Избранница Звездного лорда
Часть 31 из 46 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Хорошо, Атенаис, – соглашается она. – Присядь, детка.
Я послушно забираюсь с ногами к ней на кровать и привычно кладу голову на ее плечо.
Я люблю такие моменты с матушкой. И точно знаю, что она будет говорить нечто важное, такое, что я должна буду обязательно исполнить. Я считаю себя взрослой, ведь теперь понимаю многое, к примеру, что мы вынуждены переезжать с места на место не просто так, а потому, что мама и папа убегают от кого-то злого и страшного.
– Мы летим на Землю, – не разочаровывает она меня. – Тебе ведь нравится твоя внешность, верно, солнышко?
– Да, очень.
– Так сильно нравится, что ты больше не станешь ее менять? – уточняет мама, и я энергично киваю, забыв, что вообще-то голова у нее на плече, и мое движение может причинить ей боль. – Тогда пообещай мне, что с этого момента ты не станешь экспериментировать, что будешь Атенаис вне зависимости от того, что с тобой может случиться. Пообещаешь, детка?
– Всегда? – Я широко распахиваю глаза, не веря, что мне разрешили оставить этот образ.
– Всегда, – будто нехотя говорит мама.
Я почувствовала, что меня куда-то несут, но не сделала попытки сопротивляться. Пусть несут, лишь бы еще раз окунуться в омут памяти. Что-то должно быть еще, что-то, давно лишившее меня этих воспоминаний…
Сегодня мой день рождения. Мне исполняется тринадцать лет. Я вновь ругаюсь с Корвином. Он такой противный всезнайка. Брат абсолютно не слушается родителей, ему не нравится, как те выглядят. И свой облик он ненавидит и постоянно хнычет перед мамой, а папе постоянно говорит гадости.
Мы в очередной раз ругаемся, и брат обещает, что устроит мне пакость на празднике. Его изощренный ум может придумать всякое, я точно знаю, что он не поскупится на месть. Ничего банального ждать не стоит. Пусть он и мелкий, однако в сообразительности может поспорить с любым взрослым.
Меня спасает внезапное появление мамы. Она уводит Корвина и непременно поговорит о его неправильном поведении, и я успокаиваюсь. Ничего плохого точно не будет. И ошибаюсь.
В самый разгар праздника, перед всеми гостями, Корвин превратился в маленькое пушистое животное. Он нарушил главное правило нашей семьи: не показывать остальным, что мы умеем делать. Корвин осознанно его нарушил! Для всех мы были людьми. Такими же обыкновенными, как и многочисленное население Земли. Просто брат был невероятно умным, а я очень красивой. Нас с ним иногда ядовито сравнивали, постоянно говорили, что старшему ребенку мозгов не хватает, зато у младшего из семейства Миат нет той красоты, что у их дочери. Я все еще смотрю на стул, где сидел брат, а теперь находится зверек с такими же синими глазами, как у Корвина. Меня переполняют гнев и страх, и кажется, что еще чуть-чуть – и я взорву пространство.
Не кажется, сила вырывается из меня, и все, что было в доме стеклянного, осыпается крошкой. Пол ходит ходуном, а у меня перед глазами встает туман. Гости с криками падают, кто-то даже пытается сбежать из комнаты. Я ненавижу Корвина и мечтаю придушить эту мелочь.
Все заканчивается резко. Как будто меня по голове ударили. Я отключаюсь так быстро, что даже не успеваю сделать и шага к брату. И жалею об этом до последнего, жалею, что не успела свернуть шею тому зверьку, которым он стал.
В себя я пришла рывком. Ни капли не удивилась тому, что нахожусь в своих покоях.
Я смотрела в потолок, полностью игнорируя Тайру, которая попыталась что-то сказать, но, видя, что я скривилась, замолкла, а после и вовсе вышла. Говорить ни с кем не хотелось.
