Ярослав Умный. Государь Руси
Часть 11 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Непрерывно работала могучая распределенная мануфактура[11], охватившая к весне 867 года территорию всех кривичей и кое-кого из их соседей. Новый Рим скупал с бассейна Днепра и Западной Двины различное растительное волокно, которое отдавал на выделку и прядение кривичам. А потом из полученной пряжи и нити выделывал на ткацких станках много разной ткани. По меркам Нового времени – каплю в море. Но для 867 года – невероятно много. Благо, что толковых ткачей у Ярослава хватало – их, как и плотников с гончарами, чаще всего Василевс отправлял в эти края.
Кроме того, из закупаемой у кочевников шерсти шла выделка сукна и войлока, а также изделий из них. Для зимы войлочных сапожек – аналогов валенок. Хотя и нормальную шерстяную ткань делали тоже, а также вязаные шарфы, шапки, свитера, носки, варежки и прочее, прочее, прочее.
Вовсю развернулась небольшая мануфактура по изготовлению обуви стандартных размеров. Она ее выделывала впрок, по лекалам. Благо, что теперь от кочевников шкур поступало в достатке. Хватало и на калиги, и на иную обувь на ее основе, то есть с крепкой подошвой и изначальной ориентацией по ногам[12].
Ей под стать была и небольшая мануфактура по производству одежды, опять же по стандартным лекалам и меркам. Простой. Крепкой. Прочной. Ноской. Такой, что, как и обувь, была очень востребована по всей округе и даже дальше. Ярослав всецело вкладывался в развитие экономики своего маленького государства. И прежде всего в товарное производство. Металл дорог. А обувь и одежда были нужны всем. Причем большинству требовалась не столько красивая, сколько прочная, добротная и дешевая. Чего наш герой и пытался добиться, создавая эти мануфактуры. Да, дома сшить можно и самому. Но что выйдет, то выйдет. Однако возможность за разумные средства приобрести хорошую, крепкую одежду и обувь – подкупала. И на той же распределенной мануфактуре по выделке тканей оплата труда внешних сотрудников больше шла готовыми промышленными товарами. Да и в Скандинавию и Фризию одежда с обувью по осени 866 года были впервые вывезены, чтобы опробовать товар в продаже. Богатые, как и прежде, станут, конечно же, все шить на заказ. Бедные довольствоваться тем, что найдут. А вот ремесленники и прочий люд, уже имеющий какой-никакой достаток, могут заинтересоваться. Ведь труд портного и сапожника недешев и небыстр. Во всяком случае, ему с мануфактурой не сравниться по цене-качеству, объему и повторяемости изделий.
А ведь в Новом Риме было много иных производств. Где-то ремесленных, а где-то пусть и маленьких, но мануфактур. Причем многие из них были тесно переплетены друг с другом. Так, выделка бумаги работала на отходах от лесозаготовки. Регулярная лесозаготовка была связана с расчисткой новых сельскохозяйственных угодий. И так далее.
Хороший металл и разные металлические изделия, отличная бумага, костяной фарфор, ангоб[13], клееные бакелитовые изделия, продукция легкой промышленности, продукция переработки древесины вроде древесного спирта, дегтя и досок, а также многое другое. В принципе небольшой «островок» на перешейке между Днепром и Западной Двиной производил ремесленных товаров едва ли не больше, чем какое-нибудь западно-франкское королевство. Во всяком случае, в «серебряном эквиваленте». Хотя совсем недавно был глухой провинцией на вынужденном транзитном маршруте.
Русь менялась.
Русь развивалась.
И делала она это стремительно.
Добрыня, мерно покачиваясь в седле, в который раз ловил себя на мыслях о том, что в его юность всего этого не было. И что с приходом Ярослава не только удалось побороть голод, во всяком случае, среди тех, кто ему служил, но и построить все это величие. И что примечательно – конца-края этому бурному развитию было не видно. Он прекрасно помнил те дни, когда они жалким десятком прятались в крохотной деревянной крепости… считай, укрепленной усадьбе. Но прошло не так много лет, и на плацу уже упражнялись более тысячи новобранцев. В то время как примерно такое же войско где-то воевало на краю мира…
Мыслимо ли это было раньше?
