История с привидениями

– Я не имею в виду другого человека. Каких-нибудь животных?

– Не помню. Я так… странно чувствовала себя. Нет, ничего.

– Вы уверены? Попытайтесь припомнить, как все выглядело – машина, открытая дверь, сугроб, в который вы врезались…

– О, – воскликнула она, и вилка в руке Рики застыла на полпути ко рту, – Вы правы! Я видела собаку. А что, это так важно? Она появилась на вершине сугроба – наверно, выскочила из чьего-то двора, а затем спрыгнула на улицу. Я обратила на нее внимание, потому что красивая была собака. Белая такая.

– Она, – сказал Дон.

Питер, раскрыв рот, переводил взгляд с Дона на Рики.

– Не хочешь немного вина, Питер? Дон? – спросил Рики.

Дон покачал головой, но Питер сказал: «Да, спасибо», и Рики протянул ему стакан.

– Вы помните, что говорил вам тот мужчина?

– Это было так ужасно… Я решила, он сумасшедший. А потом поняла, что он знает меня, поскольку назвал по имени, а потом сказал, что мне не стоит ехать на Монтгомери-стрит, потому что вас там нет… А где вы, кстати, были?

– Я все расскажу тебе за рюмочкой Перно. Весной.

– Еще что-нибудь помните? – спросил Дон. – Он не говорил, куда везет вас?

– К другу, – сказала Стелла и содрогнулась. – Он сказал, я узнаю тайну. А еще говорил о Льюисе.

– И ничего не сказал, где этот его друг?

– Нет. Постойте… Нет, – она опустила глаза на тарелку, затем немного отодвинула от себя поднос. – Бедный Льюис… Прошу вас, не надо больше вопросов.

– Пожалуй, вам лучше оставить нас одних.

Питер и Дон были уже в дверях, когда Стелла сказала:

– Я вспомнила. Он говорил, что везет меня в Холлоу. Точно.

– На сегодня достаточно, – сказал Рики. – До завтра, джентльмены.



Утром Питер и Дон, спустившись вниз, с удивлением увидели на кухне Рики. Он взбивал яйца, то и дело останавливаясь, чтобы промокнуть нос салфеткой из лежавшей под рукой коробки «Клинекса»:

– Доброе утро. Хотите помочь мне поразмышлять о Холлоу?

– Вам же надо лежать, – сказал Дон.

– Черта с два мне надо лежать! Вы чуете, как близки мы к цели?

– Я чую лишь запах будущей яичницы, – сказал Дон. – Питер, достань-ка тарелки из буфета.

– А сколько в Холлоу домов? Пятьдесят? Шестьдесят? Не больше. И она в одном из них.

– Нас дожидается, – сказал Дон, и Питер, раскладывая тарелки на кухонном столе, на мгновение замер и поставил последнюю тарелку чуть медленнее. – А снегу за ночь нападало не меньше двух футов. И он все идет. Правда, метель стихла, но к обеду может разыграться снова. По всему штату объявлено чрезвычайное положение в связи с заносами. Вы собираетесь прогуляться до Холлоу и стучать там во все двери подряд?

– Нет, я хочу, чтоб мы с вами поразмышляли немного, – сказал Рики и разложил болтунью по тарелкам. – Давайте поджарим немного тостов.

Когда на столе появились тосты, апельсиновый сок и кофе, все трое сели завтракать. Рики, сидя за столом в голубом халате, казался бодрым, энергичным и едва не ликовал. Его явно поглощали мысли о Холлоу и Анне Мостин.

– Это единственный район города, который нам почти не знаком, – сказал Рики. – Потому-то она и сидит там. Она пока не хочет, чтоб мы отыскали ее. Вероятно, она уже знает, что осталась без помощников. И планы ее откладываются. Ей понадобится подкрепление – что-то наподобие Бэйтов или ее самой. Был еще один, да Стелла его устранила при помощи шляпной булавки.

– Почему вы решили, что он был единственным? – спросил Питер.

– Потому что мы столкнулись бы с другими, будь они здесь.

Немного помолчали.

– Так что я думаю, что она затаилась – в пустом здании, скорее всего, – пока не появятся остальные. Она не ждет нас. Она думает, что по такому снегу мы просто не дойдем.

