Юность воина
Часть 35 из 53 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Вооруженные? Да, да, я понимаю, — не дождавшись ответа, согласился Николас. — Пятеро — по-любому неприятно. Я тебе очень благодарен за известие. С меня большой кусок мяса, кто бы они ни были. Ты что дальше собираешься делать, сопровождать или гулять в своих интересах?
Зверь поднялся и одним прыжком исчез в кустах справа. Николас прислушался и мысленно плюнул. Опыт действий в лесу у него имелся, пусть и применять до сих пор не приходилось, но зверя он не слышал. Тот не шел, а стелился над землей, умудряясь не шуршать листьями и травой при всем своем немалом весе.
Так и не понял, ушел или где-то рядом. На всякий случай особо рассчитывать на помощь не стоит. И так сделал много больше положенного. Уж охранять меня своего Визи Блор точно не посылал. Ему не стали объяснять причину, зачем удалился от остальных. Не из недоверия. Никто, кроме Антона и Джеки, не в курсе.
Николас подумал. Потом еще подумал. Либо ему не пришла удача, либо он раньше времени получил разыскиваемое. Конечно, предпочтительней второе, однако выяснить это имеется всего-навсего один способ. Повернулся в сторону дороги и издал крик. Он очень старался, и вышло практически идеально — «крикрикри-кри», и в конце рулада заканчивается своеобразной длительной нотой «люууэ-э».
Для старого высокоствольного леса осенью такой дикий вой, всерьез пугающий городских людей, достаточно обычен. Самый обыкновенный черный дятел. По размерам он вдвое крупней пестрого и встречается не так часто. Но главное — это герб его рода. Черный, с ярко-красными перьями, напоминающими шапочку, птица достаточно оригинальна и в обычный набор эмблем и гербов фемов не входит.
Так уж пожелал его отец, не отказавшийся от родного тотема. О гербах и знаменах северяне имеют очень смутное понятие и до появления дружины в Кнауте замечательно обходились без них.
Подождал несколько минут и повторил крик, с неудовольствием отметив першение в горле. Отвык. Второй раз вышло заметно хуже. Опять тишина. Нет ответного знака.
— Отвратительно изображаешь несчастную птицу, — произнес внушительный голос из-за спины.
Николас резко обернулся, выхватывая меч из ножен.
— Резвый какой, — удивился еще один, уже спереди.
— Смотри не порежься, — поддержал третий, заржав не хуже лошади.
— Давайте, выходите, а то я решу — пятеро одного испугались.
— Неужели определил всех? — удивился первый голос. — Надо же. Не забыл вдали от наших мест лесную науку.
Все-таки пятеро, сделал вывод приезжий. А вот Визи и они не учуяли. Опасный зверюга.
— Не, — насмешливо сказал второй, — убивать не станем. Выпорем.
— Жизнь наша очень похожа на весы торговца, — ответил Николас, — равновесие если и наступает, то на мгновение. Обычно скачет туда-сюда. То счастья полный человек, то горе на плечо садится. Но вот бить меня не стоит. Кровью умоетесь.
— Болтать красно ты не разучился, — одобрительно признал появившийся открыто воин. На поясе северной работы клинок, за спиной лук и колчан со стрелами. Он уже был стар, и лицо избороздили морщины. Тем не менее глаза по-прежнему смотрели зорко, руки оставались крепкими, а волосы светлыми были еще в юности, как и у всех остальных из его рода. Седины не заметно. — Как насчет скрестить мечи?
— Я пришел вас позвать слегка подраться, — спешиваясь, сознался Николас.
— Это по-родственному, — обнимая его, вскричал пришелец. — Пригласить позвенеть клинками — это сын Хельга. Его кровь!
— Воин тебя не забывает, дядька Энунд, здоровья как у тура.
Фактически тот по имперским законам никаким дядькой ему не приходился. Родство достаточно сомнительное — сын дочери брата шурина. У гелонцев вполне ближник. Он и на деле доказывал неоднократно, что не пустой звук родственные связи.
— А и потомство неплохое, — гордо провозгласил в ответ дядька. — Восемь парней, один другого лучше.
