Караваль
Часть 36 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Телла вспыхнула:
– Неужели вы думаете, что я поверю?! Вы лжец похуже его! – Она указала трясущимся пальцем на Легендо. – Все вы тут обманщики!
– Телла, но я тебе не лгала!
Стул опрокинулся, и одна из ручек треснула, позволив Скарлетт распутать веревки и двинуться навстречу сестре.
– Скар, ни с места!
Телла занесла одну ногу над пропастью. Скарлетт остолбенела. Потом сделала еще один осторожный шаг, но снова застыла, когда младшая сестра качнулась. Теперь любое движение могло привести к тому, что Скарлетт так стремилась предотвратить. Хулиана она не спасла. Но жизнь Теллы еще висела на волоске. Протянув сестре руку, с которой несколькими минутами ранее была смыта кровь, Скарлетт произнесла:
– Прошу тебя, верь мне! Я смогу тебя защитить! Я так тебя люблю!
– Ох, Скар! – сказала Телла. По ее розовым щекам струились слезы. – Я тоже тебя люблю! И я бы хотела быть сильной, как ты. Настолько сильной, чтобы верить, что все будет хорошо. Но я больше не могу. – Ореховые глаза, печальные, как свежий срез молодого дерева, поглядели на Скарлетт и обессиленно закрылись. – Я всегда говорила, что, по мне, так лучше погибнуть на краю света, чем влачить унылое существование на Трисде. Мне очень жаль. – Трясущимися пальцами она послала сестре воздушный поцелуй.
– Не надо…
Но Телла уже сделала роковой шаг. Скарлетт зарыдала, глядя, как сестра стремглав падает в ночь. Крыльев у нее не было. Она разбилась насмерть.
38
То, что происходило дальше, сохранилось в памяти Скарлетт в виде разрозненных обрывков. Она не запомнила, как первые несколько секунд ее сестра лежала, словно кукла, упавшая с очень высокой полки. А потом вокруг начала расплываться кровь. Но даже тогда Скарлетт не могла оторвать взгляд от тела, надеясь, что произойдет чудо: Донателла пошевелится, встанет и пойдет. Теперь ее могло спасти только одно – часы, поворачивающие время вспять. Ах, если бы они сейчас оказались в руках у Скарлетт! В первый день она видела такие в лавке. Как жаль, что Хулиан тогда украл не их! Как жаль, что он сам мертв!
Слезы не позволяли Скарлетт дышать. Потеряв обоих дорогих ей людей, она плакала до тех пор, пока и глаза ее, и грудь, и даже те части тела, которые прежде никогда о себе не заявляли, не начали болеть. Граф подошел, словно желая как-то утешить невесту. Скарлетт вытянула дрожащую руку и, задыхаясь, проговорила:
– Не приближайтесь. Прошу вас.
У нее не было сил, чтобы выслушивать соболезнования. Особенно от этого человека. Он отступил. Тогда вперед вышел отец. Точнее, губернатор Дранья выполз, шаркая ногами и сгорбившись так, будто нес на спине невидимую тяжесть. Впервые в жизни Скарлетт увидела в нем не чудовище, а просто изможденного старика. Она вдруг заметила, что виски его поседели, а глаза покраснели. Теперь он походил на дракона, который сломал крылья и больше не может изрыгать пламя.
– Мне жаль…
– Молчите, – прервала отца Скарлетт. Он это заслужил. – Я больше не хочу вас видеть. Не хочу слышать ваш голос. И не собираюсь облегчать вашу совесть, выслушивая извинения. Телла погибла по вашей вине.
– Я пытался защитить вас обеих! – ответил губернатор Дранья, раздув ноздри. Видимо, хоть дракон и сломал крылья, огонь в нем еще остался. – Если бы вы меня послушались и не были такими своенравными, неблагодарными…
– Сударь! – Джован, которой Скарлетт до сих пор не замечала, смело шагнула губернатору навстречу. – Полагаю, вы сказали уже доволь…
– Пошла прочь! – рявкнул он и ударил девушку по лицу.
