Я стираю свою тень

— Поделом. Это они парня в парке порезали. Он из нашего дома.

— В тюрьме их быстро на место поставят. Устроили тут бандитизм.

Люди не сочувствовали пострадавшим, и это меня обрадовало. Мне стало на душе так легко, что я решил заскочить в магазин и купить на завтрак чего-нибудь вкусного. Я купил два пирожных с фруктами и ягодами в желе. Вернулся домой и застал Айрис все еще лежащей в капсуле. Мне была непонятна причина ее нахождения в ней. Она ничем таким физически трудным не занималась, чтобы восстанавливаться. Я решил, что она обучается чему-нибудь в свете вчерашнего происшествия.

Ее тело в серебристом костюме было открыто. Я подошел и присел рядом, рассматривая ее красивую фигуру. Это было немного по извращенски, но приятно. Руки ее лежали вдоль тела, прикрытые тканью до кистей. Я как раз посмотрел на изящную кисть и заметил на ней красную ссадину. Мне стало любопытно. Уже не боясь разбудить, я взял ее руку в свою и поднял. Костяшки на правой кисти были сбиты в кровь, запекшуюся и превратившуюся в сухую болячку. На второй кисти было то же самое. Этими руками кого-то не так давно охаживали. Самопроизвольно передо мной предстали разбитые физиономии хулиганов, соединившиеся в одну картину с разбитыми кистями Айрис.

Я ждал ее на кухне больше часа. Пять раз включал чайник, чтобы он был разогретым. Айрис, прежде чем зайти на кухню, прошмыгнула в ванную, бросив мне короткое приветствие. Вернулась она оттуда с чистыми руками, на которых не осталось следов.

— Спасибо, — произнес я скромно и пододвинул ей пирожное и чай.

— За что это? Тебе спасибо, такая красотища с утра пораньше, — Айрис нагнулась над пирожным и втянула его запах носом. — Фантастика!

— Я видел тех парней, которых ты отлупила, — я произнес это уверенно, чтобы она не пыталась мне соврать. — За это спасибо.

Айрис бросила короткий взгляд на костяшки свих кистей, затем посмотрела на меня удивленно.

— Напарник, да мы с тобой сработаемся.





Глава 9




Я подал документы в комиссию для регистрации меня в качестве детектива. В ожидании полутора месяцев для объявления решения у меня было время, чтобы найти себе временное занятие. И я с легкостью нашел его, устроившись курьером на своем автомобиле в пиццерию. Я был удивлен, что можно неплохо зарабатывать на несложной работе, не требующей никакого эмоционального напряжения. Зарплату отдавали каждый вечер по окончании смены, что подразумевало некоторую свободу. Никаких ревизий, никаких клятв верности до дня получки. Получил деньги и можешь гулять, никто на тебя слишком рассчитывать не будет.

Айрис продолжила подрабатывать грузчиком, радуя коллег умением выпивать бутылку водки из горла не отрываясь. Очень быстро о ней поползла слава, народ приходил посмотреть на милое создание, тягающее с необычайной легкостью пятидесятикилограммовые мешки с мукой или сахаром. Айрис пришлось уйти оттуда, чему я тоже был рад. Как-то мне не нравилось знать, что красивая и хрупкая на вид девушка целыми днями занимается такой грязной и трудной работой, будто это последнее в жизни, что ей осталось.

Я предложил ей посидеть дома, изучать криминалистику, посмотреть передачи на тему расследований. Айрис категорически отказалась, мотивировав это тем, что ей нужно самой понимать землян, быть среди них, слушать разговоры, подмечать тонкости коммуникации. Она понимала, когда ей врут, не хуже полиграфа. Я даже не пытался юлить, когда мне хотелось выставить себя в ином свете. Это было бесполезно. Она тут же понимала по мимике лица, движению тела, что я вру. С такими-то приобретенными способностями работа, связанная с расследованиями, была самой подходящей.

Мы нашли ей работу в торговом комплексе в детском развлекательном центре. Здесь она выглядела гармонично, хотя в первую неделю страдала от непонимания детской аудитории. Уставала от них сильнее, чем от работы грузчиком. Однажды ее застукала коллега во время приема «горючего» для работы встроенных механизмов.