Двух девок он привычно не посчитал, даром что они из папы веревки вили. На людях Энунд никому бы не позволил себя заподозрить в излишнем внимании к младшеньким.
— А пограбить у тебя подходящих кандидатов нет? — вполне серьезно спросил один из двух подошедших сыновей.
— Олаф, — укоризненно сказал практически не отличающийся от него ни внешним видом, ни даже одеждой и оружием второй, — где набег, там чужое добро. А в Кнауте его много!
— Но-но! — воскликнул Николас. — Патрик, это наш город. Не переходите границы!
— Лорду Витри будет крайне приятно, — отрезал тот с неприятной усмешкой. — Мы уже даже не егеря — ты не знал?
— Дожили, — возмутился старший воин. — С нас! С каждого дома требуют белку!
Ну не так уж и много, без особого удивления подумал Николас, сочувственно кивая. Конечно, если с тебя налогов раньше не брали, то обидно, да еще как. Фактически ничего ужасного, но вот это неуважение очень к месту сегодня. Сотня с лишним вооруженных и привычных ко всякому бойцов лишней по-любому не станет. А не потребуй лорд Витри налога — так неизвестно еще, на чью бы сторону они встали.
Он заранее знал об этом якобы унижении и собирался выпячивать в качестве одолжения на неминуемых переговорах. Родственники-то родственники, но выгоду свою бывшие северяне блюли не хуже иного купца. Дядька сам поднял вопрос. Это дополнительные очки в их азартной игре.
— Жадность еще никого до добра не довела, — произнес Николас неопределенно.
— Наши привилегии, — улыбнувшись во весь рот, провозгласил Патрик, — госпожа Жаклин не откажется вернуть.
— Вы о чем говорите? — с недоумением переспросил Олаф.
Они были близнецы, одинаковые как горошины. Красивые, уверенные в себе воины. Широкие в кости, рыжеватые волосы и холодные голубые глаза, напоминающие цветом северное море. Сам Николас там не бывал, но описания слышал многократно. Ничего хорошего в холодной воде и вечных штормовых ветрах он не находил.
Что касалось сыновей Энунда, по общему мнению, основной ум достался одному, зато безграничная храбрость и неумение думать о последствиях — второму. Это не значит, что Патрик был трус или Олаф глупец, но роли давно и прочно определились. Старший сметал все на пути, младший подсказывал, куда ударить. Вместе их никому не удавалось одолеть, а по отдельности они не встречались. Даже жен выбрали в одной семье, из сестер. Правда, не близняшек, а то бы хватило разговоров до самой смерти.
— Старый лорд умер? — быстро спросил Энунд. — Это точно?
По возрасту он был ничуть не младше, как раз напротив. Разница в лучшем случае составляла пару лет, но так принято. Дополнительное уважение. Николас так и не разобрался в некоторых вещах, пусть и одной с ними крови. Слишком долго он пробыл в детстве оторванным от клана и превратился по воспитанию в обычного имперца.
Иные вещи впитывают с младенчества. Почему, к примеру, первый родившийся из близнецов считается младшим. Задавать глупые вопросы абсолютно не тянуло: посмотрят как на идиота. Приходилось неоднократно сталкиваться с таким поведением. В конце концов, не все ли равно? Сами разберутся, кто больший вес имеет в семье.
— Есть свидетель смерти.
— Хм, — многозначительно произнес Энунд, принимаясь чесать брюхо.
В переводе это означало: «И как собираетесь поступить? Я вовсе не настаиваю на ответе, и уж тем более советов пока давать не собираюсь. Но коли приперся, так, наверное, с предложением, а не свежей оленины на ужин попросить. Давай излагай, а я послушаю».
— И было покушение на Джеки сразу после появления видока, — продолжил Николас. — Эконом по приказу Витри пытался отравить.
— Подлость, — возмутились оба брата одновременно.
В данном случае имелась в виду отнюдь не сама попытка убийства. Именно яд. Умереть от клинка — нормальное дело. Они согласятся. Еще впереди лошадей побегут. Все дело в условиях. Дипломатическая миссия подобного уровня ему внове.
