Как обмануть смерть
Часть 4 из 53 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Положение было немного неудобным, однако я понимала, для чего это ему. Он обошел меня сзади и прижался потеснее. На несколько лишних дюймов его подбородок приблизился к моему уху. Идеально гладкие руки обвились вокруг моего живота и уперлись чуть ниже моих собственных скрещенных рук. Несмотря на все мускулы и сухожилия, он казался странно мягким, как будто половина его массы наполнена воздухом.
Я была знакома с другими оборотнями, дружила с Уолкинами уже много лет, и всё же всё в Финеасе меня удивляло. В первый раз, оказавшись так близко с оборотнем, я почувствовала разницу между нашими телами, хотя его двигалось и выглядело — без крыльев — точно так же, как мое.
Его массивные крылья били по воздуху, закручивая его вокруг нас, словно обратную волну при запуске ракеты. Мы поднялись вверх, плавно, будто на лифте, прямо в небо. Каждый мускул в моем теле напрягся. Теперь, когда я болталась в тридцати футах над землей, мне хотелось схватить его за руки, прижаться к чему-нибудь твердому. Но я этого не сделала, способная только следить за проносящимися перед нами квартирами, благодарная за такое количество опущенных жалюзи и закрытых штор.
Он тяжело дышал мне в ухо. Я чувствовала, как его сердце бьется; быстрее, чем у человека. Сила пульсировала в его теле — сила, не похожая на ту, что я видела у оборотней. Неудивительно, что мы не знали об этой половинчатой форме.
Внутренний дворик Чалис выглядел так же. Одна половина раздвижной стеклянной двери разбита вдребезги, часть рамы выбита — остатки битвы двухдневной давности. Никто его не заколачивал, и это вполне логично, если за последние пару дней внутри не было никого, кроме триад. А они вряд ли стали бы беспокоиться об этом.
Фин приземлился прямо на узкую полоску бетона и металла, служившую балконом. Там не было ни мебели, ни личных вещей, да и вид так себе; не могу себе представить, чтобы Чалис проводила много времени на свежем воздухе.
Фин отпустил меня и отступил назад, разрывая объятия. Мне стало зябко, как будто сняла теплый свитер из ангоры в холодный осенний день, только чтобы понять, что на мне нет ничего, кроме майки.
— Спасибо, что подвез, — поблагодарила я.
— Со всем удовольствием.
Без сомнения.
Он ухмыльнулся. — Скоро вернусь. — Фин устремился с балкона вниз.
Не сильный порыв ветра от его прыжка взъерошил мне волосы и раздвинул занавески прямо в сломанной дверной раме. Я снова надела цепочку с крестиком, затем подошла ближе, набираясь храбрости, чтобы войти внутрь. В нижней части рамы торчала зазубренная стеклянная пластина, похожая на ряд острых зубов высотой до колена. Пятна крови на ковре высохли и почернели. Подсвечник всё ещё лежал на боку. Внутри валялось битое стекло.
Алекс хорошо держался во время той потасовки с двумя другими охотниками, намеревавшимися меня арестовать. От начала и до конца он держал себя в руках лучше, чем я ожидала.
Желудок скрутило узлом; сжала руки, чтобы они не дрожали. Я собиралась вернуться в эту квартиру. Нет, в нашу квартиру. Поскольку Чалис прочно поселилась в моей душе, я понятия не имела, что буду чувствовать, когда войду внутрь.
Я подняла ногу и просунула её в отверстие. Под кроссовкой хрустнуло стекло. С осторожностью перенесла вес тела вперед, помня о торчащем стекле, готовым разорвать мою кожу, и повернулась, а затем втянула другую ногу. Оказалась лицом к разбитой двери, спиной к прежней жизни Чалис, но все равно почувствовала запахи.
Запахи, которые я определила в прошлый раз: несвежее пиво, чистящие средства, ванильный аромат, возможно, от свечи — не уменьшились за два дня проветривания. Воздух был теплым и влажным, как в подвале. Слегка затхлым, и это, несомненно, благодаря полному мусорному ведру.
Ещё один порыв ветра предшествовал появлению Вайята и Фина. Вайят встретился со мной взглядом, его глаза были широко раскрыты, а щеки слегка побледнели. Должно быть, он что-то заметил в моих глазах, потому что выражение его лица смягчилось. Беспокойство за меня пересилило его собственный дискомфорт.
— Эви? Ты в порядке? — спросил он.
— Ага, — соврала я.
— Врешь.
