Яд и Меч
Часть 14 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Увидев, что его слова не произвели на графа никакого впечатления, Зостра понял, что Белый Ворон совсем не разбирается в том, как устроен мир Юга. Тогда он вздохнул и, обдумав, как бы все объяснить попроще, начал рассказывать.
— На Юге, господин Тастемара, при поступлении в магическую школу за очень большую сумму мальчик восьми лет, таков обычно возраст принятия, в течение пяти зим усваивает базовые знания каждой из основных ветвей: боевая магия, псионика, целительство, мирология и предсказания. По истечение этого срока юноша останавливает свой выбор на одном направлении. Затем он десять лет усердно обучается такому фонетически тяжелому языку, как Хор’Аф, всем тонкостям выбранного им искусства и после выпуска в качестве неофита служит более опытному магу еще десять лет.
— Продолжайте! — Филипп кивнул в одобрение. Конечно же, он всего это не знал.
— Каждая магическая ветвь требует определенных навыков концентрации, душевного запаса сил и очень кропотливой работы с теорией и практикой. Чтобы достичь успеха на магическом поприще, маги всегда выбирают одну специализацию, которой посвящают всю жизнь. Сильнейшие из нас способны потянуть две специализации. Например, я обучался в отделениях целительства и боевой магии. Боевые маги служат либо в охране, либо достигают званий и славы на полях битв. Те же представители «Белой Змеи» — это выпускники очень сомнительной академии в Гиратионе, которая специализируется на подготовке полуграмотных стихийных и артефактных колдунов для войны.
Зостра Ра’Шас ощутил, как заплетается его язык от усталости, и, испив еще немного воды, продолжил.
— Псионики по большей части — это Клеймовщики, которые занимаются пропечатыванием и контролем рабов. Целители досконально изучают устройство тел и лечат самые страшные болезни, продлевают жизнь и дарят на долгие годы молодость и здоровье. Такие маги, как мирологи, изучают демонологию, теологию, историю мира, алхимию, инженерию, философию и представляют из себя чаще теоретиков. Ну и предсказатели, — уста Зостры скривились в презрении. — Это те дуралеи, что, отучившись десятки лет непонятно чему, способны говорить лишь туманные вещи в надежде, что случится что-то, что будет схоже с их пьяными под действием миазмов, газов и напитков речами.
— И почему же нельзя обучиться всем пяти направлениям сразу?
— Нельзя, нельзя, господин Тастемара! А вон Харинфу была подвластна любая магическая ветвь. Он мог играючи сплести воедино три заклинания одновременно. Чтобы вы понимали, я достаточно легко расправился с «Белой Змеей» лишь потому, что они неспособны и держать щит, и атаковать одновременно — им нужно делать что-то одно. Мы же, Старшие Маги, лучшие из лучших, способны параллельно создавать два заклятья, но никак не три. Даже любимый ученик Харинфа, Абесибо Наур, величайший демонолог и боевой маг из ныне живущих, на такое и близко не способен.
— Понятно, продолжайте, как можно подробнее.
— Время от времени, когда я уже постиг науки целительства и боевой магии и дослужился до статуса Старшего Мага при дворе, Харинф просил меня оказать весьма странные услуги, в ответ на его благосклонность ко мне, скажем так. Как вы понимаете, я, как тот, кто был обязан ему всем, не мог отказать.
— Понимаю… О чем он просил Вас еще?
— В 2111 году я отправился в Саддамет, это в Детхае. И там должен был… — маг смутился. — Выкупить определенную рабыню, ее звали Амария, и провести с ней ночь, затем одарив рабыню тысячей золотых сеттов, дикой суммой, и сделав свободной. В 2094 я сорвался по просьбе Харинфа в Тазутт в Глеофе и там взял с улицы оборванца-вампира семи лет, который подбрасывал на площади шары за монеты. В мои задачи входило устроить мальчика в академию врачевания во Влесбурге.
— Это все?
— Да. Ну и помимо таких загадочных просьб, я периодически устраивал необходимых Харинфу людей во дворец на различные должности…
— Вы узнавали, что стало потом с теми, с кем вы взаимодействовали, Зостра? — напряженным голосом спросил Филипп, чувствуя сухость в глотке от нервов.
