Ярость воды

Он отложил телефон в сторону, погружая нас в темноту.

Я никогда не понимала, почему ночью сохранять самообладание гораздо труднее, чем при дневном свете. Почему именно тогда ненавистные воспоминания и худшие эмоции собираются вокруг сердца, словно маленькие пиявки, и присасываются к нему.

– Параллельные миры, – начал Уилл, и я почувствовала, как сердцебиение громко пульсирует у меня в ушах. – Я всегда придумывал для Лессы параллельные миры, когда становилось особенно плохо и я не знал, что делать дальше. Главное правило состояло в том, чтобы не возвращаться в реальность, пока это не станет абсолютно необходимо.

– Параллельные миры, – повторила я шепотом. – Что произойдет в нашем параллельном мире?

– Мы ехали много километров, – прошептал он, не задумываясь. – Дорога была слишком длинной, и мы остановились в первом попавшемся отеле после того, как стало ясно, что оба слишком устали, чтобы ехать дальше.

Я вспомнила, что раньше часто представляла, будто просто куда-то еду и веду вполне нормальную жизнь. Я улыбнулась в темноте. А потом, когда он не продолжил, с пронзительной ясностью поняла: я не единственная, кто вот-вот погибнет от одиночества.

Прежде чем до меня дошло, что именно я творю, осторожно подползла к Уиллу и нащупала его руку, чтобы уютно устроиться на ней. Он напрягся, и на долю секунды я задумалась, не совершила ли только что огромную ошибку, но потом отбросила эту мысль в сторону.

– Представь себе, что мы познакомились при других обстоятельствах, – прошептала куда-то ему в шею слова, которые он сказал мне прошлой ночью.

Сердце едва не выскочило у меня из груди, когда в следующее мгновение Уилл опустился на подушку и обнял меня с такой страстью, что перехватило дыхание. Я вцепилась руками в его плечи и спину, прижалась к теплому телу и устроилась на его, как оказалось, обнаженной груди. Это не имело значения. Не имело значения, что мы не знаем друг друга, что он подсыпал мне снотворное и вел себя как идиот.

В этом убогом гостиничном номере мы были всего лишь двумя незнакомцами, которые сделали бы все, чтобы на несколько секунд избежать невыносимого груза памяти.

Наше дыхание успокоилось, а за окном снова пошел дождь. Его ладони снова и снова скользили по моей спине, и я тоже медленно гладила парня по обнаженным рукам, пока он все ближе и ближе притягивал меня к себе под одеялом.

– Спасибо, – услышала в какой-то момент, но уже не была уверена, сплю я или нет.





Я проснулась от стучащего в окно дождя. За ночь я несколько раз с бешено бьющимся сердцем выныривала из кошмаров, которые не могла вспомнить, когда открывала глаза и понимала, что все еще нахожусь в объятиях Уилла в пансионе в нескольких километрах от Лидса. Я понятия не имела, как ему удается спокойно спать рядом, во-первых, потому что сама никогда не смогла бы спать на спине, а во-вторых, одна его рука покоилась у меня в волосах, а другая обвивала бедро, что для меня было невероятно уютно, но для него определенно означало онемевшие конечности.

Маленькая комната купалась в светло-сером туманном свете, и успокаивающее тепло накопилось между жестким покрывалом и моим телом. Навязчивый писк совсем рядом с ухом наполнил комнату. Меня охватило облегчение. Наверное, это будильник, а значит, я пережила сегодняшнюю ночь. Я моргнула, стряхивая остатки сна.

Дверь в ванную со скрипом открылась, и Уилл шагнул к кровати в одном только белом полотенце, обернутом вокруг бедер. Я ощущала себя слишком утомленной, чтобы смущенно отводить взгляд. Уилл был атлетически сложен и точно занимался спортом, но без особого фанатизма, чтобы окружающие думали, будто он проводит все свободное время в спортзале.

– Доброе утро, – немного хрипло прервал он блуждание моего взгляда, доставая еще одно полотенце, которым вытер мокрые волосы. Я оперлась локтями о матрас и смахнула с лица непривычно темный локон.

– Доброе утро.

После того, как спали в одной постели, будет ли он относиться ко мне так же, как вчера?

– Ты голодна? – спросил Уилл, избегая смотреть мне в глаза, и подошел к чемодану, который стоял на полу рядом с кроватью. Голос звучал не особо бодро, но, по крайней мере, я не услышала в нем холода.

