Карнавал лжи
Часть 52 из 90 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Меня зовёт… мой дракон.
Произносить это всё ещё было странно. Даже учитывая, что это было правдой.
Арон покосился на блаженно похрапывавшего звездочёта. Бесшумно поднявшись, протянул Лив руку:
– Идём.
– А господин Гирен нас не потеряет?
– Я скоро вернусь. – Амадэй дождался, пока Лив уцепится за его пальцы, и добавил: – Я доведу тебя только до скалы. Дорога наверх безопасна, и я не думаю, что твой дракон хочет видеть кого-то кроме тебя.
…во второй раз подъём дался как будто бы легче. Может, потому, что дракону он едва ли мог показаться трудным, а Лив теперь была наполовину дракон. И хотя она пробиралась по тропинке в одиночку, да ещё в сумерках, но ни разу не споткнулась.
Кестрель ждал на площадке рядом с пещерой, свернувшись клубком. Снова молча. И так же молча позволил Лив сесть на тёплый камень под ногами, прижавшись спиной к драконьему боку.
Какое-то время она смотрела, как в зимних сумерках мерцает огнями далёкий город.
«Почему я?» – спросила Лив наконец. Без слов – общаться мысленно оказалось так же просто, как вслух.
«Я не знаю, – сдержанно ответил Кес. – Это не я ррешаю, маленькая волшебница».
От лежащего дракона исходил жар, будто где-то там, под бронированной чешуёй, вместо крови по жилам его тёк огонь. Слова его отдавались в сознании мурлыкающим эхом, и эхо это действовало… завораживающе. Девочка вдруг поняла, что с трудом удерживается от желания отвечать, тоже раскатывая букву «р».
«Мне показалось, что тебе… не очень хотелось… обладать своим человеком».
Дракон фыркнул, и язычок пламени показался из его ноздри.
«Никогда не мечтал быть чьим-то прридатком. Осознавать, что ты прринадлежишь не только себе… меррзко».
…как и следовало ожидать.
На самом деле Лив действительно ожидала, что её опасения подтвердятся. И, наверное, именно поэтому она не расстроилась, а разозлилась.
«Ну прости. Я не специально. И вообще, мне теперь хуже: кто-нибудь захочет тебя убить, и я тогда тоже умру».
«Меня убить не так прросто, маленькая волшебница».
«Прекрати меня так называть. У меня есть имя».
«Люди, – глаза дракона сверкнули, как жёлтый топаз на солнце. – Вы такие… глупые. Такие… воспрриимчивые к условностям. – Он снова фыркнул. – Имя прреходяще. В дрругой жизни твою душу наррекут по-дрругому, и даже в этой жизни тебя могут звать рразными именами. Однако суть твою никто и ничто не изменит, и волшебницей ты быть не перрестанешь, покуда не уйдёшь в новое перреррождение. Рразве так плохо быть маленькой волшебницей, маленькая волшебница?»
«Мы же не зовём друг друга “большая мама” или “маленькая дочка”!»
«Мать и дочь – тоже явления прреходящие. Одно сменяет дрругое».
Лив только рукой махнула: препираться с драконом на столь зыбкие темы она не собиралась.
«Ты сказал, что в другой жизни мою душу нарекут по-другому?» – подумав, переспросила она.
«Если ты не исполняешь того, что должен был, в этой жизни, ты рродишься снова. Верра людей врроде тверрдит об этом».
«Я думала, это выдумка. Я же не помню свои прошлые жизни».
«Никто не помнит. И немногие могут вспомнить. Лишь прри опрределённых обстоятельствах… очень особенных. – Кестрель помолчал. – Поверрь, ты ррождалась уже много раз. Как и я, возможно. Люди веррят, что Багрровыми дрраконами становятся те из них, кто в пррошлых жизнях слишком упоррно убегал от человека, прредназначенного им судьбой. Тогда они ррождаются снова, но уже дрраконами, и, встрретив того, с кем им суждено быть вместе, больше не могут от него сбежать».
«Но любить этого человека они тоже не могут, – возразила Лив. – По крайней мере, так, как люди обычно любят».
«Именно. Потому что это наказание».
«А если дракон просто живёт себе в горах и никогда не встречает людей?»
