Янтарь в болоте

– Девушки-красавицы, а расскажите, что за новое лицо появилось за нашим столом? – заговорила она, глядя прямо на Алёну. Голос был глубокий и очень красивый, чарующий, под стать облику.

Алатырница подскочила на стуле, но вовремя опомнилась, что докладывать по уставу совсем неуместно, растерянно замерла под смех сотрапезниц. Княгиня тоже улыбнулась, но не насмешливо, а по-матерински ласково, а потом Ульяна потянула Алёну за рукав вниз и прошептала тихо:

– Сядь, не надо.

– Можно я скажу? – звонко проговорила Людмила и продолжила, не дожидаясь разрешения: – Это Алёна, побочная дочка князя Краснова, она к нам из деревни приехала. Очень любит гулять по солнцу, так что это у нее не грязь, а загар.

– С коровами гулять, – хихикнула рыжая Яна.

Засмеялись и остальные, а Алёна только покривилась слегка – она ничего смешного в этих глупостях не видела. Княгиня продолжала вежливо улыбаться, с интересом разглядывая алатырницу. Было ли в том интересе что-то еще – одобрение или, напротив, недовольство, – Алёна не поняла.

– Новая княгиня Краснова, значит? – задумчиво проговорила Софья.

Показалось, или и впрямь при этих словах по лицу Людмилы скользнула тень недовольства?

– Да, ваша светлость, – ответила Алёна, не до конца понимая, что именно княгиня желала услышать в ответ. Но молчать показалось невежливым.

– Добро пожаловать в Китеж-град. Надеюсь, тебе здесь понравится, – спокойно сказала Софья и, кивнув в ответ на вежливое «спасибо», вновь заговорила с дочерью.

Девушки напротив опять зашушукались, поглядывая на алатырницу, – видно, ее обсуждали и над чем-то посмеивались. Странные они…

– Попробуй рыбу, – тихо предложила рядом Ульяна.

– Какую рыбу? – растерянно переспросила Алёна, стряхивая задумчивость.

– Щука хороша, – приободрилась девушка. – Ее здесь, на Светлояре, ловят, свежая совсем. И кухарка княжеская с ней обращаться умеет. Ее часто пересушивают. Ой, а вот пирожки эти лучше не брать, сала очень много. И лука. Невкусно. И нож так не надо держать, ты словно нападать на кого-то собралась. Вот так…

Щука действительно оказалась хороша, но чем дольше Алёна слушала свою соседку, тем маетнее и хуже становилось на душе. Она уже готова была согласиться, что болтушка Ульяна действительно дурочка, и от этого делалось противно. Потому что и остальные боярышни приязни не вызывали, и кусок совсем не лез в горло, хотя все было вкусно. На взгляд Алёны – и то, что ругала соседка, тоже.

В конце концов она извинилась перед княгиней и, сославшись на усталость с дороги, попросила отпустить ее отдыхать. Та благосклонно кивнула, и алатырница с облегчением удрала из обеденной залы. Ей действительно требовался отдых от всех этих людей.

– Алёна, подожди! – Не успела она сделать и десяти шагов, как из залы следом выкатилась Ульяна.

– Что такое? – Стараясь держаться ровнее и не показывать недовольства, Алёна обернулась.

– Светлана велела передать, что, как стемнеет, в Моховых покоях посиделки будут, приходи. Будем шить, песни петь, – неуверенно улыбнулась боярышня.

– Велела передать? – удивилась алатырница. – А почему тебя?

– Ну… Почему нет, я же на краю сидела. – Ульяна неловко пожала плечами и опустила взгляд.

– Я постараюсь прийти, – как могла мягко сказала Алёна. – Это все? Спасибо.

Дождавшись ответного неуверенного кивка, Алёна опять двинулась в сторону своих покоев. А через пару мгновений ее догнало запоздалое:

– Приходи, пожалуйста! Я буду ждать…

Лучше бы она промолчала, потому что от сказанного сделалось совсем уж гадко, как будто алатырница успела новую знакомую всерьез обидеть, но не поняла, когда и чем.

