Я - тьма

Оба обернулись. В холле стало до жути тихо. Все смотрели на экран. Кто-то вскочил и прибавил звук.

Мейсон не сразу понял, что он видит. Ток-шоу сменилось выпуском новостей, прямой трансляцией. Пожарные и полицейские машины сгрудились возле разрушенного здания. Языки пламени, вырывавшиеся из разрушенных стен, отчаянно поливали из пожарных шлангов. В свете мигалок сновали люди, но их лица невозможно было разглядеть из-за дыма и пыли.

— Повторяю, — сказала репортер на заднем плане, — в школе города Саскатун случилась трагедия. Девятому каналу пока не известны все подробности, но по нашим данным около половины второго в здание вошли четверо мужчин и три женщины, вооруженные взрывчаткой. В спортзале, в столовой и в пяти классах были взорваны бомбы. Неизвестно, кто за этим стоит и замешаны ли здесь какие-либо террористические организации. У нас нет точной информации насчет жертв, но по предварительным оценкам их около двух сотен. Прямо сейчас наружу выносят тела.

Камера переместилась и показала полицейских, которые вытаскивали из здания черные мешки. Стеклянные двери была разбиты, и крыльцо наполовину обвалилось. Мейсон вышел из этих дверей всего несколько часов назад.

— Это моя школа, — сказал он.

Его никто не услышал.

— Я никогда не видел ничего подобного, — сказала репортерша. Ее голос дрожал. Она больше не читала по бумажке, а говорила от себя. — Погибла целая школа. Ее больше нет. Кем надо быть, чтобы сотворить такое? — В глазах у нее заблестели слезы.

Камера отъехала налево, и в кадр вошел полицейский. Его напряженное лицо заняло весь экран.

— Если ваши дети или дети ваших знакомых посещали эту школу, пожалуйста, не приезжайте сюда. Я повторяю: не надо сюда приезжать. Вы ничем не сможете здесь помочь. Вот номер, по которому можно позвонить. — На экране появились цифры. — Повторяю: не приезжайте. Здесь все слишком заняты, и вам никто не сможет оказать помощь.

Камера скользнула по парковке с сотнями пустых машин. Мейсон заметил свою «Тойоту Королла» рядом со смятым «Фордом», покрытым пылью. Как ни странно, его машина осталась нетронутой. На ней не было ни царапинки.

— Это моя школа, — повторил он.

— Сынок! — На его плечо опустилась тяжелая рука. Это был врач. — Тебе бы лучше домой пойти.

— Ага, ладно.

Больница словно навалилась на Мейсона всем своим весом. Надо было выбраться отсюда и позвонить. Выяснить, что произошло.

— Давай я найду кого-нибудь, кто тебя подвезет. — Врач оглядел холл. — Оставайся здесь, я посмотрю, у кого закончилась смена. Подожди минут двадцать.

— Не надо, не беспокойтесь. Я доберусь. — Мейсон застегнул толстовку. Если он поторопится, то доберется до школы меньше чем за полчаса.

— Не думаю, что…

— Все в порядке. — Мейсон сделал шаг назад. — Мне недалеко. Я вернусь через несколько часов. Я, э-э-э… поем что-нибудь, как вы советовали. Отдохну. Приму душ.

Врач улыбнулся.

— Делай, что считаешь нужным. Вечером увидимся. Твоей маме с тобой повезло.

На улице все еще было светло и тепло. Солнце. Отличная погода. Это показалось Мейсону нелепым. Мейсон споткнулся о бордюр и чуть не попал под колеса очередной «скорой». Он шарахнулся в сторону, и машина проехала мимо, скользнув по нему красными огнями. Из кармана толстовки вывалился телефон, но Мейсон поймал его, прежде чем тот упал. Он вспомнил, что ему кто-то звонил, и включил мобильный. Там было одно новое голосовое сообщение.

— Дружище! — Голос на записи принадлежал Тому, его другу. — Я слышал про твою маму. Мне очень жаль. Надеюсь, с ней все будет хорошо. Позвоню сразу после урока. Дай знать, если ты все еще в больнице, — я приеду. Все, пора идти. Физрук заставит бегать штрафные круги, если снова опоздаю.

Послышался гудок, а затем голос, спрашивающий, желает ли Мейсон повторить, сохранить или удалить сообщение.

Штрафные круги. Спортзал.

Взрывы.

Том был в спортзале, как и остальные. Как и все ребята, с которыми он вырос бок о бок. Друзья, которые сопровождали его всю жизнь. Он тоже должен был оказаться в спортзале. Он и остался бы там, если бы не те два страшных слова. Получается, мама спасла ему жизнь?

Он прокручивал список контактов, пока не дошел до номера Тома. Нажал кнопку и прижал трубку к уху. Подождал сигнала. Ничего не было — ни переадресации на голосовую почту, ни даже голоса, который попросил бы его перезвонить.

Он отменил вызов и стал листать список дальше. Несколько десятков номеров, все друзья, и каждый был в спортзале. Если он позвонит им, раздастся ли в ответ что-то, кроме мертвой тишины? Ему не хватало смелости проверить.

