Каньон Тираннозавра

— На черном рынке представленный вам образец стоит миллионы. Разглашение сведений о месте, где его нашли, и даже просто передача их вашему Бюро — это риск, пойти на который я отказываюсь.

— Понимаю, сэр, но здесь, в Бюро, мы весьма надежно храним всю информацию подобного рода. Все просто: вы не даете сведения о расположении участка — мы не предоставляем вам разрешение на ведение работ.

Корвус глубоко вздохнул.

— Мы можем, разумеется, дать вам приблизительные сведения…

Сотрудник Бюро перебил его:

— Нет, сэр. Необходимо конкретно указать район, сектор, площадь и координаты, полученные с помощью глобальной системы навигации. Иначе мы не можем обработать ваш запрос.

Корвус опять вздохнул, пытаясь овладеть голосом.

— Я беспокоюсь вот почему: вы, вероятно, помните, что в прошлом году в округе Маккоун штата Монтана умыкнули превосходный экземпляр ископаемого диплодока тотчас же после выдачи разрешения на ведение палеонтологических раскопок.

— Умыкнули?

— Украли.

В трубке терпеливо прогнусили:

— Штат Монтана находится вне моей лично компетенции, следовательно, откуда мне знать об этом диплодоке, которого умыкнули? Но вот здесь, в Нью-Мексико, мы требуем предоставлять координаты расположения участка, чтобы можно было выдать разрешение на изъятие ископаемого. Если нам неизвестно, где ваше ископаемое находится, как же мы тогда можем вам позволить его забрать? Или помешать еще кому-то это сделать? Уж не объявить ли нам мораторий на действия всех, кто занят сбором окаменелостей в Высоких Плоскогорьях, пока вы не добудете свою находку? Думаю, так Бюро поступать не станет.

— Понятно. Я постараюсь как можно скорее предоставить вам координаты.

— Да, обязательно. И еще одно.

Корвус прислушался.

— К вашему запросу не было приложено ни фотографий, ни плана местности. А ведь это все указывается в Приложении «А» к вашему запросу. Вот же, в нормах и положениях прямо так и прописано: «Лицо, подающее запрос, обязано представить топографический план участка, на котором обнаружена окаменелость. Также необходимо предъявить все результаты дистанционной съемки участка и фотографические снимки окаменелости, если таковые имеются». Иными словами, если на некоем участке действительно имеется ископаемое, нам нужно то или иное доказательство этого факта.

— Находка недавняя, а участок отдаленный. У нас еще не было возможности вернуться и произвести съемку. Дело вот в чем: мне хотелось бы быть уверенным, что наше приоритетное право на находку установят и подтвердят — на тот случай, если поступит другой запрос на извлечение ископаемого.

Послышалось недовольное бюрократическое ворчание.

— О приоритетном праве сказано в статье 501 официального положения о подаче запросов, раздел С, пункт 3. Должен вам сказать, профессор, что в этом вот вашем запросе многого не достает, чтобы установить приоритет.

Корвус скрипнул зубами. «В этом вот вашем».

— Ведь наверняка существует какая-нибудь возможность утвердить наш приоритет и без предоставления точных координат участка.

В трубке высокомерно засопели. Корвус чувствовал, как кровь стучит у него в висках.

— Я уже сказал и могу повторить: приведите в порядок свой пакет документов, тогда мы выдадим разрешение. Не раньше. Если кто-то другой подаст аналогичный запрос, что ж, это не наша забота. Кто не успел, тот опоздал.

— Черт! Послушайте, вы, да сколько их там, по-вашему, цельных окаменевших тираннозавров рексов? — взорвался Корвус.

— Полегче, профессор.

Корвус сделал титаническое усилие над собой. С этим человеком отношения следует портить в последнюю очередь. Он бюрократ, во власти которого дать Корвусу соизволение изъять ископаемое с федеральных территорий. С таким же успехом он может предоставить разрешение проклятому Мерчисону из Национального музея естественной истории в Вашингтоне.

— Я был резок, мистер Уормус, прошу прощения. Я как можно скорее предоставлю вам нужную информацию.

— На будущее просто запомните, — наставительно сказал сотрудник Бюро, — когда запрашиваете разрешение на изъятие окаменелости с федеральных земель, уж потрудитесь правильно составить документ. Это облегчит нам дело. Если вы представляете крупный нью-йоркский музей, это еще не значит, что можно пренебречь правилами.

— Еще раз примите мои искренние извинения.

— Всего доброго.

Корвус со всей возможной аккуратностью положил трубку. Сделал глубокий вдох, дрожащей рукой пригладил волосы. Ну и гаденыш сидит там, в Бюро, да еще какой заносчивый! Корвус поднял глаза: ровно пять, значит, в Нью-Мексико три. Мэддокс двое суток не звонит, черт бы его побрал. Судя по последнему разговору, он, вроде, держал ситуацию под контролем, но за сорок восемь часов многое могло случиться.

Корвус прошелся по кабинету. Дойдя до окна, остановился и посмотрел на парк. Любители вечерних прогулок как раз спускали лодки на воду, и Корвус понял, что ищет глазами давешних отца с сыном. Но они, разумеется, на пруд не вернулись — с чего, собственно? Им хватило и одного раза.





5




Шесть часов. Солнце уже опустилось за край каньона, и дневная жара спадала, но внизу, в неподвижном воздухе между песчаниковыми склонами, было по-прежнему душно. Уиллер, с трудом одолевавший очередной бесконечный подъем, вдруг услышал, как за поворотом громко залаяли собаки. Спустя мгновение раздались пронзительные окрики Уитли. Детектив переглянулся с Эрнандесом.


