Изменённые 4. Лето волонтёра

«Чего ты хочешь?» — спрашивает Мир.

«Вернуться в свою реальность».

«Ничем не могу помочь».

«Знаю».

Мир начинает рвать метрику пространства. Меня разбрасывает по всей системе. Часть меня оказывается рядом с кипящей вихрями поверхностью Даута. Газовый гигант крупнее и тяжелее Юпитера, хоть ещё и далёк от того, чтобы стать звездой. Он довольно сильно излучает, и я понимаю, что Ровиан прикрыт от Даута щитом.

Щит я тоже чувствую. Он не даёт мне приблизиться к Ровиану.

Другие фрагменты откинуло к границам системы. Я вижу разгоняющийся корвет, пытающийся уйти в портал. И неторопливо настигающий его смертоносный выброс энергии.

Это проверка. Миру интересно, стану ли я защищать кораблик. Тест на сострадание, потому что сострадание — это слабость.

У Миланы нет выбора, её смысл требует спасти экипаж.

Но я стараюсь сделать всё так, чтобы у Мира остались сомнения. Я впитываю энергетический выброс и собираюсь между Миром и Ровианом. Двигаюсь, оставив Прежнего без внимания.

Мир оказывается рядом.

Его рука касается плеча Миланы. Наши частицы перемешиваются — и взрыв разбрасывает нас в стороны.

Я смеюсь.

Да, моя призрачная туманная плоть из антивещества.

Мне кажется, это удачная шутка.

Но шутку не стоит повторять дважды, и я возвращаю материю в более привычное для этой части Вселенной состояние.

«Глупо, — говорит Мир. Он не заметил подвоха, но ничуть не уязвлён и не растерян. — Ты понимаешь, куда пришёл?»

«Зови на помощь мамочку», — отвечаю я.

И убираю слабые взаимодействия там, где находится Мир.

Его внешние проявления должны исчезнуть, но ничего не происходит. Он как-то парировал удар.

Зато я ощущаю сознание Мира в своём разуме. Опять же не знаю, как он это сделал, но Мир частично соединил наши сущности, и теперь стремительно пытается выкачать информацию.

Этого позволять нельзя.

Я отступаю, ускользаю от Мира, позволяя ему захватывать какие-то пустые и неважные фрагменты своей памяти. Он наступает, жадно и агрессивно. Если посмотреть издали, глазами, — то призрачный темнокожий гигант положил ладони на лоб исполинской призрачной девушке, пальцы его вплавляются в плоть, он давит и давит, шагая по пустоте, тесня и сминая…

Битва с Миром не выигрывается силой или хитростью. Его сила больше, он прожил тысячи лет, в основе его личности — сотни поглощённых Прежних, тысячи Кандидатов, мечтавших о вечности, полной силы и удовольствия. Я будто слышу их вой, бушующий под главенствующим сознанием. Но разум Мира спокоен и твёрд, он режет мою память, пробивает защиту. Я даже постигаю имя его главенствующей сущности — Тхе, он бросает мне его, как подачку, будто желая, чтобы я знал, кто меня уничтожит.

Мне кажется, что я испытываю страх.

И вдруг понимаю, что всё это время, пока я уклонялся от схватки и защищался, та часть меня, что была Миланой, прокрадывалась к корню Мира, к его карманной Вселенной.

Пространство раскрывается, расслаивается. Где-то там, в обычном мире, борются призрачные великаны — гермафродит пытается уничтожить женщину, опирающийся на свой корень Тхе терзает наше общее сознание, пытаясь его подчинить.

А здесь, в локальной вселенной, залитой голубым и жёлтым сиянием, парят, будто осколки стекла в калейдоскопе, тысячи и тысячи нагих тел. Вокруг — бесконечная пустота, полная света, тела кажутся застывшими и спокойными в своём вечном кружении, они ничем не связаны, это не та чудовищная мешанина из слившихся изуродованных людей, что была в корне Мод. Но я знаю, что связь есть, она просто на другом, совсем другом уровне, не таком грубом и вещественном.

Ещё они кричат. Беззвучно. Они хотели не такого будущего, присоединяясь к Миру. Но если даже жестокая Мод выпускала порой на поверхность свои поглощённые личности, то Мир не испытывает в этом нужды. Тхе — полновластный господин, уверенный в себе…

Нет, не просто в себе. Я понимаю, что Тхе — изначально двойная личность, брат и сестра, слившиеся в глубокой древности, полностью поглощённые друг другом и уверенные в своей идеальности. В моём сознании проносятся образы: изящные здания из стекла и металла, парящие над буйной зеленью джунглей, склонившиеся и распростёршиеся ниц люди. А над ними — обнажённые бронзовокожие юноша и девушка, очень похожие, парящие в небе и беззастенчиво ласкающие друг друга. Их движения полны гармонии, по-своему прекрасны… и столь же отвратительны.