— Да. Амария, став свободной, некоторое время жила в Зунгруне, потом пропала, оставив пустующим хороший дом в центре города. Словно след простыл.
— Вы не искали ее?
— Я ее по возможности навещал, — Зостра, казалось, смутился. — Она родила от меня мальчика, Амайя, и по просьбе Харинфа я взял его в ученики и готовил к поступлению в Байву. Харинф обещал оплатить все расходы, что он, собственно и сделал. Амай оказался очень талантливым ребенком, с большой духовной силой, далеко пойдет, ибо он уже показывает значительные успехи при дворе в Нор’Мастри, — не без гордости заявил маг. — А после того, как я забрал ребенка, Амария исчезла… Как в воду канула.
— А что с тем мальчиком из Тазутта?
— Генри. Его звали Генри. Он вроде бы стал хорошим лекарем во Влесбурге. Но что с ним произошло в целом и произошло ли вообще, я не ведаю.
— Так почему, по-Вашему, Харинф был непростым человеком? Вы говорили, что было несколько причин, но я услышал лишь одну — это то, что он был сведущ во всех пяти магических направлениях, верно?
— Да-да, все правильно вы поняли, господин Тастемара! Кхм, Харинф, он… — Зостра помолчал, оглядываясь по сторонам. — Был один случай, о котором Харинф строго-настрого запретил мне распространяться. Его мощь… Невероятно… Я на всю жизнь запомнил, как в 2052 году, когда он буквально подобрал меня с улицы, и повез в Академию в Байве, на нас напали грабители. Обычные мордовороты, которые действовали по принципу — дать незатейливо в лицо, отобрать все добро и убежать.
— И что же случилось?
— Он не сказал ни слова, лишь недобро взглянул на шестерых дорожных грабителей, и те упали замертво к нашим ногам. Когда я поднаторел в магии, то понял, что невозможно силой мысли убить нескольких человек. Да даже одного! Но я дал клятву о неразглашении, а потому молчал и понимал, что Харинф, возможно, не совсем человек — слишком многое он знал об этом мире и слишком мало говорил из того, что знал, господин Тастемара.
Нервно перебирая пальцами и растеряв всякое самообладание, Филипп вскочил со стула и заходил по комнате под любопытным взглядом Зостры ра’Шаса. Горрон, когда проезжал с Йевой и Филиппом Большие Варды тридцать лет назад, узнал из крови одного из жителей то, что сотворил Пацель. Но, будучи вампиром малоосведомленным в возможностях магии, Горрон лишь пожал плечами, поведав историю. А сейчас вырисовывалась очень интересная картина…
— Где сейчас этот Харинф? — осторожно спросил граф Вороньих земель, наконец, найдя в себе силы сесть на стул.
— Умер…
— Как? Когда? — удивился Филипп.
— В 2119 году. Я узнал о смерти, лишь когда вернулся с Севера, куда отправился как раз в Большие Варды.
— Получается, что он умер сразу же после того, как попросил Вас передать шинозу?
— Именно, — кивнул Зостра.
— От чего он умер?
— От возраста, вероятно… Ему, по моим подсчетам, было порядка 130 лет. Для мага — это тот предел, до которого может дотянуть себя весьма могущественный человек.
За прикрытыми ставнями постоялого двора вовсю гулял народ, одновременно и скорбя по погибшим, и отмечая победу. Все трупы вынесли за город, чтобы не создавать очаги болезней. Под чутким надзором специально отобранных людей, с мертвых поснимали все доспехи. В храме Ямеса развернули госпиталь, где раненые получали уход и еду. А за кольцом стен, среди горы мертвых, шастали с зажженными факелами и светильниками горожане, которые собирали с тел и жителей Корвунта, и Солров, и глеофян все самое ценное, не замеченное при первичном осмотре людьми Филиппа. Мародерство после сражений было во все времена, поэтому Филипп приказал отобрать у ворот увесистую долю найденного, чтобы хоть как-то покрыть расходы.
Истошно вопящих над трупами гарпий отгоняли стрелами. Полупрозрачных гримов в ужасе обходили, хотя те были и не опасны, являясь лишь отголосками Слияния. Повсюду слышались молитвы Ямесу о счастливой божественной благодати, а рядом с теми, кто снимал с трупов ценные вещи, ходили и жрецы Ямеса с проведенными от лба к подбородку линиями. Жрецы спасали души мертвых своими молитвами и отгоняли гримов, впрочем, безуспешно. Те замечали лишь мертвецов.