Мейсон поймал такси и попросил отвезти его к супермаркету за квартал от школы. Дальше он пойдет пешком. Он нервно перебирал пальцами взлохмаченные волосы, стараясь отвлечься, — делать что угодно, только бы не кричать и не биться о сиденье.

Ему надо было увидеть школу. Убедиться. Он не позволит себе в это поверить, пока не увидит все собственными глазами.





Ариес


Человек в автобусе сошел с ума.

По крайней мере, так казалось. Он раскачивался взад-вперед на сиденье и бормотал что-то себе под нос на языке, которого Ариес не могла разобрать. Дважды он поднимался с места и брел по проходу, останавливаясь через каждые несколько шагов, тряся головой и зажимая уши. Наконец он плюхнулся на сиденье прямо перед Ариес и начал рыться в карманах пальто.

— Что с ним? — прошипела Сара ей на ухо. Она вытаращила глаза и со всех сил вжалась в кресло. Сара теребила волосы — признак сильного волнения.

— Думаю, он ненормальный, — прошептала в ответ Ариес. Она осмотрелась, стараясь не встречаться взглядом с другими пассажирами, которые пытались сделать вид, будто не замечают этого психа. Парень, сидевший через несколько рядов, внимательно смотрел прямо на нее. У него в руках была раскрытая книга, но он ее не читал. Темные глаза трудно было разглядеть за спадавшими на лицо волосами. Он слегка ухмыльнулся, и Ариес отвела взгляд, почувствовав, как запылали щеки.


— Таких людей нельзя пускать в автобус, — сказал Колин, который сидел позади нее. Он по любому поводу устраивал сцену, но Сара была от него без ума. Ариес считала, что он слишком высокомерный и чересчур любит собственную персону, но мирилась с ним ради Сары. В конце концов, разве не в этом заключается дружба? Они с самого детства знали друг друга, и ради Сары она была готова на все. Невыносимых парней вроде Колина приходилось терпеть, потому что это была часть их дружеского соглашения. Ариес помнила, что ради нее Саре приходилось и не такое вынести.

В Ванкувере стоял прекрасный вечер, дождя, против обыкновения, не было, и они ехали в школу Клейтон Хайтс на репетицию «Алисы в Стране чудес». Ариес досталась роль Алисы, и, тем не менее, Колин непрерывно ныл, что мисс Дарси, учительница, которая вела драмкружок, выбрала неправильную пьесу. В «Алисе» не было главной мужской роли, и Колин считал нужным сообщить всему свету, как несправедливо с ним обошлись.

— А если он на нас набросится? — спросила Сара. Она играла в пьесе Червонную Королеву и шутила, что эта роль написана специально для нее. Сара не понимала, почему все девочки в детстве хотят быть принцессами, если можно стать королевой. А с ее мобильника свешивалась крошечная блестящая корона.

— Он ничего не сделает, — сказал Колин и положил Саре руку на плечо. — По крайней мере, пока я здесь.

Мужчина вдруг разразился такой отборной бранью, что все в автобусе покраснели. У Колина вспыхнули щеки, и его уверенность мигом улетучилась. Он отпустил Сару, откинулся на сиденье и поднял глаза вверх. Реклама в автобусе неожиданно заинтересовала Колина куда больше, чем Сара.

Ариес закатила глаза и нажала на кнопку. Они выйдут на следующей остановке — прежде чем весь автобус узнает, какой Колин трус. К тому времени как они доберутся до школы, Колин сочинит историю о том, как он готовился дать психу из автобуса достойный отпор. Сара улыбнется, поцелует его в щеку и сделает вид, будто он настоящий герой. Ариес деликатно промолчит. Мальчишки порой бывают редкими придурками.

Она снова взглянула на странного парня. Тот по-прежнему на нее смотрел. Он отложил книгу, но не собирался подниматься с места. Одну ногу он закинул на сиденье и тонкими пальцами рассеянно постукивал по колену. Вид у него был сосредоточенный. Ариес постаралась понять, видела ли она его раньше. Может, встречала в школе?

Колин выбрался в проход и вцепился в поручень. Сара последовала за ним. Ариес застегнула сумку и собралась встать, как вдруг ненормальный с переднего сиденья обернулся и уставился прямо на нее. Она застыла на месте, и псих схватил ее за руку. Пальцы у него были ледяные.

— Милая девчушка, — сказал он. — Крепись. Скоро разверзнется.

— Простите, что?

— Нельзя вечно держать это взаперти. Слишком много ненависти. Они нашли трещину. Снова выпустили это на волю. Началось. Десять, девять, восемь… — С его губ брызгала слюна, и он все сильнее сжимал ее руку.

— Отпустите меня! — сказала Ариес. Она попыталась вырваться, но ничего не вышло. Тогда она схватила его за руку и попыталась разогнуть пальцы. Ариес было противно касаться его липкой серой кожи. Одежда у психа была грязная, от него пахло прокисшим молоком. В бороде застряли крошки, рябое лицо покрывала короста. В животе у нее екнуло, и она снова попросила отпустить ее.

