Я никогда не скажу

— Чего? Зачем?

— Потому что он вел себя как козел.

Марго наклонилась к Райану. Он уже весь вспотел, и запах этого пота был землистым и неприятным, прямо как в его комнате, когда он был подростком. «Запах мужчины», — так она это называла. Правда, от Марка таким запахом никогда не несло.

— Ну и что, ты так и будешь там лежать?

— Очень вероятно.

— Тебе бы лучше привести себя в порядок. Мне думается, что ты захочешь поговорить, прежде чем сюда приедет Свифт.

— Он перевернулся на спину.

Ах, этот ублюдок.

— Она здорово тебя проучила, а?

— Может, я слегка перестаралась, — сказала Лидди.

Марго встала.

— Похоже на то.

— Но жить-то он будет.

— Ты можешь нормально рассказать, что тут произошло?

Лидди пожала плечами.

— Да какая разница?

— А я вот думаю, что еще какая. Ты когда приехала?

— Прошлой ночью.

— Шон знает, что ты здесь?

— Не-а.

— А почему ты не сказала ему?

— Он наверняка уже спал, когда я тут оказалась.

— Откуда тебе об этом знать?

— Потому что он всегда ложится спать в десять.

Она наклонилась к Лидди. Та пахла словно отец: марихуаной и кофе.

— Значит, ты просыпалась и кое-чем занималась, а?

— Чего?

— Ладно, забудь. Но тебе нужно было сообщить Шону о своем приезде.

Лидди рассмеялась.

— Ну ничего себе. Слышишь, Райан? Оказывается, Марго волнует, что по этому поводу думает Шон.

— Заткнись.

— Да ладно, брось. Будь так добра, поведай мне, какие почести мне нужно было оказать Шону.

Райан сел.

— Эй, вы, хватит уже трепаться.

Лидди окинула взглядом Райана и Марго.

— Ну и ладно. Какая разница. Можешь быть на ее стороне. Это не новость.

Она повернулась и вышла из кухни.

Марго протянула руку Райану, чтобы помочь ему подняться. Он ухватился за нее и кое-как встал на ноги. Полотенце упало. Полурастаявший лед рассыпался по грязному линолеуму, устилавшему пол.


— Значит так, — сказала она. — Пока все идет хорошо.





* * *


Двадцать минут спустя Марго сняла большую часть простыней с мебели и открыла жалюзи — перед ней предстали сосны, трава и стеклянная поверхность озера. В доме гостиная занимала самую высокую точку, поэтому весь путь до острова и противоположного берега был виден как на ладони. Ей никогда не надоедал этот вид. Тем не менее, когда пришло время подыскать свой собственный дом она остановила свой выбор на квартире в центре, единственной достопримечательностью которой была возможность наблюдения за погодой — сорокаэтажное здание тонуло в облаках. Марк же хотел приобрести дом на Западном острове, невысокий такой, площадью в пол-акра, но, выслушав его мнение, Марго решительно топнула ногой. Она вовсе не собиралась ежедневно тратить по два часа на проезд из конца в конец только ради того, чтобы иметь удовольствие косить лужайку перед милым загородным домиком.

Она перестала глазеть в окна. Райан сидел в выцветшем ситцевом кресле у камина. Иногда он неловко передвигал пакет со льдом, вернувшийся в промежность. Она не видела Райана с самых похорон. Волосы его были по-прежнему черными, а лицо все еще красиво, правда, теперь это лицо словно затвердело, чего раньше не замечалось. Словно, когда ему стукнуло сорок, стерся последний налет детства, и страница на эту тему оказалась навсегда закрытой. Впечатление усиливало то, что он, как ни странно, был облачен в костюм, пусть даже и распустил галстук, плюс к тому брюки его изрядно помялись и намокли.

— Что ты сделал с Лидди?

— А почему ты решила, что я с ней сотворил что-то эдакое?

— Если бы ты просто вел себя, как болван, она не врезала бы тебе. К подобному ей не привыкать.

Он покачал головой, и Марго поняла, что ответа не добьется. Члены ее семьи как никто умели хранить тайны.

— Свифт скоро будет здесь, — сказала она. — Может, хочешь поговорить, пока он не явился?

Он согнулся и наморщил лоб.

— Ты будешь поддерживать меня в намерении продать эту собственность?

— А почему ты так уверен, что решение по этому поводу будет приниматься голосованием?

— Папа всегда говорил, что мы унаследуем это место, когда ни его, ни мамы уже не будет на свете, и потом уже нам вместе решать, как с ним обратиться. Каким же еще образом пятеро людей могут прийти к одному решению?

— А ты не думаешь, что за все эти годы папа мог изменить свое решение? Ты ведь знаешь цену его обещаниям.

— Знаешь, пока он был жив, то одинаково ненавидел всех нас. С чего бы ему изменить свое отношение после смерти?

— Никогда он нас не ненавидел. Он просто не…

— Не… хотел нас? Знаешь, что-то слишком много раз он прокалывался, если причина только в этом.

Она сидела на диване на том самом месте, где любила сидеть ее мать. Цветы на обшивке потускнели, а одна из подушек все еще хранила след маминой спины. Марго даже удивило то, как идеально поместилась ее собственная спина в эту уютную выемку — ведь для нее мать почти всегда была скорее неким бесплотным образом. Что бы это могло значить? Она что, собирается превратиться в собственную мать?

— Выходит, ты ошибся.

Он вздрогнул. Их родители поступали, на ее взгляд, весьма странно, никогда не скрывая того, что рождение Райана они не планировали. Вдобавок они заявляли, что именно это самое рождение стало главной причиной того, что они почувствовали — нужно вернуться в лагерь и продолжить управлять им, особенно после того, как скончался дедушка Макаллистер, а бабушка Макаллистер сбежала во Флориду с тренером по теннису.

— А, на мой взгляд, нам нечего сомневаться в том, что все мы родились по ошибке.

По-видимому, Райан был все-таки прав.

— И о чем нам это говорит? Что одни и те же поступки могут привести к различным результатам?

— Таково определение безумия.

— Это сказал Марк Твен?

— Скорее, Эйнштейн.

Марго задалась вопросом — а были ли ее родители на самом деле сумасшедшими, или они просто попали в ловушку обстоятельств? Людям свойственно возмущаться тем, от чего они не могут сбежать, даже если в этих вещах нет ни доли их истинной вины.

— Ты когда-нибудь думал о том, как они должны были выглядеть в наших глазах?

— Если честно, нет.

— А я думала. Вот они встретились. Влюбились друг в друга. И перестали быть просто людьми.

— Ну и? Хочешь сказать, это мы сделали их не просто людьми?

— Может быть, и мы. Ведь мы… Мы были для них очень многим. Марго снова посмотрела в окно. Озеро безмятежно покоилось. От берега, сидя в каноэ, отчаливал Шон. Лодка прорезала воду, повинуясь его плавным движениям. Марго вздрогнула, вспомнив, как она в последний раз возвращалась с Острова в каноэ, и как весло почти вырывалось у нее из рук, потому что гребла она как безумная.

— А ты задумывался хоть раз, — спросила она, — сможем ли мы забыть то, что случилось тем летом?