Фин шагнул в сторону, оказавшись как раз за правым плечом Вайята. Удивительно, но его крылья исчезли. Не просто опустились вниз, а полностью исчезли. Мой день становился все более и более сюрреалистичным. — С ней все в порядке? — спросил он.
— Просто дай ей минуту, — проговорил Вайят.
— Для чего?
— Мне не нужна минута, — проговорила я с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала. Я повернулась, сделала три шага вглубь квартиры и упала на колени. Стекло пронзило ткань моих джинсов. Я вскрикнула. Зрение затуманилось, когда образы, запахи и ощущения атаковали мои чувства, каждый из которых цеплялся за предыдущий.
Валяюсь на диване и ем чипсы; смотрю телевизор и смеюсь над глупыми ситкомами; сижу на кухонном столе с газировкой и учебниками; швыряю эти учебники через всю комнату в отчаянии; рыдаю на полу, измученная и растерянная; принимаю горячую ванну, вытаскивая лезвие из одноразовой бритвы. Жирная еда, красное вино, кровь, цветочные духи, пряный лосьон после бритья и десятки других запахов, которые запечатлелись в памяти Чалис. Все то, что её тело пережило в этой квартире, включая её насильственную смерть, смешалось вместе в мощный коктейль воспоминаний.
Меня передернуло. Острая боль пронзила глаза. Казалось, все вокруг растворилось, когда я разлетелась на части. Ковер подо мной изменился. Рядом кто-то закричал.
Ощущение движения прекратилось. Я открыла глаза и уставилась на выкрашенный в белый цвет ящик комода. Над ним — шкатулка для драгоценностей и зеркало. Комната Чалис. Я случайно перенеслась на пятнадцать футов в её спальню. Дерьмо.
— Эви?
Всё ещё стоя на коленях, я повернулась к двери. Вайят и Фин наблюдали за мной с порога, и на лицах у каждого из них было одинаковое выражение озабоченности. Фин казался шокированным, ведь я только что на долю секунды исчезла из его жизни.
— Ух ты, — восхитился он. — Ловкий трюк.
— Скорее случайность, — возразила я. — Немного переволновалась.
Вайят шагнул вперед и присел передо мной на корточки. Теплыми руками он обхватил мое лицо, вглядываясь в него. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Думаю, да. Просто внезапный прилив чувств. — Я выдавила из себя игривую улыбку. — Будем надеяться, что я не буду делать так каждый раз, заходя в места, где Чалис часто бывала, иначе рискую однажды телепортировать свою задницу в твердую стену.
— Не смешно.
— Вообще-то, — сказал Фин, — так происходит, когда вызываешь правильный мысленный образ.
У Вайята отвисла челюсть. Выражение его лица заставило меня громко рассмеяться. Схватила его за запястья и крепко сжала. — Я в порядке — заверила его. — Клянусь.
Он пришел в себя, изогнул бровь и посмотрел на меня. — Я думал, проклинаешь.
— Дурак.
— Мне казалось, ты считаешь меня придурком.
— Тебе подойдет любой вид дури.
— А чья это квартира? — громко спросил Фин. Действенное отвлечение нас от шутливой пикировки.
— Наверное, моя. — Я встала на ноги, позволив Вайяту мне помочь.
— Ты не уверена? Мы вторглись на чужую территорию или нет?
— Нет. До тебя дошли слухи, что я умерла и воскресла снова, а значит, уже не похожа на себя прежнюю? — Он снова кивнул. — Ну, эта квартира принадлежит женщине, на которую ты смотришь, и её мертвому соседу, так что по умолчанию она моя.
Фин огляделся, поворачивая голову резко — совсем как птица. — А как умер сосед?
Мое сердце пропустило удар. — Я убила его.
— Эви, — начал Вайят.
— Что? — огрызнулась я. — Ведь это я спустила курок?
— Алекс был мертв задолго до того, как ты его застрелила. Он помогал тебе, потому что сам этого хотел. Ты же его не заставляла.
Я отступила на другую сторону спальни. Каким бы чужеродным ни казался бело-розовый декор в первый раз, теперь находила в нем странное утешение. Покой и связь с детством. Девичество, которого я никогда не знала во время своей бурной юности.
— Я что, пропустил какую-то важную предысторию? — Спросил Фин.
— Да, — ответил Вайят, одновременно с моим: — Нет.
Фин закатил глаза: — Рад, что мы это выяснили.
— Послушай, Фин, — я сменила тему, — ты искал нас не просто так. Что тебе нужно?