Даже спрашивать, сколько времени я блуждала в воспоминаниях.
То, что это явно был не один день, я понимала отчетливо. Слишком огромный пласт информации был сокрыт в моем сознании и теперь бесцеремонно выдернут наружу. Я задавалась вопросом, если Корвин вспомнил все раньше меня, почему же вел себя так, будто бы ничего не случилось?
Мы оба заработали наши ментальные блоки благодаря ему! Его выходка послужила тому причиной!
И наши родители не придумали ничего лучше, чем привить мне вместо ненависти, которую я испытывала к брату, – любовь. Всепоглощающую, жертвенную, практически материнскую. А ему – послушание на грани нормального.
Теперь, пройдя через столько испытаний, я понимала, почему они поступили так, но тогда вряд ли бы добровольно на это согласилась. Вообще, будь моя воля, я бы сделала все, чтобы ничего не вспоминать. Пусть бы все оставалось так, как есть. Я Атенаис Миат, которая оказалась ритаской без памяти о прошлом, и все. Не нужны мне эти сверхспособности! Любовь к своим родителям я и так хранила, она никуда бы не делась. А вот любить Корвина с каждой минутой все тяжелее.
– Ты вот сейчас гадостей надумаешь, потом с кулаками на брата полезешь, а спустя пару дней начнешь жалеть о содеянном, – словно бы не ко мне обращаясь, проговорила Медок. – Я соглашусь, что хорошую затрещину он заслужил, однако и у него были причины.
– Я сейчас правильно понимаю, что все дни, когда я сопротивлялась силе деда и его желанию снять мой блок, Корвин плакался в твой мех, рассказывая, что он, бедный и несчастный, был недопонят родителями и мной?
– Ты слишком утрируешь, – фыркнул зверек. – И да, я узнала обо всем, так сказать, от первого лица. Не только же ему заниматься сбором информации.
– Что-то я уже не уверена, что ты моя питка…
– Атенаис, не моя вина, что вы с Корвином связаны куда сильнее, чем это кажется на первый взгляд.
Я сделала вид, что не заметила явного подхалимажа. Питка не стала звать меня настоящим именем, данным при рождении, а использовала ту форму, что нравилась маленькой девочке, которая однажды решила стать человеческой девушкой с именем из далекого прошлого Земли.
– У вас идентичные биополя, и, находясь рядом, вы многими воспринимаетесь как единый организм.
– Интересно, с чего бы…
Ответа от Медка мне не потребовалось. Память услужливо подсовывала нужные моменты. Калейдоскоп образов, многозвучье голосов в голове – и спустя десять минут я знала ответ на свой вопрос.
– Я бы и сама показала, – неожиданно обиделась Медок. – Нам пора бы начать ментальную практику с обратной связью в виде не только мыслеречи, но и передачи образов.
– Это случилось непроизвольно, видимо, будет происходить какое-то время, – вздохнула я, с удивлением отметив, что моя злость утихла. И впервые не могла понять, стало ли это делом рук вайеры или я действительно сама успокоилась.
Я не стала искать ответ на этот вопрос. Ни к чему. Особенно учитывая, что у ритасов совсем иные возможности, нежели у человека. Я слишком давно не пользовалась ими. Так давно, что уже забыла, каково это, а когда мое тело резко завибрировало, испугалась.
Да только остановить превращение не смогла. Меня выгнуло немыслимой дугой, а с губ сорвался хриплый крик.
Я знала, что изменения во внешности всегда сопровождались болью, вот только не такой, какую я сейчас испытывала.
Но я не жаловалась, потому что, начав практиковаться, я перестану ощущать что-либо кроме легкой щекотки и будто бы комариного укуса по всему телу при трансформации.
Если, конечно же, захочу перевоплощаться.
Я не знаю, сколько времени заняла трансформация, скорее всего, не дольше получаса. Однако еще минут десять я продолжала лежать в кровати, не делая попыток посмотреть на результат.