— А я бы никогда не подумала, что у тебя зависимость, — произнесла она с нескрываемым удивлением.

— Нет никакой зависимости. Скажешь кому, руку сломаю, — пригрозила ей Айрис и раздавила в руке пустую бутылку водки.

Через неделю Айрис будто подменили. Она учила стихи, бесконечно читала их вслух, благо на память ей жаловаться не приходилось. Иногда мне казалось, что в нашем доме живут невидимые дети, которых надо заговорить стихами, чтобы они случайно не проявились. Даже ночью, перед тем как заснуть, я слышал бормотание из ее спальни.

Интим между нами прекратился ввиду отсутствия логической необходимости в нем. Айрис не проявляла инициативу, а я не знал, как подступиться. Наверное, у нас все шло по плану. По плану Айрис. Меня больше не надо было наставлять на путь истинный при помощи пряника, в смысле, пирога и секса. Принудить я ее не мог ввиду разных физических возможностей. Да и не стал бы, даже будь я сильнее. Какое удовольствие от того, что приятно тебе, но не партнеру. Так мы и жили, как брат с сестрой, дожидаясь разрешения на работу.

Денег мы зарабатывали нормально, приоделись в зиму, купили шипованную резину, а мяса так много я не ел с тех пор, как нам перестали возить его из деревни родственники. Это было в глубоком детстве. Соседи решили, что мы пара, хотя и судачили, наверное, о том, что такой крокодил, как я, отхватил себе сказочную принцессу. Однажды соседка тетя Алина спросила меня прямо:

— Ты ее из детдома взял?

Видимо, девушка с такой внешностью должна быть очень несчастной, чтобы выбрать меня. Вариант с детским домом подходил лучше всего.

— С неба свалилась, — ответил я ей честно.

— Внимательнее с ней, — предупредила она. — Такую прокормить сложно будет. Затянет тебя в аферу какую-нибудь, а сама останется с твоими деньгами, при имуществе и не при делах.

— Вы сериалов насмотрелись, тётя Аля? Айрис прекрасная девушка.

— Айрис? Она не русская что ли? — странное для ее слуха имя, оброненное мной по глупости, закономерно удивило ее.

— Русская.

— Как только сейчас детей не обзывают, а, — соседка покачала головой. — Есть же нормальные имена: Светочка, Танечка, Леночка, а эта Айрис. Тьфу!

В этот же день имя моей космической гостьи знал весь дом. В спину, когда мы проходили мимо чистилища из бабулек, доносилось шипящее:

— Айрис, Айрис, Айрис, смотри какая наглая, точно детдомовская.

Мы не обращали внимания на них. В конце концов, это было их право создавать вокруг себя другую реальность, соответствующую их ожиданиям. Документов у Айрис все равно не было, ткнуть в лицо старушкам было нечем, а без них они вряд ли бы нам поверили.

Однажды я позвонил Андрейке со своего старого номера, чтобы узнать, как дела на складе и в магазине. Он рассказал, что комиссия была у них неделю, шерстила подчистую, выворачивая все закоулки склада. Две недели назад Тамара и директор уволились, и, кажется, за них взялась полиция. Петрович уволился сам, чтобы не возвращать то, из чего он собрал себе игровой компьютер. Мама пристроила его на другой склад, с бытовой химией. Теперь компьютерным магазином управлял временный человек из центрального офиса. Он набирал новую команду. Андрейка предложил мне вернуться, но я отказался. Теперь для меня подобная работа казалась самым неудачным вариантом из всех возможных.

Я выбросил старую «симку», символично распрощавшись с той жизнью, по которой у меня не должно возникнуть ностальгии. Того меня будто не стало. Я отрезал себя от прошлого, в котором проявил себя не с самой лучшей стороны. Мне хотелось превратить свою жизнь в подобие квеста. Каждый день новые загадки, которые придавали бы ей аромат новизны и азарт разгадывания. А может, это не я хотел, а Айрис. Но мне казалось, что я тоже.

В конце ноября, в день, когда валил крупный снег, укрывающий грязный город, уставший от осенней слякоти, в нарядное белое одеяло, мне позвонили и сказали, что прошение одобрено. Айрис скакала по дому, выкрикивая рифмованные строчки из детских стишков, иногда пошло переделывая их. Признаться, я не был уверен в том, что мне одобрят прошение, и потому даже не задумывался, где и как мы откроем офис, и нужен ли он нам вообще на первых порах. Хотелось иметь его, как в голливудских фильмах, с деревянной дверью и овальным полупрозрачным стеклом, на котором будет название агентства.


