Яжмаг вне закона

Поразительно, как Нонна всего этого не слышала, поскольку парочка не так чтобы особенно и скрывалась. Им незачем, они живут здесь века, попривыкли ко всему и всякому, удивить их трудно, сложно запугать, а оторвать друг от друга практически невозможно. Это даже достойно уважения. Ровно в той мере, в какой можно уважать кровососов, пытающихся охотиться на улицах прямо среди бела дня. Причём не на кого-то, а на вас.

– Уверен, что они нападут под аркой.

– Вы что-то сказали?

– Ничего серьёзного, так, мысли вслух, – рассеянно ответил я, в то же время лихорадочно пытаясь придумать, каким образом защитить свою наивную спутницу от двух голодных санктпетербуржцев.

В её нетронутом мозгу не появилось бы и тени сомнений в добропорядочности двух хрупких, прихрамывающих, вздрагивающих старичков. Вот только вздрагивали они не от холода или артрита, а от предвкушения тёплой крови на губах…

Когда мы шагнули в глубокую тень арки, я сделал мгновенный шаг в сторону, закрыв Нонну спиной и закрывая её собой. И, кстати сказать, очень вовремя, так как Артемий Иосафатович выхватил из тросточки тонкий шпажный клинок, сантиметров в шестьдесят длиной, нацелив его мне в грудь.

– Милостивый госудай, это огьябление! Вы пожейтвуете нам пайу фунтов вашей кьови, и никто не постьядает. Судайыня, это касается и вас!

– Вздорный старик, – как можно спокойнее выдохнул я. Колдовать вне дома мне нельзя, но врать-то можно. – Из уважения к твоим клыкам и сединам я позволю тебе уйти. Но впредь не вставай на пути яжмага!

– А я ему говойила, молодой человек, – злорадно хмыкнула старушка. – Айтемий, не найывайся, не такая я и голодная, но он всё ещё стьоит из себя йыцайя на белом коне!

– Мила, беги, я его задейжу!

– Да что происходит-то? – пискнула правнучка архангела.

Двое вампиров многозначительно переглянулись, и старичок, быстро убрав клинок в трость, изобразил галантнейший поклон воспитанников Павловского пехотного училища времён Николая Второго:

– Юная богиня, Айтемида, Авьойа, ви позволите поцеловать вашу йучку? Не откажите в последней пьосьбе действительному члену фьакции эссейов, век помнить буду, честное благойодное…

По одной его коварной ухмылочке было ясно всё как божий день. А тут ещё и дряхлая швабра Мила, не сдержавшись, быстро облизнула тонкие губки-верёвочки, на миг обнажив жёлтые клыки. Чоткий Сотона, каких сил мне стоило не начать драку, а лишь сделать шаг в сторону, позволяя сутулому вампиру прильнуть поцелуем к нежным пальцам Нонны…

– А-а-а-а-ай, твою ж ма-а-ать!!! – заорал старик-вампир, чьи пожамканные губёшки от ожога вспухли, как у Маши Распутиной. Нет, может, у кого и ещё толще есть, не знаю, не в тренде, не слежу, так сказать, за тенденциями.

– Я тебя пьедупьеждала, Айтеми-и-ий, – вторила ему старушка, перекинув своего спутника через плечо и уносясь бодрой кавалерийской рысью в сторону Манежной площади.

Когда шаркающий стук каблуков начал теряться в городском шуме, жутко смущённая Нонна в недоумении уставилась на свою руку. Пальцы были в целости, ничего не откушено и не поцарапано, ни ссадины, ни даже банального покраснения.

– Ярослав, если бы вы только видели, тут такое было…

Я молча улыбнулся и, склонив голову, так же поцеловал кончики её пальцев. Кожа была нежной и пахла лотосом. Никакого ожога, яда, удара током или молнией я не ощутил, видимо, оно работает исключительно против нечисти.

Нонна смутилась, вновь краснея до ушей и не зная, как себя вести. Я сам взял её под руку, развернул на обратный курс и, едва не касаясь губами розового ушка, тихо попросил:

– Если вы не против, то давайте вернёмся домой. Прогулки вслепую слегка утомительны.

– Хорошо, – окончательно растаяла она.

– А по пути вы расскажете мне, что же тут всё-таки было?