— Это может подождать.
— Почему, собственно?
— Стоит помыться. Без обид, но от вас обоих воняет.
Мы так и сделали. Ощущая мерзкий запах последние несколько часов, я почти перестала обращать на него внимание. Кровь гоблинов пахла морской водой с легким привкусом сладости гниющего мяса, и теперь, когда мы оказались в помещении, эффект стал ещё хуже.
— У нас есть время, — проговорил Фин. — Мойтесь, а потом поговорим.
Я посмотрела на закрытую дверь ванной; желудок скрутило. — Легче сказать, чем сделать.
— Почему это?
— Потому что в этой ванной комнате хозяйка моего тела покончила с собой.
Как и два дня назад, перед дверью комнаты, где меня пытали и убили, я застыла в нерешительности перед другой дверью. Дурные предчувствия скрутили желудок. Пот выступил на лбу и на груди. Я стиснула обеими руками чистую одежду, которую вытащила из шкафа Чалис, боясь, что если ослаблю их, то они начнут трястись.
Такая безобидная дверь. Она была выкрашена в цвет слоновой кости и сделана из того полого поддельного дерева, которое сильно хлопает при порыве ветра. Ни намека на красный или розовый на его гладкой, ничем не отмеченной и не сколотой поверхности. Никаких признаков того ужаса, который когда-то скрывался за ней. Все во мне говорило: иди внутрь и перестань трусить. Тоскливое осознание того, что всего четыре дня назад Чалис вошла в неё, наполнила горячую ванну и вскрыла себе вены, не давало мне покоя.
Ты ведешь себя нелепо, девочка. Тащи туда свою тупую задницу и приведи себя в порядок.
Я твердо ухватилась за медную ручку и повернула её. Шестерня тихо завизжала. Толкнула дверь. Теплый, затхлый воздух выплыл наружу, слегка отдавая лимонным запахом чистящего средства. Рукой потянулась к выключателю слева от двери и щелкнула первыми двумя клавишами. Словно по старой привычке.
Свет залил маленькую ванную комнату, сверкающую чистотой, как и прежде. Единственным реальным отличием оказалось голубое банное полотенце, наполовину свалившееся с вешалки. Должно быть, Алекс оставил его там. В тот день, когда я вытащила его из его безопасного маленького мира…
Нет. Я не могла думать об этом.
Положила свою одежду на закрытое сиденье унитаза, схватила полотенце из маленькой корзины за дверью и разделась. Добавила нож и ножны с лодыжки к своей коллекции чистых вещей. Испорченная одежда — даже не моя, а позаимствованная у подружки кота-оборотня — отправилась прямиком в мусорное ведро. В последнюю минуту я выудила сотовый телефон, который дала мне Кисмет, и положила его в корзину, надежно спрятав среди пары чистых полотенец для рук и дополнительных рулонов туалетной бумаги.
Я потянулась к крану с водой, сомкнув пальцы на изогнутом пластике. Что-то печальное и решительное прокралось в мой разум, внезапно став ещё более сильным от струи горячей воды из душа. Запекшаяся кровь на моей коже и одежде пахла сильнее во влажной жаре. От горя у меня перехватило горло. Фантомная боль пронзила левую руку от локтя до запястья.
Вода стекала в сливное отверстие, и я поняла, что вытащила пробку. Сунула её обратно и вновь набрала воду, чувствуя тошноту в животе.
Отвращение пересилило ноющее чувство горя и перекрыло другие мои эмоций. Ты — это не она. Это все у тебя в голове, Эви! Прими гребаный душ!
Меня охватило раздражение — она сдалась, черт возьми! — отрегулировала температуру воды на что-то более сносное и шагнула внутрь. Я быстро помылась, смывая кровь и песок с кожи и волос. Ни малейшего шанса получить удовольствие от мытья в этой ванной комнате.
Пока мылась, осмотрела свои раны. Порезы на моем животе выглядели как толстые красные шрамы, которые к завтрашнему дню поблекнут, а потом исчезнут. Укус на плече я больше не чувствовала, о нем напоминали только едва проглядывающие следы от зубов. Другие царапины и синяки от моих драк с Келсой и Товином исчезли. Сильно потерла левое предплечье, как будто это могло очистить память о самоубийстве Чалис. Все, чего я добилась, это только порозовевшая и саднящая кожа.