Я понимаю испуг Мод, когда она поняла, кто приближается. Оба проявления Мира чудовищны и равнодушны к окружающим. Но хуже всего, когда они соединены.

Мир — один из самых сильных Прежних. Возможно, он не главный лишь потому, что ему безразличны внешние символы власти.

Я обнимаю тела, лежащие в корне Мира.

Не знаю как, но все сразу.

Кажется, это сделала Милана.

Шепчу им что-то тихое, успокаивающее, глажу лица и волосы, целую губы и лбы. Обнимаю, укачиваю, обещаю.

Кажется, это сделала Дарина.


Крик затихает. Корень Мира слышит меня. Беззвучно просит помочь. Рыдает, кружась в своей вечной карусели.

Я плачу вместе с ним. Я не могу помочь. Я даже не могу их убить, они слишком надёжно защищены. Но…

Я могу научить их умирать.

Кажется, это сделает Максим.

Тысячи голосов отвечают, что это и есть помощь. Что иногда смерть — единственное спасение. Что они лишены смерти и приговорены к жизни.

Тхе останавливается, пытаясь понять, что происходит.

Милана отступает, закрывается, её смысл опасно перегружен. Дарина остаётся с Максимом.

Мы теперь вдвоём, Дарина и Максим. Мы не можем убить корень, но подчинённые разумы Мира слушают меня — и я рассказываю им про то, как умереть.

Я проношусь по всем сознаниям, запертым в тысячелетней агонии, и открываю им тайну смерти.

Оказывается, она всегда была во мне, скрытая с рождения.

Они принимают этот дар, касаются его и возвращают обратно, изменённый прикосновением к их разуму.

Тела всё так же витают в мертвенном свете, но теперь в них нет жизни.

Калейдоскоп застывает.

Тхе врывается в свою карманную вселенную, но меня уже там нет. Я стою в пустоте, глядя на застывшего гермафродита. Пространство дрожит вокруг. За время схватки мы сместились и сейчас рядом с Даутом, над плоскостью кольца.

Тхе возвращается, призрачная фигура вновь оживает. Я ощущаю его ярость и готовность биться до конца. Он всё ещё силён, куда сильнее меня.

Мне нужен символ.

Я обнимаю Тхе.

Я полон жалости к Прежним, которые когда-то были невинными детьми, потом юношей и девушкой, пленёнными запретной любовью, а потом превратились в уродливую, исковерканную гармонию.

Я утешаю их и обещаю, что в какой-то иной форме их больная жалкая любовь останется навсегда. Я говорю, что всё будет прощено.

И отдаю Тхе тайну смерти, преображённую его корнем, как самый драгоценный дар.

Туманная плоть развеивается, в пространстве остаются два тела — обычных, человеческих, юноша и девушка — похожие, как только могут быть похожи брат с сестрой. В последнем усилии они тянутся друг к другу, обнимаются, их губы соприкасаются. Я им не мешаю. Я жду почти минуту, пока вакуум выжимает тепло и влагу из их тел.

Удивительно, но Тхе больше не сопротивляется.

Он успокаивается, словно нашёл ту гармонию, к которой стремился.

Он умирает.

Где-то в их гаснущем разуме остаётся тот смысл, который брат с сестрой когда-то поделили на двоих, начиная свой путь к сингулярности. Могучий смысл любви, не знающей границ, гармонии двух сознаний, целиком поглощённых друг другом.

Смысл витает в пространстве, я могу его взять.

Но я знаю, что он отравлен, потому что даже у любви должны быть границы.

Я развеиваю смысл и ухожу, оставив два тела в пустоте.

Я шагаю по кольцу газового гиганта Даута, мои ноги топчут летящие по орбитам камни и осколки льда. Я так огромен, что меня можно увидеть с Ровиана, и я знаю, что меня видят.

Не будет следующего противника, которого пошлют против меня Прежние. Они не совершат такой ошибки. Они ударят все разом.

И я, конечно же, не устою, если позволю им это.

Но пока я шагаю по планетарному кольцу, чувствуя холод астероидов под ногами. Мои волосы километровыми прядями развеваются в пустоте. Я смотрю на звёзды.

И думаю о том, что мир, в котором есть лишь одна любовь, слишком мал для меня.

Наступает время, когда мне нужна Мод. Я переношу сознание в двумерность и рассказываю Прежней о том, что произошло.

Мод в ярости.

Ей плевать на Тхе, она ненавидит его так же, как и прочих в старшем аркане. Но гибель тысяч разумов в корне Мира причиняет ей боль.

Разумеется, лишь потому, что она хотела бы забрать их себе.

Я объясняю ей очень спокойно, что это был единственный способ победить Мира. Что ей достанутся сознания других корней.