— Нашли что-то, не иначе.

— Наверняка.

— Лейтенант! — перепуганно звал Уитли. — Лейтенант!

Истерический собачий лай и человеческие вопли доносились до Уиллера, искажаясь в узком ущелье между склонами каньона, будто внутри гигантского тромбона.

— Да уж пора бы, — заметил Эрнандес, семеня короткими ножками.

— Черт возьми, надеюсь, Уитли справляется со своими псами.

— Помните, в прошлом году они тому старикану оттяпали левую…

— Ну ладно, ладно, — торопливо прервал его Уиллер.

Детектив миновал последний поворот и увидел, что Уитли с собаками сладить не мог. Поводок одной из них он упустил, а другую безуспешно тянул назад. Обе собаки, обезумев, норовили разрыть песчаную полоску у основания склона, в месте его резкого изгиба. Уиллер с Эрнандесом бросились вперед, схватили поводки и, оттащив собак, привязали их к камню.

Красный, запыхавшийся Уиллер огляделся по сторонам. Псы истоптали песок, но невелика беда, потому что ливень, который прошел неделю назад, все равно начисто смыл следы. Детектив рассмотрел участок, засыпанный песком. Судя по всему, там ничего не было, просто легкий ветерок приносил слабый неприятный запах. Сзади скулили собаки.

— Давайте копать.

— Копать? — переспросил Эрнандес, и на его круглом лице появилось встревоженное выражение. — А разве не надо дождаться экспертов и патологоанатома?

— Еще неизвестно, тело это или нет. Вдруг мертвый олень попался. Мы не можем гонять сюда вертолет с целой командой экспертов, пока не узнаем точно.

— Вас понял.

Уиллер снял рюкзак и, вытащив оттуда два совка, бросил один Эрнандесу.

— Скорее всего, здесь неглубоко. Времени у убийцы было в обрез.

Уиллер опустился на колени и принялся раскапывать рыхлый песок, совком снимая слой за слоем. Эрнандес проделывал то же самое с другого края песчаной полоски, ссыпая песок в две аккуратные горки, чтобы потом команда судебных экспертов просеяла и тщательно изучила его. Разгребая песок, Уиллер высматривал улики — клочки одежды или какие-нибудь предметы, — однако ничего не обнаруживалось. Яма все углублялась, сухой песок сменился мокрым. Там явно что-то есть, думал Уиллер по мере того, как запах усиливался.

На глубине трех футов его совок наткнулся на податливую массу, явно покрытую волосами. В нос тут же ударила густая, вязкая волна зловония. Уиллер, стараясь дышать ртом, копнул глубже. То, что ему попалось, пять дней лежало в сырости при 36-градусной жаре и воняло соответствующе.

— Это не человек, — сказал Эрнандес.

— Да вижу я.

— Может, олень.

Уиллер покопал еще немного. Шерсть слишком жесткая и к тому же чересчур сильно свалялась, на шкурку лани не похоже. Когда детектив попытался счистить песок и получше рассмотреть находку, шерсть и кожа начали отслаиваться кусками, обнажая скрывавшуюся под ними розовато-коричневую плоть. Не олень это, а осел. Осел разведчика-старателя, о нем еще Бродбент упоминал. Уиллер выпрямился.

— Если есть труп человека, то он где-то поблизости. Давай, ты с той стороны, я с другой.

И снова они принялись раскапывать песок, аккуратно складывая его рядом с собой. Уиллер курил, зажав сигарету в зубах и надеясь, что так зловоние хоть немного рассеется.

— Кажется, есть.

Лейтенант перешел на другую сторону, к сидевшему на корточках Эрнандесу. Тот, расчистив песок, добрался до какого-то продолговатого раздутого предмета, напоминающего вареную сосиску. Детектив не сразу сообразил, что это чье-то предплечье. Он буквально физически ощутил новую волну смрада. Здесь несло по-другому, и гораздо хуже. Уиллер набрал полные легкие дыма, но стало лишь хуже: теперь вкус мертвечины чувствовался во рту. Детектив встал и попятился, испытывая рвотные позывы.

— Ладно. Достаточно. Это труп. Что хотели, мы выяснили.

Эрнандес торопливо затрусил прочь, спеша отойти от самодельной могилы. Уиллер перешел на наветренную сторону, лихорадочно куря и с каждой затяжкой набирая полные легкие дыма, как бы стремясь выгнать оттуда дух смерти. Осмотрелся. Собаки так и стояли, привязанные к валуну, поскуливали и рвались. Куда? Подзакусить?

— Где Уитли? — спросил Эрнандес, оглядываясь по сторонам.

— Черт его знает. — Детектив заметил свежие следы кинолога, уходившие вверх. — Узнай, чем он занят, хорошо?

Эрнандес стал карабкаться по склону и вскоре исчез за выступом. Через минуту вернулся, на лице его застыла ухмылка.

— Блюет он.





6




В пятницу утром небо было безупречно голубое, стайки соек галдели и бранились среди сосен, а от тополей на луг ложились длинные прохладные тени. С утра Том в течение целого часа кормил лошадей, а теперь вел своего любимца Тука к ограде, седлать. Салли догнала их верхом на буланом мерине по кличке Сьерра. Том и Салли в молчании вычистили своих коней и, обтерев им травой копыта, оседлали их.