Яд и Меч
Часть 16 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Что? — заинтересовался Юлиан. — Спящий боится их?
— Да… — Нюй Кха прошипел и кивнул головой. — Когда Спящий прош-шнулся… Нюй Да спасся от Спящего. Он ш-шпрятался у Обители медуз, где их очень… много. Его ужалили, но Нюй Да выжил. А вот если бы Спящий не побоялся и последовал за ним, то Нюй Да бы умер…
— … стой. — перебил нага обеспокоенный Юлиан. — Погоди-ка! Там, на востоке Лилейского острова обитают афенские медузы. Ты о них же говоришь? С вытянутым куполом и шестью голубыми щупальцами?
— Да…
Из можжевелового леса вышла пара крепких мужчин в простеньких рубахах с высоким горлом, да в шароварах по икры, надетых поверх серых чулок, закрепленных ремнями. На рубахи были накинуты шерстяные жилетки — по вечерам еще было прохладно. В руках мужчины держали топоры, а на плечах несли связки дров. Дровосеки замерли и увидели ползущих по тропе нагов, что возвышались на две головы над любым человеком из-за длинного и крепкого хвоста, высокого поднимающего змеев над землей.
Тела дровосеков напряглись, лица покрылись испариной, а выпученные глаза уставились в ужасе на страшных существ. Дрова упали на хвойный ковер, а руки с топорами чуть приподнялись. Мужики попятились, готовясь дать деру.
— Да осветит солнце ваш путь, — проговорил Юлиан, натянув на лицо как можно более благожелательную улыбку. — Не бойтесь нас. Я — граф Лилле Адан.
— Вы… Здравствуйте, Ваше… Ваше сиятельство, — прошептал в ужасе один из дровосеков, прикрываясь обухом топора, словно щитом.
Второй лесоруб молчал, лишь вращал глазами навыкате в разные стороны от нахлынувшего на него страха.
— Это — наги, — Юлиан показал рукой на безмолвных змеев, рассматривающих дровосеков. — Они — наши гости, и не причинят никому вреда.
Мужики молчали, хлопая глазами, и по-детски боязливо пялились на странных существ, о которых слышали, но не видели.
— Понятно? — наконец, нарушил гробовую тишину, граф.
— Да, господин… Да.
И люди, и наги обошли друг друга по дуге, осторожно поглядывая, не сотворит ли кто-нибудь что-нибудь. Когда мужики скрылись за горизонтом, улепетывая в сторону деревни, Юлиан с шумом выдохнул.
— Если бы тебя не было… — прошипел Нюй Кха. — Они могли бы напаш-шть…
— Сомневаюсь, скорее сбежали бы.
— Прош-што их было мало… А нас — много.
— Но они еще не знают, кто вы.
— А захотят ли узнать? Люди… жестоки.
— Я понимаю, что ты боишься рисковать своей семьей, Нюй Кха. Но можно попробовать. Могу выделить охрану.
— Нет… Мы благодарны тебе за заботу… Но… дети. Мы отвечаем за них, — наг погладил когтистой рукой с перепонками между пальцами молчаливого мальчика, что скользил рядом с ним, касаясь порой своим хвостом хвоста отца.
Юлиан промолчал, лишь взглянул на племя, в котором было несколько детей разного возраста. Совсем юные, они хлопали наивно глазами и жадно слушали весь разговор графа с Вождем их племени.
— Я тебя понимаю, Нюй Кха, — вздохнул Юлиан. — Ты боишься за детей.
— Да… — кивнул наг, а затем чуть погрустнел. — Мне очень жаль тебя, благош-шловенный водой. Ты лишен большого щ-щастья…
— Зато передо мной открыты все двери, а дети, как известно, очень много дверей захлопывают прямо перед носом родителей. — пожал плечами Юлиан.
— Нет… Ты не прав… Дети дарят… цель жизни.
— У меня целей хватает, Нюй Кха, — по губам графа скользнула вежливая улыбка. — И у меня есть дочь.
