Изгой
Часть 21 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А теперь угадай, – Краузе наклонился к уху Веласкеса, – кто из них дочка Шань Ли.
Павел отвечать не стал. У воспитателя действительно была дочь, и он даже видел ее несколько раз в приюте – девочка была на два или три года старше, способностями не обладала, приезжала к отцу на несколько дней. Дети вырастают и меняются, но не настолько, чтобы их совсем не узнать, особенно когда на них тычут пальцем.
Вопрос был, судя по всему, риторическим, Краузе отлип от Павла и уставился на ринг.
Девушки разошлись по противоположным углам октагона. А ведущий тем временем напоминал правила боя тем, кто еще был способен воспринимать информацию.
Побеждал тот, кто оставался стоять на ногах. Убивать противника, а точнее противницу, было нельзя, зато калечить – как угодно. Вырвать глаз, отгрызть ухо, отрезать нос – кадры с прошедшими боями транслировались на большой экран, всего этого там было в достатке. Хилари предпочитала потрошить животы своих противников, а Шейла – уродовать лица, и то, и другое нравилось зрителям. Им давалось несколько минут, чтобы сделать ставки, кадры боев помогали в выборе.
– Три к одному за Хилари. – Краузе приложил комм к пластине на столике. – Поставлю сотню. А ты?
Павел решил, что небольшая ставка не помешает, и поставил ту же сотню на Шейлу.
– Кто выиграет, покупает пиво, – сказал он.
– Договорились. Но мы здесь не ради выпивки, ты же помнишь?
Девушки начали сближаться. Хилари держала ножи расслабленно, переступала с ноги на ногу, чуть покачиваясь. Шейла, наоборот, была напряжена, костяшки пальцев руки, в которой она зажала хлыст, побелели. И сближаться с противницей она не спешила.
Можно было встать и пройтись по рядам, собирая со столов реалы – зрители все как один уставились на октагон, крича и размахивая руками. Ведущий соскочил с ринга и забрался на высокий помост, откуда начал комментировать бой, за ревом зала расслышать его было почти невозможно.
Хилари наконец добралась до середины ринга, но останавливаться не стала, а резко взвинтила темп и бросилась на Шейлу, уменьшая дистанцию. Хлыст на расстоянии вытянутой руки был грозным оружием, но вплотную к противнику ножи резко начинали выигрывать. Шейла попыталась отпрыгнуть назад, но было поздно, светловолосая чемпионка чуть пригнулась, опустив нож в правой руке почти к коленям, сделала движение влево, явно обманное, потом качнулась вправо и нанесла удар левой рукой. Лезвие прошло на волосок от бедра китаянки, расстояние между ними было совсем маленьким, оно не позволяло Шейле размахнуться хлыстом. Но та и не собиралась. Она резко наклонилась вперед и провела хук слева – прямо в нос Хилари.
Та отпрянула с удивленным видом, видимо, настолько привыкла, что оружие решает все, и не обратила внимания на свободную руку китаянки. Воспользовавшись тем, что дистанция увеличилась, Шейла резко повела хлыстом снизу вверх, коснувшись грузиком живота Хилари. На нем тут же вспухла красная царапина.
Чемпионка быстро пришла в себя и атаковала противницу быстрыми короткими выпадами, одновременно уходя от хлыста, на взгляд Павла – чудом. Несмотря на инерцию, хлыст мелькал быстро, практически сливаясь в веер. На одежде у Шейлы появились прорехи, из некоторых текла кровь, но раны были неглубокими.
Через несколько секунд противницы разошлись на несколько шагов, покачиваясь и оценивая ситуацию. На первый взгляд, у Шейлы было тактическое преимущество, длина руки вместе с хлыстом составляла почти полтора метра, Хилари, чтобы достать ее, оставалось либо рисковать, либо метнуть нож, но потеря одного сразу сужала ее возможности. Зал ревел в экстазе.
Наконец, Хилари решилась. С места она потянулась вперед и ткнула ножом прямо Шейле в лицо. Та отпрянула, она точно знала, что так ее не достать, хлыст обвился вокруг правой руки чемпионки, китаянка дернула его на себя. Непонятно зачем, но она позволила Хилари приблизиться настолько, что та вонзила ей нож в плечо.