Когда-то для него, молодого парня, одержимого воинским делом, пределом мечтаний было попасть в дружину. Просто в дружину, которая, может, за десять лет и в поход ни разу не пойдет. А совсем чем-то запредельным виделось прибиться к викингам, что ходят по реке на юг, хотя бы простым гребцом. Но это было тогда. Сейчас же Добрыня лишь улыбался своим старым грезам. Сейчас он руководил чем-то невероятным и практически каждый день сталкивался с такими задачами, о которых в свою юность даже не слышал…
Глава 8
867 год, 5 марта, Иерусалим
С рассветом 5 марта боевые действия возобновились. Положение защитников древнего города не казалось им таким уж безвыходным. Поэтому и принимать излишне радикальные требования Ярослава они не спешили. И на то были определенные основания.
Войско нашего героя не было настолько большим, чтобы, взяв Иерусалим в осаду, обложить его по полной программе. То есть устроить ему блокаду. Даже крестоносцы во время своего первого визита в эти края не смогли так сделать. Для Средних веков вообще полноценная блокада крепостей дело реальное лишь для каких-то крошечных укреплений. И это проистекало из экономических и логистических особенностей. Армии ведь были маленькие.
Поэтому, несмотря на то что комитаты смогли захватить одни ворота и сжечь еще пару, ситуация не выглядела критической. Внутрь города они ведь не продвигались. А защитники, воспользовавшись паузой на переговоры, успели соорудить баррикады. В том числе и подковообразные – очень опасные для нападающих, так как они при их штурме оказывались в своеобразном мешке, откуда по ним стреляли и кидали всякое со всех сторон.
Ярослав не спешил.
Поэтому войска халифа попытались сделать вылазку с тем, чтобы выбить комитатов за пределы стен. Выскочили из-за своих же баррикад и бросились в атаку.
Но закончилась она быстро и бесславно, как и положено для атаки.
Легионеры бросили пилумы и… все… просто все… Этого оказалось достаточно для того, чтобы натиск закончился до того, как воины вошли в клинч. А дальше, чтобы жизнь им малиной не казалась, фундиторы накидали в их баррикады зажигательных снарядов. Весело и со вкусом. Из-за чего воины халифа на этом направлении оказались вынуждены заниматься куда более важными делами, чем пытаться атаковать комитатов.
Ближе к обеду противник попытался предпринять хитрость. И выйдя из Галилейских ворот, постарался обойти Ярослава и ударить ему в тыл. Но и тут ничего не вышло. В этот раз отличились матиарии, которые угостили толпу бегущих бойцов легкими дротиками, пускаемыми «копьеметалками».
Невысокий уровень морали сделал свое дело. И уже после третьего залпа те прекратили атаку окончательно, смешавшись сразу же после первого «подарка». Тем более что на горизонте появилась вполне организованная толпа викингов, представляющая для воинов халифа совершенно не иллюзорную опасность. Эти бойцы уже встречались с викингами и под Антиохией, и под Самаррой, и под Багдадом. Поэтому одного их силуэта в прямой видимости хватило для окончательно отказа от попытки атаковать.
Так день и прошел.
Халиф и его командиры пытались что-то предпринять. Но комитаты с редким подключением греков и викингов надежно парировали эти выходки.
– Почему мы не атакуем? – спросил Ивар, которого эта игра в кошки-мышки вконец задрала.
– Мы атакуем.
– Сейчас? – оживился он.
– Как стемнеет. Сначала мой легион ударит от Яффских ворот. А потом ты с ребятами обойдешь по темноте и ударишь в Львиные ворота. А я с палатинами и греками – в Золотые.
– А почему не сейчас?
– Потому что сейчас они ждут.
Ивар немного помедлил, явно недовольный ответом. Но промолчал. И коротко кивнув, удалился. Ярослав же продолжил готовиться. Оставалось не так много времени до вечера…
Наступила темнота.
Комитаты выступили от Яффских ворот и, пройдя по пепелищу старых баррикад, подошли к новым, спешно сооруженным баррикадам. Громко подошли. Под звуки буцин и удары барабанов. Чтобы супротивник точно занял свои позиции.
Решительный рывок к подковообразной баррикаде.