— Великий водный дух… Она… Я видел ее. Она не ведет себя, как дочь.
— Она своеобразна, как и мать, — выдохнул Юлиан.
Нюй Кха лишь тревожно покачал головой, не соглашаясь, но и не желая спорить. Наги не зря слыли очень спокойными созданиями, рассудительными и, чаще всего, беззлобными.
Большая часть пути прошла в молчании. Змеи были не очень многословны, поэтому Юлиан посвятил время до озера обдумыванию плана. В его голове родилась одна очень опасная и, можно сказать, что безумная затея. Нужно будет обязательно обсудить ее с Вицеллием.
Ближе к вечеру рука мужчина скользнула в сумку на боку и достала оттуда пузырек. Вырвав зубами пробку, Юлиан посмаковал немного крови, убедившись, что там тот яд, который требуется. А затем запрокинул бутыль и вылил все содержимое в глотку. Вицеллий учил, даже не учил, а заставлял пробовать любой бокал крови либо человека маленькими глотками. Поначалу Юлиан отнекивался, мол, зачем пробовать все подряд, когда уверен в своих вампирах, что живут ради служения семье Лилле Адан. В ответ на это звучал лишь ядовитый хохот и, в конце концов, постоянные напоминания возымели эффект — Юлиан теперь пробовал кровь всегда по чуть-чуть.
— Нюй Кха, — раздалось шипение от одного из нагов-мужчин. — Там впереди озеро.
Нюй Кха разогнул спину и приподнялся на своем хвосте. Да, там впереди, перед горами, в закатных оранжевых лучах блестела гладь большого озера. Благодатное место среди лесов, и лишь на севере было небольшое поселение Иво’Элъя. Именно здесь, в воде Иво, наги планировали перетерпеть до зимы, пока Спящий не уснет на долгие годы. При виде воды полузмеи заспешили. Солнце блеснуло напоследок и закатилось за покатую вершину мохнатой от можжевельника горы.
Спустившись по каменистому берегу к тихой воде в сумерках, Нюй Кха задумчиво посмотрел в сторону южного берега озера, где вдалеке виднелось прекрасное и чистое от деревьев место. Потом вздохнул и повернулся к графу. Тот все видел и надеялся, что смог хотя бы занести семя сомнения в душу нага.
— До встречи, благош-шловленный водой.
— До встречи, — Юлиан улыбнулся и кивнул нагу, а затем окружающему его племени. — Подумай над моим предложением, Нюй Кха.
— Нет… — покачал упрямо темноволосой головой наг.
Нюй Кха, обменявшись рукопожатием с Юлианом, снова задумчиво посмотрел на свою руку. Уже на протяжении нескольких десятилетий этот жест почему-то удивлял весьма молодого нага. Юлиан проводил долгим взглядом исчезающую в водах семью полузмеев, пока, наконец, последняя макушка не скрылась в озере и водное зеркало не стало гладким и тихим. Затем, вздохнув, повел лошадь к тропе по каменистому бережку вверх, а там уже взобрался на Тарантона и направился домой.
* * *
Спустя два дня
Темнело. Стоял вечерний штиль, и в воздухе разносилась песня цикад. Юлиан полусидел на скамье в глубине сада, под сенью лорнейских сосен. Подложив под шею и спину заботливо предложенные Фийей подушки граф смотрел куда-то вдаль, ничего не видя перед собой. Полутьма уже укутала Ноэль тягучей вуалью, и слуги вернулись в свои комнаты в пристройке около хозяйского особняка.
Эта часть потаенного сада, где отдыхал Юлиан, была скрыта от любопытных глаз, и сюда заходили разве что садовники, чтобы навести порядок, да слуги с важными новостями. И вот сейчас, когда раздались легкие, но осторожные шаги, граф приподнял голову и придержал падающую подушку.
Из-за угла каменной садовой арки, оплетенной пышным плющом, показался Вицеллий Гор’Ахаг. Он привычно ощупал все вокруг себя взглядом, а уже лишь после этого присел на деревянную скамью рядом с графом. На веномансере была надета его любимая красная пелерина, а под накидкой — темно-серое платье с золотыми пуговицами. На боку висела привычная твердая сума, из которой ловкие пальцы вампира извлекли приготовленную бутыль.