Зостра, дрожа под одеялом от истощения, вслушался в громкие выкрики пьяных людей.
— Вы, надеюсь, побеспокоились о том, чтобы колдуны с гильдии Белой Змеи не смогли сказать ни слова?
— Да, — кивнул Филипп. — Один из них захвачен в плен. Кляп в рот, руки в кандалы.
— Маловато…
— И зубы выбил.
— А это куда надежнее! — по губам Зостры скользнула довольная улыбка. — Если не сможет чисто произносить заклинания, то он бесполезен.
Вздохнув, Зостра посмотрел на Филиппа, очертания которого терялись во мраке комнаты. В городе стали медленно тухнуть фонари, и Старший Маг уже не различал сидящего рядом графа.
— Так почему Вас так интересует персона того… Уильяма, рыбака из Малых Вардцов? — вспоминая самопредставление рыбака, спросил маг.
— Потому что передача Вами мешка шинозы запустила цепочку, которая коснулась и меня в полной мере, — покачал головой Филипп, и в его памяти всплыл суд.
— То, что мои действия должны были породить нечто важное для Харинфа и тех людей, я понимаю. Я изучал базовые основы предсказания в Академии, хотя, если быть честными, не верю в их эффективность. Однако, что касается Харинфа Повелителя Бурь, то что-то мне подсказывает, что он действительно мог видеть будущее, — Зостра вздохнул. — Но что именно произошло, господин Тастемара? Я не имел власти узнать будущее этого северянина.
— Благодаря тому мешку с шинозой, Уильям смог серьезно ранить моего товарища, и Гиффард передал свой дар умирающему рыбаку. Уильям стал Старейшиной…
Зостра охнул, изумившись. Его темные кустистые брови, резко контрастирующие с белоснежной бородой, подскочили вверх.
— Высшим вампиром, сыном Гаара, значит… Таким же, как и Вы. Теперь я начинаю понимать Ваши мотивы, господин Тастемара.
— Сомневаюсь, — мрачно ответил Филипп. — Давайте вернемся к Харинфу. Вы, Зостра, говорите, что невозможно убить людей силой мысли, верно?
— Естественно! Нужно открыть рот и произнести заклинание вслух, ясно. Можно почти беззвучно, едва различимым шепотом, но это… весьма тяжело при таком фонетически сложном языке, как Хор’Аф. Почти неизбежно проглатывание какого-нибудь шипящего или долгого звука.
— А если я скажу Вам, что Уильяма одно время сопровождал маг из Детхая, который силой мысли, не произнеся ни слова, поставил на колени весь город и заставил молиться? Возможно ли такое сделать мысленно?
— Нет! Любое влияние на человеческий разум либо тело в своей сути едино, но на разум влиять даже сложнее. Что за человек такой?
— Пацель из Детхая.
От этих слов Зостра лишь пожал плечами.
— Пацель, Пацель… Да, я слышал про верховного мага короля Лод’Арана, когда навещал Амарию, но не был лично знаком. Не могу подсказать. Однако, то, что вы мне рассказали — престранно. И где сейчас, осмелюсь спросить, этот Уильям?
— В Ноэле.
— В Ноэле… Надо же… Вот так совпадение, — по интеллигентному и умному челу мага промелькнуло смущение.
— О чем Вы?
— Так Харинф, о котором вы так рьяно расспрашивали… Он родился в Ноэле, в Лорнейских вратах, если я не ошибаюсь.
— Ничего не понимаю… Теперь вопросов стало лишь больше, но вот ответов не прибавилось… — Филипп устало коснулся лба кончиками пальцев. — А вы знаете, кто такая Мариэльд де Лилле Адан?
— Одна из реликтов, такая же, как и Вы. Долгое время правит Ноэльским графством, весьма почитаема во многих землях.
— И больше ничего? Она никогда не посещала Харинфа либо южные города?
— Я не знаю… — поджал виновато губы Зостра, понимая по тону графа, что не смог удовлетворить его интересы. — Если быть честным, то мы не рискуем связываться с реликтами, господин Тастемара, и вы понимаете — почему.