Слитный бросок пилумов. Навесом. Чтобы пролетели над кромкой баррикады и ушли за нее. Прямо в людей, что там прятались. Сразу же после броска раздалась волна воплей и раздраженных криков. Сюрприз удался.
И почти сразу подключились сагиттарии. Они, задрав свои луки под большими углами, выпустили по магазину стрел. По пять штук сразу. Да так, чтобы они падали почти отвесно сверху вниз. Что не замедлило отозваться новой, еще большей волной возгласов и воплей.
А легионеры тем временем, получив из «зарядной» двуколки еще по одному пилуму, полезли на баррикаду. И, забравшись, сделали то, что должны были – метнули их. Сверху вниз. В кое-как сплотившихся защитников, прикрывшихся щитами.
Рев боли вновь вспыхнул над ночным Иерусалимом.
А снизу легионерам подавали еще пилумы. И новый бросок. И еще один. И еще. А там и сагиттарии подоспели, угостив защитников новой порцией стрел. Что окончательно сломило боевой дух супостата на этом участке, и он, дрогнув, побежал.
Легионеры же спокойно спустились и построились.
Фундиторы же и матиарии тем временем энергично разбирали баррикады, формируя проходы в них. А заодно давая время защитникам организоваться. Ну, чтобы не отлавливать их маленькими горстками по углам.
Тем временем Ивар вел своих викингов, обходя по темноте Иерусалим с севера. А Ярослав увлекал палатинов с юга, приближаясь к Золотым воротам, напротив которых, на некотором отдалении, уже накопились греки. Те самые, что накануне отвлекали внимание войск халифа.
И вот спустя час после начала атаки комитаты возобновили наступление. Фундиторы забрались со своими пращами на крыши для обеспечения «огневой поддержки» наступления. Ведь всюду горели огни факелов и костров. Конечно, светло было не как днем, но опознать цели было вполне реально. А легионеры, подпираемые сагиттариями, сплотив ряды и прикрывшись щитами, мерно двинулись вперед. Аккурат туда, где лихорадочно крепили обороны отряды тюркских наемников халифа.
Ребята они были толковые, храбрые и в известной степени отчаянные. Но легкая пехота против примененной легионом тактики ничего противопоставить не могла. Их щиты не держали пилумов. Шлемов почти ни у кого не было. А халаты, каковые укрывали их тела, были слабой защитой от стрел. Пилумы же их пробивали без всякого сопротивления. Словно их и не было.
Как в таких условиях воевать? Правильно. Никак. Но они держались и пытались.
Прозвучал строенный сигнал буцины, разнесшийся по всей округе. И Ярослав с Иваром повели своих ребят в бой на Львиные и Золотые ворота. Там тоже имелись подковообразные баррикады. Но силы оттуда уже были оттянуты, чтобы спешно заткнуть дыру, образовавшуюся от прорыва комитатов. Ведь именно со стороны Яффских ворот халиф и его командиры видели основную угрозу.
Что викинги, что греки с палатинами действовали одинаково. Они решительным рывком ворвались в эту «ловушку» баррикады. И с ходу, не медля, метнули партию сулиц. Не пилумов, а простых сулиц. Благо, что их на кораблях было много припасено.
Ярослав бы с удовольствием вручил им и нормальные пилумы, но, увы, их столько не имелось. А более дешевых и простых сулиц имелся «вагон и маленькая тележка». Из-за чего пришлось использовать их.
Бросок.
И не ожидая эффекта, бойцы полезли наверх по баррикаде.
Достигнув гребня, они приняли еще партию сулиц. Еще бросок. И вперед. В рукопашную. В Львиных воротах впереди шли отборные викинги в лучших доспехах. В Золотых – палатины с бердышами, ведомые лично Ярославом.
Разбег.
Удар.
Первая волна атакующих сумела воспользоваться моментом и сумятицей в рядах немногочисленных защитников. И опрокинула их. Сбила с ног. Дальнейшая же их судьба оказалась печальна и предсказуема. Их попросту добили походя.
После чего штурмовые колонны викингов и греков устремились к своим, заранее намеченным целям. Ярослав должен был захватить Храмовую гору, а потом отрезать отступление войск халифа на юг, а Ивар – провести свою атаку так, чтобы войска халифа не вырвались на север. И рубить, рубить, рубить… без всякого стеснения и морального ограничения.