— Доброго вечера, учитель, — с улыбкой произнес Юлиан, вслушиваясь в далекие крики ночных птиц и стрекот цикад.
Вицеллий остался безмолвен. Приняв из сухощавых пальцев старика склянку, Юлиан вынул пробку и принюхался, сначала привычно попробовав часть крови, а затем выпил и все остальное.
— Зиалмон… — прошептал граф, и Вицеллий лишь кивнул.
Болезненное и худое лицо вампира выражало некоторое беспокойство. Из-под тонких бровей колючим взглядом Гор’Ахаг вцепился на прикрывшего глаза Юлиана, а губы сжались в одну линию.
— Я переговорил с твоей матерью, Юлиан, по поводу нашего разговора.
— Зачем? — граф недовольно взглянул на веномансера. — Я же, когда спрашивал Вас про медуз, просил ничего не говорить матушке.
— Я был обязан сообщить госпоже. Ты рискуешь понапрасну.
— Ну и что же она сказала? Хотя я уже подозреваю… — последовал тяжкий вздох. В который раз Юлиан убеждался, что обещаниям старого веномансера доверять не стоит.
— Запретила совершать задуманное тобой. Это неразумно и глупо! И я с ней, между прочим, согласен.
— Почему неразумно? Учитель, вы сами поначалу сказали, что это здравая идея.
— Мало ли что я говорил! Если с тобой что-нибудь случится, пострадаю я.
— Вас это никак не касается. Идея моя.
— Но область-то моя, Юлиан! Ты не простолюдин, чтобы рисковать своим здоровьем ради других.
— Страдают и наши карманы, мастер.
— Карманы легко набить снова, если поднапрячь чернь. Она для того и живет.
Старый веномансер закинул нога на ногу и посмотрел сердитым взглядом на графа Лилле Адана, который своей безумной затеей грозил испортить Вицеллию всю беззаботную старость, обеспеченную и сытную.
— Сегодня гонец принес из Луциоса печальную весть. Спящий… То есть Левиафан буквально у Голубого Когтя пожрал два выходящих из бухты судна.
— Ну что ж, — Вицеллий как ни в чем не бывало развел руками. — Все умирают. Это те корабли, что задержались из-за погрузки?
— Да. Некоторые не смогли покинуть Нериумовскую бухту сразу же после указа.
— Глупцов сгубила жадность, — по губам Вицеллия проползла, подобно змее, ядовитая улыбка, и пожилой мужчина погладил шершавыми пальцами любимое паучье кольцо.
Из-за кустов олеандра показалась крепенькая девушка с чуть сутулой спиной. Карими глазами она раболепно посмотрела на Вицеллия и согнулась в поклоне.
— Тео Вицеллий. Вам подать подушки под голову? — тихонечко произнесла дрожащим голосом Кайя, служанка-айорка Вицеллия Гор’Ахага.
— Если бы мне были нужны подушки, я бы позвал тебя. Уйди с глаз моих.
Когда рабыня виновато кивнула и с подушками под мышками развернулась, чтобы уйти, старый веномансер закатил глаза и сморщился.
— Слабоумное создание. За тридцать лет ее пустая голова так и не запомнила правила, — донеслись до ушей Кайи слова веномансера.
Чуть позже тихий шелест арзамасовой юбки по выложенной камнями дорожке оповестил Юлиана о том, что скоро к нему с Вицеллием присоединится и Мариэльд де Лилле Адан. Граф шумно выдохнул, ожидая спор. Через полминуты из-за каменной ограды, оплетенной плющом и укрытой сенью сосен, показалась графиня. Две серебристые толстые косы лежали на плечах, а голубые глаза тепло взглянули на сына.
— Доброго вечера, матушка, — Юлиан подскочил со скамьи и, наклонившись, обнял хрупкую пожилую женщину.