– Она будет мстить, – сказал Дон.

– А может, ей тоже страшно.

Питер вскинул голову:

– Почему вы так сказали?


– Потому что однажды, много лет назад, я помог убить ее. И вот еще что. Если мы не поторопимся найти ее, все, что нам удалось сделать, пропадет зря. Стелла и мы трое выиграли немного времени для всего города, но как только откроются дороги… – Рики откусил кусочек тоста. – Начнется кое-что пострашнее. Она будет не просто мстить – она взбесится. Дважды мы останавливали ее. Так что давайте обдумаем, как мы будем действовать в Холлоу. Не откладывая.

– В этом районе раньше жили слуги? – спросил Питер. – Тогда ведь у всех были слуги.

– Да, – сказал Рики. – И есть еще одна мысль. Я вспоминаю, что она сказал Дону на пленке. «В своем воображении». Одно такое место мы нашли, и я уверен, оно было не единственным. Но ума не приложу…

– Вы знаете кого-нибудь оттуда? – прервал Дон.

– Конечно. Я прожил здесь всю жизнь. Но я не вижу никакой связи с…

– А каким был Холлоу раньше? – спросил Питер. – В старые времена?

– «В старые времена»? Ты хочешь сказать, во времена моего детства? О, совсем другим, намного привлекательней, чем теперь. И намного чище. Слегка пренебрегающий условностями. Тогда он считался районом городской богемы. В Милбурне жил художник – оформлял журнальные обложки. Он жил там, у него была живописная седая борода, и он носил пелерину – выглядел именно так, как и должен выглядеть настоящий художник. О, сколько времени мы проводили в Холлоу! А еще был там бар с джазовым оркестром. Льюис обожал ходить в него – потанцевать. Чуть похожий на «Хемфрис Плэйс», но поменьше и намного уютней.

– Оркестр? – спросил Питер, и Дон тоже поднял голову.

– О да, – мечтательно сказал Рики, не замечая их возбуждения. – Небольшой, всего шесть – восемь инструментов, но, полагаю, достаточно хорош для такой глуши, как наша… – Он собрал тарелки, опустил их в раковину и залил горячей водой. – Да, Милбурн был очень славным в те годы. Мы помногу гуляли, по несколько миль до Холлоу и обратно: послушать музыку, выпить кружку-другую пива, иногда выезжали за город… – Погрузив руки в мыльную воду, Рики вдруг резко замолчал. – Бог ты мой! Я знаю. Я знаю! – Не выпуская из рук тарелку, с которой стекала пена, он повернулся к ним. – Эдвард. Понимаете? Эдвард жил в Холлоу. Мы все время ходили в Холлоу к нему в гости. Именно туда он переехал, когда захотел купить себе дом. Я тогда работал в фирме моего отца, он очень ворчал по поводу той покупки, – Рики уронил тарелку и перешагнул осколки, не заметив этого. – Владелец дома был у нас первым чернокожим клиентом. И дом еще стоит там! Городской совет приговорил его прошлой весной, и в этом году его должны снести. Это мы сосватали Эдварду дом – Сирс и я, – Рики вытер руки полами халата. – Вот так. Бывший дом Эдварда: «В своем воображении».

– Потому что в доме Эдварда… – начал Дон, поняв, что адвокат абсолютно прав.

– …умерла Ева Галли и начались наши кошмары, – закончил Рики. – Клянусь богом, теперь она не уйдет.





16




Они натянули на себя все теплые вещи, что нашлись в доме Рики, напялив несколько слоев нижнего белья, по две рубашки – Питеру и Дону не удалось застегнуть их, – по два свитера, по две пары носков; Дон даже умудрился втиснуть ноги в старые высокие ботинки на шнуровке. Впервые Рики с благодарностью подумал о своей коллекции одежды.

– Нам предстоит долгий путь, – сказал он, копаясь в коробке с шерстяными шарфами, – поэтому надо обернуть лица вот этим. Отсюда до Холлоу примерно три четверти мили. Слава богу, что город маленький. Когда нам было по двадцать, мы частенько ходили отсюда до дома Эдварда и обратно раза по три в день.

– Вы уверены, что найдете дом? – спросил Питер.