– ОДИН! – орали викинги, с бешенством сметая разрозненные и дезорганизованные отряды противника. И первые их ряды бежали вперед, залитые кровью, что отчетливо наблюдалась в свете костров и фонарей.
– АРЕС! – орали греки, которые двигались следом за палатинами. О! Эти ребята внушали уважение своим видом. В кольчугах и шлемах они бежали вперед с внушительными бердышами в руках. И так же, как и викинги, каковыми когда-то они были сами, залитые в крови своих жертв. И среди них и Ярослав.
Эти две атакующие колонны не смотрели на то, кто перед ними. Просто убивали. Всех, кого встречали перед собой. Ибо промедление было подобно поражению. Утрированно, конечно. Ведь теперь было ясно – город взят. Но Ярослав хотел чистую победу. Ярослав хотел вырубить защитников подчистую. Чтобы преподать урок своим врагам на будущее. Что нельзя пренебрегать его щедрыми предложениями свалить к черту и бегом. А викинги и рады стараться. Да и греки от них не отставали, стараясь компенсировать этой кровожадностью то, что в полевом бою они пока еще стоили немного.
Тем временем комитаты уверенно продвигались, но уже со своей стороны. И к тому времени, как викинги дорвались до Галилейских ворот, вышли к храму Гроба Господня на севере и Сионским внутренним воротам на юге.
Ярослав же продолжал драться на Храмовой горе, где у противника оказалось на удивление много воинов. Да, совершенно деморализованного вида. Но много. Намного больше, чем он ожидал.
Ведь именно здесь находился халиф, его телохранители и казна. Та самая казна, которую халиф успел вывезти из Самарры, а потом и из Багдада. Да не просто вывезти, а в какой-то мере приумножить. Потому что он, воспользовавшись моментом, грабил дома состоятельных командиров, объявляя их изменниками. Тех самых командиров, что несколько десятилетий присваивали себе большую часть тех средств, какие халиф направлял на содержание своей армии. Так что получалось, что он, по сути, и не грабил никого, просто возвращал незаконно присвоенные средства. Свои средства. Из-за чего казну он в Иерусалим вывез, спасая ее от Бьёрна Железнобокого, весьма и весьма внушительную. Но компактную, представленную преимущественно золотом, серебром и драгоценными камнями, а не всякого рода сомнительным, но ценным имуществом…
Когда над Храмовой горой раздался многоголосый рев «АРЕС!», халиф все понял. Поэтому начал отдавать приказы растерянным командирам. Им всем надлежало со своими людьми укрыться в домах и держать оборону. А потом по возможности прорываться на юг и уходить к арабам. Он же сам с самым крупным таким отрядом должен был вывозить казну.
Но у халифа был другой план…
Очередное поселение. Ворота. Ярослав уже утомился выбивать и штурмовать эти ворота, что встречались буквально на каждом шагу. Очень пригодились греки с их скутатами с большими щитами. Они входили первыми и принимали стрелы и прочие гостинцы. А потом врывались палатины и начинали заниматься дикой кулинарией – пытаться нарубить фарш бердышами. Первыми палатинов Ярослав не пускал. Один раз глупость сделал. И получил девять трупов. Все-таки кольчуга весьма и весьма специфический доспех. Он недурно защищал. Но не от стрелы, пущенной буквально в упор, и не от дротика.
Так или иначе, но штурм этих укрепленных усадеб довольно быстро наладился и шел в обыденном режиме. Только время тратили. В то время как в самом городе ситуация стремительно теряла контроль. Викинги пустились во все тяжкие. Ему нужно было быстрее заканчивать на Храмовой горе и выходить в город для наведения порядка. Получить город без жителей Ярославу совсем не хотелось. Но человек предполагает, а бог располагает. Поэтому, стиснув зубы, он штурмовал одну усадьбу за другой.
Без переговоров. Без задержек. Без соплей и прочих нежностей.