Сверху вниз – Шейла упала на колени, утягивая за собой хлыст, а вместе с ним и Хилари, перекатилась на спину и, резко распрямив ногу, ударила противницу прямо в лоб. Удар получился сильным, светловолосая девушка пошатнулась, казалось, даже слегка поплыла. Зрители разочарованно застонали.
В отличие от Хилари, Шейла была обута, и, как оказалось, не просто для удобства. На месте удара проявились множественные порезы, оттуда потекла кровь, заливая чемпионке лицо. Та отскочила назад и замерла. Нож, который она до этого держала в правой руке, валялся возле канатов.
Раны были неглубокими, скорее поверхностными, но дело свое сделали: ручейки крови текли прямо на глаза, ослепляя. Шейла довольно улыбнулась и попыталась провести подсечку. Если бы ей это удалось, то лежащую на полу противницу она бы просто добила.
Хилари позволила ей это сделать, ударила свободной от ножа рукой Шейле в глаз. Ударила, сжав кулак и выставив вперед большой палец, так, что фаланга оказалась на одной прямой с кистью. Зал охнул – теперь у Шейлы тоже глаз был залит кровью, непонятно, остался ли он вообще целым. Хилари перекатилась и отскочила назад, перебросив нож из левой руки в правую, попыталась добраться до второго ножа, но китаянка загораживала ей путь.
Тогда чемпионка атаковала, не обращая внимания на хлыст, распоровший ей грудь, она перемещалась то влево, то вправо, Шейла чудом уворачивалась от сверкающего клинка. Дистанция снова сократилась настолько, что хлыст стал бесполезен. Но Шейла не сдавалась. Она выждала, когда рука Хилари окажется поперек ее тела, и резко толкнула ее плечом, потом отбросила руку с ножом, сделала сальто назад и подхватила нож соперницы.
И тут Хилари ее достала. Она решила проблему с изменяющимся расстоянием, просто метнув нож в поднимающуюся с пола Шейлу. Лезвие задело шею возле ключицы, явно что-то повредив из кровеносных сосудов – кровь хлынула чуть ли не струей. Китаянка застыла, зажимая рану рукой, только что подобранный нож она выпустила из рук и хлыстом вроде как пыталась отмахиваться, но вяло.
– Добей ее, – орал зал. Орали даже те, кто поставил на Шейлу.
Хилари хищно улыбнулась, сняла набедренную повязку, под которой ничего не было, вытерла кровь с лица, свернула повязку в веревку и зажала концы в руках.
– Сейчас она ее задушит, – громко выкрикнул Краузе.
Судя по всему, другие зрители были с ним полностью согласны.
Хилари не торопилась. Она наслаждалась поражением соперницы, но еще больше – вниманием зала. Но и осторожности не теряла, начала обходить Шейлу со стороны поврежденного глаза. Та старалась повернуться, но отнять руку от шеи не могла.
Китаянка вяло отмахивалась хлыстом, словно первый раз взяла его в руки. Хилари не обращала внимания на удары – они рассекали кожу, но серьезного вреда не наносили. Зайдя Шейле сбоку, она резким движением накинула ей на шею импровизированную веревку и потянула на концы.
И тут Шейла крутанулась на месте, отрывая руку от раны. В ладони был зажат нож, который она каким-то чудом поймала во время броска, и этот нож сначала прошелся Хилари по животу, рассекая мышцы и внутренности, а затем воткнулся в бедро. И еще через мгновение Шейла упала, увлекая Хилари за собой, некоторое время парочка лежала неподвижно, потом китаянка тяжело поднялась, а ее соперница осталась валяться на полу, истекая кровью.
Зал неистовствовал. В октагон летели стаканы с выпивкой, китаянка стояла, пошатываясь и гордо улыбаясь. И только когда ведущий досчитал до десяти, упала.
– Это она дочка Шаня. Да не Шейла, ты что, не понял до сих пор? Пошли, – Краузе поднялся, полюбовавшись на удивленное лицо Веласкеса, – здесь больше нечего делать. А вот с утра нас с тобой ждет много дел.
– Нет, – твердо сказал Павел. – Утром, а скорее всего, весь день, я готовлю материал для «Политико».