Филипп фон де Тастемара рассматривал слепого в ночи старика с угрюмым видом. Старший Маг оказался лишь мелким звеном, ничего не знающим и играющим куда менее важную роль во всей этой запутанной истории, чем предполагал Белый Ворон. Филипп уже пожалел о своем скоропалительном обещании Зостре обеспечить того кровом и едой, но что поделать — граф всегда держал данные им обещания.
— Зостра, спасибо за ответы и помощь. Отдыхайте, Вас будут охранять. Как только мы закончим с Глеофом, отправимся в Брасо-Дэнто. Там вы получите и прислугу, и содержание.
— Хорошо, — с благодарностью прошептал Зостра, порядком устав от разговора. — Спасибо Вам. А что вы будете делать с колдуном из Белой Змеи?
— Пока сохраню магу жизнь.
— Колдуну… колдуну… — поправил с легкой обидой в голосе Зостра.
— В чем разница?
— Колдуном может стать любой, изучив Хор’Аф и получив базовые знания. Среди Белой Змеи много выскочек, основная магия которых заключается в умении считать золото и продавать свои услуги.
— А маги?
— Это ученые, живущие ради достижения верхов магического искусства. Чистый, незапятнанный алчностью и златожором интерес и желание познавать этот мир… Мы — дети Прафиала и Моэма — ученые! — с самым важным видом объяснил Зостра.
— Понятно, — проговорил Филипп, которого гордое объяснение Зостры лишь убедило, что и маги, и колдуны все на одно лицо.
Молча, пребывая в размышлениях, Белый Ворон оставил истощенного мага и отправился к тюрьмам. Волей случая оказавшихся в Корвунте купцов и путников освободили, теперь за решеткой сидели прикованные кандалами к стене маг в одном тесном помещении, а мерифии и сам военачальник — в другом. Около десятка солров охраняли особо ценных заложников, не подпуская к ним даже местных.
Жестом руки Филипп приказал людям покинуть помещение, а своему доверенному, вампиру, отдал распоряжение подготовить мешки для трупов. По губам воина скользнула ядовитая улыбка, и он, бросив взгляд на запертые двери тюремных комнат, побежал исполнять указ.
— На Юге, господин Тастемара, при поступлении в магическую школу за очень большую сумму мальчик восьми лет, таков обычно возраст принятия, в течение пяти зим усваивает базовые знания каждой из основных ветвей: боевая магия, псионика, целительство, мирология и предсказания. По истечение этого срока юноша останавливает свой выбор на одном направлении. Затем он десять лет усердно обучается такому фонетически тяжелому языку, как Хор’Аф, всем тонкостям выбранного им искусства и после выпуска в качестве неофита служит более опытному магу еще десять лет.
— Продолжайте! — Филипп кивнул в одобрение. Конечно же, он всего это не знал.
— Каждая магическая ветвь требует определенных навыков концентрации, душевного запаса сил и очень кропотливой работы с теорией и практикой. Чтобы достичь успеха на магическом поприще, маги всегда выбирают одну специализацию, которой посвящают всю жизнь. Сильнейшие из нас способны потянуть две специализации. Например, я обучался в отделениях целительства и боевой магии. Боевые маги служат либо в охране, либо достигают званий и славы на полях битв. Те же представители «Белой Змеи» — это выпускники очень сомнительной академии в Гиратионе, которая специализируется на подготовке полуграмотных стихийных и артефактных колдунов для войны.
Зостра Ра’Шас ощутил, как заплетается его язык от усталости, и, испив еще немного воды, продолжил.
— Псионики по большей части — это Клеймовщики, которые занимаются пропечатыванием и контролем рабов. Целители досконально изучают устройство тел и лечат самые страшные болезни, продлевают жизнь и дарят на долгие годы молодость и здоровье. Такие маги, как мирологи, изучают демонологию, теологию, историю мира, алхимию, инженерию, философию и представляют из себя чаще теоретиков. Ну и предсказатели, — уста Зостры скривились в презрении. — Это те дуралеи, что, отучившись десятки лет непонятно чему, способны говорить лишь туманные вещи в надежде, что случится что-то, что будет схоже с их пьяными под действием миазмов, газов и напитков речами.