– Не трогайте ее! – прокричали Скарлетт и Легендо почти одновременно.
Магистр метнулся вперед. Темные глаза, резко выделявшиеся на бледном заостренном лице, впились в губернатора.
– Вы больше не причините вреда никому из моих артистов.
– А как, интересно, вы намерены мне помешать? – огрызнулся отец Скарлетт. – Согласно правилам, вы ничего не можете со мной сделать, пока идет игра.
– Если вы знаете правила, то вам, должно быть, также известно, что игра заканчивается на рассвете, который скоро наступит. И тогда я уже ничем не буду связан. – Магистр обнажил зубы. – Вы видели мое лицо. Тем охотнее я избавлю мир от вас. – Легендо взмахнул рукой, и все огни, освещавшие балкон, загорелись ярче. На зеркальном полу задрожали адские красно-оранжевые отсветы. Губернатор Дранья побледнел. – Ваша дочь была мне безразлична, – продолжал магистр, – но мои артисты небезразличны мне, и я знаю, чтó вы совершили.
– О чем он говорит? – спросила Скарлетт.
– Не слушай его, – ответил губернатор.
– Ваш отец вообразил, будто ему под силу умертвить меня, – пояснил Легендо. – Ошибочно заключив, будто Данте – магистр Караваля, он лишил его жизни.
Скарлетт в ужасе посмотрела на отца:
– Так Данте убили вы?
Это сообщение как будто бы взволновало даже графа, стоявшего теперь в стороне.
Губернатор Дранья, тяжело дыша, проговорил:
– Я пытался защитить вас обеих.
– Вероятно, – произнес Легендо, – вам следовало подумать о том, чтобы защитить себя. Советую незамедлительно покинуть мой остров и впредь никогда не возвращаться сюда, равно как не приезжать и в другие места, где вы можете со мной встретиться.
Граф попятился:
– Я ни к каким убийствам не причастен. Я приехал только ради нее. – Он задержал взгляд на лице своей невесты гораздо дольше, чем позволяли приличия, и больше ничего не сказал, однако губы его изогнулись, обнажив белые зубы.
В шляпной лавке, откуда Скарлетт убежала, д’Арси улыбался ей точно так же. Ему словно не терпелось сыграть в некую игру, которая начиналась между ними. Он собрался покинуть башню, но Скарлетт почему-то подозревала, что видит его не в последний раз.
Граф склонил голову в насмешливом поклоне и удалился. Когда эхо его серебристых башмаков стихло, губернатор сказал, жестом подзывая Скарлетт:
– Мы тоже уходим.
– Нет! – Скарлетт затряслась, но не сошла с места. – Никуда я с вами не пойду.
– Ты, безмозглая… – отец выругался, – если ты останешься, наша семья будет уничтожена. А ведь он именно этого и добивается. Если же ты пойдешь со мной, он проиграет. Уверен, что граф…
– Я не собираюсь выходить за него замуж, и вы меня не заставите. Именно вы, отец, уничтожили нашу семью. Единственное, чем вы дорожите, – это власть. Но надо мной вы больше не властны. Телла погибла, и больше я ничего не боюсь.
Сказав это, Скарлетт ощутила мимолетное желание встать на самый край балкона и произнести: «А сейчас уходите, пока не потеряли и вторую дочь». Но нет, она не позволит отцу уничтожить ее саму так же, как он уничтожил ее сестру. Она сделает то, что должна была сделать уже давно.
– Ваши тайны мне известны. До сих пор я боялась за Теллу, но теперь ее нет, и вы не заставите меня молчать. Полагаете, вам можно безнаказанно убивать? Но останутся ли ваши гвардейцы преданными губернатору, если узнают, что вы утопили сына одного из них? Я всему острову расскажу о том, как вы собственными руками убили Фелипе, лишь для того чтобы запугать меня еще сильнее. Спокойно ли вы будете спать, когда отец Фелипе об этом узнает? И это еще не все, что я могу поведать людям. Когда ваши тайны раскроются, власти и богатству, к которым вы так стремились, придет конец.