Образ десятилетней девочки, у которой были невероятно худенькие, можно сказать, хрупкие ручки, выпирающие ключицы, молочно-белая кожа, ножки-палочки… В воспоминаниях я казалась себе гадкой, нескладной, слишком маленькой как для своего возраста, так и для тех, кто младше меня. Все, что мне нравилось в моей внешности, это цвет волос да насыщенный синий цвет глаз. Я сохранила их, и леди Атенаис Миат стала владелицей глаз и волос Сианеты аль Таим, хотя на картинке, где я когда-то увидела исторический портрет фаворитки земного короля, у девушки глаза были светло-голубыми, а волосы практически золотыми.
Я не ждала многого от своей настоящей внешности. Я отвыкла от нее, к тому же, по меркам ритасов, я являлась еще подростком. Забавно, мне уже двадцать восемь лет, а совершеннолетней для Аритаса я буду лишь в тридцать. Наверное, я не торопилась смотреть на себя еще и потому, что отчаянно боялась увидеть нескладную девчушку, чужачку, которая так не нравилась мне в детстве.
По внутреннему состоянию я изменений не чувствовала.
– И чего ты боишься? – спросила Медок. – Ты очень красивая.
– На ребенка не похожа? – с головой выдала я свои страхи.
– Нет, Атенаис. И будь уверена, не должна выглядеть как ребенок. – Медок вздохнула. – Ритаски считаются совершеннолетними в тридцать лет не просто так. Эта цифра взялась не с потолка, но она не до конца связана с физическим и психическим развитием. Тут свою роль сыграли два фактора.
– Два фактора?
– Да. Это потенциал дара, который у ритасок в полной мере раскрывается к тридцати годам, и второй – защита для мужчин.
– В смысле? – Я даже на локтях приподнялась, чтобы лучше видеть зверька, который сидел у моих ног.
Если про дар я еще могла понять, то вот защита мужчин в голове не укладывалась, во-первых, к тому же звучало это дико. А во-вторых, это казалось абсурдом. Каким образом совершеннолетие, а если точнее, достижение определенного возраста и взятие на себя обязанностей и прав по отношению к Альянсу может относиться к защите лиц мужского пола? В общем, у Медка однозначно получилось меня расшевелить и заинтриговать. А она, как назло, держала драматическую паузу. Видимо, желала, чтобы я прониклась ее словами.
– Да не томи ты! – не выдержав, воскликнула я. – Почему именно тридцать лет считается оптимальным возрастом для достижения совершеннолетия?
Вот это я завернула. Но на самом деле у большинства известных мне рас возраст достижения совершеннолетия у мужчин и женщин варьируется от восемнадцати до двадцати трех лет. Исключения составляют вайеры, рыды[7] и криоты[8].
С вайерами все непросто, в смысле традиций – это очень закрытая раса, которая ревностно хранит свои секреты. Отчасти они похожи на ритасов в этом плане, хотя о вайерах известно куда больше. К примеру, продолжительность их жизни в среднем составляет тысячу – полторы тысячи лет. Если учесть, что для людей, даже со всеми имеющимися технологиями и высоким уровнем медицины, пятьсот лет – потолок, двести пятьдесят – триста – норма, а с вмешательством внеземного разума и его традиционных форм лечения возможны и все шестьсот, то показатели вайер впечатляют. Даже страшно спросить, а сколько же лет их долгожителям? Поэтому лично я не нахожу ничего удивительного в том, что вайерам нужно куда больше времени на созревание и развитие организма, чем всем иным расам. Уверена, Тайре не меньше двухсот лет, и она считается еще очень молодой. Совершеннолетие у их расы наступает в сто пятьдесят лет. Без разделения на мужчин и женщин. Для всех ответственность перед своей планетой и Альянсом наступает в один и тот же возрастной период.