На войне как на войне. А война в Средние века была такой, что преступления Второй мировой меркли. Вырезать всех жителей города, слегка увлекшись? Не вопрос. Опустошить и вырубить крестьян в целом регионе? Обращайтесь. Доброта и человеколюбие были. Но только по отношению к своим. К остальным – только если они для чего-то требовались.
И вот очередная укрепленная усадьба. Большая.
Слегка разбитый таран вновь пошел в дело.
Удар.
Удар.
Кроме того, из закупаемой у кочевников шерсти шла выделка сукна и войлока, а также изделий из них. Для зимы войлочных сапожек – аналогов валенок. Хотя и нормальную шерстяную ткань делали тоже, а также вязаные шарфы, шапки, свитера, носки, варежки и прочее, прочее, прочее.
Вовсю развернулась небольшая мануфактура по изготовлению обуви стандартных размеров. Она ее выделывала впрок, по лекалам. Благо, что теперь от кочевников шкур поступало в достатке. Хватало и на калиги, и на иную обувь на ее основе, то есть с крепкой подошвой и изначальной ориентацией по ногам[12].
Ей под стать была и небольшая мануфактура по производству одежды, опять же по стандартным лекалам и меркам. Простой. Крепкой. Прочной. Ноской. Такой, что, как и обувь, была очень востребована по всей округе и даже дальше. Ярослав всецело вкладывался в развитие экономики своего маленького государства. И прежде всего в товарное производство. Металл дорог. А обувь и одежда были нужны всем. Причем большинству требовалась не столько красивая, сколько прочная, добротная и дешевая. Чего наш герой и пытался добиться, создавая эти мануфактуры. Да, дома сшить можно и самому. Но что выйдет, то выйдет. Однако возможность за разумные средства приобрести хорошую, крепкую одежду и обувь – подкупала. И на той же распределенной мануфактуре по выделке тканей оплата труда внешних сотрудников больше шла готовыми промышленными товарами. Да и в Скандинавию и Фризию одежда с обувью по осени 866 года были впервые вывезены, чтобы опробовать товар в продаже. Богатые, как и прежде, станут, конечно же, все шить на заказ. Бедные довольствоваться тем, что найдут. А вот ремесленники и прочий люд, уже имеющий какой-никакой достаток, могут заинтересоваться. Ведь труд портного и сапожника недешев и небыстр. Во всяком случае, ему с мануфактурой не сравниться по цене-качеству, объему и повторяемости изделий.
А ведь в Новом Риме было много иных производств. Где-то ремесленных, а где-то пусть и маленьких, но мануфактур. Причем многие из них были тесно переплетены друг с другом. Так, выделка бумаги работала на отходах от лесозаготовки. Регулярная лесозаготовка была связана с расчисткой новых сельскохозяйственных угодий. И так далее.
Хороший металл и разные металлические изделия, отличная бумага, костяной фарфор, ангоб[13], клееные бакелитовые изделия, продукция легкой промышленности, продукция переработки древесины вроде древесного спирта, дегтя и досок, а также многое другое. В принципе небольшой «островок» на перешейке между Днепром и Западной Двиной производил ремесленных товаров едва ли не больше, чем какое-нибудь западно-франкское королевство. Во всяком случае, в «серебряном эквиваленте». Хотя совсем недавно был глухой провинцией на вынужденном транзитном маршруте.
Русь менялась.
Русь развивалась.
И делала она это стремительно.
Добрыня, мерно покачиваясь в седле, в который раз ловил себя на мыслях о том, что в его юность всего этого не было. И что с приходом Ярослава не только удалось побороть голод, во всяком случае, среди тех, кто ему служил, но и построить все это величие. И что примечательно – конца-края этому бурному развитию было не видно. Он прекрасно помнил те дни, когда они жалким десятком прятались в крохотной деревянной крепости… считай, укрепленной усадьбе. Но прошло не так много лет, и на плацу уже упражнялись более тысячи новобранцев. В то время как примерно такое же войско где-то воевало на краю мира…
Мыслимо ли это было раньше?
