Я – легенда

Она сердито сверкнула на него глазами.

– Чтобы вы могли опять тыкать мне в лицо чесноком?

Он покачал головой.

– Выпейте немедленно, – настойчиво повторил он.

Через несколько минут она все же взяла рюмку и сделала глоток. Поперхнулась. Поставила рюмку на подлокотник дивана. Глубокий вздох сотряс все ее тело.

– Почему вы хотите, чтобы я тут осталась? – спросила она жалобным голосом.

Невилл глядел на нее. Он сам не знал, как четко ответить на ее вопрос.

– Даже если вы действительно заражены, – помедлив, начал он, – я не могу вас туда отпустить. Вы не представляете себе, что они способны с вами сделать.

Ее глаза закрылись.

– Мне все равно, – сказала она.





17




– Вот чего я не понимаю, – говорил он ей за ужином. – Прошло почти три года, а некоторые из них еще живы. Запасы продуктов иссякают. Насколько мне известно, днем они все еще погружаются в кому. – Невилл тряхнул головой. – Но не умирают. Три года, а они еще не умерли. Чем только живы?

Она сидела напротив, закутанная в его купальный халат. Часов пять назад она сменила гнев на милость, приняла душ и переоделась. Ее изящное тело потерялось в объемных складках махровой ткани. Она попросила у него гребенку, собрала волосы сзади в конский хвост, завязала обрывком бечевки.

Рут крутила в руках свою чашку.

– Иногда мы их видели, – сказала она. – Но только боялись приближаться к ним. Мы считали, что до них лучше не дотрагиваться.

– Разве вы не знали, что они возвращаются после смерти?

Она покачала головой:

– Нет.

– Вы не задумывались, что за люди осаждают ваш дом по ночам?

– Нам ни разу в голову не приходило, что они… – Она медленно мотнула головой. – Трудно в такое поверить.

– Могу себе представить, – сказал он.

Пока они молча ужинали, Невилл поглядывал на нее. Это тоже было непросто – поверить, что напротив сидит нормальная женщина. Поверить, что после всех этих лет рядом появился человек. То было не просто сомнение в ней, а скорее сомнение в том, что в этом Богом забытом мире может произойти такое удивительное событие.

– Расскажите мне о них побольше, – проговорила Рут.

Он встал и снял с плиты кофейник. Налил еще одну чашку ей, потом себе, поставил кофейник и сел.

– Как вы теперь себя чувствуете? – спросил он.

– Мне лучше, спасибо.

Невилл кивнул и положил в свою чашку сахару. Прихлебывая кофе, он чувствовал на себе ее взгляд.

«О чем она думает?» – ломал он голову. Набрал в грудь воздуха, удивляясь, что напряжение все еще не оставило его. Какое-то время ему казалось, что наконец он ей доверяет. А теперь снова засомневался.

– Вы мне по-прежнему не доверяете, – сказала она, словно прочитав его мысли.

Он резко вскинул голову, пожал плечами.

– Да нет… не в этом дело, – ответил он.

– Конечно же, все дело в этом, – проговорила она спокойно. И вздохнула. – Ну ладно. Если вам нужно проверить мою кровь, проверяйте.

Невилл подозрительно взглянул на нее, раздумывая про себя: «Это что, уловка?»

Он принялся судорожно глотать кофе, чтобы незаметно было, как дергается его кадык.


«Глупо быть таким подозрительным», – подумал он.

Невилл поставил чашку на стол.

– Хорошо, – сказал он. – Хорошо.

Он глядел на нее, она созерцала свой кофе.

– Если вы действительно заражены, – объявил он, – я постараюсь вас вылечить. Я сделаю все, что смогу.

Их глаза встретились.

– А если это не удастся? – спросила она.

Минутная заминка.

– Поживем – увидим, – нашелся он.

Они допили кофе. Потом Невилл спросил:

– Может, сделаем это прямо сейчас?

– Пожалуйста, давайте утром, – проговорила она. – Я… еще не очень хорошо себя чувствую.

– Ладно, – сказал он, кивнув. – Утром.

Они молча закончили трапезу. Невилл не особенно радовался, что она разрешила проверить ее кровь. Он боялся обнаружить, что женщина действительно заражена. Между тем ему придется провести с ней вечер и ночь и, возможно, узнать ее поближе. Может быть, он успеет привязаться к ней. А наутро он, возможно, будет вынужден…

Некоторое время спустя они расположились в гостиной. Сидели, глядя на фотообои, прихлебывая портвейн под звуки Четвертой симфонии Шуберта.

– Я такого и вообразить себе не могла, – сказала она, видимо развеселившись. – Мне и в голову не приходило, что однажды я снова услышу музыку. Снова буду пить вино.

Она обвела взглядом комнату.

– Вы замечательно поработали, – похвалила она.

– А у вас какой был дом? – спросил он.

– Даже и сравнить нельзя, – ответила она. – У нас не было ни…

– Как вы обороняли свой дом? – прервал он.

– Ой. – Она на минуту задумалась. – Конечно, мы забили окна досками. И еще мы применяли кресты.

– Они не всегда действуют, – сказал он спокойно, не спуская с нее глаз.

Она взглянула непонимающе:

– Не действуют?

– Откуда у еврея возьмется страх перед крестом? – воскликнул он. – Откуда возьмется страх перед крестом у вампира, который был евреем? Очень многие люди боялись сделаться вампирами. И теперь очень многие испытывают приступы истерической слепоты перед зеркалами. Но что до креста – ни еврея, ни индуса, ни мусульманина, ни, кстати, атеиста крестом не напугаешь.

Она сидела, не выпуская из рук бокал, глядя на Невилла пустыми глазами.

– Вот почему крест не всегда действует, – закончил он.

– Вы мне не дали договорить, – сказала Рут. – Мы также применяли чеснок.

– Мне показалось, что вы его плохо переносите.

– Я его действительно плохо переношу. Я больна. Когда-то я весила сто двадцать фунтов. А теперь – девяносто восемь.

Он кивнул. Но, отправившись на кухню за другой бутылкой вина, подумал: «Она должна была уже привыкнуть к нему. За целых три года можно и привыкнуть».

А могла и не привыкнуть. Какой смысл сейчас сомневаться в ее словах? Она разрешит взять у нее кровь на анализ.

«Что ей еще остается. Все дело во мне, – подумал Невилл. – Я слишком долго прожил один. Я ни во что не поверю, пока не увижу это своими глазами в микроскоп. Новый триумф моей наследственности. Я сын своего отца, черт бы побрал его гнилые кости».

Стоя посреди темной кухни, вспарывая тупым ногтем фольгу на горлышке бутылки, Роберт Невилл глядел на сидящую в гостиной Рут. Его взгляд скользнул по халату, чуть-чуть задержался на едва заметных бугорках грудей, потом спустился по бронзовым икрам и лодыжкам, вернулся к гладким коленным чашечкам. У нее тело юной девушки. Трудно поверить, что она уже успела родить двоих детей.

«Самое странное во всей этой ситуации, – подумал он, – то, что я ее не хочу».

Если бы она появилась года два назад или даже позже, он мог бы взять ее силой. Тогда у него бывали ужасные минуты, когда он серьезно обдумывал самые отвратительные варианты удовлетворения своей потребности, с маниакальной настойчивостью воображая их снова и снова. Но потом начались эксперименты. Сигареты пылились в углу, алкоголь перестал быть жизненной необходимостью. Сделав над собой сознательное усилие, он целиком отдался исследованиям – как ни странно, успешно. Секса больше не хотелось: вожделение практически отступило.