Рассказ был сумбурным и эмоциональным, особенно с учётом того, что бедняжка сама абсолютно ничего не понимала. Но до дома мы дошли без проблем, даже если б меня сопровождали два эсминца орденоносного Балтийского флота, вооружённые гиперзвуковыми ракетами, и то я не чувствовал бы себя в большей безопасности.





Глава пятая




Иногда всё бывает проще

И все сны прерывает росчерк,

Взмах клинка на излёте, косо,

Смерть не ставит знаки вопроса…





Город у нас довольно большой, однако важная информация (хорошая или плохая) разносится быстро. Кажется, Нонну начинали узнавать на улицах. По крайней мере, я отметил ещё тройку упырёнышей на скейтбордах; одну молодую ведьму в облегающих джинсах и футболке, из которой её грудь выпирала, как баскетбольные мячи; двух «иностранцев», косящих под пьяненьких финнов, пряча жёлтые когти в рукавах мешковатых свитеров; одного тучного полицейского с полным набором стальных зубов и абсолютно белыми глазами, которые он скрывал под солнечными очками; и оборотня-медведя, под видом пьяненького бомжа лежащего у ограды Летнего сада.

Все они в той или иной мере могли представлять опасность практически для любого рассеянного прохожего. А в данной ситуации даже для меня. Это ещё не все они знают о яжмаге, объявленном вне закона, настоящее веселье начнётся через денёк-другой. Обычно наша братия стоит на светлой стороне, принося заметный урон тёмным силам. Реже на тёмной, булавочными уколами раздражая светлую. Сейчас у обоих противников есть реальный шанс взять реванш. Вы думаете, никто этим не воспользуется?

Собственно, правота моих грустных мыслей была подтверждена тревожным ржанием белой лошади с барельефа, стоило нам повернуть от мостовой к нашему подъезду. Две гаргульи, серые, словно штукатурка, гулко упали с флангов, отрезая любое поле для манёвра. Они ничего не говорили, ибо не за этим пришли. Но, оскалив клыки, сразу нацелились на моё открытое горло.


– Ничего не бойтесь, – успел предупредить я удивлённую Нонну, расквашивая первой гаргулье нос. Рукоприкладство не магия: не запрещено, значит, разрешено.

Я ещё не успел насладиться болью в разбитых костяшках кулака, как моя спутница завизжала. Страстно и со вкусом, так сказать, от всей души! Когда мне удалось прикрыть ей ротик ладонью, она возмущённо выдохнула дым носиком, чуть не укусила меня в сердцах, но успокоилась. От двух мускулистых гаргулий с впечатляющей пастью и могучим размахом крыльев остались лишь две горстки жутко вонючего пепла на асфальте…

– У вас кровь на руке!

– Вы что-то сказали?

– Я говорю, кровь! У вас, вот! Вы пальцы разбили!

– А, это? Ерунда, это кровь, я пальцы разбил.

– Ярослав, вы, вообще, меня слышите?

По её тревожному взгляду я понял, что, видимо, где-то туплю или неадекватно расцениваю ситуацию. Нонна осторожно перевязала кисть моей правой руки предоставленным ей моим же носовым платком и потянула меня за собой.

Мы вошли в парадную, поднялись на третий этаж, и Фамильяр собственноручно распахнул нам двери. Так вот надо же было, чтоб именно в этот момент раздался телефонный звонок. Не ответить было невозможно, моего общения жаждала та самая горилла из «Книжной лавки писателей».

– Да, слушаю вас. – Я предупреждающе поднял палец, призывая Нонну к молчанию. – Вас не слышно… Я же говорю, вас не слышно…

В эту минуту моя заботливая спутница просто отобрала у меня сотовый, радостно защебетав:

– Ой, простите, Ярослав почему-то потерял слух. Да, а зрение ещё раньше. И руку разбил, такой день, ужас, ужас! Куда прийти? Ясно. Это срочно? А то он весь такой больной. Ну хорошо. Да. Конечно, я его привезу и отвезу! Спасибо большое! Если вас не затруднит. Мы будем очень благодарны! И вам всего хорошего…

Если я что и угадывал из всей её пылкой речи, то в основном по артикуляции губ. Мой слух странным образом отказывался мне подчиняться, хотя ранее визг Нонны не разрывал мои барабанные перепонки. Да и сейчас, если вдуматься, кровь из ушей не шла, вот только слышимость была сугубо избирательная, на уровне генерации случайных чисел.