Наконец вода стала прозрачной. Я вытерлась полотенцем и быстро оделась в чистые джинсы и черную девчачью футболку — одна из немногих темных вещей в гардеробе Чалис. Я порылась в ящиках под раковиной в поисках заколки для волос и наткнулась на ножницы. Подняла вверх, позволяя свету от верхнего светильника блеснуть на их поверхности.
Я была знакома с другими оборотнями, дружила с Уолкинами уже много лет, и всё же всё в Финеасе меня удивляло. В первый раз, оказавшись так близко с оборотнем, я почувствовала разницу между нашими телами, хотя его двигалось и выглядело — без крыльев — точно так же, как мое.
Его массивные крылья били по воздуху, закручивая его вокруг нас, словно обратную волну при запуске ракеты. Мы поднялись вверх, плавно, будто на лифте, прямо в небо. Каждый мускул в моем теле напрягся. Теперь, когда я болталась в тридцати футах над землей, мне хотелось схватить его за руки, прижаться к чему-нибудь твердому. Но я этого не сделала, способная только следить за проносящимися перед нами квартирами, благодарная за такое количество опущенных жалюзи и закрытых штор.
Он тяжело дышал мне в ухо. Я чувствовала, как его сердце бьется; быстрее, чем у человека. Сила пульсировала в его теле — сила, не похожая на ту, что я видела у оборотней. Неудивительно, что мы не знали об этой половинчатой форме.
Внутренний дворик Чалис выглядел так же. Одна половина раздвижной стеклянной двери разбита вдребезги, часть рамы выбита — остатки битвы двухдневной давности. Никто его не заколачивал, и это вполне логично, если за последние пару дней внутри не было никого, кроме триад. А они вряд ли стали бы беспокоиться об этом.
Фин приземлился прямо на узкую полоску бетона и металла, служившую балконом. Там не было ни мебели, ни личных вещей, да и вид так себе; не могу себе представить, чтобы Чалис проводила много времени на свежем воздухе.
Фин отпустил меня и отступил назад, разрывая объятия. Мне стало зябко, как будто сняла теплый свитер из ангоры в холодный осенний день, только чтобы понять, что на мне нет ничего, кроме майки.
— Спасибо, что подвез, — поблагодарила я.
— Со всем удовольствием.
Без сомнения.
Он ухмыльнулся. — Скоро вернусь. — Фин устремился с балкона вниз.
Не сильный порыв ветра от его прыжка взъерошил мне волосы и раздвинул занавески прямо в сломанной дверной раме. Я снова надела цепочку с крестиком, затем подошла ближе, набираясь храбрости, чтобы войти внутрь. В нижней части рамы торчала зазубренная стеклянная пластина, похожая на ряд острых зубов высотой до колена. Пятна крови на ковре высохли и почернели. Подсвечник всё ещё лежал на боку. Внутри валялось битое стекло.
Алекс хорошо держался во время той потасовки с двумя другими охотниками, намеревавшимися меня арестовать. От начала и до конца он держал себя в руках лучше, чем я ожидала.
Желудок скрутило узлом; сжала руки, чтобы они не дрожали. Я собиралась вернуться в эту квартиру. Нет, в нашу квартиру. Поскольку Чалис прочно поселилась в моей душе, я понятия не имела, что буду чувствовать, когда войду внутрь.
Я подняла ногу и просунула её в отверстие. Под кроссовкой хрустнуло стекло. С осторожностью перенесла вес тела вперед, помня о торчащем стекле, готовым разорвать мою кожу, и повернулась, а затем втянула другую ногу. Оказалась лицом к разбитой двери, спиной к прежней жизни Чалис, но все равно почувствовала запахи.
Запахи, которые я определила в прошлый раз: несвежее пиво, чистящие средства, ванильный аромат, возможно, от свечи — не уменьшились за два дня проветривания. Воздух был теплым и влажным, как в подвале. Слегка затхлым, и это, несомненно, благодаря полному мусорному ведру.
Ещё один порыв ветра предшествовал появлению Вайята и Фина. Вайят встретился со мной взглядом, его глаза были широко раскрыты, а щеки слегка побледнели. Должно быть, он что-то заметил в моих глазах, потому что выражение его лица смягчилось. Беспокойство за меня пересилило его собственный дискомфорт.
— Эви? Ты в порядке? — спросил он.
— Ага, — соврала я.
— Врешь.
Фин шагнул в сторону, оказавшись как раз за правым плечом Вайята. Удивительно, но его крылья исчезли. Не просто опустились вниз, а полностью исчезли. Мой день становился все более и более сюрреалистичным. — С ней все в порядке? — спросил он.