— И почему же нельзя обучиться всем пяти направлениям сразу?
— Нельзя, нельзя, господин Тастемара! А вон Харинфу была подвластна любая магическая ветвь. Он мог играючи сплести воедино три заклинания одновременно. Чтобы вы понимали, я достаточно легко расправился с «Белой Змеей» лишь потому, что они неспособны и держать щит, и атаковать одновременно — им нужно делать что-то одно. Мы же, Старшие Маги, лучшие из лучших, способны параллельно создавать два заклятья, но никак не три. Даже любимый ученик Харинфа, Абесибо Наур, величайший демонолог и боевой маг из ныне живущих, на такое и близко не способен.
— Понятно, продолжайте, как можно подробнее.
— Время от времени, когда я уже постиг науки целительства и боевой магии и дослужился до статуса Старшего Мага при дворе, Харинф просил меня оказать весьма странные услуги, в ответ на его благосклонность ко мне, скажем так. Как вы понимаете, я, как тот, кто был обязан ему всем, не мог отказать.
— Понимаю… О чем он просил Вас еще?
— В 2111 году я отправился в Саддамет, это в Детхае. И там должен был… — маг смутился. — Выкупить определенную рабыню, ее звали Амария, и провести с ней ночь, затем одарив рабыню тысячей золотых сеттов, дикой суммой, и сделав свободной. В 2094 я сорвался по просьбе Харинфа в Тазутт в Глеофе и там взял с улицы оборванца-вампира семи лет, который подбрасывал на площади шары за монеты. В мои задачи входило устроить мальчика в академию врачевания во Влесбурге.
— Это все?
— Да. Ну и помимо таких загадочных просьб, я периодически устраивал необходимых Харинфу людей во дворец на различные должности…
— Вы узнавали, что стало потом с теми, с кем вы взаимодействовали, Зостра? — напряженным голосом спросил Филипп, чувствуя сухость в глотке от нервов.
— Да. Амария, став свободной, некоторое время жила в Зунгруне, потом пропала, оставив пустующим хороший дом в центре города. Словно след простыл.
— Вы не искали ее?
— Я ее по возможности навещал, — Зостра, казалось, смутился. — Она родила от меня мальчика, Амайя, и по просьбе Харинфа я взял его в ученики и готовил к поступлению в Байву. Харинф обещал оплатить все расходы, что он, собственно и сделал. Амай оказался очень талантливым ребенком, с большой духовной силой, далеко пойдет, ибо он уже показывает значительные успехи при дворе в Нор’Мастри, — не без гордости заявил маг. — А после того, как я забрал ребенка, Амария исчезла… Как в воду канула.
— А что с тем мальчиком из Тазутта?
— Генри. Его звали Генри. Он вроде бы стал хорошим лекарем во Влесбурге. Но что с ним произошло в целом и произошло ли вообще, я не ведаю.
— Так почему, по-Вашему, Харинф был непростым человеком? Вы говорили, что было несколько причин, но я услышал лишь одну — это то, что он был сведущ во всех пяти магических направлениях, верно?
— Да-да, все правильно вы поняли, господин Тастемара! Кхм, Харинф, он… — Зостра помолчал, оглядываясь по сторонам. — Был один случай, о котором Харинф строго-настрого запретил мне распространяться. Его мощь… Невероятно… Я на всю жизнь запомнил, как в 2052 году, когда он буквально подобрал меня с улицы, и повез в Академию в Байве, на нас напали грабители. Обычные мордовороты, которые действовали по принципу — дать незатейливо в лицо, отобрать все добро и убежать.
— И что же случилось?
— Он не сказал ни слова, лишь недобро взглянул на шестерых дорожных грабителей, и те упали замертво к нашим ногам. Когда я поднаторел в магии, то понял, что невозможно силой мысли убить нескольких человек. Да даже одного! Но я дал клятву о неразглашении, а потому молчал и понимал, что Харинф, возможно, не совсем человек — слишком многое он знал об этом мире и слишком мало говорил из того, что знал, господин Тастемара.