— Ничего не нужно. Чем меньше нас будут знать в лицо, тем лучше. Расследовал дело и спрятался в норку, — так решила Айрис.

Карьера детектива началась с рекламы. Нужно было заявить о себе миру, который совсем не привык пользоваться услугами частных детективов. Деньги быстро закончились, а нам так никто и не позвонил. Тогда Айрис решила, что лучшим способом найти себе работу будет обратиться к официальным органам, занимающимся расследованиями. Мне, к моему огромному неудовольствию, пришлось записаться на прием в следственный комитет, в котором, под нескрываемое ехидство со стороны матерых следователей, мне пришлось предложить им сотрудничество.

— Есть же дела, на которые вам не хочется терять времени? Дайте наш телефон заказчикам, а мы обязуемся держать вас в курсе, — мне было не по себе в обществе людей, для которых ежедневное ковыряние в человеческой «грязи» являлось обыденным делом.

— Слушай, пацан, я вижу тебя насквозь, — обратился ко мне мужчина, которому по виду было немного за пятьдесят. Для него я точно был еще пацаном. — Ты какую-то дурь забил себе в голову насчет этого частного сыщика. Фильмов насмотрелся или книг начитался про Эркюля Пуаро? В нашей работе нет никакой романтики. Займись чем-нибудь более подходящим. Иди работать продавцом, или, как это сейчас называется, менеджером по продажам. Там тебе и денег будет больше, и в «говне» лазить не придется.

— Спасибо, но я твердо решил работать частным детективом, — мне очень хотелось сейчас отказаться от этой затеи, но я знал, что Айрис не включит заднюю ни за что. — Возьмите нашу визитку, — я протянул три куска картона с дешевой полиграфией.

Следователи, а их там было трое, прыснули все, как один. Пятидесятилетний цыкнул, но визитки взял, небрежно бросив их в ящик стола. Я поблагодарил их за начало успешного сотрудничества и выскочил на улицу. От напряжения я весь взмок, словно меня допрашивали. На душе остался осадок, как после глупого поступка, за который теперь стыдно. Вскоре позвонила Айрис.

— Как сходил? — спросила она.

— Визитки отдал, но надо мной посмеялись, сказали, что я занимаюсь не своим делом.

— Посмеялись? Как говорила моя бабушка, хорошо смеется тот, кто смеется как лошадь. Скоро мы будем ржать над ними, будь уверен.

— Я уверен, — неуверенно произнес я.

— Так и надо. Хочешь чего-нибудь добиться, долби в одну точку, пока не получишь результат. Мы с тобой еще ого-го каких дел наворотим, — в динамике к голосу Айрис примешивался детский гомон и музыка. — Ладно, Гордей, до связи. Зайку бросила хозяйка…

Айрис, как и я, осталась на своей работе в торговом центре. Детектив детективом, но пока мы не зарабатывали на этом, надо было работать там, где платили. Я отправился в пиццерию. Сейчас эта затея с частным расследованием мне казалась не от мира сего. Блажь, придуманная Айрис по причине новизны ощущений и идеализации нашего мира. Прошла еще неделя карьеры частного детектива, не подкрепленная никакими делами. Мне, в принципе, было нормально. Я работал курьером, как и прежде, и меня все устраивало. Однако Айрис начала волноваться. Она решила, что подошла к этой проблеме не с той стороны, и пыталась снова начать возню в виде рекламной акции иного рода. Хотела создать громкое дело, а потом выставить нас, в первую очередь меня, как настоящих сыщиков. Меня этот цирк совсем не радовал, о чем я ей сказал прямо. Она надулась и сутки со мной не разговаривала, совсем как обычная земная женщина. Но тут случилось чудо. Позвонил следователь.

— Гордей, это из следственного комитета звонят. Есть интересное дело, как раз для вас.