Когда-то для него, молодого парня, одержимого воинским делом, пределом мечтаний было попасть в дружину. Просто в дружину, которая, может, за десять лет и в поход ни разу не пойдет. А совсем чем-то запредельным виделось прибиться к викингам, что ходят по реке на юг, хотя бы простым гребцом. Но это было тогда. Сейчас же Добрыня лишь улыбался своим старым грезам. Сейчас он руководил чем-то невероятным и практически каждый день сталкивался с такими задачами, о которых в свою юность даже не слышал…
Глава 8
867 год, 5 марта, Иерусалим
С рассветом 5 марта боевые действия возобновились. Положение защитников древнего города не казалось им таким уж безвыходным. Поэтому и принимать излишне радикальные требования Ярослава они не спешили. И на то были определенные основания.
Войско нашего героя не было настолько большим, чтобы, взяв Иерусалим в осаду, обложить его по полной программе. То есть устроить ему блокаду. Даже крестоносцы во время своего первого визита в эти края не смогли так сделать. Для Средних веков вообще полноценная блокада крепостей дело реальное лишь для каких-то крошечных укреплений. И это проистекало из экономических и логистических особенностей. Армии ведь были маленькие.
Поэтому, несмотря на то что комитаты смогли захватить одни ворота и сжечь еще пару, ситуация не выглядела критической. Внутрь города они ведь не продвигались. А защитники, воспользовавшись паузой на переговоры, успели соорудить баррикады. В том числе и подковообразные – очень опасные для нападающих, так как они при их штурме оказывались в своеобразном мешке, откуда по ним стреляли и кидали всякое со всех сторон.
Ярослав не спешил.
Поэтому войска халифа попытались сделать вылазку с тем, чтобы выбить комитатов за пределы стен. Выскочили из-за своих же баррикад и бросились в атаку.
Но закончилась она быстро и бесславно, как и положено для атаки.
Легионеры бросили пилумы и… все… просто все… Этого оказалось достаточно для того, чтобы натиск закончился до того, как воины вошли в клинч. А дальше, чтобы жизнь им малиной не казалась, фундиторы накидали в их баррикады зажигательных снарядов. Весело и со вкусом. Из-за чего воины халифа на этом направлении оказались вынуждены заниматься куда более важными делами, чем пытаться атаковать комитатов.
Ближе к обеду противник попытался предпринять хитрость. И выйдя из Галилейских ворот, постарался обойти Ярослава и ударить ему в тыл. Но и тут ничего не вышло. В этот раз отличились матиарии, которые угостили толпу бегущих бойцов легкими дротиками, пускаемыми «копьеметалками».
Невысокий уровень морали сделал свое дело. И уже после третьего залпа те прекратили атаку окончательно, смешавшись сразу же после первого «подарка». Тем более что на горизонте появилась вполне организованная толпа викингов, представляющая для воинов халифа совершенно не иллюзорную опасность. Эти бойцы уже встречались с викингами и под Антиохией, и под Самаррой, и под Багдадом. Поэтому одного их силуэта в прямой видимости хватило для окончательно отказа от попытки атаковать.
Так день и прошел.
Халиф и его командиры пытались что-то предпринять. Но комитаты с редким подключением греков и викингов надежно парировали эти выходки.
– Почему мы не атакуем? – спросил Ивар, которого эта игра в кошки-мышки вконец задрала.
– Мы атакуем.
– Сейчас? – оживился он.
– Как стемнеет. Сначала мой легион ударит от Яффских ворот. А потом ты с ребятами обойдешь по темноте и ударишь в Львиные ворота. А я с палатинами и греками – в Золотые.
– А почему не сейчас?
– Потому что сейчас они ждут.
Ивар немного помедлил, явно недовольный ответом. Но промолчал. И коротко кивнув, удалился. Ярослав же продолжил готовиться. Оставалось не так много времени до вечера…
Наступила темнота.
Комитаты выступили от Яффских ворот и, пройдя по пепелищу старых баррикад, подошли к новым, спешно сооруженным баррикадам. Громко подошли. Под звуки буцин и удары барабанов. Чтобы супротивник точно занял свои позиции.
Решительный рывок к подковообразной баррикаде.
Слитный бросок пилумов. Навесом. Чтобы пролетели над кромкой баррикады и ушли за нее. Прямо в людей, что там прятались. Сразу же после броска раздалась волна воплей и раздраженных криков. Сюрприз удался.