Я покачала головой. Еда, пожалуй, была не лучшей идеей, если я хотела пережить этот день без серьезных происшествий.

– Может, позже. Сначала мне нужно принять душ.

Я отбросила одеяло, одернула футболку и отправилась в ванную, полную влажного пара. Зевая, избавилась от одежды и почистила зубы, прежде чем залезть в ванну и задернуть изрядно помятую занавеску для душа. Чуть было не улыбнулась. Мы с Софией тоже постоянно забывали сменить занавеску для душа. На драгоценное мгновение я почувствовала себя почти нормально, но, когда горячая вода хлынула, вырвалось наружу все, что я в присутствии Уилла тщательно задвигала в самые дальние уголки сознания.

Я потянулась за его гелем для душа с бодрящей надписью и резкими движениями начала намыливаться. Нужно выбросить из головы все мысли. Нельзя позволить себе волноваться сейчас.

Некоторое время спустя я поняла, что неподвижно стою под душем и дрожу всем телом, хотя вода льется горячая, а мыло давно смыто. Вот тебе и бодрящий эффект.

Я закрыла кран и потянулась за белым полотенцем, которое висело на дверной ручке. Механически вытерлась и плотно обернула полотенце вокруг себя, оставив волосы влажными. Когда я вернулась в комнату, Уилл в черных джинсах и черном свитере с пожелтевшей надписью «Manchester Metropolitan University», скрестив ноги, сидел на кровати. Безумно представлять, что когда-то он был обычным студентом.

В его взгляде плескалась тревога, и внезапно моя тошнота вернулась. Где-то в глубине души теплилась надежда, что Уилл снова продемонстрирует свое мерзкое поведение, чтобы я могла поддразнить его и таким образом избежать помешательства. Он медленно встал и подошел, не сводя с меня глаз. Остановился в полуметре и протянул руку. Я ощутила теплые пальцы на своей щеке, но было уже поздно – горючие слезы текли по лицу, капая с подбородка.

Большим пальцем Уилл осторожно провел по моей разгоряченной коже, вытер дорожки слез, а когда увидел, что я не могу успокоиться, быстро взял мое лицо в ладони.

Я не могла объяснить, как мы от «Я иногда забываю, что ты все еще боишься меня» дошли до этой близости, но жалкие попытки сопротивляться оказались тщетны. Я сомкнула пальцы на его предплечье. Первоначальный план состоял в том, чтобы оттолкнуть его от себя, но вместо этого Уилл оказал поддержку, в которой я так нуждалась.

– Мне пришлось поклясться Нерону, что отвезу тебя на похороны. – Его руки продолжали ласкать меня, и я ненавидела их за это. Я ненавидела его за то, что дал мне возможность быть слабой. – Но он не узнает, если мы просто не явимся. Я могу сказать, что ты была там и все видела, а вместо этого просто покатаемся по окрестностям. Можешь сесть за руль, и проедем вдоль моря, прежде чем вернуться. Или съездим куда-нибудь еще. – Он откашлялся и нежно провел пальцем по моему подбородку. – Тебе не нужно этого делать, если не хочешь.

Поток слез остановился на мгновение, когда до меня дошел смысл его слов. Колени вдруг стали ватными от благодарности.

– Нет, – пробормотала я. – Нет, я… я хочу пойти. Хочу их увидеть.





Остроконечная часовня первой попала в поле моего зрения, когда мы припарковали машину на стоянке у кладбища. Последние несколько часов прошли мимо меня, как фильм в быстрой перемотке, я ничего не замечала.

Мы ждали, пока никого не будет рядом. Каждые две секунды Уилл косился на меня, будто боялся, что я потеряю сознание. На самом деле эта мысль не была такой уж надуманной.


Он держал меня за руку, когда я с тяжелым сердцем решилась сделать первый шаг. Уилл встал передо мной и вытащил две черные шапки. Одну осторожно надел мне на голову, прежде чем натянуть свою. Затем протянул темные солнцезащитные очки. Я вспомнила, как видела его стоящим у внешней стены бара после моей смены.

– Я думала, мы покрасили волосы, чтобы я не выделялась, а не для того, чтобы их прятать, – пробормотала я, надевая темные очки.

Уилл повел меня в сторону кладбища, легко положив руку на спину.

– На всякий случай.

По пути я заметила, как он следил за тем, чтобы мы всегда оставались в тени деревьев. Погода помогла – дождя уже не было, но черные тучи едва ли пропускали свет, окутывая нас защитным полумраком.