– Ты бы не позорилась, что ли, – вдруг фыркнула Медок. – Вот уж точно умный брат и красивая сестра. Помимо трех рас, о которых ты думала, существует как минимум сотня, где совершеннолетие имеет отличный от твоего понимания и разумения период.
Я нахмурилась, но ничего сказать не успела. Зверек явно забеспокоился и уже пожалел о том, что сказал.
– Прости, Атенаис. Я не должна была так говорить.
– Солнце и Тень… – Я вздохнула, вспоминая легенду, которую вместо колыбельной рассказывала мама, но погрузиться в нее не успела, потому что Медок торопливо заговорила:
– Половое созревание у ритасок происходит в период от пятнадцати и до двадцати лет. В это время у них полностью формируется фигура, органы готовы к размножению и вынашиванию потомства. А их ум становится ясным и ничем не замутненным в полные двадцать – двадцать один год. И настроение от гормонального сбоя и перестройки организма не меняется. По большому счету уже тогда их можно считать совершеннолетними женщинами, готовыми нести ответственность за свои действия.
– Но ведь им зачем-то накинули еще десять лет. Зачем?
– Потому что энергия, благодаря которой ваши тела способны на настоящие чудеса, до конца не сформирована. Она из вас то шарашит во все стороны, расходуя колоссальные запасы, что часто приводит к вялости сознания и тела, апатии, плохому настроению и практически беспробудному сну. То, наоборот, высасывает из окружающих еще больше энергии, заставляя девушек постоянно находиться в движении.
– И при чем же здесь мужчины? Так бы и сказала, что ритаски до тридцати лет находятся в состоянии постоянного бисерного плетения…
Глава 16
Медок тяжело и протяжно вздохнула. И так на меня зыркнула, что я невольно вспомнила ее слова о том, что мой брат умный, а я просто красивая.
– Притом, Атенаис, что девушки, которые не отдают, а забирают энергию, могут стать чьей-то ритани по ошибке.
– Прости, это как?
– А вот так. Они собирают энергию со всей планеты, причем только у женщин, и многократно усиливают влечение. Механизм данного явления не до конца изучен, но доподлинно известно: если ты забрала энергию у определенной женщины, а потом встретила высшего ритаса, который на эту женщину среагировал бы, то он среагирует на тебя. И айсе не может определить подделку, потому что настоящая ритани находится где-то рядом. А фальшивая не просто ворует энергию, она перестраивается, становясь как внешне, так и внутренне похожей на оригинал, с практически идентичным биополем. Сейчас подобное не встречается, но в древние времена случалось повсеместно. К тридцати годам у девушки все приходит в норму, и она перестает качать чужую энергию. Потому мужчины могут быть уверены, что не ошиблись, определив в ней свою ритани. По мнению одного из ученых, такое свойство организма юных ритасок необходимо для выбора лучшего генофонда.
– Для выбора? То есть ты хочешь сказать, что девушка в этот период может сама выбрать мужчину и завладеть им? Женить на себе, родить детей?
– Чаще всего просто родить. Некоторые особы вообще шли на обман, представляясь уже совершеннолетними и проводя ночи с понравившимся мужчиной. А учитывая то, что бросать детей не принято, даже если мужчину ничего не связывает с их матерью, то такие девушки дважды выигрывали. Их принимали в дом мужчины как кормилицу или няньку ее же ребенка. Она всегда находилась в тепле и была сыта. Но если выходила замуж за другого, не могла ни забрать ребенка, ни даже поддерживать с ним связь. Он – собственность мужчины.
– Какой ужас…
– Ты уже знаешь, какое отношение у ритасов к женщинам, а потому, вместо того чтобы акцентировать внимание на осознанной подлости и подлоге, ритасы предпочли считать их неразумными и изменили возраст достижения совершеннолетия. Таким образом существенно ограничив девушек и дав мужчинам пространство для маневров. Зная реальный возраст собеседницы, просто знакомой или дочери партнеров, они будут до ее тридцати лет относиться к ней как к ребенку.