И Краузе неожиданно согласился, но потребовал, чтобы во вторник Веласкес отодвинул все свои пустые дела и занялся кое-чем действительно важным.
Пока Павел у себя в номере медленно приходил в состояние почти нормального человека, Краузе не спал. Сначала он проверил генный анализатор, в который вчера загрузил стакан, оставленный Веласкесом. Обычный ДНК расшифровывался за несколько минут, с магами дела обстояли сложнее, иногда и недели было мало – их гены постоянно мимикрировали, и приходилось ловить стабильное состояние, и уже потом сравнивать его с тем, что есть в базе.
Лейтенант отправил полученные данные на центральный сервер. Через полчаса получил ответ и переслал его адресату.
Тут же раздался звонок.
– Понадеялся на удачу, – сказали на той стороне сигнала. – Я подумал, что одному моему старому другу повезло, оказалось – нет.
– Если бы не твоя бредовая идея, что кто-то может подменить данные в базе, я бы уже спал. – Краузе зевнул так, чтобы собеседник его услышал. – К тому же Служба берет оттиски каждый год, не знаю, чего ты так переполошился.
– Тебя это не касается, – ответили ему. – Парень был свидетелем, ты уверен, что он случайно оказался в этой гостинице?
– Абсолютно. Если судить по тому, что я знаю.
– Он видел, кто это сделал?
– Нет, сидел в баре, трясся от страха.
– И с нашим покойным другом он никак не связан?
– Снова нет. Дочку его он точно не узнал.
– Хорошо, используй его, но осторожно. У твоего нового напарника могут быть неприятности из-за любви к азартным играм.
* * *
Эрик фон Зюдов, штатный криминалист полиции Нижнего города, был человеком безответственным и безалаберным. И очень ленивым. Сорок лет, ни жены, ни детей, по служебной лестнице он не продвинулся, и не будь у него сверхъестественного чутья на улики и браслета на руке, давно бы подметал улицы или сидел на пособии.
Маги не горели желанием служить в органах правопорядка, их заманивали высокой зарплатой и бонусами в виде бесплатного жилья и транспорта, смотрели сквозь пальцы на прогулы и хамское поведение, и все равно счет людей со сверхспособностями в штате полиции шел на единицы.
Фон Зюдов добрался до здания, занимаемого тех отделом, к середине дня понедельника, что лично для него было подвигом – работать не хотелось отчаянно. Если бы не врожденные способности, появился бы во вторник, но на то, чтобы снять головную боль, хватило двадцати секунд без браслета и чашки кофе. К тому же с детективом Волковой он связываться не хотел – поговаривали, что она и лейтенант Эскобар спали вместе время от времени, а хуже начальника только его недовольная любовница.
Смахнув с коммуникатора полтора десятка сообщений от Насти, Эрик включил оборудование и оглядел штабель коробок. Вздохнул, проклиная пенопласт и Марковица, который зачем-то его купил, и начал проверять одну коробку за другой. Уже на второй он ощутил слабое жжение где-то в районе мозжечка. Когда говорят, что у человека свербит в одном месте, то скорее всего имеют в виду задницу, но у Эрика свербело именно в мозгу.
А это значило, что с коробками все не так просто.
Он начал с шариков, исследовал их все до одного, потратив на это больше двух часов и три картриджа анализатора. Но результаты были неутешительными: обычный пенополистирол, без всяких добавок. Часть шариков пришлось уничтожить – разными способами, но все они тоже ничего необычного не показали. И все равно что-то внутри черепа никак не унималось. А значит, он что-то пропустил.
И еще через час он это нашел. Но Волковой звонить не стал, не из вредности, а четко следуя инструкциям – тем, что обнаружил Эрик, должны были заниматься Силы обороны. Кто именно, криминалист не знал, но догадывался, что без Второго отдела, который везде совал свой нос, здесь не обойдется.
Глава 16
Четвертый день Рождества 329 года от Разделения
Протекторат Ньюпорт, поместье Кавендиш
Элайя умер в семь часов второй трети, когда солнце уже перевалило за зенит, – со временем он не угадал; перед этим он через комм потребовал от Веласкеса срочно к нему подняться. Павел нашел Кавендиша на полу, старик лежал на животе с дыркой в голове. Стреляли со стороны океана, пуля пробила стекло, которое, по заверениям застройщика, должно было выдержать попадание бронебойного снаряда, и вошла точно в затылок, застряв внутри черепа.