— Лорд еще не в курсе.
— Голубятня?
— Месяц назад кто-то отравил птиц. Явно не хотели, чтобы у меня была возможность с вами связаться. Ну а я в свою очередь подкупил мальчишку в доме Корсе, регулярно отправляющего известия о Жаклин. Три дня назад он повторил процедуру.
— Просто из вредности, — пробормотал Патрик.
— Если подумать — да! Никто не мог знать о появлении Блора. Хотелось сделать ответную гадость.
— Тебя вела богиня Удачи, — уверенно припечатал Энунд. — Случайно такие вещи не происходят.
От Ранткура до Кнаута пятнадцать дней ходу против течения по петляющей реке. Напрямик, загоняя коней по лесным тропам, можно обернуться за четыре-пять, но это очень тяжелая и неудобная дорога. Редко кто ходит так. Торговцам ни к чему — перевозка на корабле дешевле и дает возможность продавать вещи еще по дороге. Да и комфортнее передвигаться по воде. Сейчас для них важнее всего время.
— Я не успею собрать всех, — с откровенным сожалением признался Энунд, — прежде чем дойдет известие.
— Четыре десятка людей фем Клейна идут с нами. Договор на три месяца, с возможностью продления. Если вы придете…
Пауза была достаточно красноречивой.
— Им хозяйка заплатит полновесным серебром, — пробурчал Олаф. — Почему не нам?
— Не платить белку с дома и опять быть зачисленным на службу егерем — по моему разумению, не так уж и дурно.
— Денег это не дает, — подал голос Патрик, — а силы отнимает. Некогда заниматься хозяйством.
— Ты стал пахарем? — подпустив в голос яду, вскричал Николас.
Он точно знал, что уж этот считает подобное занятие ниже своего достоинства. И знал, откуда богатство у данной семьи. Отнюдь не с земли. Они сами охотились, согласно давним привилегиям, отдавая четверть фем Кнауту, да еще и втихую брали шкурки с крестьян, не имеющих на это права.
Сколько добыть пушных зверьков без оскудевания леса, они точно выяснили давным-давно, умело учитывая погоду и множество других факторов. Так что на некоторые действия жителей округи егеря всегда смотрели сквозь пальцы, пока деревенские наглеть не начинали. А если честно сдают егерям и не превышают разрешенного, всем хорошо. Хозяину, охраннику и крестьянину. Всем перепадает дополнительный заработок. Понятно, кроме лорда.
Здесь пропорция дележки была обратной. Четверть добытчику — остальное егерю. Продать на стороне тоже не так просто. Не у любого возьмут и не каждого станут скрывать от фискалов и доносчиков. А кто вдруг начинал возмущаться и лишнее себе позволял, выбивая зверьков почем зря, вдруг вспоминали про свою вторую ипостась — охраняющего хозяйские угодья лесничего — и соответственно наказывали. По положению крупный штраф — самая мелкая неприятность. Пойманному на браконьерстве закон позволял отсечь руку.
— Пока на службе люди получат снабжение жильем, дровами, соломой и провизией. А командира, — надавил голосом Николас, — допустят к столу.
— От какого числа воинов? — потребовал Патрик.
В принципе он был прав, но здесь и сейчас не его дело, постарался передать взглядом Николас.
— Своих раздевать непозволительно, — припечатал Энунд. — Разве в качестве трофеев, хе-хе, — посмеялся, не меняясь в лице и внимательно наблюдая за посланцем.
— Взятое в бою делится обычным порядком, — твердо сказал тот.
Обещать дополнительно — неприличная уступка. Что могло быть у противника помимо собственного добра фем Кнаутов? То-то и оно. И так почти две трети трофеев уплывет в чужие руки. Казна и у леди не безразмерная.
— Но мнится мне, — изображая задумчивость, поведал старший, — Витри ничуть не относится к нашим родичам.
Близнецы понимающе ухмыльнулись. Как раз Николас им был хоть и дальним, но однокровником, а он служит леди Жаклин. Она многое даст в обмен на вооруженную поддержку. Наемникам требуется противовес, а рассчитывать при атаке на город на фемов, давших обязательство служить нынешнему хозяину, чревато непредсказуемыми последствиями.