«Тогда это наказание иного ррода. Потому что с дрругим дрраконом у нас никогда не будет такого единения, как с человеком. И мы обрречены пррожить долгую-долгую жизнь, не зная истинной любви… достаточно долгую, чтобы затосковать в одиночестве и мечтать о смеррти».
«И ты хочешь сказать, что был обречён любить меня в прошлой жизни?»
«Даже не в одной».
Лив, передёрнувшись, запрокинула голову, уставившись в небо, по синеве которого рассыпалась колкая звёздная шелуха.
«Ерунда какая».
«Тоже на это надеюсь. Мы, дрраконы, веррим в совсем иное».
«И во что же?»
«Прямо над тобой. Звёздный Дрракон…»
Лив смотрела на звёзды, пока не увидела его: голову, туловище, крылья и длинный хвост, сложенные серебристыми искрами.
«Мы веррим, что дрраконы, умиррая, не ррождаются вновь, – продолжил Кес. – Но те из нас, кто достоен этого, возносятся в небо, чтобы из наших душ родилась новая звезда. Чтобы мы могли вечность даррить дрругим свет нашего огня».
Глядя на созвездие, Лив ощутила какое-то странное уважение – ко всем драконам, которые, возможно, сейчас смотрели на неё в ответ.
«В это, если честно, поверить проще, чем в прошлые жизни, – высказала она. – Иначе я должна была бы помнить хоть что-то».
«Тебе и в Крристаль трудно поверрить. Ты же не можешь прредставить её такой же… живой, как твоя сестрра, положим».
«Могу. Дядя Арон нам много о ней рассказывал».
Из ноздрей Кеса вырвались тонкие дымные струйки; завиваясь змеиными кольцами, они медленно таяли на прохладном ветру.
«Твой дядя Аррон вообще не пррост. – Дракон сощурился – словно кто-то прикрыл печную вьюшку, за которой бушевал огонь. – Впррочем, чего ждать от одного из Возлюбленных Богиней».
«А драконы тоже о них знают?..»
«Моя бабка была с ними знакома. И мы, дрраконы, знаем и помним многое. Только ррасказываем мало».
«Из вредности?»
«Знание – опасная сила. Таким существам, как люди, опасно эту силу давать».
Лив покачала головой.
«Странный ты, – не удержалась она. – Мне говорили, что Багровые драконы самые дружелюбные по отношению к людям, но ты явно не особо нас любишь».
Дракон засмеялся: этот смех звучал только в её голове, пока в драконьих глазах плясало янтарное пламя.
– Мы самые дрружелюбные, это веррно, – ответил он – уже вслух. – Прросто ты не сталкивалась с дрругими дрраконами, маленькая волшебница. Тогда бы и посмотррела, до чего я на самом деле дрружелюбный.
– Но испытывать его дружелюбие не стоит, – посоветовал Арон, всё же показавшийся на каменистой площадке. – Он остаётся драконом как-никак.
Кес одарил его довольно прохладным взглядом – насколько в принципе может быть прохладным пламя или расплавленное золото.
– От амадэя слышу, – рассерженным котом прошипел он. – Зачем пожаловал на мою скалу, некогда Возлюбленный Богиней?
– И ныне, надеюсь. Я пришёл забрать свою дочь. Она ведь всё ещё моя дочь…
– Так же как та, кого ты столь усеррдно ищешь? Или же немного иначе? – Дракон склонил голову, насмешливо вглядываясь в мужское лицо. – Ты ррасказал Шестеррым не всё, но кое о чём догадаться им было нетрудно. Дрраконы слышат далеко, амадэй.
– Тогда счастье Шестерых, что ты умеешь хранить секреты. – Арон не отвёл взгляда. – Драконы ведь никому не рассказывают о том, что знают… кроме своих людей. И тех, кому они приносят клятву верности. Вы ведь не можете её нарушить, верно? Иначе Звёздные Драконы никогда не примут вас к себе.
– Положим, – негромко выдохнул Кес.
– И если человек, которому вы принесли клятву, прикажет вам умереть, вы умрёте.
– Положим.
В драконьем мурчании снова прорезалось шипение.
