Юность воина

Основной задачей союзников было держать границу. На этом основании они не платили дани и получили возможность разрабатывать здешние богатые месторождения железа, меди, золота и драгоценных камней. Зерно шло из Империи с юга, как и многое другое — ткани, вино, оливковое масло, соль, ювелирные изделия. Обе стороны были заинтересованы в сохранении союза и торговле. Варвары с севера никому не требовались.

За «поясом», если смотреть со стороны Империи, погода неустойчивая: зимой продолжительные оттепели с обильными снегопадами, сменяющиеся резким похолоданием, летом понижения температуры, сильные ветры, интенсивные дожди. Территория покрыта густой сетью озер и рек, многоводных и порожистых. Большая часть региона лесная, с преобладанием сосновых лесов, часто заболоченных. Не самое лучшее место для земледелия. Как и на островах, население кормится в основном рыболовством и охотой.

До «пояса» идут бесконечные леса — дуб, лиственница, бук, сосна и ельники, вперемежку с зарослями можжевельника. В этих краях огромное количество всевозможных животных. Испокон веков места здешние населены турами, благородными оленями, косулями, лосями, кабанами, медведями, волками, куницами, лисицами, зайцами, белками, выдрами, бобрами. Да всех и не перечислить, как и огромное количество видов птиц.

Но важнее, что чем дальше на юг, тем выше отдача от земли. В Кнауте сам-пят, а южнее — сам-сем. В метрополии и вовсе сам-десять. Это в четыре с половиной раза превышает отдачу от урожая в сам-третей, что дает возможность прокормить во столько же раз большее население. Для северян подобные урожаи вообще непредставимы. По их понятиям, в Империи находится рай земной. Вот и идут каждое поколение вновь и вновь попытки прорваться через цепь крепостей на юг. Если не зацепиться, так ограбить.

Нет, проще всего, конечно, идти на кораблях на запад и, обогнув материк, прорваться в Длинное море, но самое боевое подразделение Империи отнюдь не конница — флот. Мало кому из северян удается вторгнуться и захватить добычу. Еще меньше возвращается. Девять из десяти гелонцев находят свой конец в морской пучине.

Дед Николаса умудрился как-то договориться с первым Кнаутом. Всем родом, включая женщин и детей, они пошли под руку фема и десятилетиями честно исполняли долг. Две трети из них давно связали себя узами со здешними семьями. Кто брал женщину в род, кто отдавал сестру или дочь замуж согласно обычаю. Вступая в браки, они произвели на свет мощный клан с военными традициями и прочными родственными связями с местными семьями фемов.

Изменилось одно — раньше гелонцы не считали зазорным работать на земле. Сильно заносчивые имели неплохие шансы помереть с голоду. Теперь они по традиции считались относящимися к касте воинов. Уже третье поколение разросшегося рода считалось фемами. И хотя для настоящих аристократов с длинной родословной были низки в качестве супружеской партии, но свою ступеньку прочно заняли и уступать ее не собирались.

Это был весомый шанс занять место рядом с леди, и все они прекрасно это осознавали. Лорд Витри никогда на это не пойдет — слишком горд и скареден. Кто прав и кто виноват в семейном споре, в данном случае роли не играло. Подвернулся прекрасный вариант, и упустить его было бы непростительным скудоумием. Сейчас впереди ждет немаленький приз.

Кровь? Какая ерунда. Они с детства были привычны к битвам, резне и погибшим товарищам. Егеря далеко не одними зверями занимаются. Любые грабители, бандиты или налетчики (те же соседи) в их ведении.

Да и мелкие группы северян частенько умудрялись просачиваться достаточно далеко на юг. Для небольшой деревни вполне хватит и десятка опытных бойцов. Всех перебьют, и хозяин останется без налогов. А кто окажется виноват в недосмотре? Вот и приходится постоянно патрулировать территорию готовыми к бою. И они происходили. Каждый год. Одним больше — велика важность.

Все трое неожиданно шарахнулись в стороны, хватаясь за луки и мечи.

Опять, с досадой подумал Николас, разглядывая торчащего посреди дороги Блорова зверя. Не видел, не слышал. И они, похоже, до последнего тоже. И сигналов от двоих так и не появившихся не прозвучало. Всех обдурил, проскользнув мимо часовых.

— Спокойно, — сказал он покровительственно, в высшей степени удовлетворенный реакцией. Не ему одному вздрагивать при появлении. — Это домашний зверь того самого свидетеля смерти хозяина. Вроде сопровождает меня.

— Домашний, угу, — озадаченно пробурчал Олаф, не отпуская натянутой тетивы и выцеливая зверя. Когда успел, Николас и не заметил. Лук хоть и висел на плече, но сдернуть и приготовиться — это сильно. — Поменьше тигра, а, Патрик?