Два поколения назад далеко на севере в очередной раз несколько лет подряд случились сильные морозы раньше времени. Урожай на Гелоновых островах всегда был максимум сам-три. Земли там скудные, и пашни мало, а количество посеянного зерна ежегодно не утраивается, а удваивается, ибо каждый год одно из каждых трех собранных зерен надобно откладывать для нового сева. Два-три года подряд неурожай — и начинается массовый голод.
В такие годы плохо всем. Отряды воинов приходят с севера на юг. Корабли выплывают на тамошние берега, и пришельцы отбирают все подряд. Ну если уж заявился с оружием в руках за зерном и скотом, имеет смысл прихватить и серебро с сукном. Не говоря уже про рабов. Не так ли?
Самые умные и вовсе переселялись на континент, тесня предыдущих захватчиков и отнимая территорию. В устьях рек всегда существовали маленькие королевства, и там очередных захватчиков встречали острые копья и мечи предыдущих налетчиков.
Там не существовало четкого разделения на лордов, воинов и крестьян. Разница между эрлом, кэрлом и лэтом только в цене. Разбогатевший лэт становился кэрлом или эрлом. Над всеми стоял этелинг, но и его меняли в случае необходимости. Отсюда многочисленность государств, каждое из которых изначально принадлежало одному роду или семье.
Достаточно медленно они распространялись южнее. Счастье Империи, а вернее, жителей Заморья, что перегородивший континент с востока на запад Каменный пояс образует водораздел. Все реки начинаются здесь и текут на юг или на север. Не существует ни одной проходящей насквозь, и в результате корабли не могут проплыть от моря до моря по рекам.
Горы не очень высоки и даже не широки. Местами сглаженные вершины хребта отделяют от низин не свыше пятидесяти лиг. Цепь вершин почти не прерывается долинами, и людей здесь мало. Лишь на перевалах и в местах возможных волоков стоят укрепления. Племенные союзы бельцев, тирцев и ясцев никогда не входили в состав Империи, считаясь добрыми и верными союзниками. Далекий Карунас не вмешивался во внутренние дела и не конфисковывал земли под колонии.
Зверь поднялся и одним прыжком исчез в кустах справа. Николас прислушался и мысленно плюнул. Опыт действий в лесу у него имелся, пусть и применять до сих пор не приходилось, но зверя он не слышал. Тот не шел, а стелился над землей, умудряясь не шуршать листьями и травой при всем своем немалом весе.
Так и не понял, ушел или где-то рядом. На всякий случай особо рассчитывать на помощь не стоит. И так сделал много больше положенного. Уж охранять меня своего Визи Блор точно не посылал. Ему не стали объяснять причину, зачем удалился от остальных. Не из недоверия. Никто, кроме Антона и Джеки, не в курсе.
Николас подумал. Потом еще подумал. Либо ему не пришла удача, либо он раньше времени получил разыскиваемое. Конечно, предпочтительней второе, однако выяснить это имеется всего-навсего один способ. Повернулся в сторону дороги и издал крик. Он очень старался, и вышло практически идеально — «крикрикри-кри», и в конце рулада заканчивается своеобразной длительной нотой «люууэ-э».
Для старого высокоствольного леса осенью такой дикий вой, всерьез пугающий городских людей, достаточно обычен. Самый обыкновенный черный дятел. По размерам он вдвое крупней пестрого и встречается не так часто. Но главное — это герб его рода. Черный, с ярко-красными перьями, напоминающими шапочку, птица достаточно оригинальна и в обычный набор эмблем и гербов фемов не входит.
Так уж пожелал его отец, не отказавшийся от родного тотема. О гербах и знаменах северяне имеют очень смутное понятие и до появления дружины в Кнауте замечательно обходились без них.
Подождал несколько минут и повторил крик, с неудовольствием отметив першение в горле. Отвык. Второй раз вышло заметно хуже. Опять тишина. Нет ответного знака.
— Отвратительно изображаешь несчастную птицу, — произнес внушительный голос из-за спины.