Нервно перебирая пальцами и растеряв всякое самообладание, Филипп вскочил со стула и заходил по комнате под любопытным взглядом Зостры ра’Шаса. Горрон, когда проезжал с Йевой и Филиппом Большие Варды тридцать лет назад, узнал из крови одного из жителей то, что сотворил Пацель. Но, будучи вампиром малоосведомленным в возможностях магии, Горрон лишь пожал плечами, поведав историю. А сейчас вырисовывалась очень интересная картина…
— Где сейчас этот Харинф? — осторожно спросил граф Вороньих земель, наконец, найдя в себе силы сесть на стул.
— Умер…
— Как? Когда? — удивился Филипп.
— В 2119 году. Я узнал о смерти, лишь когда вернулся с Севера, куда отправился как раз в Большие Варды.
— Получается, что он умер сразу же после того, как попросил Вас передать шинозу?
— Именно, — кивнул Зостра.
— От чего он умер?
— От возраста, вероятно… Ему, по моим подсчетам, было порядка 130 лет. Для мага — это тот предел, до которого может дотянуть себя весьма могущественный человек.
За прикрытыми ставнями постоялого двора вовсю гулял народ, одновременно и скорбя по погибшим, и отмечая победу. Все трупы вынесли за город, чтобы не создавать очаги болезней. Под чутким надзором специально отобранных людей, с мертвых поснимали все доспехи. В храме Ямеса развернули госпиталь, где раненые получали уход и еду. А за кольцом стен, среди горы мертвых, шастали с зажженными факелами и светильниками горожане, которые собирали с тел и жителей Корвунта, и Солров, и глеофян все самое ценное, не замеченное при первичном осмотре людьми Филиппа. Мародерство после сражений было во все времена, поэтому Филипп приказал отобрать у ворот увесистую долю найденного, чтобы хоть как-то покрыть расходы.
Истошно вопящих над трупами гарпий отгоняли стрелами. Полупрозрачных гримов в ужасе обходили, хотя те были и не опасны, являясь лишь отголосками Слияния. Повсюду слышались молитвы Ямесу о счастливой божественной благодати, а рядом с теми, кто снимал с трупов ценные вещи, ходили и жрецы Ямеса с проведенными от лба к подбородку линиями. Жрецы спасали души мертвых своими молитвами и отгоняли гримов, впрочем, безуспешно. Те замечали лишь мертвецов.
Зостра, дрожа под одеялом от истощения, вслушался в громкие выкрики пьяных людей.
— Вы, надеюсь, побеспокоились о том, чтобы колдуны с гильдии Белой Змеи не смогли сказать ни слова?
— Да, — кивнул Филипп. — Один из них захвачен в плен. Кляп в рот, руки в кандалы.
— Маловато…
— И зубы выбил.
— А это куда надежнее! — по губам Зостры скользнула довольная улыбка. — Если не сможет чисто произносить заклинания, то он бесполезен.
Вздохнув, Зостра посмотрел на Филиппа, очертания которого терялись во мраке комнаты. В городе стали медленно тухнуть фонари, и Старший Маг уже не различал сидящего рядом графа.
— Так почему Вас так интересует персона того… Уильяма, рыбака из Малых Вардцов? — вспоминая самопредставление рыбака, спросил маг.
— Потому что передача Вами мешка шинозы запустила цепочку, которая коснулась и меня в полной мере, — покачал головой Филипп, и в его памяти всплыл суд.
— То, что мои действия должны были породить нечто важное для Харинфа и тех людей, я понимаю. Я изучал базовые основы предсказания в Академии, хотя, если быть честными, не верю в их эффективность. Однако, что касается Харинфа Повелителя Бурь, то что-то мне подсказывает, что он действительно мог видеть будущее, — Зостра вздохнул. — Но что именно произошло, господин Тастемара? Я не имел власти узнать будущее этого северянина.
— Благодаря тому мешку с шинозой, Уильям смог серьезно ранить моего товарища, и Гиффард передал свой дар умирающему рыбаку. Уильям стал Старейшиной…
Зостра охнул, изумившись. Его темные кустистые брови, резко контрастирующие с белоснежной бородой, подскочили вверх.
— Высшим вампиром, сыном Гаара, значит… Таким же, как и Вы. Теперь я начинаю понимать Ваши мотивы, господин Тастемара.