— Доброго… доброго…
— Да… — Нюй Кха прошипел и кивнул головой. — Когда Спящий прош-шнулся… Нюй Да спасся от Спящего. Он ш-шпрятался у Обители медуз, где их очень… много. Его ужалили, но Нюй Да выжил. А вот если бы Спящий не побоялся и последовал за ним, то Нюй Да бы умер…
— … стой. — перебил нага обеспокоенный Юлиан. — Погоди-ка! Там, на востоке Лилейского острова обитают афенские медузы. Ты о них же говоришь? С вытянутым куполом и шестью голубыми щупальцами?
— Да…
Из можжевелового леса вышла пара крепких мужчин в простеньких рубахах с высоким горлом, да в шароварах по икры, надетых поверх серых чулок, закрепленных ремнями. На рубахи были накинуты шерстяные жилетки — по вечерам еще было прохладно. В руках мужчины держали топоры, а на плечах несли связки дров. Дровосеки замерли и увидели ползущих по тропе нагов, что возвышались на две головы над любым человеком из-за длинного и крепкого хвоста, высокого поднимающего змеев над землей.
Тела дровосеков напряглись, лица покрылись испариной, а выпученные глаза уставились в ужасе на страшных существ. Дрова упали на хвойный ковер, а руки с топорами чуть приподнялись. Мужики попятились, готовясь дать деру.
— Да осветит солнце ваш путь, — проговорил Юлиан, натянув на лицо как можно более благожелательную улыбку. — Не бойтесь нас. Я — граф Лилле Адан.
— Вы… Здравствуйте, Ваше… Ваше сиятельство, — прошептал в ужасе один из дровосеков, прикрываясь обухом топора, словно щитом.
Второй лесоруб молчал, лишь вращал глазами навыкате в разные стороны от нахлынувшего на него страха.
— Это — наги, — Юлиан показал рукой на безмолвных змеев, рассматривающих дровосеков. — Они — наши гости, и не причинят никому вреда.
Мужики молчали, хлопая глазами, и по-детски боязливо пялились на странных существ, о которых слышали, но не видели.
— Понятно? — наконец, нарушил гробовую тишину, граф.
— Да, господин… Да.
И люди, и наги обошли друг друга по дуге, осторожно поглядывая, не сотворит ли кто-нибудь что-нибудь. Когда мужики скрылись за горизонтом, улепетывая в сторону деревни, Юлиан с шумом выдохнул.
— Если бы тебя не было… — прошипел Нюй Кха. — Они могли бы напаш-шть…
— Сомневаюсь, скорее сбежали бы.
— Прош-што их было мало… А нас — много.
— Но они еще не знают, кто вы.
— А захотят ли узнать? Люди… жестоки.
— Я понимаю, что ты боишься рисковать своей семьей, Нюй Кха. Но можно попробовать. Могу выделить охрану.
— Нет… Мы благодарны тебе за заботу… Но… дети. Мы отвечаем за них, — наг погладил когтистой рукой с перепонками между пальцами молчаливого мальчика, что скользил рядом с ним, касаясь порой своим хвостом хвоста отца.
Юлиан промолчал, лишь взглянул на племя, в котором было несколько детей разного возраста. Совсем юные, они хлопали наивно глазами и жадно слушали весь разговор графа с Вождем их племени.
— Я тебя понимаю, Нюй Кха, — вздохнул Юлиан. — Ты боишься за детей.
— Да… — кивнул наг, а затем чуть погрустнел. — Мне очень жаль тебя, благош-шловенный водой. Ты лишен большого щ-щастья…
— Зато передо мной открыты все двери, а дети, как известно, очень много дверей захлопывают прямо перед носом родителей. — пожал плечами Юлиан.
— Нет… Ты не прав… Дети дарят… цель жизни.
— У меня целей хватает, Нюй Кха, — по губам графа скользнула вежливая улыбка. — И у меня есть дочь.
— Великий водный дух… Она… Я видел ее. Она не ведет себя, как дочь.