До покоев, по счастью, было недалеко, а там нашлась Степанида, которая преспокойно рукодельничала в углу, словно и с места не сдвинулась за все это время. Однако разбросанные Светланой вещи вернулись в сундуки, да и грязная посуда пропала.

– Что-то ты быстро, – заметила Стеша, окинув внимательным взглядом подопечную. – Как прошло?

– Странные они все какие-то, – призналась Алёна. – Ну да Матушка с ними, мне просто есть не хотелось, а слушать их скучно.

– Напрасно, стоило бы послушать, – задумчиво проговорила рыжая. – Ты вообще побольше с ними старайся быть, знакомства среди боярских сыновей заводи. Чтобы видно было, что к словам князя ты отнеслась серьезно, намерена быть хорошей княгиней и все такое.

– А зачем мне для этого с девицами общаться?

– Не только с ними – со всеми. Полезные знакомства никогда лишними не бывают. Вот с кем ты сегодня познакомилась за ужином?

Алёна бесцеремонно улеглась на скамью у печки, которая оказалась достаточно широкой, но чуть коротковатой – ноги свисали. Сладко потянулась всем телом, закинула руки за голову и, прикрыв глаза, принялась перечислять. Предсказуемо полезным знакомством была признана только княгиня, а остальные имена заставили Стешу задуматься.

– И как тебе эти четыре девицы?

– Не знаю. Неладно. Дружить с ними я точно не хочу. А что?

– Это из совсем молодых, недавно тут, при дворце, – пояснила рыжая. – Я их не знаю. Ну, кроме Ульяны. Она у Вяткина единственная младшая дочка, четверо старших сыновей, так что любимица и отрада что материнская, что братская. Она в поместье под Китежем росла, там привольно, а сюда ее отец привез, чтобы мужа подостойнее подобрать. Все-таки чин у него очень высокий, богатства немалые, может перебирать. А дочка… Ну, дочка как дочка. Тихая, робкая, даже как будто не балованная. Другие три… Узнаю. Отцов знаю, это да, а про самих боярышень выясню.

– Да, к слову о боярышнях, я же спросить хотела. Отчего Светлана ругала наряды? Что с ними не так?

– Не бери в голову, – недовольно отмахнулась Стеша. – Все с ними хорошо, это со вдовой что-то неладно. То ли по одежде красивой соскучилась, то ли вкус у нее подурнел после кончины мужа. Или вовсе злобствует баба.

– Ты думаешь? – с сомнением спросила Алёна. – Почему? Мне она показалась искренней…


– Мне тоже показалась, но советы ее дурные, – пояснила Степанида. – Оно, конечно, и то, что она предлагала, можно носить, и прилично будет, но… Уж больно крикливо выйдет. Ты у нас княгиня, а не дочка разбогатевшего на самоцветах купца, чтобы каменьями этими с ног до головы увешаться. В общем, говорю же, не думай о том. Ты ей правильно не дала собой помыкать, но могла бы и потверже на своем стоять. Или нет, – добавила через пару мгновений. – Где девочке из глуши решимости набраться, верно? В общем, не думай о ней.

– Значит, на посиделки к ним мне пойти стоит, да? – вздохнула Алёна и пояснила, не дожидаясь вопроса: – Сегодня вечером, как стемнеет. Позвали песни петь и шить.

– Иди-иди, нечего в покоях куковать, – насмешливо велела Степанида. – Нешто боишься девок боярских?

– Не подначивай, не поведусь, – отмахнулась княгиня. – Не нравятся они мне, да и только, а волков бояться – в лес не ходить. Лучше вот что скажи, а то я запамятовала спросить… – Она опомнилась, села на скамье. – Отчего Вьюжин со старой княгиней так странно держится? И отчего она ему спускает?