– Более или менее, – ответил Рики. – Так. Теперь давайте проверим, как мы оделись. – Закутанный в сто одежек, каждый из них напоминал снежного человека. – А шапки? У меня столько шапок! – Он нахлобучил на голову Питеру меховую шапку, сам надел красную охотничью кепку, которой было лет сто, и сказал Дону: – Вот эта мне чуть великовата. – Он протянул ему мягкую зеленую твидовую кепку; писателю она пришлась впору. – Надевал ее на рыбалку с Джоном Джеффри. Один-единственный раз. Ненавижу рыбалку.



Поначалу одежда Рики держала тепло. Пока они шли под легким снегом, щурясь от резкого белого света, навстречу им попались несколько человек, штурмовавших тротуары и подъездные дорожки с лопатами и снегометами. Дети в разноцветных комбинезонах играли в сугробах – яркие подвижные пятна на ослепительной снежной белизне. Было пять градусов выше нуля, и холод покусывал незакрытые участки их лиц; со стороны они выглядели вполне буднично: трое мужчин, отправившихся либо куда-то по своим делам, либо в один из открытых магазинов.

Но даже до того, как погода переменилась, идти было трудно. Сначала стали остывать и мерзнуть ноги, уставшие от ходьбы по глубокому снегу. Вскоре они прекратили разговоры, отнимавшие слишком много сил. Пар от дыхания оседал на толстой шерсти шарфов, и влага замерзала. Дон понял, что температура стремительно падает – он в жизни не видал такого; снегопад усилился, пальцы в перчатках начали неметь и бедра, кажется, тоже.

И иногда, когда они заворачивали за угол и смотрели вниз на улицу, прятавшуюся за длинным, высоким, порой футов в пятнадцать, гребнем снежного заноса, Дон думал, что они трое напоминают полярных исследователей со старинной фотографии – обреченных, отрезанных на краю земли, с почерневшими губами и обмороженной кожей, маленькие беззащитные фигурки на фоне необъятного снежного безмолвия.

На полпути к Холлоу температура упала ниже нулевой отметки. Шарф Дона превратился в жесткую ледяную маску. Холод больно впивался в руки и ступни. Он, Рики и Питер с боем пробились через площадь, поднимая ноги из глубокого плотного снега и наклоняясь вперед, чтобы сделать следующий шаг. Елка, установленная мэром и помощниками в центре площади, виднелась отсюда как белый холм с беспорядочно торчащими из него зелеными лапами. Очищая Мэйн-стрит и Уит Роу, Омар Норрис сбил ее и завалил снегом.

Когда они добрели до светофоров, все вокруг потемнело и снег уже больше не сверкал: он казался таким же серым, как и воздух. Дон поднял голову – тысячи тысяч снежинок крутились под плотными тучами. Они были одни. Вдоль Мэйн-стрит, как перевернутые блюдца, торчали из снега крыши автомобилей. Все дома были заперты. Свежий снег заметал подъезды. Быстро темнело.

– Рики? – спросил он. Во рту был привкус мерзлой шерсти, а щеки, не закрытые шарфом, горели.

– Уже недалеко, – задыхаясь, проговорил Рики. – Идите, не волнуйтесь за меня.

– Как ты, Питер?

Парень глянул на Дона из-под снега – шапку всю замело:

– Слышали, что сказал босс? Вперед.



Новый виток снегопада показался сперва слабым и незначительным, но три квартала спустя ветер усилился. Ноги Дона казались двумя ледяными глыбами, больно впаявшимися в лодыжки, а пурга обрушилась с поистине штормовой силой: снег не падал и не закручивался в игривые спирали, он несся вниз по диагонали, и порывы накатывали как океанские валы. Снег жалил. Как только они выбирались на вершины высоких сугробов, он бил им прямо в грудь и лица, толкая назад, не давая вздохнуть.

Рики упал навзничь, потом сел с прямой спиной – как кукла на снегу. Питер нагнулся к нему и протянул руку. Дон обернулся – не понадобится ли его помощь – и пошатнулся от удара ветра в спину. Он окликнул:

– Рики?

– Мне надо. Посидеть. Немножко.

Он тяжело дышал, и Дон представлял, как больно мороз царапает ему горло, как обжигает легкие.

– Осталось два-три квартала, – проговорил Рики. – Боже, мои ноги…