И почти сразу подключились сагиттарии. Они, задрав свои луки под большими углами, выпустили по магазину стрел. По пять штук сразу. Да так, чтобы они падали почти отвесно сверху вниз. Что не замедлило отозваться новой, еще большей волной возгласов и воплей.
А легионеры тем временем, получив из «зарядной» двуколки еще по одному пилуму, полезли на баррикаду. И, забравшись, сделали то, что должны были – метнули их. Сверху вниз. В кое-как сплотившихся защитников, прикрывшихся щитами.
Рев боли вновь вспыхнул над ночным Иерусалимом.
А снизу легионерам подавали еще пилумы. И новый бросок. И еще один. И еще. А там и сагиттарии подоспели, угостив защитников новой порцией стрел. Что окончательно сломило боевой дух супостата на этом участке, и он, дрогнув, побежал.
Легионеры же спокойно спустились и построились.
Фундиторы же и матиарии тем временем энергично разбирали баррикады, формируя проходы в них. А заодно давая время защитникам организоваться. Ну, чтобы не отлавливать их маленькими горстками по углам.
Тем временем Ивар вел своих викингов, обходя по темноте Иерусалим с севера. А Ярослав увлекал палатинов с юга, приближаясь к Золотым воротам, напротив которых, на некотором отдалении, уже накопились греки. Те самые, что накануне отвлекали внимание войск халифа.
И вот спустя час после начала атаки комитаты возобновили наступление. Фундиторы забрались со своими пращами на крыши для обеспечения «огневой поддержки» наступления. Ведь всюду горели огни факелов и костров. Конечно, светло было не как днем, но опознать цели было вполне реально. А легионеры, подпираемые сагиттариями, сплотив ряды и прикрывшись щитами, мерно двинулись вперед. Аккурат туда, где лихорадочно крепили обороны отряды тюркских наемников халифа.
Ребята они были толковые, храбрые и в известной степени отчаянные. Но легкая пехота против примененной легионом тактики ничего противопоставить не могла. Их щиты не держали пилумов. Шлемов почти ни у кого не было. А халаты, каковые укрывали их тела, были слабой защитой от стрел. Пилумы же их пробивали без всякого сопротивления. Словно их и не было.
Как в таких условиях воевать? Правильно. Никак. Но они держались и пытались.
Прозвучал строенный сигнал буцины, разнесшийся по всей округе. И Ярослав с Иваром повели своих ребят в бой на Львиные и Золотые ворота. Там тоже имелись подковообразные баррикады. Но силы оттуда уже были оттянуты, чтобы спешно заткнуть дыру, образовавшуюся от прорыва комитатов. Ведь именно со стороны Яффских ворот халиф и его командиры видели основную угрозу.
Что викинги, что греки с палатинами действовали одинаково. Они решительным рывком ворвались в эту «ловушку» баррикады. И с ходу, не медля, метнули партию сулиц. Не пилумов, а простых сулиц. Благо, что их на кораблях было много припасено.
Ярослав бы с удовольствием вручил им и нормальные пилумы, но, увы, их столько не имелось. А более дешевых и простых сулиц имелся «вагон и маленькая тележка». Из-за чего пришлось использовать их.
Бросок.
И не ожидая эффекта, бойцы полезли наверх по баррикаде.
Достигнув гребня, они приняли еще партию сулиц. Еще бросок. И вперед. В рукопашную. В Львиных воротах впереди шли отборные викинги в лучших доспехах. В Золотых – палатины с бердышами, ведомые лично Ярославом.
Разбег.
Удар.
Первая волна атакующих сумела воспользоваться моментом и сумятицей в рядах немногочисленных защитников. И опрокинула их. Сбила с ног. Дальнейшая же их судьба оказалась печальна и предсказуема. Их попросту добили походя.
После чего штурмовые колонны викингов и греков устремились к своим, заранее намеченным целям. Ярослав должен был захватить Храмовую гору, а потом отрезать отступление войск халифа на юг, а Ивар – провести свою атаку так, чтобы войска халифа не вырвались на север. И рубить, рубить, рубить… без всякого стеснения и морального ограничения.
– ОДИН! – орали викинги, с бешенством сметая разрозненные и дезорганизованные отряды противника. И первые их ряды бежали вперед, залитые кровью, что отчетливо наблюдалась в свете костров и фонарей.