– Жаль, что на драконов не действует никакая магия… чтение в том числе. Мне любопытно, какую именно клятву ты принёс тому, кто пообещал излечить твои крылья. Клятву верности людям – или клятву верности одному человеку? – В глазах Арона желтели отблески драконьего золота. – Конечно, при вступлении в должность Мастера тоже приносят клятву, обязывающую их верно служить короне. Вне зависимости от личных симпатий к Его Величеству. Однако клятва не мешает им скрывать решения, о которых королю знать необязательно. И было бы очень печально, если б Его Величеству Шейлиреару всё же было ведомо, о чём говорится на советах Шестерых… коль уж драконы слышат далеко.
Некоторое время скала куталась в шелестящую тишину.
– Наши клятвы – это наше дело. И мы не посвящаем в них даже амадэев. – Громадная драконья лапа шевельнулась, осторожно подталкивая Лив встать. – Тебе порра, маленькая волшебница. Шестерро ждут. Возврращайся завтрра… Я никогда не мечтал прринадлежать кому-то, но нужно уметь прринимать свою судьбу.
По тропе, серпантином обвивающей крутой каменный склон, спускались в безмолвии.
– Куда мы? – спросила Лив, когда Арон за руку повёл её по липовой аллее прочь от Школы.
– Мы ненадолго выйдем в город. Так нужно. Потом вернёмся и заночуем здесь.
Покладисто приняв информацию к сведению, Лив позволила приёмному отцу дальше вести себя сквозь отрезки ночи: пряный осенний, жаркий летний, а за калиткой – колючий зимний, разливавшийся по всему Адаманту.
– Вот и вы, – сказал Иллюзионист, ждавший снаружи. Протянул девочке бежевый плащ: такие она сегодня видела на иных учениках. – Надень-ка. Твою верхнюю одежду решили оставить в Школе, вам всё равно скоро в неё возвращаться. – Не дождавшись реакции, Мастер сам накинул плащ ей на плечи, прямо поверх свитера. Нагнувшись, застегнул серебряную пряжку на шее; лёгкая шерсть по уму не должна была защищать от царившего на улице мороза, но Лив мигом перестало быть зябко. Снова волшебство?.. – Идти недалеко, но плащ не помешает.
– Это же плащ ученика Школы, – тихонько заметила девочка. – А я ещё не учусь.
– И поэтому Заклинатель успел десять раз отчитать меня за нарушение устава и превышение служебных полномочий, но… когда меня это останавливало?
Произносить это всё ещё было странно. Даже учитывая, что это было правдой.
Арон покосился на блаженно похрапывавшего звездочёта. Бесшумно поднявшись, протянул Лив руку:
– Идём.
– А господин Гирен нас не потеряет?
– Я скоро вернусь. – Амадэй дождался, пока Лив уцепится за его пальцы, и добавил: – Я доведу тебя только до скалы. Дорога наверх безопасна, и я не думаю, что твой дракон хочет видеть кого-то кроме тебя.
…во второй раз подъём дался как будто бы легче. Может, потому, что дракону он едва ли мог показаться трудным, а Лив теперь была наполовину дракон. И хотя она пробиралась по тропинке в одиночку, да ещё в сумерках, но ни разу не споткнулась.
Кестрель ждал на площадке рядом с пещерой, свернувшись клубком. Снова молча. И так же молча позволил Лив сесть на тёплый камень под ногами, прижавшись спиной к драконьему боку.
Какое-то время она смотрела, как в зимних сумерках мерцает огнями далёкий город.
«Почему я?» – спросила Лив наконец. Без слов – общаться мысленно оказалось так же просто, как вслух.
«Я не знаю, – сдержанно ответил Кес. – Это не я ррешаю, маленькая волшебница».
От лежащего дракона исходил жар, будто где-то там, под бронированной чешуёй, вместо крови по жилам его тёк огонь. Слова его отдавались в сознании мурлыкающим эхом, и эхо это действовало… завораживающе. Девочка вдруг поняла, что с трудом удерживается от желания отвечать, тоже раскатывая букву «р».
«Мне показалось, что тебе… не очень хотелось… обладать своим человеком».
Дракон фыркнул, и язычок пламени показался из его ноздри.
«Никогда не мечтал быть чьим-то прридатком. Осознавать, что ты прринадлежишь не только себе… меррзко».
…как и следовало ожидать.
На самом деле Лив действительно ожидала, что её опасения подтвердятся. И, наверное, именно поэтому она не расстроилась, а разозлилась.
«Ну прости. Я не специально. И вообще, мне теперь хуже: кто-нибудь захочет тебя убить, и я тогда тоже умру».