— Эй! — воскликнул Колин, но не двинулся с места. Он словно застыл. Сара стояла рядом с ним. Она широко раскрыла рот, но не могла произнести ни звука.

— Семь, шесть… вокруг рушатся города. Пять! — сказал мужчина. — Игра окончена! Четыре! Слышишь крики? Почувствуй силу! Три!

Автобус дернулся, наткнувшись на какую-то преграду, переехал ее и резко опустился. Людей бросило вперед. Несколько человек упали. Послышались крики. Колин врезался в Сару, та свалилась в проход и налетела на старушку с полной сумкой продуктов. По проходу покатились мандарины, бутылка с соусом для спагетти разбилась, и по салону разлился острый запах помидоров.

Но Ариес и псих напротив нее не пошевелились. Они смотрели друг на друга.

Ариес думала, что глаза у него должны быть налиты кровью. В книжках и фильмах у сумасшедших всегда такие глаза. Обычная примета безумия. Но этот выглядел иначе.

У него в глазах были черные прожилки.

— Два.

Автобус снова дернулся, водитель нажал на тормоза, еще несколько человек закричали. Они резко остановились посреди перекрестка, и машины недовольно загудели. Девушка, на плече которой болталась сумка, влетела спиной в металлические поручни. Люди повскакивали с мест и столпились в проходе, пытаясь выбраться наружу. Но двери не открывались. Мужчины молотили кулаками в окна.

Ариес и псих по-прежнему не двигались.

— Один.

Земля разверзлась.

Автобус накренился вперед. Дорога под ним пришла в движение; куски бетона полетели в разные стороны, словно живые. Из пожарного гидранта вырвалась струя воды, заливая перекресток. Провода закачались и с треском оборвались. Вспыхнул и погас свет. Раздался визг тормозов, и машины врезались друг в друга. Ариес видела в окно, как одни люди пытаются выбраться из разбитых автомобилей, а другие бегут к стоянкам и тротуарам. Стены магазина, что у перекрестка, зашатались. Окно разбилось, и во все стороны устремились крошечные острые снаряды. Люди закрывали руками головы, чтобы не порезало осколками, и, тщетно пытаясь сохранить равновесие, падали друг на друга.

Только что пассажиры отчаянно пытались выбраться из автобуса. Теперь они развернулись и пробивали себе дорогу обратно в салон. Земля продолжала дрожать, автобус стонал и качался; в него врезался огромный кусок бетона, и задняя часть автобуса резко приподнялась.

Ариес слышала, что Сара ее зовет, но не могла разглядеть подругу в человеческом месиве. Люди ползли по полу, карабкались на сиденья, бились о стекло.

— Что происходит? Что происходит? — Кто-то бесконечно повторял одну и ту же фразу. Кто-то звал на помощь. Другие просто вопили. Псих, перекрикивая толпу, орал что-то на непонятном языке. Ариес не могла разобрать, плачет он или смеется.

Где-то в отдалении раздался взрыв. Окна автобуса разбились вдребезги, и Ариес, прикрывая голову, нырнула под сиденье. На нее дождем посыпались осколки, застревая в волосах и отскакивая от рук. Псих отпустил ее. Ариес больше не слышала его голоса, но он был где-то поблизости: она все еще чувствовала запах прокисшего молока.

На перекресток вылетел грузовик и врезался прямо в автобус. От столкновения автобус пошатнулся и завалился на бок. Ариес вцепилась в сиденье. На нее посыпались тела. На секунду перед глазами мелькнуло лицо Колина, прижатое к ее ноге, но тут же исчезло в месиве.

Земля продолжала трястись.

Сколько прошло времени? Часы? Минуты?

Потом все кончилось.

В автобусе стояла мертвая тишина. Ариес лежала, упираясь спиной в металлическую оконную раму и куски бетона, и не могла произнести ни слова. Нога болела, но не слишком сильно — вряд ли она была сломана. По лицу стекала какая-то жидкость, и лоб из-за этого ужасно чесался. Ариес не могла пошевелить рукой, чтобы потереть его и проверить, не кровь ли это. Может, она разбила голову? На грудь что-то давило. Сверху на нее навалилось слишком много людей. Она глубоко вдохнула и закашлялась — в легкие попала пыль. В воздухе стоял тяжелый запах меди.

Ариес пошевелила пальцами и попыталась высвободить руку. Это было непросто: ее придавила чья-то спина. Ариес толкнула тело и чуть не закричала, когда увидела лицо психа. Внутри все сжалось, в груди похолодело. У Ариес перехватило дыхание и потемнело в глазах. Казалось, она сейчас потеряет сознание.

Что, если он очнется? Губы психа почти касались ее щеки. В нос ударил запах кислого молока. Если бы псих сейчас пошевелился, ее бы хватил удар. Ариес посмотрела сквозь разбитые окна в небо. Представила, как вдохнет свежий воздух, когда выберется наружу.

К ней протянулась чья-то рука.

— Давай-ка, — сказал голос. Кто-то слегка сжал ее пальцы. Рука была теплая и мягкая. Сильная. Внушающая уверенность. Перед Ариес появился темноволосый парень. Свободной рукой он ухватил психа за куртку и оттащил в сторону.