Я это совсем не продумала!

11. Douze points и друзья по переписке





Хотя многие и называют интернет большой помойкой, иногда он дает возможность обрести друзей в самых неожиданных местах.

Моя подруга Элизабет – из Австрии, и, на первый взгляд, мы ведем совершенно разный образ жизни. Она живет в Вене и работает в сфере сельскохозяйственных наук, совершает регулярные поездки по континенту, говорит на многих языках. Я живу на Среднем Западе Соединенных Штатов, занимаюсь рисованием, а мой английский – единственный язык, которым я владею, – оставляет желать лучшего.

И все же нас объединяет любовь к Евровидению. Для тех, кто не знаком с этим конкурсом, скажу, что Евровидение родилось после Второй мировой войны как способ объединить расколотый континент через песенную ночь. То, что начиналось как гламурный турнир, переросло в трехдневный фестиваль сверкающей попсы, спецэффектов, пиротехники и танцевальной музыки. Хотя конкурс зачастую называют пошлым, я воспылала к нему страстью вскоре после того, как моя двоюродная сестра уехала жить за границу. «Посмотри хотя бы разок!» – умоляла она. И как только я прильнула к экрану, меня уже было не оттащить. Я бы причислила себя к массам спортивных болельщиков, которые следят за ставками, прикованные к телевизору. Разве что мой спорт состоял теперь из блесток и поп-музыки.

Единственным минусом любви к Евровидению является то, что ему не хватает аудитории Соединенных Штатов. Когда началась моя одержимость, конкурс у нас даже не транслировался, поэтому не с кем было его обсудить. К счастью, интернет позаботился об этом и познакомил меня с Элизабет. Как-то я разместила в сети несколько рисунков после очередного Евровидения, и она откликнулась, поделившись своими впечатлениями о конкурсе. Элизабет тоже хотела найти кого-нибудь, с кем можно поговорить о Евровидении, и то, что началось с небольших сообщений о наших любимых песнях года, быстро уступило место длинным текстам о конкурсе. Вскоре характер наших разговоров изменился. К вопросам вроде «Вернется ли Чехия в конкурс?» добавились другие: «Как учатся в школах Вены?» Удивительное дело – общаясь с человеком, который находится за тысячи миль от вас, вы вдруг замечаете, что ваша обыденная жизнь становится интересной. Меня завораживали рассказы Элизабет о том, как живут люди в Европе, и точно так же Элизабет интересовалась бытом в Америке. В конце концов мы обменялись адресами и посылали друг другу открытки, а потом дошло и до подарков на праздники, и все это привело к настоящей дружбе.





Дружба в интернете – особенная, потому что интернет-друзья не участвуют в вашей повседневной жизни. Скорее они получают обрывочную информацию о ней – и только вам решать, в какие подробности вы хотите их посвятить, а в какие – нет, что поначалу немного напрягает. Но со временем я узнала, что, как и в обычной дружбе «вживую», другу по переписке вполне можно открыть свои слабости и это лишь помогает укрепить отношения.





Когда мне приходилось бороться с депрессией, я кое-что написала об этом онлайн. Примерно через неделю я получила посылку от Элизабет. Она хотела подбодрить меня и прислала всевозможные вырезки из газет о наших любимых звездах Евровидения, шоколадки и записку. Я даже прослезилась – впервые в жизни мне прислали что-то по почте, потому что думали обо мне! Это был совершенно новый взгляд на дружбу.





Douze points в переводе с французского означает «двенадцать баллов» – это высшая оценка, которая достается песне на конкурсе Евровидения. И я, конечно, отдала бы нашей дружбе эту счастливую дюжину. Хотя нас разделяют океан, континент и горы Западной Австрии (теперь я дока в географии Европы), я чувствую, что Элизабет – моя настоящая подруга. Здорово, что хотя бы по интернету можно просто поговорить с кем-то об этом глупом песенном конкурсе, который мы обе так любим. И хотя каждый год новые группы музыкантов штурмуют сцену, сражаясь за высшую награду, меряясь своим странным реквизитом и мощью электрогитар, это так круто – находиться на одной волне с человеком, живущим на другом конце света. Но еще приятнее сознавать, что находящийся за океаном друг воспринимает меня как полноценную личность.