— Просто дай ей минуту, — проговорил Вайят.
— Для чего?
— Мне не нужна минута, — проговорила я с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала. Я повернулась, сделала три шага вглубь квартиры и упала на колени. Стекло пронзило ткань моих джинсов. Я вскрикнула. Зрение затуманилось, когда образы, запахи и ощущения атаковали мои чувства, каждый из которых цеплялся за предыдущий.
Валяюсь на диване и ем чипсы; смотрю телевизор и смеюсь над глупыми ситкомами; сижу на кухонном столе с газировкой и учебниками; швыряю эти учебники через всю комнату в отчаянии; рыдаю на полу, измученная и растерянная; принимаю горячую ванну, вытаскивая лезвие из одноразовой бритвы. Жирная еда, красное вино, кровь, цветочные духи, пряный лосьон после бритья и десятки других запахов, которые запечатлелись в памяти Чалис. Все то, что её тело пережило в этой квартире, включая её насильственную смерть, смешалось вместе в мощный коктейль воспоминаний.
Меня передернуло. Острая боль пронзила глаза. Казалось, все вокруг растворилось, когда я разлетелась на части. Ковер подо мной изменился. Рядом кто-то закричал.
Ощущение движения прекратилось. Я открыла глаза и уставилась на выкрашенный в белый цвет ящик комода. Над ним — шкатулка для драгоценностей и зеркало. Комната Чалис. Я случайно перенеслась на пятнадцать футов в её спальню. Дерьмо.
— Эви?
Всё ещё стоя на коленях, я повернулась к двери. Вайят и Фин наблюдали за мной с порога, и на лицах у каждого из них было одинаковое выражение озабоченности. Фин казался шокированным, ведь я только что на долю секунды исчезла из его жизни.
— Ух ты, — восхитился он. — Ловкий трюк.
— Скорее случайность, — возразила я. — Немного переволновалась.
Вайят шагнул вперед и присел передо мной на корточки. Теплыми руками он обхватил мое лицо, вглядываясь в него. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Думаю, да. Просто внезапный прилив чувств. — Я выдавила из себя игривую улыбку. — Будем надеяться, что я не буду делать так каждый раз, заходя в места, где Чалис часто бывала, иначе рискую однажды телепортировать свою задницу в твердую стену.
— Не смешно.
— Вообще-то, — сказал Фин, — так происходит, когда вызываешь правильный мысленный образ.
У Вайята отвисла челюсть. Выражение его лица заставило меня громко рассмеяться. Схватила его за запястья и крепко сжала. — Я в порядке — заверила его. — Клянусь.
Он пришел в себя, изогнул бровь и посмотрел на меня. — Я думал, проклинаешь.
— Дурак.
— Мне казалось, ты считаешь меня придурком.
— Тебе подойдет любой вид дури.
— А чья это квартира? — громко спросил Фин. Действенное отвлечение нас от шутливой пикировки.
— Наверное, моя. — Я встала на ноги, позволив Вайяту мне помочь.
— Ты не уверена? Мы вторглись на чужую территорию или нет?
— Нет. До тебя дошли слухи, что я умерла и воскресла снова, а значит, уже не похожа на себя прежнюю? — Он снова кивнул. — Ну, эта квартира принадлежит женщине, на которую ты смотришь, и её мертвому соседу, так что по умолчанию она моя.
Фин огляделся, поворачивая голову резко — совсем как птица. — А как умер сосед?
Мое сердце пропустило удар. — Я убила его.
— Эви, — начал Вайят.
— Что? — огрызнулась я. — Ведь это я спустила курок?
— Алекс был мертв задолго до того, как ты его застрелила. Он помогал тебе, потому что сам этого хотел. Ты же его не заставляла.
Я отступила на другую сторону спальни. Каким бы чужеродным ни казался бело-розовый декор в первый раз, теперь находила в нем странное утешение. Покой и связь с детством. Девичество, которого я никогда не знала во время своей бурной юности.
— Я что, пропустил какую-то важную предысторию? — Спросил Фин.
— Да, — ответил Вайят, одновременно с моим: — Нет.
Фин закатил глаза: — Рад, что мы это выяснили.
— Послушай, Фин, — я сменила тему, — ты искал нас не просто так. Что тебе нужно?
— Это может подождать.
— Почему, собственно?
— Стоит помыться. Без обид, но от вас обоих воняет.