«Меня убить не так прросто, маленькая волшебница».
«Прекрати меня так называть. У меня есть имя».
«Люди, – глаза дракона сверкнули, как жёлтый топаз на солнце. – Вы такие… глупые. Такие… воспрриимчивые к условностям. – Он снова фыркнул. – Имя прреходяще. В дрругой жизни твою душу наррекут по-дрругому, и даже в этой жизни тебя могут звать рразными именами. Однако суть твою никто и ничто не изменит, и волшебницей ты быть не перрестанешь, покуда не уйдёшь в новое перреррождение. Рразве так плохо быть маленькой волшебницей, маленькая волшебница?»
«Мы же не зовём друг друга “большая мама” или “маленькая дочка”!»
«Мать и дочь – тоже явления прреходящие. Одно сменяет дрругое».
Лив только рукой махнула: препираться с драконом на столь зыбкие темы она не собиралась.
«Ты сказал, что в другой жизни мою душу нарекут по-другому?» – подумав, переспросила она.
«Если ты не исполняешь того, что должен был, в этой жизни, ты рродишься снова. Верра людей врроде тверрдит об этом».
«Я думала, это выдумка. Я же не помню свои прошлые жизни».
«Никто не помнит. И немногие могут вспомнить. Лишь прри опрределённых обстоятельствах… очень особенных. – Кестрель помолчал. – Поверрь, ты ррождалась уже много раз. Как и я, возможно. Люди веррят, что Багрровыми дрраконами становятся те из них, кто в пррошлых жизнях слишком упоррно убегал от человека, прредназначенного им судьбой. Тогда они ррождаются снова, но уже дрраконами, и, встрретив того, с кем им суждено быть вместе, больше не могут от него сбежать».
«Но любить этого человека они тоже не могут, – возразила Лив. – По крайней мере, так, как люди обычно любят».
«Именно. Потому что это наказание».
«А если дракон просто живёт себе в горах и никогда не встречает людей?»
«Тогда это наказание иного ррода. Потому что с дрругим дрраконом у нас никогда не будет такого единения, как с человеком. И мы обрречены пррожить долгую-долгую жизнь, не зная истинной любви… достаточно долгую, чтобы затосковать в одиночестве и мечтать о смеррти».
«И ты хочешь сказать, что был обречён любить меня в прошлой жизни?»
«Даже не в одной».
Лив, передёрнувшись, запрокинула голову, уставившись в небо, по синеве которого рассыпалась колкая звёздная шелуха.
«Ерунда какая».
«Тоже на это надеюсь. Мы, дрраконы, веррим в совсем иное».
«И во что же?»
«Прямо над тобой. Звёздный Дрракон…»
Лив смотрела на звёзды, пока не увидела его: голову, туловище, крылья и длинный хвост, сложенные серебристыми искрами.
«Мы веррим, что дрраконы, умиррая, не ррождаются вновь, – продолжил Кес. – Но те из нас, кто достоен этого, возносятся в небо, чтобы из наших душ родилась новая звезда. Чтобы мы могли вечность даррить дрругим свет нашего огня».
Глядя на созвездие, Лив ощутила какое-то странное уважение – ко всем драконам, которые, возможно, сейчас смотрели на неё в ответ.
«В это, если честно, поверить проще, чем в прошлые жизни, – высказала она. – Иначе я должна была бы помнить хоть что-то».
«Тебе и в Крристаль трудно поверрить. Ты же не можешь прредставить её такой же… живой, как твоя сестрра, положим».
«Могу. Дядя Арон нам много о ней рассказывал».
Из ноздрей Кеса вырвались тонкие дымные струйки; завиваясь змеиными кольцами, они медленно таяли на прохладном ветру.
«Твой дядя Аррон вообще не пррост. – Дракон сощурился – словно кто-то прикрыл печную вьюшку, за которой бушевал огонь. – Впррочем, чего ждать от одного из Возлюбленных Богиней».
«А драконы тоже о них знают?..»
«Моя бабка была с ними знакома. И мы, дрраконы, знаем и помним многое. Только ррасказываем мало».
«Из вредности?»
«Знание – опасная сила. Таким существам, как люди, опасно эту силу давать».
Лив покачала головой.