12. О, Канада!





Недавно меня пригласили на вечеринку – сестра моей подруги окончила школу. Это был грандиозный праздник – с шумным застольем, горами вкуснейшей домашней еды и морем смеха. Хотя такого рода мероприятия обычно заставляют меня нервничать, в тот день ярко светило солнце и я чувствовала себя довольно раскованно. Пробираясь сквозь толпу гостей, я с облегчением увидела, что наша компания устроилась за отдельным столом. Среди нас были и двоюродные братья моей подруги, приехавшие из Канады. Я встречалась с ними много раз, так что их общество меня ничуть не смущало.

День незаметно перешел в вечер, и нас уже успели окрестить «столиком двадцатилетних», поскольку все мы были «новыми» взрослыми в окружении солидных взрослых и тинейджеров. Разговор шел на редкость гладко, и я наслаждалась собой.

Пока кто-то не упомянул Джастина Бибера.

– О! – Я покосилась на канадских кузенов. – Все время забываю, что это ваша сфера ответственности.

Я пожалела об этих словах, как только они сорвались с губ. Я не имела ничего против Джастина и уж точно не хотела никого обидеть – просто ляпнула не подумав.

– ЧТО? – встрепенулся один из братьев.

– Он хороший канадский парнишка, только избалованный! – воскликнул другой.

– А ВЫ подкинули нам Майли Сайрус! – добавил первый.

Вскоре за столом уже бушевали страсти по поводу того, кто кому и кого подкинул; в воздух взметнулись вилки, подкрепляя обвинения, выдвинутые против Аврил Лавин; разинутые рты встречали откровения о том, что оба – Райан Гослинг и Райан Рейнольдс, – оказывается, канадцы. Как бы забавно это ни выглядело со стороны, напряжение нарастало, и у меня в животе разливался страх – ведь это я самолично разрушила дипломатические отношения между Соединенными Штатами и Канадой.





Я попыталась извиниться, но мои мольбы остались неуслышанными, потому что в этот момент кто-то прокричал: «А ЧТО НАСЧЕТ ДРЕЙКА?» К счастью, в разгар перепалки заговорили о том, как дорого нынче съехать от родителей, и мы внезапно объединились вокруг общей идеи, сетуя на то, что на североамериканском континенте никто из наших ровесников не может себе позволить собственный дом.

Международные отношения – это прекрасно.

Но, когда в тот вечер я вернулась домой, отголоски ссоры все еще крутились в голове. С чего вдруг мне вообще приспичило открывать свой дурацкий рот и высовываться с этим комментарием? Я превратила идеальный ужин чуть ли не в кулачный бой. А ведь мне еще встречаться с этими людьми. Что, если братья подумают, что я – злобное ничтожество? Что, если они возненавидят меня за это? Что, если раздобудут у своей сестры мой адрес и явятся ночью, чтобы запулить мне в окно стаканом с кофе «Тим Хортонс», хотя умом я понимаю, что они очень милые ребята и никогда этого не сделают?

В ситуации публичного конфуза существуют две стороны: фактическое событие и его последствия в вашей голове. Если в разговоре с кем-то вы сморозили глупость, велика вероятность того, что вашему собеседнику это до лампочки, а вот для вас мир может рухнуть. Если вам кто-нибудь скажет что-то идиотское, а потом извинится или попытается загладить вину – вы хоть вспомните потом этот нелепый эпизод?


Вряд ли.

Но когда мы сами совершаем оплошность, наш мозг во сто крат ухудшает и без того неловкое положение, убеждая нас, что даже если мы извинились и все остались довольны, это наша ОШИБКА и нужно контролировать свое поведение, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Но избежать таких ляпов не удастся, потому что ошибки заложены в человеческой природе – каждый может облажаться, особенно на вечеринках и прочих мероприятиях, где происходит тесное взаимодействие сразу со многими людьми. Совершать ошибки – не значит быть плохим человеком. Ошибиться можно, сказав что-то необдуманное, неловкое или грубое. Между тем действительно плохой человек активно пытается навредить другим.





Люди чувствуют эту разницу, даже если вы в этом сомневаетесь. Скорее всего, на следующий день никто уже и не вспомнит, что вы что-то там ляпнули, и, конечно, к вам не станут относиться хуже (особенно если вы попросили прощения).