Я послушно забираюсь с ногами к ней на кровать и привычно кладу голову на ее плечо.
Я люблю такие моменты с матушкой. И точно знаю, что она будет говорить нечто важное, такое, что я должна буду обязательно исполнить. Я считаю себя взрослой, ведь теперь понимаю многое, к примеру, что мы вынуждены переезжать с места на место не просто так, а потому, что мама и папа убегают от кого-то злого и страшного.
– Мы летим на Землю, – не разочаровывает она меня. – Тебе ведь нравится твоя внешность, верно, солнышко?
– Да, очень.
– Так сильно нравится, что ты больше не станешь ее менять? – уточняет мама, и я энергично киваю, забыв, что вообще-то голова у нее на плече, и мое движение может причинить ей боль. – Тогда пообещай мне, что с этого момента ты не станешь экспериментировать, что будешь Атенаис вне зависимости от того, что с тобой может случиться. Пообещаешь, детка?
– Всегда? – Я широко распахиваю глаза, не веря, что мне разрешили оставить этот образ.
– Всегда, – будто нехотя говорит мама.
Я почувствовала, что меня куда-то несут, но не сделала попытки сопротивляться. Пусть несут, лишь бы еще раз окунуться в омут памяти. Что-то должно быть еще, что-то, давно лишившее меня этих воспоминаний…
Сегодня мой день рождения. Мне исполняется тринадцать лет. Я вновь ругаюсь с Корвином. Он такой противный всезнайка. Брат абсолютно не слушается родителей, ему не нравится, как те выглядят. И свой облик он ненавидит и постоянно хнычет перед мамой, а папе постоянно говорит гадости.
Мы в очередной раз ругаемся, и брат обещает, что устроит мне пакость на празднике. Его изощренный ум может придумать всякое, я точно знаю, что он не поскупится на месть. Ничего банального ждать не стоит. Пусть он и мелкий, однако в сообразительности может поспорить с любым взрослым.
Меня спасает внезапное появление мамы. Она уводит Корвина и непременно поговорит о его неправильном поведении, и я успокаиваюсь. Ничего плохого точно не будет. И ошибаюсь.
В самый разгар праздника, перед всеми гостями, Корвин превратился в маленькое пушистое животное. Он нарушил главное правило нашей семьи: не показывать остальным, что мы умеем делать. Корвин осознанно его нарушил! Для всех мы были людьми. Такими же обыкновенными, как и многочисленное население Земли. Просто брат был невероятно умным, а я очень красивой. Нас с ним иногда ядовито сравнивали, постоянно говорили, что старшему ребенку мозгов не хватает, зато у младшего из семейства Миат нет той красоты, что у их дочери. Я все еще смотрю на стул, где сидел брат, а теперь находится зверек с такими же синими глазами, как у Корвина. Меня переполняют гнев и страх, и кажется, что еще чуть-чуть – и я взорву пространство.
Не кажется, сила вырывается из меня, и все, что было в доме стеклянного, осыпается крошкой. Пол ходит ходуном, а у меня перед глазами встает туман. Гости с криками падают, кто-то даже пытается сбежать из комнаты. Я ненавижу Корвина и мечтаю придушить эту мелочь.
Все заканчивается резко. Как будто меня по голове ударили. Я отключаюсь так быстро, что даже не успеваю сделать и шага к брату. И жалею об этом до последнего, жалею, что не успела свернуть шею тому зверьку, которым он стал.
В себя я пришла рывком. Ни капли не удивилась тому, что нахожусь в своих покоях.
Я смотрела в потолок, полностью игнорируя Тайру, которая попыталась что-то сказать, но, видя, что я скривилась, замолкла, а после и вовсе вышла. Говорить ни с кем не хотелось.
Даже спрашивать, сколько времени я блуждала в воспоминаниях.
