Ива Мосс и украденный вторник

Перед мысленным взором Ивы снова пронеслась фиолетовая шляпа с длинным зелёным пером, лицо бабушки отвернулось от неё, и в животе образовался тяжёлый и болезненный узел. Что-то было там и пыталось пробиться наружу. Она закусила губу и стряхнула видение:

– Я думаю, его кто-то украл.

– Украл что?

– Тот день.

Драконья голова вознеслась над землёй:

– Кто-то украл день?! Но как?! Кто?! Зачем это кому-то нужно?!

Ива покачала головой:

– Неизвестно, но именно это я и пытаюсь узнать. Это случилось не только с вами – вообще никто не помнит, что произошло в прошлый вторник. Все наши воспоминания испарились. Как будто их кто-то забрал. – Тут она задумалась, а потом сказала: – И не только воспоминания – всё пропало.

– Что ты имеешь в виду?

Ива уставилась на яйцо:

– Всё куда хуже, чем я думала.

Так и было. Все рождения, все смерти, свадьбы, похороны, споры, важные вещи, мелочи – все те невероятно возвышенные и совсем приземлённые моменты, которые входят в рецепт любого обычного дня и делают из него каждый раз нечто новое, нечто потрясающее, если только остановиться и подумать об этом – вот как Ива только что. Именно сейчас она неожиданно увидела всю бесконечную ценность и значимость любого обычного дня – не в том, что происходит в этот отдельно взятый день, а в том, как он перекидывает мостик к следующему, придаёт ему смысл. И что происходит, если его просто вычеркнуть…

У Ивы аж дыхание перехватило, когда она кое-что поняла. А она-то сама что забыла? И почему всякий раз, как она пытается вспомнить, в мозгу всплывает шляпа бабушки Флосси? Что это значит?

Дракон поднял массивную голову, в его глазах блеснула надежда:

– Если его украли, значит, его можно вернуть?

– Не знаю, но я пытаюсь его отыскать.

Дракон взглянул на неё, оценивая маленький рост, старую, поношенную одежду, рыбачью сеть, заткнутую за верёвочную подпояску, и зелёный мохнатый саквояж у ног.

– Ты? – уточнил он. Более неподходящего кандидата для выполнения миссии по спасению дня, чем Ива Мосс, трудно было представить.

Она пожала плечами:

– Да. Я должна попытаться: ведь об этом известно только мне, поэтому только я могу вообще хоть что-то сделать.

Дракон некоторое время пристально смотрел на девочку и наконец сказал:

– Об этом известно не только тебе.

– Простите?

– Ты не единственная, кто в курсе, что пропал день. Уже не единственная. Ты рассказала мне, и я хотел бы помочь, если ты согласишься.

Ива заморгала:

– Вы хотите помочь?

Пернатий очень осторожно постучал лапой по пустому яйцу:

– Если ты права, то, может быть, всё изменится.

– Может быть, – согласилась Ива.

Дракон начал медленно принимать сидячее положение, и от его движения задрожала и застонала гора. Ива невольно отшатнулась назад: земля у неё под ногами ходила ходуном.

– Что мы должны сделать? – спросил дракон.

– Вы знаете, как добраться до Висперии?

– Знаю.

– А можете меня туда отнести?

– Могу – если ты подержишь вот это, пожалуйста, – ответил он, передавая ей скорлупу. Размером яйцо было не меньше Освина, и тот был не слишком доволен, когда Ива сунула скорлупу в саквояж. Сверху показался глаз, превратившийся из зелёного в тыквенный, а потом, охватив взглядом масштабы Пернатия, обратно в зелёный. Освин сконфуженно улыбнулся, затем протянул лапы и принял скорлупу, слегка погладив её и чуток потерев, а затем быстро закрыл саквояж.

Дракон удивлённо перевёл взгляд с саквояжа на Иву, но она лишь покачала головой:

– Не спрашивайте.


Он согласно кивнул и пригнулся, чтобы она могла вскарабкаться ему на спину и устроиться за крыльями. Саквояж девочка приспособила между коленками, а руками попыталась обхватить шею дракона, но длины её рук на это, конечно, не хватило.

– Держись крепко, – велел дракон.

Когда Пернатий взял разбег (отчего вся гора сотряслась, осыпавшись лавиной) и взмыл в воздух, из саквояжа донеслось привычное: «О нет! О мойная кошмарна тётушка!»





10

Сказитель забытого




Чем выше в небо они уносились, тем громче становились панические вопли Освина:

– О не-е-е-ет! О скупая мойная тётушка! Где мойная печечка?! О Осбертруда!