Я подняла голову, только когда мы миновали первый холм и прошли мимо покосившихся надгробий и увядших цветов. Я ни разу не была на этом кладбище. Какая ирония, что первые похороны будут моими собственными.

На несколько драгоценных, приносящих облегчение секунд я подумала, что они еще не начались. Вдруг у меня еще оставалось время, чтобы собраться с мыслями… даже если никогда не смогу подготовиться к этому, как бы ни старалась.

Однако стоило нам после очередного ряда могил свернуть за угол, я поняла, что ошиблась. Вдалеке двигалась небольшая группа людей, одетых в черное.

Я остановилась как вкопанная и носки обуви погрузились в мокрый грунт. Конечно, Уилл позаботился о том, чтобы мы появились в середине, когда всем будет не до нас. Ведь никто не должен заметить, что человек, которого только что закопали в землю, стоит у них за спиной. Живой и убитый горем.

Уилл ничего не сказал. Просто заставил меня несколько раз глубоко вдохнуть, потом рука у меня за спиной внезапно исчезла, и он схватился за мое запястье. Я не смотрела на него, но, когда мы медленно переплели пальцы, у меня откуда-то взялись силы снова ставить одну ногу перед другой.

– Параллельные миры, – пробормотал он, словно желая оправдаться за то, что взял меня за руку. Я только покачала головой.

Казалось, мы целые световые годы приближались к группе в черном. Они двигались от часовни к пятну в самой северной части кладбища и теперь, очевидно, достигли своей цели. Между тем я уже различала отдельные фигуры… и все ждала, когда увижу их лица. И в то же время не сомневалась, что определенность убьет меня.

Я все сильнее впивалась ногтями в многострадальную конечность Уилла, пока мы не добрались до последнего большого дуба, который мог бы оградить нас от любопытных глаз. Единственный человек, который попался нам навстречу на всем пути, был мужчина с растрепанными седыми волосами и поводком в дрожащей руке, на котором он тянул величественного золотистого ретривера. Я прислонилась к прохладному стволу и почувствовала твердую кору за спиной, гадая, как это пережить.

А потом… потом отпустив руку Уилла, я рывком развернулась и посмотрела на собравшихся. Даже сдвинула солнцезащитные очки, заставляя себя впитывать каждую деталь.

Мы стояли на расстоянии двадцати шагов. Чертовых двадцати шагов.

Первым я узнала Лео. Задумчивого и испуганного Лео. Его волосы каждую неделю приобретали разный цвет, и сейчас они светились ярко-синим среди черных пальто. Он являлся лучшим человеком, с которым можно было поговорить, если дело касалось сердечных вопросов и когда в три часа ночи испытываешь желание пофилософствовать о смысле жизни. Было непривычно видеть его без сигареты между пальцев. Одну руку он сжал в кулак, а другой обхватил узкую фигуру со светло-каштановыми волосами длиной до плеч. Элли. Она была самой молодой среди нас и самой умной. Она терялась, если приходилось вести светскую беседу, но, как ни странно, это никогда не мешало ей менять парней, как перчатки. Одной рукой она обнимала Лео за талию, а другой держала за руку Софию.

Я почувствовала, как нечто ужасное начало сотрясать мое тело, когда взгляд переместился на ее вьющиеся темно-рыжие кудри.

София. Милая София, моя бывшая соседка по комнате и подруга, сколько я себя помню. Мы всем делились друг с другом, и, хотя были невероятно разными и часто бурно ссорились, никогда не могли долго находиться в разлуке. Словно сестры, как она говорила. Хотя я не знала этого чувства, но представляла его себе точно так же. Слепое доверие. Мы могли веселиться вместе, страдать, но никогда – скучать. Она являлась одной из тех, чья красота открывается не с первого взгляда. Я видела ее прямо перед собой, хотя все по-прежнему стояли ко мне спиной. Шрам на виске, нос с горбинкой и широко посаженные глаза в первый момент делали ее несовершенной, но все это очень шло подруге. Когда она улыбалась, ее лицо невероятным образом преображалось.

Господи, я бы многое отдала за то, чтобы снова увидеть эту улыбку. Всего один раз. Мне бы хватило.

Когда ледяной ветер полоснул по лицу, я почувствовала, что плачу. Слезы хлынули из глаз, словно горячая лава. Я вытерла щеки тыльной стороной ладони. Мне необходимо было их увидеть. Нужно было знать, пришли ли они.