— Сомневаюсь, — мрачно ответил Филипп. — Давайте вернемся к Харинфу. Вы, Зостра, говорите, что невозможно убить людей силой мысли, верно?
— Естественно! Нужно открыть рот и произнести заклинание вслух, ясно. Можно почти беззвучно, едва различимым шепотом, но это… весьма тяжело при таком фонетически сложном языке, как Хор’Аф. Почти неизбежно проглатывание какого-нибудь шипящего или долгого звука.
— А если я скажу Вам, что Уильяма одно время сопровождал маг из Детхая, который силой мысли, не произнеся ни слова, поставил на колени весь город и заставил молиться? Возможно ли такое сделать мысленно?
— Нет! Любое влияние на человеческий разум либо тело в своей сути едино, но на разум влиять даже сложнее. Что за человек такой?
— Пацель из Детхая.
От этих слов Зостра лишь пожал плечами.
— Пацель, Пацель… Да, я слышал про верховного мага короля Лод’Арана, когда навещал Амарию, но не был лично знаком. Не могу подсказать. Однако, то, что вы мне рассказали — престранно. И где сейчас, осмелюсь спросить, этот Уильям?
— В Ноэле.
— В Ноэле… Надо же… Вот так совпадение, — по интеллигентному и умному челу мага промелькнуло смущение.
— О чем Вы?
— Так Харинф, о котором вы так рьяно расспрашивали… Он родился в Ноэле, в Лорнейских вратах, если я не ошибаюсь.
— Ничего не понимаю… Теперь вопросов стало лишь больше, но вот ответов не прибавилось… — Филипп устало коснулся лба кончиками пальцев. — А вы знаете, кто такая Мариэльд де Лилле Адан?
— Одна из реликтов, такая же, как и Вы. Долгое время правит Ноэльским графством, весьма почитаема во многих землях.
— И больше ничего? Она никогда не посещала Харинфа либо южные города?
— Я не знаю… — поджал виновато губы Зостра, понимая по тону графа, что не смог удовлетворить его интересы. — Если быть честным, то мы не рискуем связываться с реликтами, господин Тастемара, и вы понимаете — почему.
Филипп фон де Тастемара рассматривал слепого в ночи старика с угрюмым видом. Старший Маг оказался лишь мелким звеном, ничего не знающим и играющим куда менее важную роль во всей этой запутанной истории, чем предполагал Белый Ворон. Филипп уже пожалел о своем скоропалительном обещании Зостре обеспечить того кровом и едой, но что поделать — граф всегда держал данные им обещания.
— Зостра, спасибо за ответы и помощь. Отдыхайте, Вас будут охранять. Как только мы закончим с Глеофом, отправимся в Брасо-Дэнто. Там вы получите и прислугу, и содержание.
— Хорошо, — с благодарностью прошептал Зостра, порядком устав от разговора. — Спасибо Вам. А что вы будете делать с колдуном из Белой Змеи?
— Пока сохраню магу жизнь.
— Колдуну… колдуну… — поправил с легкой обидой в голосе Зостра.
— В чем разница?
— Колдуном может стать любой, изучив Хор’Аф и получив базовые знания. Среди Белой Змеи много выскочек, основная магия которых заключается в умении считать золото и продавать свои услуги.
— А маги?
— Это ученые, живущие ради достижения верхов магического искусства. Чистый, незапятнанный алчностью и златожором интерес и желание познавать этот мир… Мы — дети Прафиала и Моэма — ученые! — с самым важным видом объяснил Зостра.
— Понятно, — проговорил Филипп, которого гордое объяснение Зостры лишь убедило, что и маги, и колдуны все на одно лицо.
Молча, пребывая в размышлениях, Белый Ворон оставил истощенного мага и отправился к тюрьмам. Волей случая оказавшихся в Корвунте купцов и путников освободили, теперь за решеткой сидели прикованные кандалами к стене маг в одном тесном помещении, а мерифии и сам военачальник — в другом. Около десятка солров охраняли особо ценных заложников, не подпуская к ним даже местных.
Жестом руки Филипп приказал людям покинуть помещение, а своему доверенному, вампиру, отдал распоряжение подготовить мешки для трупов. По губам воина скользнула ядовитая улыбка, и он, бросив взгляд на запертые двери тюремных комнат, побежал исполнять указ.