Часть сознания Ивы думала примерно то же – о не-е-ет! Одно дело – летать на Шёпоте, и совсем другое – на громадном драконе, который стремглав проносится над обширными горными кряжами и широкими петляющими реками. Глаза удалось открыть не сразу. А когда удалось, она чуть не задохнулась – однако вовсе не от страха. Да, её едва не сносил пронизывающий ледяной ветер – но зато какой был вид! Она разглядела парящие в воздухе Облачные горы и на некотором отдалении – обширный красочный лес.

Висперия.

Ничего подобного ей видеть не доводилось. В лесах возле её родного Гринфога деревья не отличались большим разнообразием: зелёные листья, коричневая кора и иногда – симпатичные цветочки. Но здесь перед ней было нечто совершенно иное: листва, окрашенная в ярко-синий, закатно-розовый, безумно-оранжевый и ярко-пурпурный. Словно кто-то опрокинул на горизонт коробку с красками. Трудно было поверить собственным глазам. Как будто ожили рисунки со стены сказителя забытого.

– Ты там в порядке? – донёсся голос Пернатия.

– Д-д-да, – отозвалась Ива. Хоть она и ощущала себя слегка подмороженной – они пролетали через облако, – но уже начала приходить к выводу, что летать на спине у дракона так же здорово, как на метле.

Она вытянула руку вверх – и через несколько секунд с небес, кувыркаясь, свалился бабушкин древний, довольно ужасный комковатый зелёно-коричневый плед. Ива с благодарностью завернулась в него. Да, потом его опять придётся «потерять», но сейчас можно было просто порадоваться теплу.





– А ежели бы ты была сейчас в дому, то занималася уборкой, – заметил бледно-зелёный Освин, выглянув одним глазком из саквояжа и пялясь вдаль с кислой миной. Он сглотнул, явно борясь с тошнотой.

Ива широко улыбнулась:

– Я знаю.

– Мене ндравятся уборковые дни, – проворчал он. – Ты мене даёшь поспатеньки, и не суёшь во всяки там волосаты мешки, и не тащишь болтаться в небе на всяких-яких огромущих чудах в перьях… – Он застонал и убрался обратно в саквояж.

Пернатий внимания на его причитания не обратил.

– Куда именно в Висперии? – уточнил он. Голос дракона походил на звук, с которым ветер треплет двери и окна.

– Наверно, для начала нужно найти Древо.

– Древо? В лесу? – Пернатий явно потешался, его смех звучал словно колокольчики.

– Ну, оно очень большое и голубое. – Ива вглядывалась в лес и видела там деревья самых разных цветов. – Безумие какое-то, – вздохнула девочка, недоумевая, как среди всего этого буйства красок можно разыскать то самое дерево.

Но, подлетев к лесу поближе, Пернатий выдохнул:

– Не такое уж безумие. Смотри, – и слегка повернул голову влево.

Ива вгляделась. Древо возвышалось над всем лесным массивом. Оно было цвета голубого морского стекла, а ствол в ширину равнялся нескольким фермерским домикам, сдвинутым вместе. Древо возносилось до самого неба – верхушка терялась в ярко-белых кучевых облаках. И в окружении облаков среди самых верхних ветвей примостилась маленькая деревянная хижина. Казалось, она просто висит в воздухе, но Ива, хоть и с трудом, разглядела опоры, негромко поскрипывающие на ветру. А когда они подлетели ещё ближе, то стали заметны развешанные под окнами чайники, служащие горшками всевозможным растениям – совсем как в доме в Стояча-Воде.

– Это, наверное, и есть дом сказителя забытого! – вскричала она, указывая в ту сторону.

Пернатий кивнул и направился к верхушке гигантского дерева. Он приземлился на ветке шириной с большую дорогу, заставив дерево содрогнуться и сотрястись.

Ива съехала со спины дракона, крепко прижимая к себе саквояж; коленки у неё дрожали.

Пернатий склонил огромную голову набок:

– Гляньте-ка! Кто-то прибегает к совсем уж крайним мерам, чтобы избежать небольшой компании.

Ива полагала, что считать огромного дракона небольшой компанией было явным преуменьшением, но всё-таки он был прав. Высокий тщедушный человек, одетый в кучу тряпья и с торчащими из всех карманов ростками и цветочками, со всех ног удирал из дома, унося с собой все свои пожитки (включая чайный сервиз) и прихватив крупную коричневую собаку с длиннющим высунутым языком. Вот только бежал он не в ту сторону, поэтому на полном ходу чуть не врезался в Иву – едва успел поднять глаза.

– Ёжки-поварёшки! – выругался он и крутанулся на пятках, уронив чайник и залив чаем всё вокруг. У него были огромные бледно-голубые глаза и воздушные совершенно белые волосы, из-за чего выглядел он как старик, хотя на самом деле был, наверно, даже моложе отца Ивы. Это же мальчик с портретов, поняла она, тот самый – со странным моргающим растением. Только выросший.