То, что это явно был не один день, я понимала отчетливо. Слишком огромный пласт информации был сокрыт в моем сознании и теперь бесцеремонно выдернут наружу. Я задавалась вопросом, если Корвин вспомнил все раньше меня, почему же вел себя так, будто бы ничего не случилось?
Мы оба заработали наши ментальные блоки благодаря ему! Его выходка послужила тому причиной!
И наши родители не придумали ничего лучше, чем привить мне вместо ненависти, которую я испытывала к брату, – любовь. Всепоглощающую, жертвенную, практически материнскую. А ему – послушание на грани нормального.
Теперь, пройдя через столько испытаний, я понимала, почему они поступили так, но тогда вряд ли бы добровольно на это согласилась. Вообще, будь моя воля, я бы сделала все, чтобы ничего не вспоминать. Пусть бы все оставалось так, как есть. Я Атенаис Миат, которая оказалась ритаской без памяти о прошлом, и все. Не нужны мне эти сверхспособности! Любовь к своим родителям я и так хранила, она никуда бы не делась. А вот любить Корвина с каждой минутой все тяжелее.
– Ты вот сейчас гадостей надумаешь, потом с кулаками на брата полезешь, а спустя пару дней начнешь жалеть о содеянном, – словно бы не ко мне обращаясь, проговорила Медок. – Я соглашусь, что хорошую затрещину он заслужил, однако и у него были причины.
– Я сейчас правильно понимаю, что все дни, когда я сопротивлялась силе деда и его желанию снять мой блок, Корвин плакался в твой мех, рассказывая, что он, бедный и несчастный, был недопонят родителями и мной?
– Ты слишком утрируешь, – фыркнул зверек. – И да, я узнала обо всем, так сказать, от первого лица. Не только же ему заниматься сбором информации.
– Что-то я уже не уверена, что ты моя питка…
– Атенаис, не моя вина, что вы с Корвином связаны куда сильнее, чем это кажется на первый взгляд.
Я сделала вид, что не заметила явного подхалимажа. Питка не стала звать меня настоящим именем, данным при рождении, а использовала ту форму, что нравилась маленькой девочке, которая однажды решила стать человеческой девушкой с именем из далекого прошлого Земли.
– У вас идентичные биополя, и, находясь рядом, вы многими воспринимаетесь как единый организм.
– Интересно, с чего бы…
Ответа от Медка мне не потребовалось. Память услужливо подсовывала нужные моменты. Калейдоскоп образов, многозвучье голосов в голове – и спустя десять минут я знала ответ на свой вопрос.
– Я бы и сама показала, – неожиданно обиделась Медок. – Нам пора бы начать ментальную практику с обратной связью в виде не только мыслеречи, но и передачи образов.
– Это случилось непроизвольно, видимо, будет происходить какое-то время, – вздохнула я, с удивлением отметив, что моя злость утихла. И впервые не могла понять, стало ли это делом рук вайеры или я действительно сама успокоилась.
Я не стала искать ответ на этот вопрос. Ни к чему. Особенно учитывая, что у ритасов совсем иные возможности, нежели у человека. Я слишком давно не пользовалась ими. Так давно, что уже забыла, каково это, а когда мое тело резко завибрировало, испугалась.
Да только остановить превращение не смогла. Меня выгнуло немыслимой дугой, а с губ сорвался хриплый крик.
Я знала, что изменения во внешности всегда сопровождались болью, вот только не такой, какую я сейчас испытывала.
Но я не жаловалась, потому что, начав практиковаться, я перестану ощущать что-либо кроме легкой щекотки и будто бы комариного укуса по всему телу при трансформации.
Если, конечно же, захочу перевоплощаться.
Я не знаю, сколько времени заняла трансформация, скорее всего, не дольше получаса. Однако еще минут десять я продолжала лежать в кровати, не делая попыток посмотреть на результат.
