Язык тела

Глава сорок восьмая




Отмахиваясь от нежных увещеваний доктора Санджая, Кэсси выписалась из больницы и прошла двести метров через темнеющую автостоянку до морга, где взяла чистую одежду. Бросив взгляд в зеркало раздевалки, она увидела лицо цвета обезжиренного молока, но единственным последствием передозировки инсулина была глубокая усталость, как будто она только что сошла с дальнего рейса.

Услышав звонок, она подошла к главному входу и увидела высокую бородатую фигуру Луки, вырисовывающуюся на фоне сгущающихся сумерек.

Он протянул ей чек на доставку.

— Значит, кто-то забыл снять кардиостимулятор с тела, не так ли? — широко раскрыл он глаза в притворном удивлении. — И дважды в неделю, чересчур! Каковы шансы?

— Лучше перестраховаться, чем потом жалеть, Лука, — улыбнулась она. — Никто не хочет, чтобы литиевая батарея взорвалась в крематоре.

Лука покачал головой — отчасти раздраженно, отчасти восхищенно.

Линия, которую она выстроила Роджеру, управляющему крематорием по телефону о другом пропущенном кардиостимуляторе, была маневром высокого риска — и тем, что могло оставить ее без работы. Но в тот момент ее единственным чувством было огромное облегчение от того, что она спасла тело миссис Э.

— Самое смешное, дело в том, — продолжал Лука, насмешливо улыбаясь, — что, когда мы клали ее в фургон, оттуда вышел Роджер. Сказал мне, что ошибка с кардиостимулятором была на самом деле удачей.

Кэсси опешила.

— Что он имел в виду?

— Ему только что позвонил судмедэксперт и сказал, чтобы он не кремировал Джеральдину Эдвардс, потому что ее тело нужно отправить обратно в морг для полной судебной экспертизы.

— Правда? Значит, Флайт все-таки сделала свое дело.

— Да. Если бы не проблема с кардиостимулятором, тело Джеральдины еще до звонка судмедэксперта уже было бы в топке.

После того как Кэсси вкатила миссис Э. в комнату для вскрытия, она сказала, расстегнув молнию на мешке: «Извините за все эти хождения взад-вперед, но вы же знаете, почему я должна была это сделать».

Кэсси прищурилась. Когда она в последний раз видела миссис Э., на ее лице застыло мрачное выражение, совсем ей не свойственное. Но, если только Кэсси это не мерещилось, теперь на этих безжизненных губах появился призрак улыбки, той самой улыбки, которой она одаривала Кэсси в классе, когда та поднимала руку, чтобы ответить на вопрос.

Используя светящееся увеличительное стекло, она начала осматривать тело миссис Э. сантиметр за сантиметром в поисках чего-нибудь, напоминающего колотую рану. Главный токсиколог лаборатории в Хаммерсмите сказал ей, что инсулин все еще можно обнаружить, но только в тканях, взятых непосредственно из места инъекции. Очертив тело, она осторожно перевернула миссис Э. Кожа на ее спине была обесцвечена там, где осела кровь, что делало работу более сложной. Она работала монотонно от плеч вниз, двигаясь из стороны в сторону.

На верхнем склоне левой ягодицы миссис Э. она что-то нашла. Пурпурное пятно размером не больше рисового зернышка.

Как она могла пропустить его в тот вечер? И тут Кесси вспомнила, что профессор Аркулус как-то сказал ей: синяки могут продолжать развиваться после смерти.

Услышав, как позади нее открылась дверь, она обернулась и увидела Арчи Каффа в синей куртке от Барбуре и нелепой шляпе с отороченными мехом ушами.

— Привет, — ухмыльнулся он. — Что все это значит? Я был в своем регбийном клубе, готовился к героической попойке, когда вы позвонили.

Профессор Аркулус, конечно, был бы первым выбором Кэсси, но он был за пределами страны, посещая поля сражений Первой мировой войны на Сомме — одно из его пристрастий.

— Подойдите и взгляните на это, пожалуйста.

Наклонившись, он посмотрел в лупу.

— Вы видите это? А здесь? — спросила она. Прямо в яблочко синяка попала крошечная точка. — Может, это место укола?

— Хм. Это возможно, — сказал Арчи, прежде чем кивнуть в сторону больших красных стежков у основания головы миссис Э. — Но разве у этого трупа — я имею в виду у этой женщины — не было вскрытия?

— Да. Но теперь полиция думает, что это могло быть убийство, поэтому они хотят судебную экспертизу, — она собиралась проболтаться об этом, но теперь ее история имела дополнительное преимущество — она была правдивой. — Они подозревают, что она умерла от отравления инсулином.

— Какая экзотика! — брови Каффа взлетели вверх. — Так зачем я вам понадобился? Не стоит ли подождать, пока профессор вернется?

— Нам нужно как можно скорее доставить образец ткани в лабораторию. Шансы обнаружить инсулин — и без того небольшие — уменьшаются с каждым днем. Я очень ценю, что вы вернулись, — продолжила она, подавляя свою гордость. — Я знаю, что вы закончили свой список несколько часов назад. Профессор Аркулус одобрил это — он подпишет документы завтра, когда вернется.

Он посмотрел на нее взглядом, значение которого она не смогла толком разобрать.

