Из стали и пламени

Небольшая площадь перед чертогом ослепила десятками огней, протянувшихся над расставленными столами. Свет шел не от горящих чаш, а от стеклянных шаров с танцующим пламенем внутри, собранных на толстую нить, словно бусы. Столы выстроились длинным прямоугольником. В центре, в очерченном камнями круге, полыхал огонь.

Вокруг столов сновали девушки и юноши, расставляя большие тарелки, полные еды. Гррахара прикрикивала на детей, которые носились проворными сойками меж накрывающими. Как только не сбили никого! Но нет, если присмотреться, легко заметить, что ребятня внимательно глядит по сторонам, играючи меняет направление или ныряет под стол, завидев поблизости кого-то, кому мешать не стоит.

Парящие – а их я теперь узнаю без труда – тоже не сидели без дела. Они крепили большие мишени в конце ближайшего моста. Звучали приглушенные удары молотка по дереву, слышались разговоры, смех.

Драконы, замечая нас, кланялись Рроаку, бросали настороженные взгляды на меня и радостные – на Сайллора. Сам виновник торжества хотел было кинуться к друзьям, но Рроак тихо рыкнул, без слов напоминая, что бегать с больной ногой не стоит. Кажется, Сайллор и сам это вспомнил. Посмотрел виновато и, извиняясь, пожал плечами.

Постепенно все расселись. Я заняла место по левую руку от Рроака. Сайллор сел с остальными детьми за празднично украшенный стол. Позади, метрах в четырех, простерлись полотняные крылья. Причем крепились они так, чтобы каждый, кто посмотрит на Сайллора, решил, будто это его крылья.

Когда кубки наполнились пряным вином, Рроак заговорил:

– Дети Первопредка, поприветствуйте в наших рядах заново рожденного – Сайллора Карстена Дарера! Горы приняли его, Первопредок одобрил имя. Геротт, – Рроак повернулся к мужчине, сидящему за соседним столом, – твой племянник выбрал ту, что станет его опорой на земле. Но ему по-прежнему нужна поддержка в небе. Согласишься ли ты подставить Сайллору крыло и спину, если небо будет к нему сурово?

Геротт поднялся из-за стола и склонил голову.

– Соглашусь, мой кахррар. Я поклялся Первопредку, что буду защищать сына сестры даже ценой жизни. И от своих слов не отрекаюсь. Одно меня беспокоит, кахррар… – цепкий взгляд метнулся ко мне. – Сможет ли та, что не знает наших законов, подготовить Сайллора к первому полету? Не зародит ли в его душе доверия, слишком опасного для нашего вида?

– Только время ответит на твои вопросы, Геротт. Выбор сделан. Какое бы будущее ни ждало Сайллора, вмешиваться уже поздно.

Мужчина недовольно скрипнул зубами – даже со своего места я услышала этот пробирающий до мурашек звук, – но все же покорно кивнул.

– Вы правы, кахррар. Прошу простить мои сомнения – я лишь хочу, чтобы мой племянник крепко держался на земле и в небе.

– Мы все хотим того же, Геротт.

Он снова кивнул – на этот раз более удовлетворенно – и сел.

Рроак обвел присутствующих взглядом.

– Сайллор обрел новое имя и новую жизнь, горы приняли его. Так давайте это отпразднуем! Пусть Первопредок услышит наш радостный рев!

Драконы с готовностью ответили. Зарычали все: старые, молодые, мужчины, женщины, дети. Кто-то – хрипло, кто-то – по-девичьи высоко. Но все – радостно.

Я посмотрела на Сайллора и не сдержала улыбки, увидев, как старательно он рычит. Даже головой замотал из стороны в сторону. Будь у него сейчас хвост, уверена – он бы им бил.

Рев сменили громкие хлопки и смех, а потом и звон кубков. Праздник начался.

Столы ломились от еды, но еще больше они ломились от грохота, с которым приземлялись тяжелые кулаки – драконы салютовали каждому пожеланию, произнесенному в честь Сайллора.

Чистого неба!

Удар.

Сильных крыльев!

Удар.

Огня, что напитает тело и вырвется из пасти рекой!

Удар. Удар. Удар!

Я всегда знала, что драконы яростны в схватках. Теперь же выяснила, что в праздновании они столь же неистовы.

Когда зазвучала музыка, многие кинулись плясать. Некоторые предпочли кидать топоры в установленные на мосту мишени. Сайллору, как прошедшему новое рождение, тоже дали кинуть топор. До цели тот не долетел, но приземлился очень близко. И мой мальчик гордо расправил плечи, принимая одобрительные похлопывания по спине. Лицо его светилось от улыбки.

Остальная ребятня вновь принялась носиться, плясать у костра и шустро улепетывать, едва завидев Гррахару.

– Составишь компанию?

Рроак встал и протянул мне руку. Я растерялась.

– В чем?

– В танце, конечно.

Моя растерянность усилилась.

– Я не танцую, – призналась, чувствуя огонь смущения на щеках. И зачем-то добавила: – Но могу метнуть топор.

Рроак рассмеялся. Искренне, открыто. Поймал меня за руку и потянул из-за стола.

– Тебе не обязательно всегда быть охотницей. Иногда достаточно быть просто женщиной. Никто не обвинит тебя в слабости, если хотя бы раз ты выберешь танцы вместо оружия. Хоть раз, Кинара, – повторил он, привлекая меня к себе. – Хотя бы только сегодня.