Если вы допустили промах, проще всего принести извинения и услышать о том, что они приняты. Труднее простить себя и отпустить ненужные переживания о своих несовершенствах. Идеальных людей не бывает. Будь мы все совершенными, кто же тогда схлестнется в споре о канадских Райанах и что это вообще будет за мир?





13. Переломный момент





Первый учебный день в выпускном классе выдался невыносимо скучным. Тянулась привычная рутина – учителя бубнили про программу курса, и все уже потеряли счет часам и минутам. Утешало то, что после многолетнего рвения к учебе я наконец могла позволить себе расслабиться, выбрав напоследок какой-нибудь забавный предмет. Так в моем расписании появился курс «Понимание музыки», и хотя я понятия не имела, во что ввязываюсь, мне показалось, что это будет интересно. В первый же день наш преподаватель вошел в класс в рубашке с логотипом неизвестной мне группы. Кто-то из ребят тут же заговорил с ним об этом, и они увлеклись беседой. Я спросила, о какой группе идет речь, и мне рекомендовали послушать пару песен.

Придя домой, я посмотрела названия треков и решила все-таки послушать. Вступительные аккорды песни захватили меня, и на последних нотах я уже заливалась слезами. Одиночество, ощущение изгойства, неясное будущее – в музыке, как в зеркале, отражались мои личные переживания. Песня называлась Subdivisions («Подразделения»), а группа – Rush, и я вдруг сразу почувствовала связь с обеими. Я продолжала слушать песню за песней, захваченная в плен музыкой и текстами.

Группа Rush выбивалась из тренда. Мейнстримовская пресса обрушивалась на нее с нападками и насмешками, упрекая в излишней сложности и старомодности. Но я нашла что-то свое в этой музыке – мы просто совпали. И чем больше я читала об их фанатах, тем сильнее резонировала музыка. Группа создала общую почву для поколений таких, как я, – тех, кто чувствовал себя чужим в этом мире.

Не знаю почему – то ли потому, что я была неизменно вежлива со всеми, или потому, что легко впадала в слезы, – но меня всегда выбирали мишенью для буллинга[1]. Я никогда не могла понять, что я делаю не так, – мне всего лишь хотелось стать частью школьного сообщества. В средней школе травля обострилась настолько, что я почти созрела для того, чтобы поменять школу, но потом решила подождать еще немного – ведь в старших классах все изменится, не так ли?





Наивная. Иногда меня оставляли в покое, но порой доводили довольно жестоко. Я терпела, когда на меня набрасывались и высмеивали, обижали до слез в мой шестнадцатый день рождения, отбивалась от нелепых слухов, но больше всех проблем мне доставлял мальчишка, который сидел рядом со мной на уроке естествознания. Почему он выбрал меня объектом травли? Я ездила на автобусе. Глупее причины, пожалуй, трудно было придумать. Но его бесконечные издевки по поводу того, что у меня нет собственной машины, переросли в личные оскорбления, и это действительно задевало меня. Каждое утро, когда автобус подъезжал к школе, у меня сердце уходило в пятки, потому что я знала, что он меня увидит. Я даже обращалась за помощью к учительнице, но она отфутболила меня очень «мудрой» фразой: «Я не вмешиваюсь в проблемы моих учеников; возможно, ты ему просто нравишься». Я не могла избежать своего мучителя во время занятий, но у меня появилась навязчивая идея покончить с автобусом. Я была готова на все, лишь бы от меня отстал этот хулиган.





Так я начала ездить в школу на велосипеде, хотя для этого приходилось вставать спозаранку, накручивать многие километры и бесконечно ждать на перекрестках, пока проедет транспорт.

Со мной были мой велосипед, мои наушники и подборка компакт-дисков группы Rush – только они и скрашивали эти утренние велопробежки. Когда стало холодать, я плотнее куталась в шарфы и продолжала слушать диски. Если погода заставляла меня садиться в автобус, я усиливала громкость, полная решимости переступить порог школы и пережить еще один день. Музыка ревела в наушниках, когда я заходила в класс естествознания.

И знаете что? Это сработало.