— Она своеобразна, как и мать, — выдохнул Юлиан.
Нюй Кха лишь тревожно покачал головой, не соглашаясь, но и не желая спорить. Наги не зря слыли очень спокойными созданиями, рассудительными и, чаще всего, беззлобными.
Большая часть пути прошла в молчании. Змеи были не очень многословны, поэтому Юлиан посвятил время до озера обдумыванию плана. В его голове родилась одна очень опасная и, можно сказать, что безумная затея. Нужно будет обязательно обсудить ее с Вицеллием.
Ближе к вечеру рука мужчина скользнула в сумку на боку и достала оттуда пузырек. Вырвав зубами пробку, Юлиан посмаковал немного крови, убедившись, что там тот яд, который требуется. А затем запрокинул бутыль и вылил все содержимое в глотку. Вицеллий учил, даже не учил, а заставлял пробовать любой бокал крови либо человека маленькими глотками. Поначалу Юлиан отнекивался, мол, зачем пробовать все подряд, когда уверен в своих вампирах, что живут ради служения семье Лилле Адан. В ответ на это звучал лишь ядовитый хохот и, в конце концов, постоянные напоминания возымели эффект — Юлиан теперь пробовал кровь всегда по чуть-чуть.
— Нюй Кха, — раздалось шипение от одного из нагов-мужчин. — Там впереди озеро.
Нюй Кха разогнул спину и приподнялся на своем хвосте. Да, там впереди, перед горами, в закатных оранжевых лучах блестела гладь большого озера. Благодатное место среди лесов, и лишь на севере было небольшое поселение Иво’Элъя. Именно здесь, в воде Иво, наги планировали перетерпеть до зимы, пока Спящий не уснет на долгие годы. При виде воды полузмеи заспешили. Солнце блеснуло напоследок и закатилось за покатую вершину мохнатой от можжевельника горы.
Спустившись по каменистому берегу к тихой воде в сумерках, Нюй Кха задумчиво посмотрел в сторону южного берега озера, где вдалеке виднелось прекрасное и чистое от деревьев место. Потом вздохнул и повернулся к графу. Тот все видел и надеялся, что смог хотя бы занести семя сомнения в душу нага.
— До встречи, благош-шловленный водой.
— До встречи, — Юлиан улыбнулся и кивнул нагу, а затем окружающему его племени. — Подумай над моим предложением, Нюй Кха.
— Нет… — покачал упрямо темноволосой головой наг.
Нюй Кха, обменявшись рукопожатием с Юлианом, снова задумчиво посмотрел на свою руку. Уже на протяжении нескольких десятилетий этот жест почему-то удивлял весьма молодого нага. Юлиан проводил долгим взглядом исчезающую в водах семью полузмеев, пока, наконец, последняя макушка не скрылась в озере и водное зеркало не стало гладким и тихим. Затем, вздохнув, повел лошадь к тропе по каменистому бережку вверх, а там уже взобрался на Тарантона и направился домой.
* * *
Спустя два дня
Темнело. Стоял вечерний штиль, и в воздухе разносилась песня цикад. Юлиан полусидел на скамье в глубине сада, под сенью лорнейских сосен. Подложив под шею и спину заботливо предложенные Фийей подушки граф смотрел куда-то вдаль, ничего не видя перед собой. Полутьма уже укутала Ноэль тягучей вуалью, и слуги вернулись в свои комнаты в пристройке около хозяйского особняка.
Эта часть потаенного сада, где отдыхал Юлиан, была скрыта от любопытных глаз, и сюда заходили разве что садовники, чтобы навести порядок, да слуги с важными новостями. И вот сейчас, когда раздались легкие, но осторожные шаги, граф приподнял голову и придержал падающую подушку.
Из-за угла каменной садовой арки, оплетенной пышным плющом, показался Вицеллий Гор’Ахаг. Он привычно ощупал все вокруг себя взглядом, а уже лишь после этого присел на деревянную скамью рядом с графом. На веномансере была надета его любимая красная пелерина, а под накидкой — темно-серое платье с золотыми пуговицами. На боку висела привычная твердая сума, из которой ловкие пальцы вампира извлекли приготовленную бутыль.