«Странный ты, – не удержалась она. – Мне говорили, что Багровые драконы самые дружелюбные по отношению к людям, но ты явно не особо нас любишь».
Дракон засмеялся: этот смех звучал только в её голове, пока в драконьих глазах плясало янтарное пламя.
– Мы самые дрружелюбные, это веррно, – ответил он – уже вслух. – Прросто ты не сталкивалась с дрругими дрраконами, маленькая волшебница. Тогда бы и посмотррела, до чего я на самом деле дрружелюбный.
– Но испытывать его дружелюбие не стоит, – посоветовал Арон, всё же показавшийся на каменистой площадке. – Он остаётся драконом как-никак.
Кес одарил его довольно прохладным взглядом – насколько в принципе может быть прохладным пламя или расплавленное золото.
– От амадэя слышу, – рассерженным котом прошипел он. – Зачем пожаловал на мою скалу, некогда Возлюбленный Богиней?
– И ныне, надеюсь. Я пришёл забрать свою дочь. Она ведь всё ещё моя дочь…
– Так же как та, кого ты столь усеррдно ищешь? Или же немного иначе? – Дракон склонил голову, насмешливо вглядываясь в мужское лицо. – Ты ррасказал Шестеррым не всё, но кое о чём догадаться им было нетрудно. Дрраконы слышат далеко, амадэй.
– Тогда счастье Шестерых, что ты умеешь хранить секреты. – Арон не отвёл взгляда. – Драконы ведь никому не рассказывают о том, что знают… кроме своих людей. И тех, кому они приносят клятву верности. Вы ведь не можете её нарушить, верно? Иначе Звёздные Драконы никогда не примут вас к себе.
– Положим, – негромко выдохнул Кес.
– И если человек, которому вы принесли клятву, прикажет вам умереть, вы умрёте.
– Положим.
В драконьем мурчании снова прорезалось шипение.
– Жаль, что на драконов не действует никакая магия… чтение в том числе. Мне любопытно, какую именно клятву ты принёс тому, кто пообещал излечить твои крылья. Клятву верности людям – или клятву верности одному человеку? – В глазах Арона желтели отблески драконьего золота. – Конечно, при вступлении в должность Мастера тоже приносят клятву, обязывающую их верно служить короне. Вне зависимости от личных симпатий к Его Величеству. Однако клятва не мешает им скрывать решения, о которых королю знать необязательно. И было бы очень печально, если б Его Величеству Шейлиреару всё же было ведомо, о чём говорится на советах Шестерых… коль уж драконы слышат далеко.
Некоторое время скала куталась в шелестящую тишину.
– Наши клятвы – это наше дело. И мы не посвящаем в них даже амадэев. – Громадная драконья лапа шевельнулась, осторожно подталкивая Лив встать. – Тебе порра, маленькая волшебница. Шестерро ждут. Возврращайся завтрра… Я никогда не мечтал прринадлежать кому-то, но нужно уметь прринимать свою судьбу.
По тропе, серпантином обвивающей крутой каменный склон, спускались в безмолвии.
– Куда мы? – спросила Лив, когда Арон за руку повёл её по липовой аллее прочь от Школы.
– Мы ненадолго выйдем в город. Так нужно. Потом вернёмся и заночуем здесь.
Покладисто приняв информацию к сведению, Лив позволила приёмному отцу дальше вести себя сквозь отрезки ночи: пряный осенний, жаркий летний, а за калиткой – колючий зимний, разливавшийся по всему Адаманту.
– Вот и вы, – сказал Иллюзионист, ждавший снаружи. Протянул девочке бежевый плащ: такие она сегодня видела на иных учениках. – Надень-ка. Твою верхнюю одежду решили оставить в Школе, вам всё равно скоро в неё возвращаться. – Не дождавшись реакции, Мастер сам накинул плащ ей на плечи, прямо поверх свитера. Нагнувшись, застегнул серебряную пряжку на шее; лёгкая шерсть по уму не должна была защищать от царившего на улице мороза, но Лив мигом перестало быть зябко. Снова волшебство?.. – Идти недалеко, но плащ не помешает.
– Это же плащ ученика Школы, – тихонько заметила девочка. – А я ещё не учусь.
– И поэтому Заклинатель успел десять раз отчитать меня за нарушение устава и превышение служебных полномочий, но… когда меня это останавливало?