– АРЕС! – орали греки, которые двигались следом за палатинами. О! Эти ребята внушали уважение своим видом. В кольчугах и шлемах они бежали вперед с внушительными бердышами в руках. И так же, как и викинги, каковыми когда-то они были сами, залитые в крови своих жертв. И среди них и Ярослав.
Эти две атакующие колонны не смотрели на то, кто перед ними. Просто убивали. Всех, кого встречали перед собой. Ибо промедление было подобно поражению. Утрированно, конечно. Ведь теперь было ясно – город взят. Но Ярослав хотел чистую победу. Ярослав хотел вырубить защитников подчистую. Чтобы преподать урок своим врагам на будущее. Что нельзя пренебрегать его щедрыми предложениями свалить к черту и бегом. А викинги и рады стараться. Да и греки от них не отставали, стараясь компенсировать этой кровожадностью то, что в полевом бою они пока еще стоили немного.
Тем временем комитаты уверенно продвигались, но уже со своей стороны. И к тому времени, как викинги дорвались до Галилейских ворот, вышли к храму Гроба Господня на севере и Сионским внутренним воротам на юге.
Ярослав же продолжал драться на Храмовой горе, где у противника оказалось на удивление много воинов. Да, совершенно деморализованного вида. Но много. Намного больше, чем он ожидал.
Ведь именно здесь находился халиф, его телохранители и казна. Та самая казна, которую халиф успел вывезти из Самарры, а потом и из Багдада. Да не просто вывезти, а в какой-то мере приумножить. Потому что он, воспользовавшись моментом, грабил дома состоятельных командиров, объявляя их изменниками. Тех самых командиров, что несколько десятилетий присваивали себе большую часть тех средств, какие халиф направлял на содержание своей армии. Так что получалось, что он, по сути, и не грабил никого, просто возвращал незаконно присвоенные средства. Свои средства. Из-за чего казну он в Иерусалим вывез, спасая ее от Бьёрна Железнобокого, весьма и весьма внушительную. Но компактную, представленную преимущественно золотом, серебром и драгоценными камнями, а не всякого рода сомнительным, но ценным имуществом…
Когда над Храмовой горой раздался многоголосый рев «АРЕС!», халиф все понял. Поэтому начал отдавать приказы растерянным командирам. Им всем надлежало со своими людьми укрыться в домах и держать оборону. А потом по возможности прорываться на юг и уходить к арабам. Он же сам с самым крупным таким отрядом должен был вывозить казну.
Но у халифа был другой план…
Очередное поселение. Ворота. Ярослав уже утомился выбивать и штурмовать эти ворота, что встречались буквально на каждом шагу. Очень пригодились греки с их скутатами с большими щитами. Они входили первыми и принимали стрелы и прочие гостинцы. А потом врывались палатины и начинали заниматься дикой кулинарией – пытаться нарубить фарш бердышами. Первыми палатинов Ярослав не пускал. Один раз глупость сделал. И получил девять трупов. Все-таки кольчуга весьма и весьма специфический доспех. Он недурно защищал. Но не от стрелы, пущенной буквально в упор, и не от дротика.
Так или иначе, но штурм этих укрепленных усадеб довольно быстро наладился и шел в обыденном режиме. Только время тратили. В то время как в самом городе ситуация стремительно теряла контроль. Викинги пустились во все тяжкие. Ему нужно было быстрее заканчивать на Храмовой горе и выходить в город для наведения порядка. Получить город без жителей Ярославу совсем не хотелось. Но человек предполагает, а бог располагает. Поэтому, стиснув зубы, он штурмовал одну усадьбу за другой.
Без переговоров. Без задержек. Без соплей и прочих нежностей.
На войне как на войне. А война в Средние века была такой, что преступления Второй мировой меркли. Вырезать всех жителей города, слегка увлекшись? Не вопрос. Опустошить и вырубить крестьян в целом регионе? Обращайтесь. Доброта и человеколюбие были. Но только по отношению к своим. К остальным – только если они для чего-то требовались.
И вот очередная укрепленная усадьба. Большая.
Слегка разбитый таран вновь пошел в дело.
Удар.
Удар.