– А-а, это, – усмехнулась Стеша. – Давняя история. Расскажу, она ух какая! Но не проболтайся Вьюжину. Не то чтобы тайна, но уже забылось, так и не надо вновь на свет вытаскивать. Бабка твоя по молодости хороша была – загляденье, от нее мужики голову теряли. Вот и Вьюжин тогда потерял. Только Людмила князя Краснова выбрала, князь повыгоднее второго боярского сына. И князя на себе женила, когда от него понесла. А могла и не от него – от Вьюжина.

– То есть, погоди, она с обоими?.. – удивилась Алёна. – А что же мне говорила про честь девичью?!

– И как бы только с двумя, – насмешливо отмахнулась Степанида. – Привыкай. Тут небось половина девиц при дворце – не девицы давно, но тайну блюдут. Здесь главное – что снаружи, не что внутри.

– Как-то это… нечестно, – с трудом подобрала Алёна слово.

– Честно! Ишь чего удумала, честность ей подавай! – Стеша пренебрежительно фыркнула. – Ну ладно, ты дальше-то слушать будешь?

– А это еще не все?

– Самое начало! Вьюжин тогда шум поднимать не стал, а когда младенчик родился – и вовсе оказалось, что угадала она, алатырник отцовство подтвердил. Или не угадала, а раньше проверила, некоторые лекари такое умеют. Вьюжин горевал недолго, женился, и поудачнее, чем князь Краснов. Да только с княгиней спустя много лет столкнулся, когда та овдовела. Мужа она как будто к Матушке и не отправляла, там вроде бы чисто все вышло, а вот отца твоего едва не уморила.

– Погоди, как так? Родного сына?! – еще больше растерялась Алёна.

– До власти жадная была, не хотела княжество передавать, задумала Ивана с ума свести, чтобы от его имени править. Ярослав его спас, тогда еще наследник. Заметил перед отъездом в поместье, что с дружком верным неладное творится, встревожился, видно, почуял что-то. Лекаря княжеского привез, Вьюжина тоже, ну и вскрылось. С тех пор княгиня во вдовьем доме и кукует. Может, и стоило ее куда подальше сослать, а то и вовсе казнить, но старый князь мудрым был. Для такой, как она, безвестность в глуши страшнее казни и застенков. Ты чего так скривилась? Не люба родня? – усмехнулась Степанида.

– Жила без такой родни двадцать лет и еще бы прожила, – честно ответила алатырница. – В голове не укладывается… Своего сына, первенца! Всякое в народе случалось, в голодные годы детей в лес относили, когда прокормить не могли. Колотят бывает, кто без ума или пьет без меры. Но вот так, чтобы холодным рассудком, своею волей, не от голода и безысходности… Никогда такого не пойму! Стеша, давай мы поскорее этого убийцу найдем, хорошо?

Рыжая в ответ рассмеялась, но обещать лишнего не стала.

К счастью, до вечера больше никого к новоявленной княгине не принесло. Посоветовавшись с помощницей, Алёна решила тратить время на посиделках не совсем уж попусту и кроме шитья взять еще книгу. Библиотека в княжеских палатах была, и была она хороша и огромна, и сложнее всего оказалось не выдать себя и не спросить какой-нибудь редкий том, о которых в алатырской школе рассказывали, но каких там не водилось. Но даже среди приличного для молодой княгини нашлось из чего выбрать. Сошлись в конце на сказаниях о начале времен, такого полного собрания Алёна прежде не встречала.

Рыжая потешалась над подопечной из-за размера книги, которая в корзинку для рукоделия не влезала, но всерьез не спорила. Тем более, к радости Алёны, над этим огромным трудом поработали и алатырники, так что весила книга много меньше, чем могла бы. И, видно, благодаря чарам же старую ценную книгу разрешили взять к себе: те защищали не только от порчи и грязи, но и от кражи, вынести ее за пределы княжеских палат было нельзя.