Мы так и сделали. Ощущая мерзкий запах последние несколько часов, я почти перестала обращать на него внимание. Кровь гоблинов пахла морской водой с легким привкусом сладости гниющего мяса, и теперь, когда мы оказались в помещении, эффект стал ещё хуже.
— У нас есть время, — проговорил Фин. — Мойтесь, а потом поговорим.
Я посмотрела на закрытую дверь ванной; желудок скрутило. — Легче сказать, чем сделать.
— Почему это?
— Потому что в этой ванной комнате хозяйка моего тела покончила с собой.
Как и два дня назад, перед дверью комнаты, где меня пытали и убили, я застыла в нерешительности перед другой дверью. Дурные предчувствия скрутили желудок. Пот выступил на лбу и на груди. Я стиснула обеими руками чистую одежду, которую вытащила из шкафа Чалис, боясь, что если ослаблю их, то они начнут трястись.
Такая безобидная дверь. Она была выкрашена в цвет слоновой кости и сделана из того полого поддельного дерева, которое сильно хлопает при порыве ветра. Ни намека на красный или розовый на его гладкой, ничем не отмеченной и не сколотой поверхности. Никаких признаков того ужаса, который когда-то скрывался за ней. Все во мне говорило: иди внутрь и перестань трусить. Тоскливое осознание того, что всего четыре дня назад Чалис вошла в неё, наполнила горячую ванну и вскрыла себе вены, не давало мне покоя.
Ты ведешь себя нелепо, девочка. Тащи туда свою тупую задницу и приведи себя в порядок.
Я твердо ухватилась за медную ручку и повернула её. Шестерня тихо завизжала. Толкнула дверь. Теплый, затхлый воздух выплыл наружу, слегка отдавая лимонным запахом чистящего средства. Рукой потянулась к выключателю слева от двери и щелкнула первыми двумя клавишами. Словно по старой привычке.
Свет залил маленькую ванную комнату, сверкающую чистотой, как и прежде. Единственным реальным отличием оказалось голубое банное полотенце, наполовину свалившееся с вешалки. Должно быть, Алекс оставил его там. В тот день, когда я вытащила его из его безопасного маленького мира…
Нет. Я не могла думать об этом.
Положила свою одежду на закрытое сиденье унитаза, схватила полотенце из маленькой корзины за дверью и разделась. Добавила нож и ножны с лодыжки к своей коллекции чистых вещей. Испорченная одежда — даже не моя, а позаимствованная у подружки кота-оборотня — отправилась прямиком в мусорное ведро. В последнюю минуту я выудила сотовый телефон, который дала мне Кисмет, и положила его в корзину, надежно спрятав среди пары чистых полотенец для рук и дополнительных рулонов туалетной бумаги.
Я потянулась к крану с водой, сомкнув пальцы на изогнутом пластике. Что-то печальное и решительное прокралось в мой разум, внезапно став ещё более сильным от струи горячей воды из душа. Запекшаяся кровь на моей коже и одежде пахла сильнее во влажной жаре. От горя у меня перехватило горло. Фантомная боль пронзила левую руку от локтя до запястья.
Вода стекала в сливное отверстие, и я поняла, что вытащила пробку. Сунула её обратно и вновь набрала воду, чувствуя тошноту в животе.
Отвращение пересилило ноющее чувство горя и перекрыло другие мои эмоций. Ты — это не она. Это все у тебя в голове, Эви! Прими гребаный душ!
Меня охватило раздражение — она сдалась, черт возьми! — отрегулировала температуру воды на что-то более сносное и шагнула внутрь. Я быстро помылась, смывая кровь и песок с кожи и волос. Ни малейшего шанса получить удовольствие от мытья в этой ванной комнате.
Пока мылась, осмотрела свои раны. Порезы на моем животе выглядели как толстые красные шрамы, которые к завтрашнему дню поблекнут, а потом исчезнут. Укус на плече я больше не чувствовала, о нем напоминали только едва проглядывающие следы от зубов. Другие царапины и синяки от моих драк с Келсой и Товином исчезли. Сильно потерла левое предплечье, как будто это могло очистить память о самоубийстве Чалис. Все, чего я добилась, это только порозовевшая и саднящая кожа.
Наконец вода стала прозрачной. Я вытерлась полотенцем и быстро оделась в чистые джинсы и черную девчачью футболку — одна из немногих темных вещей в гардеробе Чалис. Я порылась в ящиках под раковиной в поисках заколки для волос и наткнулась на ножницы. Подняла вверх, позволяя свету от верхнего светильника блеснуть на их поверхности.