Образ десятилетней девочки, у которой были невероятно худенькие, можно сказать, хрупкие ручки, выпирающие ключицы, молочно-белая кожа, ножки-палочки… В воспоминаниях я казалась себе гадкой, нескладной, слишком маленькой как для своего возраста, так и для тех, кто младше меня. Все, что мне нравилось в моей внешности, это цвет волос да насыщенный синий цвет глаз. Я сохранила их, и леди Атенаис Миат стала владелицей глаз и волос Сианеты аль Таим, хотя на картинке, где я когда-то увидела исторический портрет фаворитки земного короля, у девушки глаза были светло-голубыми, а волосы практически золотыми.
Я не ждала многого от своей настоящей внешности. Я отвыкла от нее, к тому же, по меркам ритасов, я являлась еще подростком. Забавно, мне уже двадцать восемь лет, а совершеннолетней для Аритаса я буду лишь в тридцать. Наверное, я не торопилась смотреть на себя еще и потому, что отчаянно боялась увидеть нескладную девчушку, чужачку, которая так не нравилась мне в детстве.
По внутреннему состоянию я изменений не чувствовала.
– И чего ты боишься? – спросила Медок. – Ты очень красивая.
– На ребенка не похожа? – с головой выдала я свои страхи.
– Нет, Атенаис. И будь уверена, не должна выглядеть как ребенок. – Медок вздохнула. – Ритаски считаются совершеннолетними в тридцать лет не просто так. Эта цифра взялась не с потолка, но она не до конца связана с физическим и психическим развитием. Тут свою роль сыграли два фактора.
– Два фактора?
– Да. Это потенциал дара, который у ритасок в полной мере раскрывается к тридцати годам, и второй – защита для мужчин.
– В смысле? – Я даже на локтях приподнялась, чтобы лучше видеть зверька, который сидел у моих ног.
Если про дар я еще могла понять, то вот защита мужчин в голове не укладывалась, во-первых, к тому же звучало это дико. А во-вторых, это казалось абсурдом. Каким образом совершеннолетие, а если точнее, достижение определенного возраста и взятие на себя обязанностей и прав по отношению к Альянсу может относиться к защите лиц мужского пола? В общем, у Медка однозначно получилось меня расшевелить и заинтриговать. А она, как назло, держала драматическую паузу. Видимо, желала, чтобы я прониклась ее словами.
– Да не томи ты! – не выдержав, воскликнула я. – Почему именно тридцать лет считается оптимальным возрастом для достижения совершеннолетия?
Вот это я завернула. Но на самом деле у большинства известных мне рас возраст достижения совершеннолетия у мужчин и женщин варьируется от восемнадцати до двадцати трех лет. Исключения составляют вайеры, рыды[7] и криоты[8].
С вайерами все непросто, в смысле традиций – это очень закрытая раса, которая ревностно хранит свои секреты. Отчасти они похожи на ритасов в этом плане, хотя о вайерах известно куда больше. К примеру, продолжительность их жизни в среднем составляет тысячу – полторы тысячи лет. Если учесть, что для людей, даже со всеми имеющимися технологиями и высоким уровнем медицины, пятьсот лет – потолок, двести пятьдесят – триста – норма, а с вмешательством внеземного разума и его традиционных форм лечения возможны и все шестьсот, то показатели вайер впечатляют. Даже страшно спросить, а сколько же лет их долгожителям? Поэтому лично я не нахожу ничего удивительного в том, что вайерам нужно куда больше времени на созревание и развитие организма, чем всем иным расам. Уверена, Тайре не меньше двухсот лет, и она считается еще очень молодой. Совершеннолетие у их расы наступает в сто пятьдесят лет. Без разделения на мужчин и женщин. Для всех ответственность перед своей планетой и Альянсом наступает в один и тот же возрастной период.