Он не стал объяснять никаких подробностей по телефону. Мы с Айрис собрались и поехали на аудиенцию. Глаза у моей космической гостьи горели в предвкушении. Следователь, тот, которому было за пятьдесят, представился Михаилом Аркадьевичем. Он передал мне тонкую папку с делом в руки, бросив при этом интересующийся взгляд на Айрис.

— Подруга? — спросил он.

— Напарница, — пояснил я.

— Обычно такие девицы на другой стороне закона, — Михаил Аркадьевич усмехнулся. — Какие глазищи. Где мои семнадцать… миллионов долларов.

Он засмеялся, а Айрис, к моему удивлению, тоже искренне рассмеялась. Они будто оценили друг друга и остались довольны своими оценками.

— Дело такое, — следователь постучал ладонью по папке. — Возбуждать причин его у нас нет, жертв нет, виновных, соответственно, тоже. Пропала девушка, потом нашлась. Не в себе, явно психически травмированная, что произошло, не рассказывает. Заявление подавать не хочет, но родители настаивают. Наше ведомство этим заниматься не будет, потому я решил, что для вас это будет замечательным способом проверить себя. Здесь есть контакты родителей девушки. Думаю, они готовы потратиться ради установления причин. В случае если докопаетесь и будет что приобщить, ставьте нас в известность. Никакой самодеятельности, а то загремите на нары. Уяснили, сыщики?

— Так точно, — ответил я, сам от себя не ожидая.

— Это единственный похожий случай? — спросила Айрис.

Михаил Аркадьевич хитро, через прищур посмотрел на нее.

— Нет. Каждый раз девушки пропадали ненадолго, родные успевали подать заявление, а потом забирали его, когда они возвращались, — он протянул папку Айрис, а не мне, безошибочно определив, кто в нашем дуэте главный сыщик. — Будьте осторожны.

— Так точно, — снова буркнул я, испытывая какую-то непонятную потребность отвечать следователю именно так.

— А как мне вас информировать? — спросила Айрис. — Вы хотите знать лично?

— Ваще красава, — Михаил Аркадьевич ощерился. — Вот мой телефон. Звоните, как будет что сказать, или если понадобится консультация. Не надоедайте, иначе трубку от вас брать не буду. Только по делу.

— Так точно, — снова ляпнул я и покраснел, понимая, что выгляжу как идиот, в которого заложена только одна фраза.

Айрис взяла из рук следователя визитку с номером телефона и передала мне. Я убрал ее в бумажник. Михаил Аркадьевич протянул мне руку, чтобы попрощаться.

— Удачи, Гордей. И тебе, красавица.

Он не стал жать руку Айрис, просто помахал ей, развернулся и шустро поднялся по лестнице внутрь здания. Айрис проводила его взглядом.

— Волчара, — произнесла она ему вслед. — За секунду понял, кто я есть.

— Вы друг друга стоите, — заметил я.

— Так точно, — Айрис не удержалась от шутки надо мной.

Мы вернулись домой, чтобы обдумать все детали. Айрис выглядела взволнованной, как юная девица перед встречей с кавалером. Я не видел ее такой с того дня, как повстречал. Она очень хотела не ударить в грязь лицом на первом деле. А мне хотелось, чтобы у меня выросли усы, придающие солидности. Я крутился у зеркала, представляя себя то с узкими усиками, как у сочинского фраера, то с пышными, как у армянина с овощного рынка, то с «моржовыми», как у брата-белоруса. Мое немного инфантильное выражение лица нуждалось в коррекции, иначе я мог превратиться в бледную тень Айрис, которую никто не замечал.

Айрис листала дело девушки Кристины, и время от времени замирала, будто ее имплантаты в этот момент занимались вычислением вероятностей мотивов преступления. Хотя никакого преступления могло и не быть. Судя по тому, что я узнал, девица крепко напилась и оказалась в какой-то компании, в которой прогуляла еще несколько дней, напиваясь до такой степени, что потеряла счет времени. Ей было стыдно и не хотелось вспоминать, а родители, считая, что их Кристи не такая, решили найти виновных ради собственного успокоения.

— Сегодня идем в клуб «Жаба Клава», — сообщила Айрис железным голосом.

Я ни разу не был в ночном клубе. О них у меня было представление как о рассадниках греха. Секс в туалете по пьяной лавочке, наркотики, драки и потные танцы. Они были слишком далеки от моей зоны комфорта.