Я подняла на него взгляд, открыла рот, собираясь… что? Возразить? Защититься? Не знаю. Слова не приходили, будто я враз забыла их все.

Как объяснить, что меня не учили, каково это – быть женщиной? Что для всех сестер Ордена слабость – нечто постыдное, семья – почти запретное. Мы повенчаны с дайгенором и только с ним можем танцевать дни и ночи напролет.

Но Рроак, кажется, все понял без слов. Улыбнулся уголками губ и потянул к танцующим. Мы замерли в метре от них – так, чтобы никому не мешать, но оставаться рядом.

– Это несложно, я научу. Встань напротив меня. Да, вот так. Теперь обними одной рукой.

Я замешкалась и в растерянности уставилась на свои руки. Какой обнимать-то?!

– Той, на которой рисунок, – подсказал Рроак, легко угадав причину моего ступора.

– З-за талию?

Он насмешливо изогнул бровь и повернулся к танцующим. Я тоже посмотрела на них, увидела ответ и мысленно застонала. Обнимать следовало за шею. Но Рроак высок. Чтобы обнять его за шею, мне придется встать вплотную, почти прижаться.

Я снова повернулась к нему. Шагнула навстречу, сглотнула, чувствуя неясный трепет, и скользнула пальцами по горячей коже. Ощутила руку Рроака у себя на талии, почувствовала стук его сердца. Удивительно, но даже сейчас, несмотря на шум голосов, громкую музыку и треск пламени в чаше, я чувствую ритмичное биение в его груди.

Рроак дал мне секунды две, чтобы привыкнуть к ощущению нашей близости. Потом сделал первый шаг. Я испуганно сжалась, взмахнула свободной рукой, точно в поисках опоры… и Рроак стал ею. Он перехватил мою ладонь, опустил себе на предплечье, дал еще секунду – и новый шаг.

Он не говорил. Не объяснял, что собирается сделать, и не успокаивал. Вместо этого он неотрывно смотрел мне в глаза. Так, будто попросту не мог отвернуться, будто в моих глазах отражение мира. И вел. Мягко, но вместе с тем настойчиво заставлял принимать его движения, ритм его тела. Без слов просил подчиниться.

И я подчинялась.

Сначала неуверенно – сжимаясь при каждом шаге, чувствуя себя как на тонком льду. Сердце трепыхалось где-то в горле, в ушах вместо музыки звучал шум крови. Но с каждым движением я ступала все тверже. Взгляд Рроака потемнел, в самой его глубине зародилось пламя – пока едва заметное. Стремясь выяснить, настоящее оно или это лишь отблеск костра, я прижалась теснее. Задрала голову, вгляделась в мужественное лицо и… поплыла. От нашей с Рроаком близости, от его запаха и крепких объятий. Губы вновь закололо – как тогда, от аррахи.

Мы двигались вместе с другими танцующими, но в то же время – будто не с ними. Словно вокруг нас нет никого: только ночь, горы и пламя – такое же голодное, как то, что полыхает во мне. Я больше не думала, что Рроак делает с моим телом, куда ведет и какое движение заставляет совершить. Впервые в жизни не я вела в танце, а меня. И впервые в жизни я танцевала не со сталью.

Когда музыка остановилась, остановились и мы. Дыхание у обоих сбилось, словно после боя. Еще какое-то время мы молчали, приходя в себя. Потом Рроак заговорил:

– Спасибо.

– За что? За танец?

Он качнул головой.

– За то, что доверилась.

Жар смущения лизнул щеки, но я не отвернулась. Кивнула и только собиралась поблагодарить в ответ, как вдруг рядом раздалось:

– Мой кахррар, прошу прощения, если помешал…

– Говори, Таррек.

– От имени всех парящих прошу бросить первый топор нового состязания.

Рроак понятливо усмехнулся:

– Гехерр и Харреш снова выясняют, кто из них более меткий? Ну пошли. Кинара?

Он повернулся ко мне. Я покачала головой.

Сомневаюсь, что охотница с оружием – то, что драконы захотят увидеть на празднике. К тому же Рроак сам просил забыть о боевых навыках хотя бы на день.

– Благодарю, но я бы хотела немного отдохнуть после танца.

Рроак кивнул, шепнул короткое «я скоро» и первым зашагал к мосту. Таррек двинулся следом, отставая на полшага.

Вновь зазвучала музыка. Я решила отойти от танцующих, чтобы не мешать им, но не успела сделать и двух шагов, как меня схватили. Крутанули в такт мелодии, развернули и сжали в грубых объятиях. Даже не видя лица, я уже поняла, кто это. Берготт.

Проклятье!

Инстинкты охотницы вспенились, точно волны у скалистого берега; губы искривились в презрении.

Берготт заметил это и поспешно сказал:

– Не советую вырываться, охотница. Ты ведь не хочешь опозориться?

– О, новая ложь. Надеешься, я поверю?

Упершись ладонями в широкую грудь, я попыталась оттолкнуть Берготта, но он будто и не заметил моих усилий.

– Оглядись. Неужели не видишь? Драконы расслабились, когда не только кахррар показал, что доверяет тебе.

– Рроаку не нужна твоя помощь!