Он оставил меня в покое.

Самым прикольным в музыке Rush было то, что она позволяла мне на время погрузиться в мой собственный мир, свободный от ощущения изгойства в школе, свободный от насмешек, свободный от неуверенности. Музыка окутывала меня, а тексты песен звучали в унисон печальным подростковым мыслям и тем сторонам моей личности, о существовании которых я даже не догадывалась. Я ни с кем не говорила об этом. Стоит только заикнуться о том, что ты слушаешь музыку другого поколения, как тебя привяжут к стулу и заставят назвать три альбома, десять малоизвестных песен и номера социального страхования участников группы. Меня не привлекали такие игры, поэтому свой интерес к музыке Rush я держала при себе. Все, чего мне хотелось по-настоящему, – это быть как все и чувствовать себя своей. Да, этому мешала травля в школе. Но ощущение того, что эта группа меня понимает, возможно, в конце концов и дало мне вожделенное чувство принадлежности.

Когда ты чувствуешь, что тебя понимают и принимают люди, не знакомые с тобой лично, это служит очень сильной мотивацией. Зачастую через песни, книги и фильмы нам напоминают о том, что наши чувства не уникальны и мы не одиноки в этой жизни. У каждого в глубине души есть что-то свое, что успокаивает и вдохновляет в трудные дни. Поразительно, что можно чувствовать связь с другими людьми на таком расстоянии.

Мы привыкли слышать, что двигаться вперед нас побуждают семья, друзья и будущее. Но когда в жизни наступает черная полоса, вряд ли нас поддержат на плаву солнце и маргаритки. Скорее это будет что-то незначительное, мелочь в масштабах вселенной. Возможно, нечто неосязаемое физически – как фильм, телешоу, книга или музыка, – то, что помогает внутренне собраться. Для меня это было прослушивание песни The Pass («Переломный момент») сто раз подряд, и слова «повернуться и пройти по лезвию бритвы» стали моим спасательным кругом.





Все, что вы находите важным для себя, излечивает душу не хуже, чем сеанс психотерапии или разговор с друзьями. Это как невидимая нить, которая связывает вас с миром. И если вы обрели то, что побуждает вас двигаться вперед, – это дорогого стоит. Ведь чем активнее вы продвигаетесь по жизни, тем больше опыта приобретаете. Какое бы средство вы ни выбрали, оно станет еще одним фрагментом пазла под названием «жизнь».

Хоть мне и не довелось услышать Rush вживую, у меня все-таки появилась возможность приобщиться к творчеству группы. В то время как раз вышел документальный фильм об их прощальном гастрольном туре под названием Time Stand Still («Время замирает»), и его показывали в кинотеатрах всего один вечер. Я тотчас купила билеты и жила в предвкушении. Когда настал долгожданный день, я пришла в кинотеатр пораньше, и меня охватил невероятный восторг, когда я увидела, что все пришли в концертных рубашках музыкантов. В зале сидели самые разные люди – молодые и пожилые, мужчины и женщины, и все выглядели довольными. Прислушавшись к разговорам вокруг, я поймала себя на мысли, что зрители испытывают те же чувства, что и я, – они тоже были аутсайдерами, и вот теперь они нашли что-то свое. Я даже разговорилась с парой, сидевшей рядом. И когда в зале погас свет, аудитория возликовала. Засиял экран, но не так ярко, как улыбка на моем лице.

Потому что я почувствовала свою принадлежность к этому миру.





14. Шаг вперед





Если вы когда-либо подвергались травле, то наверняка знаете, как трудно переступить через это и двигаться дальше. Насмешки, поддразнивания и домогательства – со всем этим мне приходится бороться и сегодня. Долгое время подвергаясь оскорблениям, вы как будто привыкаете к роли объекта буллинга, и вам кажется, что вы совсем не изменились. В вас будто борются два человека: тот, кого когда-то травили, и тот, кем вы стали теперь. Иногда люди не в полной мере осознают опасность буллинга, принимая его за безобидные шалости – мол, «подумаешь, кто-то когда-то сказал какую-то гадость», – вместо того чтобы оценить его разрушительные последствия. Предлагаю вам краткое руководство по выживанию в условиях травли, составленное на основе моего собственного опыта.