— Не бывает таких кошек, — не менее удивленно ответил тот. — Не те пропорции туловища.

— Гигантские гиены на юге? Вон башка какая.

— Не, не такой. Медведь или росомаха.

— Те противные, — уверенно заявил Энунд, — всегда толпой и вихляются. Этот даже симпатичный. Как всякий опасный хищник. Я обычных гиен видел и не думаю, что гигантские чем отличаются помимо размера. Да и выбили их давно. Всю саванну еще когда распахали. Слухай, Ники, где бишь взял такого твой знакомый?

— В горах. Возле Ямы. Щенком.

— А, там бывает всякая муть. Чего ему, собственно, надо?

— Я откуда знаю? Может, намекает, что пора возвращаться. Не дергайтесь. Зря не кусает.

Его подмывало рассказать о выбивании чашки с отравой, или как он беседовал недавно, но первое всегда успеется, а второе желательно придержать. Пригодится дополнительное знание на будущее. Иметь никому не известные сведения полезно. Если можно договориться со зверем помимо хозяина — это важно. Знать бы еще о чем. А, придет случай — выяснит наверняка.

— Точно не кинется? — засомневался Олаф.

— Дрессированный. Ты же видишь, сидит спокойно. Энунд, мы договорились?

— Договор — пфе. Нашел тоже юристов в лесу. Мы сказали все. Твое слово — на мое. Бумажки можно и потом оформлять.

Все-таки не стал перегибать палку и требовать луну с неба, с облегчением подумал Николас. Джеки четко и твердо очертила границы уступок заранее. Немного серебра она бы дала сверх оговоренного, но именно что немного. Доверять шантажистам сложно, и пришлось бы искать иной вариант. Не сегодня. Потом.

К счастью, собеседник достаточно разумен, чтобы понимать: не ко времени лишние тяжелые условия. Даже победив, они будут сидеть не очень прочно. Ссоры не ко времени тоже. Кстати, а читать-то Энунд умеет? Почему-то мне кажется, нет. Не помню. Вот Патрик учился, значит, и Олаф способен. А про их отца не в курсе. Никогда не наблюдал с бумагой в руках.

— Сыновья пойдут с тобой, — выдержав внушительную паузу, решил Энунд.

Олаф расплылся в довольной ухмылке. Патрик молча кивнул, соглашаясь. Оба не стали кричать: «Отец наш велик и мудр!» Зачем лишние слова. И так всем ясно. Он принял правильное решение, а подраться оба с детства не прочь.

— Проводят правильной дорогой. А я постараюсь привести людей быстро-быстро.

— Успеешь?

— Нет, — честно ответил Энунд. — Что для госпожи важнее — десяток послезавтра или сотня через неделю?

— И то и другое.

— Вот и договорились. Я посылаю сломанную стрелу.

Объяснять присутствующим, что это призыв к сбору с оружием, не требовалось. И так всем понятно, как и то, что весть будет разнесена с наиболее возможной скоростью. А там уж как кости выпадут. Это боги решают.





Глава 21


Смена власти




Блор молча изучал картину перед собой, держась рядом с остальными на своем привычном месте позади госпожи Жаклин. При его росте никаких сложностей. Обзора она не загораживает.

Два дня они рысью шли через леса, кратчайшей дорогой, которую показывали приведенные Николасом подозрительные близнецы с внешностью северян и ухватками бывалых бойцов. Про здешние интриги он мог разве догадываться, но наличие в провинции нескольких групп со своими крайне расходящимися интересами даже при его долгом отсутствии дома особой тайны собой не представляли. Слышал он всякое и от отца, и от ребят в Храме.

Здесь территория морганов, но их на все безграничные леса вплоть до Каменного пояса хорошо если соберется несколько десятков тысяч. Они и не вылазят почти из чащоб, лишь исключительно для торговли.

Зато есть поселки вдоль рек с давних пор, когда не существовало никакой Империи. Бельцы, тирцы и ясцы встречались достаточно часто и жили компактными группами. Но эти остались в основном у Каменного пояса.

Родственные им лопарцы и силурцы, основавшие в давние поры свои города-государства и племенные союзы возле моря, не очень лезли в здешнюю чащу, но многие селились самостоятельно. Затем пришли колонисты с юга, гелонцы и еще десяток племен с севера.

Земли много, но случалось всякое. И дружили, и резались, и сливались несколько групп в племя.

