Изменённые 4. Лето волонтёра

Я вспомнил Мир, Жрицу… кто там ещё в колоде? Шут, Император, Императрица… Это если не явится Высший Прежних, который воплощает все их смыслы.

Ну конечно же мы победим Высшего Миланы.

У них был бы шанс и без меня, а уж со мной — без вариантов.

— А Земля… — пробормотал я.

— Землю оставят тебе. Они пришли из таких глубин времён, Максим, что я для них несмышлёное дитё. Правители Ровиана плохо учатся новому. Но всё-таки учатся и они решили попробовать сотрудничество. Это огромный шаг с их стороны.

Я кивнул.

Наверное так оно и есть.

— Не слушай ни меня, ни моего амбициозного потомка, — сказал Прежний. — Не пытайся переложить свой выбор на других, он перестанет быть твоим выбором. У тебя может не быть ничего кроме выбора, но пока он есть — ты существуешь.

— А если нет?

— О, выбор есть всегда.

Прежний закрыл глаза. Сказал:

— Мне тяжело здесь. Ты спросил всё, что хотел?

— Вы правда князь?

Прежний приоткрыл один глаз и насмешливо посмотрел на меня.

— Боярин…

— Жаль.

— Тогда считай князем, я привык.

Он снова закрыл глаза, а когда поднял веки — это уже был Иван.

— Поговорили? — спросил он с жадным любопытством.

— Да, — коротко ответил я.

Похоже, корень не позволил своим отпрыскам присутствовать при разговоре.

— И что?

Я смотрел на него и вспоминал Гнёзда.

Изменённых, изуродованных Инсеками. Жниц, стражей, монахов… всех.

А ещё те миллионы и миллионы детей, что тысячи лет рекрутировали с Земли Прежние.

Дарина как-то сказала, что чума в Европе была прикрытием для массового забора в ровианскую гвардию. Прежние тогда терпели поражение за поражением, им нужны были миллионы рекрутов, а это очень много для четырнадцатого века.

Труден выбор между двух зол.

— Приходите, — сказал я.

— Куда? — быстро спросил Иван.

— Найдёте, — коротко ответил я.

Он не стал спорить. Ободряюще улыбнулся мне и исчез, только накидка из нитей полыхнула напоследок.

Я прислушался к себе.

Высший никак не реагировал. Кажется, он и впрямь на время ушёл.

Одобряет он или нет?

Я подумал и решил, что мне плевать.

Нельзя перекладывать свой выбор на других.

Гнездо притихло, когда я подошёл к дверям. Показалось мне, или оплетающей министерские стены паутины стало меньше? Паутина побочный продукт, возникающий при строительстве Гнезда. Люди создают кристаллы, Измененные паутину. В кристаллах скрыты эмоции и смыслы, в паутине — нейронная сеть Гнезда. Если Изменённых становится меньше, то и паутина прирастает медленнее.


Обезумевшей женщины с мёртвым младенцем возле Гнезда не было. То ли сама ушла, то ли увели родственники или полиция.

Я открыл дверь и вошёл во влажную полутьму.

Пахло чем-то прелым и древним. Такой запах, наверное, в плохих и запущенных домах престарелых.

Гнездо умирало.

Я понял это внезапно и с болезненной отчётливостью. Всё, лишившееся цели, умирает. Уходят из жизни люди, создавшие всё, что могли создать и воспитавшие детей. Рушатся дома, в которых не живут; тускнеет и рассыпается жемчуг, который не носят; истощаются аккумуляторы, которые не заряжают.

Наверное гаснут даже звёзды, которым не для кого светить.

На самом деле в этом почти нет грусти. Есть только обида, что путь кончается в самом начале дороги. Что не удастся узнать, что там, в конце. Это как сожаление Продавца, что не удастся досмотреть сериал… мелочь, но досадно.

Мне показалось, что я начал понимать Прежних и Инсеков, когда-то решившихся любой ценой досмотреть сериал до конца. Узнать, каков будет конец Вселенной и как начнётся — если начнётся — новая.

Это ведь по-настоящему большое искушение.

Охраны у дверей тоже не было, зато стояло большое мягкое кресло. Я сел в него, подпёр подбородок рукой, уставился вглубь Гнезда.

Они же знают, что я здесь.

Что я человек Максим Воронцов, и я не виноват, что стал основой какого-то непонятного Высшего. Я убивал и умирал за это Гнездо, как и за все другие. Распрощался со своей человеческой сущностью и снова её обрёл.

Нечестно как-то!

Я потянулся к Гнезду. Попытался погрузиться в его виртуальное пространство. Но Гнездо уворачивалось, ускользало, то ли боялось меня, то ли брезговало. Я мог бы пробиться силой, но не стал. Всё равно не знал, что хочу спросить и сказать.

— Максим…

Зрение у меня по-прежнему было лучше человеческого. Я узнал их, едва они показались на лестнице.

— Елена! — крикнул я, вскакивая. — Деда Боря!

Старички-разбойнички неловко улыбались, спускаясь ко мне.

— Василий не смог приехать, — сказала Елена. — У него жена рожает, прямо сейчас.

— Чего? — почему-то я поразился. — Жена? Он же…

— Старый? — хихикнул деда Боря. — Ему полтинник с небольшим, юноша… Ну как ты?

Я неловко пожал плечами.

Деда Боря взглядом показал Елене на кресло, та не стала кокетничать, села. Деда Боря, крякнув, присел на пол, брезгливо подгрёб под спину пару подушек.

— А как вы? — спросил я, садясь рядом.

— Пока живой, — ответил он раздражённо. — Слушай, ты можешь меня сделать молодым, здоровым и богатым?

— Это три желания? — я попытался улыбнуться.

— Нет, это первое. Так можешь или нет?

— Высший может, конечно. Но он со мной не общается.

— Вот и Милана так говорит, — вздохнул деда Боря. — Ладно, юноша, рассказывай.

Елена подняла руку.

— Погоди. Для начала — мы знаем, что в тебе проявляется какой-то новый Высший. И что у него… конфликт. С Высшим Миланы. Ты его заманил в параллельный мир, хотел уничтожить. Теперь рассказывай.

— Мне мало что рассказывать, — ответил я. — Всё так и было, только я про это не знал. Я сегодня кое-что узнал… в общем, этот Высший все проделал с помощью Высшего Инсеков.

— Главный вопрос — зачем, — сказал деда Боря.

— Милана тут?

— Максим, кто тут может отвечать вопросом на вопрос?

Я пожал плечами, но на всякий случай ответил:

— Вы.

— Правильно. Миланы в Гнезде нет. Дарина и Анастасия тут. Мы попросили их пока не выходить, раз уж они нас позвали. Зачем твой Высший всё это творит?