Мой затуманенный взгляд скользил по толпе, ища зацепки, отмечая случайных знакомых или сокурсников, с которыми я едва перемолвилась парой слов, пока не остановился на двух фигурах в первом ряду.

Пронзительный всхлип вырвался из меня, когда я обнаружила их. Рука об руку. Бушующий ветер был слишком громким, чтобы звуки, исходящие из моего горла, подняли переполох.

И тут осознание поразило меня, просочилось в мое нутро, не оставив после себя ничего, кроме жестокой красоты. Пришли мама и папа. Они пришли, и они плакали. Теперь я видела, как сотрясались их тела, как отец пытался помочь маме выпрямиться, как через несколько секунд она отказалась от борьбы и безудержно зарыдала у него на груди. Я никогда в жизни не видела, чтобы она плакала. Казалось, острый нож глубоко проник в мое сердце и начал медленно вращаться.

Я видела, как Лео отвернулся от остальных и дрожащими пальцами попытался прикурить сигарету. София и Элли, потеряв опору, упали в объятия друг друга и начали рыдать.

Я не разбирала слов говорящего, стоявшего перед людьми и белым закрытым гробом, но это не имело значения. И без слов стало понятно, что четверо парней в темной форме сейчас начнут опускать гроб в вырытую в земле яму. Не было никакой музыки, я слышала это даже на расстоянии. Остались только гулкая тишина, шум надвигающейся непогоды и речь, которая, очевидно, не успокаивала ни моих друзей, ни родителей.

Еще одна мысль пронеслась у меня в голове. Гроб был пуст? Или в него положили то, что осталось от другой девушки? Неужели теперь ее семья никогда не получит возможности попрощаться с ней?

Краем сознания я уловила, как подкосились ноги и влажная земля проникла сквозь брюки. Потребовалось время, чтобы осознать, что Уилл стоит на коленях рядом со мной.

Я моргала, упираясь обеими руками в грязь, и почти полжизни ждала, пока не прекратятся хрипящие, задыхающиеся звуки. В какой-то момент очки слетели, и завеса слез на мгновение освободила зрение. Прямо передо мной находились темные глаза Уилла, в которых светилось столько невысказанной муки, что я вынырнула из пучины скорби и снова начала дышать.

– Что? – выдавила я, с ужасом наблюдая, как он склонился так же, как моя мать склонилась там, перед моей могилой. Ко всему прочему, ему словно не хватало кислорода. Я уставилась на него. – Что с тобой? – прохрипела я.

Уилл начал мотать головой и остановился, только когда я, не зная, как помочь, схватила его за плечи и прижала к стволу.

В его голосе звучала нечеловеческая боль.

– Это чувство инвента… это… – задыхаясь, он прервался и посмотрел на меня так, словно только что я потеряла рассудок, а не он. – Я думал, что мне показалось это вчера, но… я все чувствую.

– Что ты чувствуешь? – Я встряхнула его, потому что взгляд Уилла стал почти стеклянным, и я испугалась.

Он схватил меня за предплечья, крепко прижал к себе, словно утопающий, и с сомнением оглядел.

– Все, что чувствуешь ты, – недоверчиво прошептал он.

Прежде чем успела ответить, раздалось шуршание пальто и шаги. Я бросила быстрый взгляд за дерево, и все внутри судорожно сжалось, когда увидела, как мои близкие двинулись по дорожке обратно к часовне… или к выходу. Какое-то драгоценное мгновение я впитывала в себя впечатления, пытаясь запомнить их лица до мельчайших деталей. Потом Уилл потянул меня обратно в укрытие. Я опустилась к нему на грудь и прижалась, осознав, что видела всех в последний раз.

Беззвучно рыдая, я вжалась лицом в его свитер, и боль разорвала бы меня на части, если бы Уилл крепко не обнимал меня.

Мы стояли так целую вечность, пока в голове проносились образы и сцены. В последний раз мы с родителями накричали друг на друга, и после этого посреди ночи я собрала вещи и сбежала к Софии. В последнем телефонном звонке отец ледяным тоном заявил, что если я не вернусь домой, это будет навсегда. В тот день, когда я переехала в квартиру с Софией, несмотря на все волнения, я испытывала боль, потому что, как бы мы ни спорили, родители не присутствовали на этом важном этапе моей жизни. А потом тот день, когда София ушла, даже не взглянув на меня. Лео и Элли, которые перенесли коробки с ее вещами в пикап отца Элли, не обращая на меня никакого внимания. Недели молчания. Звонки без ответа.