвете? – сказала она, не ожидая услышать ответ, просто высказывая отчаянную надежду вслух. – Рассудить каждого отдельно, по справедливости?

Алексас посмотрел на аккуратный, круглый, идеально ровный снежок, лежавший на его ладони.

Вместо того чтобы кинуть его, позволил белому шарику скатиться вниз и разбиться у его ног.

– Не грустите, моя королева, – сказал он, потрепав Ташу по пушистой шапке. – Для тех, кто этого заслуживает, всё будет хорошо. Обязательно.

Запустив снежок в тёмную чащу – они уже дошли до самого леса, – девушка сердито поправила головой убор, съехавший на глаза:

– В кромешной тьме меня можно и не оставлять. Здесь и без того света немного.

– Мне-то казалось, юным девам тьма кажется такой романтичной. – Ирония в голосе Алексаса искрилась не хуже сугробов в волшебном огне. – Подумай: ты, я, ночь, звёзды…

– А как насчёт этого? – спросила Таша, зачерпнув горсть снега.

Когда её рыцарь, отплевавшись, принялся стряхивать мокрый снег с лица, Таша уже бежала обратно к замку, по дороге сминая в ладонях новый снежок.

– Вижу, кому-то давно не преподавали уроков хорошего поведения, – произнёс Алексас.

– Сначала догони, – предложила Таша, озорно оглянувшись.

Вот так, думала она, сквозь сумрак различив его улыбку. Так лучше. Так можно представить, что они – просто дети, выбравшиеся на прогулку. И нет за спиной никакого замка, и ночь вокруг – обычная зимняя ночь; и, наигравшись, они вернутся домой. Алексас расчехлит корду, а после Джеми устроится в углу с книгой, и Лив придёт посидеть с ними. И не будет нужды сражаться, лгать, притворяться, убивать.

Делать всё то, чего не должны делать дети.

…Алексас сократил расстояние между ними пугающе быстро, но рыхлый снежок, запущенный ему в лоб, позволил Таше прошмыгнуть между длинных мальчишеских рук. На бегу сунув ладонь в сугроб для следующего снаряда, девушка кинулась обратно к лесу… и тут снег, вырвавшись из-под пальцев, взвился в миниатюрном вихре, преграждая путь.

Мигом позже цепкие пальцы уже ухватили её за талию.

– Попалась, – пропел Алексас.

– Пусти! – Таша попыталась вырваться, но добилась лишь того, что её перекинули через плечо головой вниз. – Магию применять нечестно!

– О. Простите, не знал. А кидать снег в лицо ничего не подозревающему мне, стало быть, честно.

– Пусти немедленно!

– Лишь когда попросишь прощения за своё коварство.

Она промолчала – и, прежде чем шагнуть к ближайшему сугробу, Алексас театрально тяжело вздохнул.

– Алексас, только попро… – ещё успела сказать Таша, прежде чем её бесцеремонно кинули в снег.

Пушистый сугроб поглотил её целиком, выбелив одежду, засыпав лицо. Снег заледенил кожу, потом обжёг. Растаяв, водой потёк по лицу, ручейками проникая под шапку и за воротник.

Кое-как отфыркавшись, Таша открыла глаза, чтобы увидеть широкую улыбку Алексаса прямо над собой.