– Я так понял, что мы куда-то едем?

– Да. Спускаемся вниз, нам должны прислать машину, – бодренько откликнулась правнучка архангела. По факту она, конечно, прапрапраправнучка, но это же так длинно… – А кто эта милая девушка, что сейчас звонила? У неё удивительно мелодичный голос.

– Угу, – мысленно согласился я. – И крайне запоминающаяся внешность. Не хочу портить сюрприз, сами увидите.

Внизу стояла чёрная «Волга». Состояние тачки просто идеальное, словно она лишь пару минут назад сошла с заводского конвейера в Нижнем Новгороде! Чоткий же ты Сотона, а ведь шанс встретить такую антикварную тачку на улицах Санкт-Петербурга близок к полутора процентам из ста. Мой отец всегда говорил: если бы в своё время не остановили выпуск «Волги», то эта машина имела бы все шансы стать советским «мерседесом».

За рулём сидел тот самый блёклый парень с паучьими ногами.

Нонна этого не заметила, удобно располагаясь на заднем сиденье, я же демонстративно сел на переднее пассажирское справа от водителя. Лысый пытался сделать вид, что он меня не знает, но…

– Эй, челоэк! Почему не в маске? Нарушаем, значит, постановление правительства? Чё молчим? А ну тя, чтоб быстро, в ритме борзой тройки, доставил нас к твоим хозяевам!

– …ах!

– И не материться тут при дамах! Не то сопатку расквашу!

– …ёк?…оп!

– Вот то-то, смотри у меня! Наберут в обслугу для приличных господ всякого простодырого хамья!

– Ярослав, – испуганно вцепившись сзади в моё плечо, зашептала Нонна, – что вы такое говорите? Зачем вы с ним так? Я вас не узнаю.

– А я инвалид. Слепой, глухой да ещё и раненый. Мне можно, – широко улыбнулся я бледному от ярости водителю. – Можно ведь, а? У-у, морда ты холопья…

Скрип зубов заглушался только скрипом тормозов на резких поворотах. Особенных пробок на улицах не было, они появятся ближе к вечеру, хотя на Невском, конечно, пришлось постоять. Всю дорогу, невзирая на слабые протесты моей спутницы, я продолжал троллить водилу, потому что это было в моих интересах. Конечно, финт с монетой второй раз не прокатит, но у нас, яжмагов, есть и другие, не менее коварные методы самозащиты.

Нас высадили почти напротив входа. Водитель выходить отказался по вполне понятным причинам, втопил по газам, уносясь за угол, а мы с Нонной на минуточку остановились у дверей знаменитого здания.

– «Книжная лавка писателей», – серьёзно прочитала она. – Ой, а они там правда есть? Я никогда в жизни не видела живого писателя, это же великие люди, творцы духовности, инженеры человеческих душ.

Мне приходилось пару раз быть случайным гостем на нетрезвых сейшенах этой пишущей братии, так что имел собственное мнение о творцах и инженерах, которое лучше оставить при себе. Хотя признаю, бесконечные разговоры о вечном в литературе лучше всего идут именно под русскую водочку. Но я фанат иных напитков и других тем…

– Я придержу дверь, а вы заходите. Осторожно, не споткнитесь, там ступенька.

Мне жутко хотелось сказать ей, что зрение вернулось, сорвать повязку и, раскрутив её над головой, сплясать революционное «яблочко» прямо на пороге книжной лавки. Но, встретив горящий взгляд очкастой девицы за кассой, я сумел взять себя в руки. Пока мне выгодно, как старику Паниковскому, побыть немножечко слепым. Прозреть всегда успеется.

– Ярослав… ибн Гауда… Мценский, – с непередаваемой смесью восторга, злобы, презрения, ненависти и упоения возможностями протянула девочка, облизывая губы раздвоенным чёрным языком.

– Вы знакомы? – обернулась ко мне Нонна.

– С кем? – типа не понял я.

– Вон с той девушкой, а… извините. Невысокая, пухлая, бесформенная, немодная стрижка, школьные очки с толстыми стёклами, чулки сползли на щиколотках, маски нет, а ведь это непорядок, – принялась описывать моя спутница, одновременно ненавязчиво выбирая именно те слова, которые могли оскорбить соперницу. И это явно достигало цели…

– А-а, такую немного знаю, – кивком головы подтвердил я. – Она всё время хочет меня убить.