Степанида тоже взяла себе что-то для чтения и провожать подопечную не пошла. Точнее, она предложила, но Алёна отказалась: не всегда же рядом будет нянька, надо и самой учиться. Язык, говорят, и до Китежа доведет, а ей так далеко не надо, она уже тут.





Глава 4

Княжеский воевода




Молодой парень, совсем еще мальчишка, который попался Алёне на пути и у которого она узнавала дорогу, вопросу очень удивился. Два раза переспросил, точно ли нужны Моховые покои, и под его изумленным взглядом Алёна всерьез засомневалась. А потом рассердилась и на себя, и на мальчишку. Есть такие покои? Есть. Значит, веди, нечего глупые вопросы задавать!

К недоумению алатырницы, повели ее прочь из княгининого терема. От этого она еще сильнее засомневалась, потому что посиделки как будто планировались в женском кругу, так почему там? Но тут же себя успокоила: если окажется, что что-то не так поняла или запомнила, извинится и выйдет. Не к голодным же волкам ее в клетку втолкнут!

– Вот. – Шмыгнув носом, парнишка ткнул пальцем в высокую темную окованную дверь в хмуром тупике. Вот уж действительно – Моховые! Сразу с порога. И ведь как забавно совпало, практически по месту службы.

Алёна окинула дверь уважительным взглядом – не всякий таран возьмет. Интересно, что же за такой прятали? Не казну, конечно, большие ценности всегда в подклети без окон хранят, но не просто же так эту дверь посреди терема поставили? Да и с посиделками явно какая-то путаница вышла, вряд ли тут найдется тихая светлая горница.

Алатырница запоздало решила расспросить проводника подробнее, оглянулась – а мальчишки и след простыл. Осталось только пожать плечами и рискнуть.

Стучать она не стала, – тут колотушка нужна, чтобы внутри услышали! – просто потянула за ручку. Если никого нет и входить нельзя, то будет заперто, верно?

Дверь поддалась, и поддалась неожиданно легко, без подспудно ожидавшегося скрипа. Тяжелое полотно мягко повернулось на петлях, впуская девушку в сумрачную комнату. Сразу стало ясно, отчего покои – Моховые: пол выложен немного пористым шершавым зеленым камнем, и стены зеленые, с тонкими золотыми узорами. И мебель не то из болотного дерева, не то ловко под него выполнена. А впрочем, уж в великокняжеских палатах вряд ли найдется место подделке!

Но обстановку полупустой комнаты Алёна отметила мельком, взгляд прочно зацепился за единственного человека, находившегося здесь. Нестарый плечистый мужчина без бороды, с короткими рыжими волосами, с закрытым черной повязкой глазом, одетый по-простому – рубаха, штаны темные, кабы не сапоги высокие – за слугу сошел бы. Он вольготно расселся в кресле, согнув одну ногу и упираясь пяткой в сиденье, прямо на столе лежал кусок окорока и ополовиненная краюха хлеба, стояла темная бутылка. На глазах Алёны мужчина кинжалом – точно ведь кинжалом, не просто ножом! – отхватил от окорока шмат и бросил лежащему у ног огромному псу.

Тот гостью как раз заметил, но волнения не проявил и охотно отвлекся на подачку, а там и человек поднял взгляд.

Алёна столько раз рисовала в воображении это мгновение, что напрочь забыла, где находится. Сделала шаг вперед, легко перебросила корзинку с рукоделием в левую руку, правую вскинула к плечу и звонко проговорила затверженные за время службы слова:

– Хорунжий пятой Моховой заставы Алёна… – Запнулась, не сообразив, какую фамилию нужно назвать, а потом и вовсе осеклась, понимая, что говорит совсем не то.

– Оригинальный подкат, – пробормотал мужчина.

– Что? – Алатырница сказанного не поняла и оттого переспросила – быстро и бездумно, иначе точно не решилась бы рта раскрыть.

– Говорю, это что-то новенькое, – ответил он. – Кто подучил?