— Доброго вечера, учитель, — с улыбкой произнес Юлиан, вслушиваясь в далекие крики ночных птиц и стрекот цикад.
Вицеллий остался безмолвен. Приняв из сухощавых пальцев старика склянку, Юлиан вынул пробку и принюхался, сначала привычно попробовав часть крови, а затем выпил и все остальное.
— Зиалмон… — прошептал граф, и Вицеллий лишь кивнул.
Болезненное и худое лицо вампира выражало некоторое беспокойство. Из-под тонких бровей колючим взглядом Гор’Ахаг вцепился на прикрывшего глаза Юлиана, а губы сжались в одну линию.
— Я переговорил с твоей матерью, Юлиан, по поводу нашего разговора.
— Зачем? — граф недовольно взглянул на веномансера. — Я же, когда спрашивал Вас про медуз, просил ничего не говорить матушке.
— Я был обязан сообщить госпоже. Ты рискуешь понапрасну.
— Ну и что же она сказала? Хотя я уже подозреваю… — последовал тяжкий вздох. В который раз Юлиан убеждался, что обещаниям старого веномансера доверять не стоит.
— Запретила совершать задуманное тобой. Это неразумно и глупо! И я с ней, между прочим, согласен.
— Почему неразумно? Учитель, вы сами поначалу сказали, что это здравая идея.
— Мало ли что я говорил! Если с тобой что-нибудь случится, пострадаю я.
— Вас это никак не касается. Идея моя.
— Но область-то моя, Юлиан! Ты не простолюдин, чтобы рисковать своим здоровьем ради других.
— Страдают и наши карманы, мастер.
— Карманы легко набить снова, если поднапрячь чернь. Она для того и живет.
Старый веномансер закинул нога на ногу и посмотрел сердитым взглядом на графа Лилле Адана, который своей безумной затеей грозил испортить Вицеллию всю беззаботную старость, обеспеченную и сытную.
— Сегодня гонец принес из Луциоса печальную весть. Спящий… То есть Левиафан буквально у Голубого Когтя пожрал два выходящих из бухты судна.
— Ну что ж, — Вицеллий как ни в чем не бывало развел руками. — Все умирают. Это те корабли, что задержались из-за погрузки?
— Да. Некоторые не смогли покинуть Нериумовскую бухту сразу же после указа.
— Глупцов сгубила жадность, — по губам Вицеллия проползла, подобно змее, ядовитая улыбка, и пожилой мужчина погладил шершавыми пальцами любимое паучье кольцо.
Из-за кустов олеандра показалась крепенькая девушка с чуть сутулой спиной. Карими глазами она раболепно посмотрела на Вицеллия и согнулась в поклоне.
— Тео Вицеллий. Вам подать подушки под голову? — тихонечко произнесла дрожащим голосом Кайя, служанка-айорка Вицеллия Гор’Ахага.
— Если бы мне были нужны подушки, я бы позвал тебя. Уйди с глаз моих.
Когда рабыня виновато кивнула и с подушками под мышками развернулась, чтобы уйти, старый веномансер закатил глаза и сморщился.
— Слабоумное создание. За тридцать лет ее пустая голова так и не запомнила правила, — донеслись до ушей Кайи слова веномансера.
Чуть позже тихий шелест арзамасовой юбки по выложенной камнями дорожке оповестил Юлиана о том, что скоро к нему с Вицеллием присоединится и Мариэльд де Лилле Адан. Граф шумно выдохнул, ожидая спор. Через полминуты из-за каменной ограды, оплетенной плющом и укрытой сенью сосен, показалась графиня. Две серебристые толстые косы лежали на плечах, а голубые глаза тепло взглянули на сына.
— Доброго вечера, матушка, — Юлиан подскочил со скамьи и, наклонившись, обнял хрупкую пожилую женщину.
— Доброго… доброго…