Николас резко обернулся, выхватывая меч из ножен.
— Резвый какой, — удивился еще один, уже спереди.
— Смотри не порежься, — поддержал третий, заржав не хуже лошади.
— Давайте, выходите, а то я решу — пятеро одного испугались.
— Неужели определил всех? — удивился первый голос. — Надо же. Не забыл вдали от наших мест лесную науку.
Все-таки пятеро, сделал вывод приезжий. А вот Визи и они не учуяли. Опасный зверюга.
— Не, — насмешливо сказал второй, — убивать не станем. Выпорем.
— Жизнь наша очень похожа на весы торговца, — ответил Николас, — равновесие если и наступает, то на мгновение. Обычно скачет туда-сюда. То счастья полный человек, то горе на плечо садится. Но вот бить меня не стоит. Кровью умоетесь.
— Болтать красно ты не разучился, — одобрительно признал появившийся открыто воин. На поясе северной работы клинок, за спиной лук и колчан со стрелами. Он уже был стар, и лицо избороздили морщины. Тем не менее глаза по-прежнему смотрели зорко, руки оставались крепкими, а волосы светлыми были еще в юности, как и у всех остальных из его рода. Седины не заметно. — Как насчет скрестить мечи?
— Я пришел вас позвать слегка подраться, — спешиваясь, сознался Николас.
— Это по-родственному, — обнимая его, вскричал пришелец. — Пригласить позвенеть клинками — это сын Хельга. Его кровь!
— Воин тебя не забывает, дядька Энунд, здоровья как у тура.
Фактически тот по имперским законам никаким дядькой ему не приходился. Родство достаточно сомнительное — сын дочери брата шурина. У гелонцев вполне ближник. Он и на деле доказывал неоднократно, что не пустой звук родственные связи.
— А и потомство неплохое, — гордо провозгласил в ответ дядька. — Восемь парней, один другого лучше.
Двух девок он привычно не посчитал, даром что они из папы веревки вили. На людях Энунд никому бы не позволил себя заподозрить в излишнем внимании к младшеньким.
— А пограбить у тебя подходящих кандидатов нет? — вполне серьезно спросил один из двух подошедших сыновей.
— Олаф, — укоризненно сказал практически не отличающийся от него ни внешним видом, ни даже одеждой и оружием второй, — где набег, там чужое добро. А в Кнауте его много!
— Но-но! — воскликнул Николас. — Патрик, это наш город. Не переходите границы!
— Лорду Витри будет крайне приятно, — отрезал тот с неприятной усмешкой. — Мы уже даже не егеря — ты не знал?
— Дожили, — возмутился старший воин. — С нас! С каждого дома требуют белку!
Ну не так уж и много, без особого удивления подумал Николас, сочувственно кивая. Конечно, если с тебя налогов раньше не брали, то обидно, да еще как. Фактически ничего ужасного, но вот это неуважение очень к месту сегодня. Сотня с лишним вооруженных и привычных ко всякому бойцов лишней по-любому не станет. А не потребуй лорд Витри налога — так неизвестно еще, на чью бы сторону они встали.
Он заранее знал об этом якобы унижении и собирался выпячивать в качестве одолжения на неминуемых переговорах. Родственники-то родственники, но выгоду свою бывшие северяне блюли не хуже иного купца. Дядька сам поднял вопрос. Это дополнительные очки в их азартной игре.
— Жадность еще никого до добра не довела, — произнес Николас неопределенно.
— Наши привилегии, — улыбнувшись во весь рот, провозгласил Патрик, — госпожа Жаклин не откажется вернуть.
— Вы о чем говорите? — с недоумением переспросил Олаф.
Они были близнецы, одинаковые как горошины. Красивые, уверенные в себе воины. Широкие в кости, рыжеватые волосы и холодные голубые глаза, напоминающие цветом северное море. Сам Николас там не бывал, но описания слышал многократно. Ничего хорошего в холодной воде и вечных штормовых ветрах он не находил.