Никогда прежде Скарлетт не была такой смелой. Сейчас у нее болело все: сердце, душа, даже память. Она чувствовала себя одновременно опустошенной и отягощенной. Ей трудно было дышать и говорить. Но все же она дышала и говорила. Она жила. Ее охватило безысходное отчаяние, однако страх рассеялся.
Впервые в жизни не она боялась отца, а он боялся ее. И еще больше, вероятно, он боялся магистра Легендо. Так или иначе, губернатор Дранья уходил, и Скарлетт не думала, что он за нею вернется. Власть не может быть долговечной, если правителя не защищают верные гвардейцы. Покоренный остров Трисда – не самая завидная из всех провинций империи, но и на этот кусок пирога наверняка найдутся охотники.
Уход губернатора стал для Скарлетт победой. Она освободилась. Отец больше не опасен для нее, и она вольна ехать, куда пожелает. Хулиан оставил ей координаты корабля на крышке карманных часов.
Хулиан… О нем Скарлетт горевала иначе, нежели о сестре. Своей смертью они поразили разные части ее сердца, но обе раны были одинаково болезненны. Новый приступ рыданий подступил к горлу, как огромная волна, готовая обрушиться на берег. Однако, оплакивая Хулиана, Скарлетт кое-что вспомнила. Вспомнила, ради чего покинула его бездыханное тело. Она победила в игре, и теперь Легендо обязан был исполнить ее желание. На секунду в душе Скарлетт встрепенулась надежда – почти невесомая в сравнении с ее горем. Неясная, переливчатая и такая слабая, что удержаться за нее было невозможно. Ведь теперь Скарлетт потеряла не только Хулиана.
В груди снова защемило. И друг, и сестра погибли. Кого спасать? Скарлетт была не вправе выбирать, и все же она чувствовала себя так, будто стояла перед выбором. Очевидно, ее сестринская любовь оказалась слабой. Или Хулиан значил для нее больше, нежели она сама осознавала. Скарлетт должна была выбрать Теллу, однако медлила, как будто все еще надеясь на чудо, которое поможет ей спасти обоих.
Сестра или мужчина, которого Скарлетт полюбила? Он умер из-за нее. Он всем ради нее пожертвовал, встретившись лицом к лицу с отцом. А потом, перед расставанием, отдал ей часы. Скарлетт вспомнила, какие болезненные ноты звучали в его голосе, когда он пытался сказать правду. Ему не полагалось ее защищать, но он сделал, что мог. Благодаря Хулиану Скарлетт испытала то, о чем прежде и не мечтала. За это она вечно будет вспоминать его с любовью.
Ну а Телла была ей не просто сестрой. Телла была лучшей подругой Скарлетт, существом, за чью жизнь она отвечала. Именно Теллу ей надлежало любить больше всех на свете. Уверившись в своем решении, Скарлетт повернулась к Легендо:
– Я выиграла. Вы должны исполнить мое желание.
Магистр фыркнул так, словно это заявление его позабавило:
– Вынужден вас огорчить.
– Что вы имеете в виду?
– Судя по вашему тону, – сухо ответил он, – вы и сами все понимаете.
– Но я же победила в игре! Разгадала все ваши загадки и нашла сестру. Вы обязаны исполнить то, о чем я попрошу!
– Неужели вы думаете, что я сделаю это после всего произошедшего?
Огни, горевшие вокруг, задрожали, словно смеясь вместе с Легендо. Скарлетт сжала кулаки и приказала себе не плакать, хотя слезы уже обожгли ей глаза. То, что в награду за победу она получала лишь одно желание, оказываясь перед необходимостью выбирать между двумя дорогими людьми, уже само по себе было жестоко, но отнять у нее даже это… Нет, она не могла подобрать слов.