– Ты бы не позорилась, что ли, – вдруг фыркнула Медок. – Вот уж точно умный брат и красивая сестра. Помимо трех рас, о которых ты думала, существует как минимум сотня, где совершеннолетие имеет отличный от твоего понимания и разумения период.
Я нахмурилась, но ничего сказать не успела. Зверек явно забеспокоился и уже пожалел о том, что сказал.
– Прости, Атенаис. Я не должна была так говорить.
– Солнце и Тень… – Я вздохнула, вспоминая легенду, которую вместо колыбельной рассказывала мама, но погрузиться в нее не успела, потому что Медок торопливо заговорила:
– Половое созревание у ритасок происходит в период от пятнадцати и до двадцати лет. В это время у них полностью формируется фигура, органы готовы к размножению и вынашиванию потомства. А их ум становится ясным и ничем не замутненным в полные двадцать – двадцать один год. И настроение от гормонального сбоя и перестройки организма не меняется. По большому счету уже тогда их можно считать совершеннолетними женщинами, готовыми нести ответственность за свои действия.
– Но ведь им зачем-то накинули еще десять лет. Зачем?
– Потому что энергия, благодаря которой ваши тела способны на настоящие чудеса, до конца не сформирована. Она из вас то шарашит во все стороны, расходуя колоссальные запасы, что часто приводит к вялости сознания и тела, апатии, плохому настроению и практически беспробудному сну. То, наоборот, высасывает из окружающих еще больше энергии, заставляя девушек постоянно находиться в движении.
– И при чем же здесь мужчины? Так бы и сказала, что ритаски до тридцати лет находятся в состоянии постоянного бисерного плетения…
Глава 16
Медок тяжело и протяжно вздохнула. И так на меня зыркнула, что я невольно вспомнила ее слова о том, что мой брат умный, а я просто красивая.
– Притом, Атенаис, что девушки, которые не отдают, а забирают энергию, могут стать чьей-то ритани по ошибке.
– Прости, это как?
– А вот так. Они собирают энергию со всей планеты, причем только у женщин, и многократно усиливают влечение. Механизм данного явления не до конца изучен, но доподлинно известно: если ты забрала энергию у определенной женщины, а потом встретила высшего ритаса, который на эту женщину среагировал бы, то он среагирует на тебя. И айсе не может определить подделку, потому что настоящая ритани находится где-то рядом. А фальшивая не просто ворует энергию, она перестраивается, становясь как внешне, так и внутренне похожей на оригинал, с практически идентичным биополем. Сейчас подобное не встречается, но в древние времена случалось повсеместно. К тридцати годам у девушки все приходит в норму, и она перестает качать чужую энергию. Потому мужчины могут быть уверены, что не ошиблись, определив в ней свою ритани. По мнению одного из ученых, такое свойство организма юных ритасок необходимо для выбора лучшего генофонда.
– Для выбора? То есть ты хочешь сказать, что девушка в этот период может сама выбрать мужчину и завладеть им? Женить на себе, родить детей?
– Чаще всего просто родить. Некоторые особы вообще шли на обман, представляясь уже совершеннолетними и проводя ночи с понравившимся мужчиной. А учитывая то, что бросать детей не принято, даже если мужчину ничего не связывает с их матерью, то такие девушки дважды выигрывали. Их принимали в дом мужчины как кормилицу или няньку ее же ребенка. Она всегда находилась в тепле и была сыта. Но если выходила замуж за другого, не могла ни забрать ребенка, ни даже поддерживать с ним связь. Он – собственность мужчины.
– Какой ужас…
– Ты уже знаешь, какое отношение у ритасов к женщинам, а потому, вместо того чтобы акцентировать внимание на осознанной подлости и подлоге, ритасы предпочли считать их неразумными и изменили возраст достижения совершеннолетия. Таким образом существенно ограничив девушек и дав мужчинам пространство для маневров. Зная реальный возраст собеседницы, просто знакомой или дочери партнеров, они будут до ее тридцати лет относиться к ней как к ребенку.