Когда Веласкес перевернул опекуна, тот улыбался. Эта улыбка осталась на его лице и тогда, когда Кавендиша хоронили – согласно последней воле, привязали к доске для серфа и отправили в океан. Конверт, как и обещал Эл, нашелся в верхнем ящике стола, лист настоящей целлюлозной бумаги с наклеенными на него двумя носителями информации. Рядом с ним лежал пластиковый ящичек с углублением в центре.
Павел внимательно прочитал все, что было написано на листе бумаги, оторвал один уголок с кремниевой пластиной, засунул в карман, второй положил на стол, а остальное – сжег. Размял пепел, взял со стола планшет Кавендиша – сеанс был открыт, осталось только проделать то, что было указано в оставленной инструкции. Веласкес поднес палец еще не остывшего тела к считывателю, ввел пароль, потом еще один и приложил пластинку к экрану, там, где появился мерцающий красный квадратик. Подержал несколько секунд, дождавшись, когда закончится синхронизация, потом приставил пластинку к своему браслету. Тот моргнул ярко-желтым, а кремниевый квадратик рассыпался в пыль. На экране появилась надпись, сообщающая, что изменения внесены, после чего планшет погас, теперь это был просто кусок пластика, сплавленного со сгоревшими микросхемами.
Браслет Веласкес стащил с руки и, старательно считая до двадцати, вложил в углубление пластикового ящичка. На матовой поверхности появилась красная полоска, она быстро уменьшалась, и через пять секунд превратилась в мерцающий зеленый квадратик. Павел приложил к квадратику палец, подержал, надел обратно браслет, убрал ящичек в карман, для верности застегнул на липучку.
И только тогда позвал служанку, а потом связался с Патриком.
16 августа 334 года от Разделения, понедельник
Лидия выехала из своего дома в пять часов первой трети. Обычно она водила кабриолет перламутрового цвета, но в этот раз села на мотоцикл. Затянутая в черную кожу фигура мало отличалась от тех, что попадались по дороге, волосы были стянуты в хвост и убраны в шлем, и те, кто специально следил за ней, без аппаратуры могли запросто женщину упустить. Никто не собирался лично отслеживать перемещение Лидии тридцать часов в сутки, как и за остальными важными персонами, входившими в поле зрения Карпова, за ней следили через обычные камеры наблюдения и программу, улавливающую самые незначительные изменения в поведении.
Но не в это утро – женщина выезжала из столицы на мотоцикле регулярно, три-четыре раза в месяц, по одному и тому же маршруту. От Верхнего города через Нижний, на автобан, и, не доезжая до Тампы, уходила к Лахо, большому озеру, из которого вытекала Рио-Флор. По грунтовой дороге Лидия добиралась до водопада, проводила там какое-то время и возвращалась обратно. Как-то раз на прямой вопрос Карпова, куда она едет, женщина сказала, что это помогает ей поддерживать душевное спокойствие, ее отследили несколько раз и на этом успокоились. Маршрут был помечен как не требующий пристального внимания, поэтому никаких оповещений служба безопасности Карпова не получила.
Автобан уходил направо, к Тампе, а налево, к озеру, вела извилистая двухполосная дорога с хорошим покрытием, позволявшая разгоняться до ста. Лидия не торопилась, но уже к восьми часам первой трети была на месте. Озеро находилось на плоскогорье, словно в огромной чаше, питаемое горными источниками, и низвергалось водопадом прямо на каменистую поверхность, продолбив за тысячи лет еще один водоем, с которого и начиналась Цветочная река. Несмотря на романтическое название, Рио-Флор таила в себе множество опасностей – от хищных рыб до гнездовий бразильской выдры, которая не только была способна напасть на человека, но и с удовольствием это делала.
Многие приезжали сюда поохотиться, и не только – вокруг водопада было полно небольших пещер, где любой мог спокойно уединиться и провести время в покое и относительной тишине, если так можно назвать грохот воды. Лидия именно так и поступила: оставила мотоцикл у реки, а сама по каменистой тропе поднялась метров на пятьдесят, забралась в одно из каменных укрытий. Села у входа в позе лотоса и приготовилась ждать.