Водворяющиеся на новых землях поселенцы располагались обычно группами по пятнадцать-тридцать дворов. Одна семья самостоятельно непременно вскорости бы сгибла в непривычных условиях и без взаимопомощи. Да и от набежников возможны неприятности. Многие не прочь поправить свое имущественное положение за чужой счет. Вот и получается лучше держаться вместе.

Сначала строят даже не жилье, здесь, естественно, из дерева — его вдоволь повсюду. Обязательное обнесение выгона для скота изгородью. В лесу далеко не в одиночестве проживают щебечущие птички. Волки или медведь неминуемо обрадуются возможности подзакусить свежей телятиной. Нельзя позволить разбегаться в разные стороны приведенному с собой стаду и оставлять скот без пригляда.

Через несколько лет наиболее близко живущих хищников повыбьют, или они приучатся обходить людей сторонкой, но вначале необходима постоянная бдительность. Без лошадей и коров вся затея обречена на провал. Это настолько всем хорошо известно, что за девочку-рабыню давали одну телку. Уж очень далеко и тяжело доставлять домашний скот. Человек неприхотливее.

На побережье цена коровы или лошади в три-четыре раза ниже. Там не требуется гнать их в дремучий лес за сотню лиг от ближайшего обжитого места. А без них поселенцу никак. Землю пашут на быках, а лучше лошадях. Они годятся для многих хозяйственных дел, но и коровы чрезвычайно важны. Не только молоко и производные из него — сыр, простокваша и масло. Еще и навоз — лучшее из существующих удобрение.

Только обустроив скот, переселенец принимался за земледелие, присваивая себе столько земли, сколько мог обработать. Он расчищал ее от растительных зарослей для посева. Обычно это происходило со второго года. Дело в том, что в лесу рубили деревья или подсекали их, подрезали кору, чтобы они высохли. Через год лес сжигали и производили посев прямо в золу, являющуюся замечательным удобрением. Почти всегда можно получить сто пудов при посеве три пуда ржи на десятину. Огромный урожай и хороший задел на будущее.

Потому что почва давала несколько лет все уменьшающиеся урожаи, через три-пять сезонов поле можно было использовать лишь в качестве сенокоса или пастбища, но сеять бессмысленно. Вернее, не так — при правильном ведении хозяйства получали и шесть-семь зерен на одно посаженное. Даже торговать есть возможность, но люди, привыкшие снимать совсем другой урожай, частенько принимались искать другие места. Именно поэтому здесь так долго и не существовало крупных стабильных поселений.

Снять «сливки» и перебраться на новую территорию было совершено нормально для живших здесь до Империи немногочисленных племен. После прекращения хозяйственной деятельности через сорок-шестьдесят лет лес восстанавливался, и начинался новый цикл. Но тогда земля считалась принадлежащей первым севшим на нее.

Сейчас по берегам рек минимум раз в год ходили государственные фискалы и откупщики с отрядом бывалых вояк, а наиболее удобные места принадлежали вовсе не аборигенам. Не имеющие ничего, кроме грамоты от Императора и мечей, фемы с юга принялись наводить собственные порядки. Размер земельного владения гражданина города или поселенца являлся главным фактором, определявшим его имущественное и общественное положение. Немалую роль играли и личные отряды лордов и эрлов, не признающих над собой власти помимо далекой императорской, и то исключительно на словах.

Конечно, простому человеку с семьей всегда можно забраться в далекую глушь, но, к сожалению, все со временем привыкают к определенному образу жизни. Человек хочет жить лучше, а значит, продавать свое зерно или шкурки пушных зверьков и получать взамен нечто ранее неизвестное и в здешних местах непроизводимое. Да и защита не помешает. Чем больше становилось на путях-дорогах и в окрестностях людей и чем богаче они жили, тем чаще шалили лихие люди или выясняли отношения местные гордые лорды.

Здесь уже стояла не деревня, хотя поля в окрестностях имелись и возделывались. Здесь присутствовало все, что нужно крестьянскому хозяйству: богатые черноземные земли, луга и пастбища в поймах рек, лес для строительства и дров, для промысла, охоты и сбора лесных даров — ягод, дубовых желудей для откормки свиней, а также стройных кедров с их орехами. Рядом огромное озеро и полно рыбы.

На слиянии двух рек и сухопутного тракта столетие с небольшим назад первый Кнаут заложил поселок, имея за душой меч, коня и два десятка верных столь же нищих кнехтов.

Кроме силы у него имелась грамота из самой столицы, оформленная по всем правилам. Сидящий далеко на благодатном юге министр даже особо много не попросил. Щедрой рукой набросал позволение на десять тысяч десятин земли в не ведомом ни тому ни другому далеком холодном краю. Наверное, министр еще посмеялся в компании друзей над наивным. Где уж такую прорву суметь удержать и обработать.