— ОК, я сделаю это. При одном условии.

— Каком?

— Что вы как-нибудь вечером присоединитесь ко мне под Руби.

— Что?

— Ай, ай. Руби Мюррей, — его глаза блестели. — А я-то думал, вы свободно владеете рифмованным сленгом.


— Забавный парень, — сказала она.

Похоже, Арчи Кафф все-таки умеет подшучивать.





Флайт


Это было в тот день, когда она допрашивала Оуэна Эдвардса, и Флайт испытывала осторожный оптимизм, полагая, что улики для обвинения его в убийстве Барри Ренвика почти в пределах ее досягаемости.

Она только что закончила разговор с патологоанатомом из Брикстонского морга, когда ее позвал Джош.

— Сержант, тут есть, что вам нужно посмотреть, — кивнул он на свой экран.

Судя по выражению его лица, это было что-то не очень хорошее.

Когда он прокрутил ей клип с камеры видеонаблюдения, Флайт почувствовала, что ее рот пересох до консистенции бисквита. Датированный двумя днями ранее, записанный в ночь смерти Барри Ренвика, клип начался с длинного кадра большого мужчины, ворвавшегося во вращающуюся дверь фойе отеля. Изображение было нечетким, и только когда он неуверенно повернулся к лифту, едва избежав столкновения с кофейным столиком, его лицо стало видно. Но она уже знала, кто это был: Оуэн Эдвардс, возвращающийся с какого-то, должно быть, очень хорошо смазанного «ужина», а отметка времени в углу экрана гласила: 21:26 — двадцать шесть минут десятого.

— Чушь собачья, — пробормотала она, поймав косой взгляд Джоша. Кто мог поверить, что она ругалась дважды за двадцать четыре часа?

Судебно-медицинский эксперт по Барри Ренвику подтвердил показания патологоанатома, что, по первому впечатлению, он захлебнулся собственной кровью, и установил время его смерти между 10 и 11 часами вечера. К этому времени, судя по записям с камер видеонаблюдения, Оуэн Эдвардс был уже в пяти милях оттуда, отсыпаясь после выпивки.

— Он больше никуда не выходил? — спросила она.

— Нет. В его коридоре есть камера слежения, и он не появлялся снова до следующего утра.

Вся картина снова изменилась. Если Оуэн Эдвардс не убивал Барри Ренвика, то кто же это сделал? И был ли тот же неизвестный убийца ответственен за убийство Джеральдины? И, если Кэсси Рэйвен права, то он же пытался убить и ее тоже?

— Вот и наш главный подозреваемый, и наш мотив, — сказала она.

— А как насчет кокаина, найденного у Ренвика? — спросил Джош.

Флайт снова представила аккуратную линию белого порошка, который оказался кокаином. Но чем больше она думала об этом, тем более расчетливым это казалось — как театральный реквизит с надписью «Улика», специально оставленный для того, чтобы полиция его нашла. Она покачала головой.

— Я просто не куплюсь на «наркоторговлю по неправильному» сценарию. Убийство Ренвика должно быть связано с его планом обмана Джеральдины Эдвардс. Ты еще что-нибудь откопал о его прошлом?

Национальная база данных показала, что несколько лет назад Ренвик был приговорен к трем месяцам тюрьмы по двум пунктам обвинения в получении денег путем обмана.

— В записях по делу говорится, что он раньше снимал свадьбы, — сказал Джош. — Он поработал на нескольких, но потом начал брать депозиты и не появлялся. Очевидно, у него была сообщница-женщина, которая имела дело с клиентами.

— Подружка?

Он пожал плечами.

— Когда полиция арестовала его, Ренвик отказался назвать ее. Его отказ сотрудничать, вероятно, и привел его к тюремному заключению.

— Очень галантно с его стороны.

Джош также нашел бывшую жену Ренвика, Джулию Торранс, хотя она больше не жила по адресу, указанному в брачной книге. Через три месяца после свадьбы с Ренвиком она продала свой дом за 1,4 миллиона фунтов стерлингов, а затем, через год после свадьбы — как только это стало возможным по закону — подала на развод. Что характерно, ее адвокат должен был использовать специальную процедуру для бракоразводных дел, в которой не был известен адрес ответчика. Барри Ренвик исчез, без сомнения, чтобы потратить деньги, вырученные от продажи имущества его несчастной жены. Но по крайней мере Джулия Торранс спаслась.

— Я попросил Честера прислать к ней домой патрульного, сержант, — он оторвал взгляд от экрана. — А как вы думаете, она может быть подозреваемой?

— В убийстве Ренвика? — Флайт какое-то время обдумывала эту идею, потом сняла пальто со спинки стула и ответила: — Это не исключено. Звоните мне, если получите что-нибудь полезное.

— Куда это вы собрались, сержант?

— В больницу, посмотреть, не вспомнила ли Кэсси Рэйвен чего о вчерашнем дне.

Улыбка Джоша исчезла.

— Я думал, вы знаете.

— Знаю — что?

— Она выписалась вчера вечером.

Холодный ужас охватил Флайт. Пока Кэсси лежала в больнице, она была в сравнительной безопасности. Там, на улице, была большая вероятность, что тот, кто пытался убить ее, может снова попытать счастья.