– У вас нет сердца! Вам дела нет до того, что погибли два невинных человека!
– Если я и впрямь такой злой, то почему же вы до сих пор здесь? – произнес Легендо, и его глаза не показались Скарлетт похожими на сверкающие камни, как при первой их встрече.
Не знай девушка, кто перед ней, она бы сказала, что этот человек печален. Возможно, причиной было ее собственное горе, окутавшее все вокруг пеленой тумана. Легендо словно потускнел. Когда Скарлетт впервые увидела его на ступенях у подземной реки и, позднее, когда он вошел на балкон, от него исходило сияние, которое теперь померкло. Это был уже не тот Легендо. Ослепительно-белая кожа стала мучнистой, а черты неясными, как на выцветшем портрете.
Долгие годы Скарлетт верила, что в мире нет злодея хуже, чем ее отец, и нет волшебника могущественнее, чем магистр Караваля. Но сейчас Легендо не казался ей великим чародеем – даже в свете огней, которые то разгорались, то мигали по его молчаливому приказу. Может быть, он не соглашался исполнить желание Скарлетт только потому, что не мог этого сделать?
Нет, Скарлетт повидала достаточно чудес, чтобы в них верить. Она много знала о волшебстве: бабушка твердила, будто двигатель магических сил – желание, Джован говорила, что магия питается временем. А Хулиан уступил Скарлетт один день собственной жизни, дав ей каплю своей крови.
Кровь! В мире Караваля она имела особую цену. Если одна капля была способна сократить смертельный сон на сутки, то, вероятно, ради полного спасения Теллы и Хулиана Скарлетт следовало пролить множество капель?
– Как попасть вниз? – спросила она у Джован, не будучи уверенной, что получит ответ, однако девушка быстро показала ей кратчайший путь из башни в город.
На улице с каждой секундой сгущалась предрассветная мгла. Фонари догорали, предвещая скорое окончание ночи. Люди столпились вокруг Теллы – драгоценной Теллы, которую Скарлетт уже не могла назвать своей. Без улыбок, смеха, секретов и колкостей это была лишь оболочка любимой сестры, но не она сама.
Ни на кого не обращая внимания, Скарлетт опустилась на колени прямо в лужу крови. Тело Донателлы пострадало как нельзя сильнее: руки и ноги противоестественно изогнулись, пряди медовых волос обагрились. Скарлетт прикусила палец и сжимала его зубами до тех пор, пока на ладонь не упало несколько красных капель.
– Телла, пей! – Она поднесла дрожащую руку к посиневшим неподвижным губам сестры, но та не вздохнула и не шелохнулась. – Прошу тебя! Ты же сама говорила, что в жизни так много прекрасного! Ты не можешь умереть сейчас! Пожалуйста, вернись ко мне!
Скарлетт закрыла глаза и еще раз прошептала свое желание, как молитву. Она перестала верить в чудеса после того, как отец утопил Фелипе, но Караваль вернул ей эту веру. Даже если Легендо отказался удовлетворить ее просьбу, еще не все потеряно. Бабушка говорила: «Каждому человеку может быть даровано исполнение одного-единственного неосуществимого желания. Если у тебя есть что-то, чего ты хочешь больше всех благ в мире, магия поможет тебе это получить». Больше всего на свете Скарлетт хотела вернуть себе сестру. Вероятно, сила этого чувства, подкрепленная волшебными чарами Караваля, могла спасти Теллу.
Но чуда не произошло. Фонари горели все слабее и наконец угасли, как и жизнь девушки, чье неподвижное тело Скарлетт сжимала в объятиях, тщетно твердя: «Проснись, проснись!» По щекам заструились слезы. Скарлетт готова была просидеть так до тех пор, пока соленые капли не высохнут, а она сама вместе с сестрой не превратится в пыль в назидание всем, кто захочет поддаться обманным чарам Караваля.