Первый Кнаут смог. Здесь, на резко поднимающемся левом берегу, он поставил крепость и разрешил под своей охраной и за определенную цену открывать торговые и ремесленные лавки. Уж очень выгодное оказалось место. И снизу, и сверху все проходят мимо. Многие не прочь остановиться и отдохнуть, а также продать свои товары. Зачем куда-то возить, коли здесь можно получить все, что угодно. И не требуется далеко ходить, как прежде. Открывай лавку или трактир под защитой здешнего хозяина — и богатей, насколько хватит умения. Естественно, за определенную мзду.

А дважды в году организовывались ярмарки — после сбора урожая и перед окончанием зимы. Когда-то Блор побывал с отцом на такой и поразился изобилию товаров и понаехавшего народа. Несколько тысяч, это уж без сомнений. Правда, тогда он был сущий ребенок и не видел больших городов и их рынков. Но сейчас задача совсем другая. Они пришли не продать зерно и прикупить инструментов с тканями и подарков для близких. Сегодня необходимо проникнуть внутрь для совсем иных надобностей.

А это совсем не просто. Кнаут изначально строился как укрепление, и хотя с тех пор разросся и перестраивался, смотрелся в качестве оборонительного сооружения очень недурно. Частокол из мощных бревен. Двое ворот с надвратными башнями. Неровный четырехугольник стен был задуман очень толково.

Со стороны реки подъем проходил по длинному и крутому откосу. Нечего было даже надеяться одним рывком ворваться в ворота. Дорогу специально сделали якобы для облегчения подъема сначала вдоль берега, а затем спирально вверх. Фактически дополнительная защита против налетчиков.

С двух других сторон Кнаут был защищен глубокими оврагами, которые прорезали коренной берег почти до самого уреза воды. По одному оврагу текла небольшая речка, да и второй наверняка заполнялся водой во время дождей.

Подойти можно только с четвертой стороны, намеренно построенной наиболее узкой для создания лучшей огневой мощи гарнизона по открытому для взглядов полю. Лучники вдоволь натешатся, прежде чем всадники успеют домчаться до ворот. Ко всему еще сам частокол стоит на высоком земляном валу, и высота его не позволяет без проблем приблизиться.

В общем, готовились здесь к обороне всерьез, и вся округа об этом знала. Если что — существует место, где укрыться. Такое случалось на памяти людей всего пару раз, когда через Каменный пояс приходили северяне. Но все бывает, и лучше заранее приготовиться.

— Есть! — сказал фем Бренер, показывая на открывающиеся ворота.

Ничего не ожидающие стражники привычно открывали створки, позволяя выйти стаду на выпас, а людям по своим делам. Сейчас все зависело от приставших в дороге северян, поклонившихся госпоже. С вечера они отправились в город к своим знакомым и должны были не позволить затворить огромные половинки ворот, перекрыв вход. В любом случае требовалось дать отдых коням и людям, а нападать лучше рано утром, пока противник не очухался со сна.

— Пошли!

— Это мои люди, и мне решать! — процедил сквозь зубы фем Клейн.

Они смерили друг друга гневными взглядами.

— Будете ругаться или дело делать? — резко спросила Жаклин. — Нашли время лаяться!

— Начали! — приказал, выдержав паузу, Бем, извлекая меч из ножен.

Отряд двинулся, и чем ближе к городу, тем сильнее они ускоряли бег коней. Грузовых с несколькими оруженосцами оставили в лесу. Скорость важнее. Лавина всадников пронеслась по дороге, оставив стоять с разинутыми ртами парочку пастухов. Все-таки фем Клейн знал свое дело, и тронься чуть раньше — могли бы и застрять в стаде, а так удачно разминулись.

В воротах стояли близнецы и еще с пяток вооруженных людей. Они приветствовали радостными криками въезжающих в город. Убили или просто связали охрану — разбираться было некогда и неинтересно. Они понеслись дальше, стуча копытами по выложенной деревянными плашками мостовой. Здесь не жалели древесины. Бревенчатые настилы начинались от самой воды и продолжались между рядами деревянных крепких домов.

Заливались из-за заборов лаем дворовые псы. Выглядывали в окна на улицу люди, находящиеся на дороге поспешно жались к стенам. Воины неслись дальше, наполняя утренний свежий воздух ржанием лошадей, лязгом железа и острым запахом опасности. Из-под копыт несущихся не разбирая дороги коней, заполошно кудахча, метнулись куры. Парочка не успела и погибла, нежданно-негаданно принесенная в жертву войне. Сдерживать неудержимый бег не стали бы и при виде человека, не то что обычной мелкой животины.