Что касалось сыновей Энунда, по общему мнению, основной ум достался одному, зато безграничная храбрость и неумение думать о последствиях — второму. Это не значит, что Патрик был трус или Олаф глупец, но роли давно и прочно определились. Старший сметал все на пути, младший подсказывал, куда ударить. Вместе их никому не удавалось одолеть, а по отдельности они не встречались. Даже жен выбрали в одной семье, из сестер. Правда, не близняшек, а то бы хватило разговоров до самой смерти.
— Старый лорд умер? — быстро спросил Энунд. — Это точно?
По возрасту он был ничуть не младше, как раз напротив. Разница в лучшем случае составляла пару лет, но так принято. Дополнительное уважение. Николас так и не разобрался в некоторых вещах, пусть и одной с ними крови. Слишком долго он пробыл в детстве оторванным от клана и превратился по воспитанию в обычного имперца.
Иные вещи впитывают с младенчества. Почему, к примеру, первый родившийся из близнецов считается младшим. Задавать глупые вопросы абсолютно не тянуло: посмотрят как на идиота. Приходилось неоднократно сталкиваться с таким поведением. В конце концов, не все ли равно? Сами разберутся, кто больший вес имеет в семье.
— Есть свидетель смерти.
— Хм, — многозначительно произнес Энунд, принимаясь чесать брюхо.
В переводе это означало: «И как собираетесь поступить? Я вовсе не настаиваю на ответе, и уж тем более советов пока давать не собираюсь. Но коли приперся, так, наверное, с предложением, а не свежей оленины на ужин попросить. Давай излагай, а я послушаю».
— И было покушение на Джеки сразу после появления видока, — продолжил Николас. — Эконом по приказу Витри пытался отравить.
— Подлость, — возмутились оба брата одновременно.
В данном случае имелась в виду отнюдь не сама попытка убийства. Именно яд. Умереть от клинка — нормальное дело. Они согласятся. Еще впереди лошадей побегут. Все дело в условиях. Дипломатическая миссия подобного уровня ему внове.
— Лорд еще не в курсе.
— Голубятня?
— Месяц назад кто-то отравил птиц. Явно не хотели, чтобы у меня была возможность с вами связаться. Ну а я в свою очередь подкупил мальчишку в доме Корсе, регулярно отправляющего известия о Жаклин. Три дня назад он повторил процедуру.
— Просто из вредности, — пробормотал Патрик.
— Если подумать — да! Никто не мог знать о появлении Блора. Хотелось сделать ответную гадость.
— Тебя вела богиня Удачи, — уверенно припечатал Энунд. — Случайно такие вещи не происходят.
От Ранткура до Кнаута пятнадцать дней ходу против течения по петляющей реке. Напрямик, загоняя коней по лесным тропам, можно обернуться за четыре-пять, но это очень тяжелая и неудобная дорога. Редко кто ходит так. Торговцам ни к чему — перевозка на корабле дешевле и дает возможность продавать вещи еще по дороге. Да и комфортнее передвигаться по воде. Сейчас для них важнее всего время.
— Я не успею собрать всех, — с откровенным сожалением признался Энунд, — прежде чем дойдет известие.
— Четыре десятка людей фем Клейна идут с нами. Договор на три месяца, с возможностью продления. Если вы придете…
Пауза была достаточно красноречивой.
— Им хозяйка заплатит полновесным серебром, — пробурчал Олаф. — Почему не нам?
— Не платить белку с дома и опять быть зачисленным на службу егерем — по моему разумению, не так уж и дурно.
— Денег это не дает, — подал голос Патрик, — а силы отнимает. Некогда заниматься хозяйством.
— Ты стал пахарем? — подпустив в голос яду, вскричал Николас.
Он точно знал, что уж этот считает подобное занятие ниже своего достоинства. И знал, откуда богатство у данной семьи. Отнюдь не с земли. Они сами охотились, согласно давним привилегиям, отдавая четверть фем Кнауту, да еще и втихую брали шкурки с крестьян, не имеющих на это права.
Сколько добыть пушных зверьков без оскудевания леса, они точно выяснили давным-давно, умело учитывая погоду и множество других факторов. Так что на некоторые действия жителей округи егеря всегда смотрели сквозь пальцы, пока деревенские наглеть не начинали. А если честно сдают егерям и не превышают разрешенного, всем хорошо. Хозяину, охраннику и крестьянину. Всем перепадает дополнительный заработок. Понятно, кроме лорда.
Здесь пропорция дележки была обратной. Четверть добытчику — остальное егерю. Продать на стороне тоже не так просто. Не у любого возьмут и не каждого станут скрывать от фискалов и доносчиков. А кто вдруг начинал возмущаться и лишнее себе позволял, выбивая зверьков почем зря, вдруг вспоминали про свою вторую ипостась — охраняющего хозяйские угодья лесничего — и соответственно наказывали. По положению крупный штраф — самая мелкая неприятность. Пойманному на браконьерстве закон позволял отсечь руку.
— Пока на службе люди получат снабжение жильем, дровами, соломой и провизией. А командира, — надавил голосом Николас, — допустят к столу.
— От какого числа воинов? — потребовал Патрик.
В принципе он был прав, но здесь и сейчас не его дело, постарался передать взглядом Николас.
— Своих раздевать непозволительно, — припечатал Энунд. — Разве в качестве трофеев, хе-хе, — посмеялся, не меняясь в лице и внимательно наблюдая за посланцем.
— Взятое в бою делится обычным порядком, — твердо сказал тот.
Обещать дополнительно — неприличная уступка. Что могло быть у противника помимо собственного добра фем Кнаутов? То-то и оно. И так почти две трети трофеев уплывет в чужие руки. Казна и у леди не безразмерная.
— Но мнится мне, — изображая задумчивость, поведал старший, — Витри ничуть не относится к нашим родичам.
Близнецы понимающе ухмыльнулись. Как раз Николас им был хоть и дальним, но однокровником, а он служит леди Жаклин. Она многое даст в обмен на вооруженную поддержку. Наемникам требуется противовес, а рассчитывать при атаке на город на фемов, давших обязательство служить нынешнему хозяину, чревато непредсказуемыми последствиями.
Два поколения назад далеко на севере в очередной раз несколько лет подряд случились сильные морозы раньше времени. Урожай на Гелоновых островах всегда был максимум сам-три. Земли там скудные, и пашни мало, а количество посеянного зерна ежегодно не утраивается, а удваивается, ибо каждый год одно из каждых трех собранных зерен надобно откладывать для нового сева. Два-три года подряд неурожай — и начинается массовый голод.
В такие годы плохо всем. Отряды воинов приходят с севера на юг. Корабли выплывают на тамошние берега, и пришельцы отбирают все подряд. Ну если уж заявился с оружием в руках за зерном и скотом, имеет смысл прихватить и серебро с сукном. Не говоря уже про рабов. Не так ли?
Самые умные и вовсе переселялись на континент, тесня предыдущих захватчиков и отнимая территорию. В устьях рек всегда существовали маленькие королевства, и там очередных захватчиков встречали острые копья и мечи предыдущих налетчиков.
Там не существовало четкого разделения на лордов, воинов и крестьян. Разница между эрлом, кэрлом и лэтом только в цене. Разбогатевший лэт становился кэрлом или эрлом. Над всеми стоял этелинг, но и его меняли в случае необходимости. Отсюда многочисленность государств, каждое из которых изначально принадлежало одному роду или семье.
Достаточно медленно они распространялись южнее. Счастье Империи, а вернее, жителей Заморья, что перегородивший континент с востока на запад Каменный пояс образует водораздел. Все реки начинаются здесь и текут на юг или на север. Не существует ни одной проходящей насквозь, и в результате корабли не могут проплыть от моря до моря по рекам.
Горы не очень высоки и даже не широки. Местами сглаженные вершины хребта отделяют от низин не свыше пятидесяти лиг. Цепь вершин почти не прерывается долинами, и людей здесь мало. Лишь на перевалах и в местах возможных волоков стоят укрепления. Племенные союзы бельцев, тирцев и ясцев никогда не входили в состав Империи, считаясь добрыми и верными союзниками. Далекий Карунас не вмешивался во внутренние дела и не конфисковывал земли под колонии.