История с привидениями

– Глнгр. Глнгр. – Старушка делала такие неимоверные усилия, что Дон чуть ли не физически ощутил их. – Глнгр!

– А, ладно, оставим пока. Еще пару вопросов. – Он развернулся и сердито взглянул на Дона, но на его лице читался и стыд. Хардести опять повернулся к старушке и понизил голос, но Дон все слышал.

– Я не думаю, что вы слышали какой-то необычный шум? Или заметили какие-то странные огни или что-то в этом роде?

Голова женщины тряслась, глаза метались.

– Какие-нибудь необычные огни или шум, мисс Дэдам? – Хардести уже с отвращением задавал ей вопросы. Нед Роулз и Дон переглянулись, удивленные и заинтригованные.

Наконец, сдаваясь, Хардести вытер лоб:

– Ну вот и все. Без толку. Похоже, что-то она видела, но кой черт ее поймет? Я сваливаю. Хотите – оставайтесь, мне плевать.

Дон вышел из комнаты вслед за шерифом и подождал, пока тот говорил с доктором. Когда из палаты вышел Роулз, его лицо стареющего мальчика было задумчивым и сосредоточенным.

Хардести повернулся и взглянул на Роулза:

– Вы что-нибудь поняли из этого бреда?

– Нет, Уолт. Бред – он бред и есть.

– А вы?

– Ничего, – ответил Дон.

– Будь я проклят, если скоро не начну верить в пришельцев или вампиров или во что-то этакое, – проворчал Хардести и зашагал по коридору. Нед Роулз и Дон Вандерлей направились следом. Когда они дошли до лифтов, в одном из них стоял Хардести и тыкал пальцем в кнопку. Дверь с шипением закрылась перед носом Дона – очевидно, шериф хотел от них избавиться.

Мгновением позже подошел другой лифт, и они вошли в кабину.

– Я все думаю о том, что пыталась сказать Нетти, – заговорил Роулз. Дверь закрылась, и лифт мягко поехал вниз. – Уверяю вас, моя догадка тоже может показаться бредовой.

– Я в последнее время ничего другого и не слышу.

– Вы написали «Ночного сторожа».

«Начинается», – подумал Дон.

Он застегнул пальто и пошел вслед за Роулзом к стоянке. Несмотря на то что на Роулзе был только костюм, он, казалось, не замечал мороза.

– Пожалуйста, сядьте на минутку в мою машину, – попросил редактор. Дон забрался на пассажирское сиденье спереди и взглянул на Роулза, потиравшего в задумчивости лоб. В машине издатель выглядел намного старше: морщинки наполнялись тенями.

– Глнгр? Она произнесла это несколько раз. Согласны? Или, во всяком случае, что-то очень похожее по звучанию, не так ли? Так вот. Я лично никогда не видел его, но давным-давно у сестер Дэдам был родной брат, и, кажется, после смерти они только о нем и судачили…



Шоссе, по которому Дон возвращался в Милбурн, шло через поля; свинцово-серое небо расчерчивали пылающие лиловатые полосы. Назад, назад в Милбурн, с частичкой истории о Стрингере Дэдаме в душе; назад в Милбурн, где люди начинали замыкаться в себе все больше по мере того, как усиливался снегопад, росли сугробы, а дома, казалось, таяли и сливались один с другим; туда, где умер его дядя и где его друзей мучили страшные сны; прочь из двадцатого века – в темницу Милбурна, все более и более напоминающую ему его внутренний мир.





Взлом, часть первая




6




– Отец сказал мне, чтоб я больше не зависал с тобой.

– Ну и что? А ты послушался, паинька? Тебе сколько лет, пять?

– Он почему-то волнуется. И чем-то здорово расстроен.

– «Чем-то расстроен», – передразнил Джим. – Он старый. В смысле… сколько ему – пятьдесят пять? Ему осточертела работа и старая машина, и он слишком растолстел, и его любимый сыночек скоро упорхнет из гнездышка почти на год. Да ты посмотри вокруг, дружище. Много стариков ты видишь с радостными улыбками на морщинистых лицах? Город переполнен этими жалкими существами. И каждого слушать, что ли? – Джон откинулся на спинку стула и улыбнулся Питеру, самонадеянно полагая, что старый аргумент все еще убедителен.

А Питер тонул в неуверенности и неопределенности – эти аргументы были убедительнее. Тревоги его отца не были его тревогами: и дело не в том, что он не любил его, – он любил, – а в том, подчиняться ли нечастым отцовским приказам или, как сказал Джим, «слушать его».

Разве они с Джимом сотворили что-то плохое? С точки зрения Джима, они даже не вламывались в церковь; они всего лишь следили за женщиной. Делов-то. Фредди Робинсон умер, и этот факт сам по себе печален, пусть они оба и не любили его, но никто не говорил о том, что его смерть не была естественной; его свалил сердечный приступ или он упал с перрона и разбил голову…


И не было никакого ребенка на вокзальной крыше.

И не было никакого ребенка на надгробной плите.

– Мне что, в ножки поклониться твоему старику за то, что он разрешил нам встретиться сегодня вечером?

– Да нет, все не так плохо. Он просто считает, что нам с тобой надо пореже гулять вместе, а не то чтоб вообще не встречаться. Ему, наверно, просто не нравится, что я бываю в таких местах.

– Таких? А чем они плохи? – Харди комичным жестом обвел жалкое помещение бара и крикнул: – Эй, Солнышко! Это чертовски клевое местечко, а? – Чернокожий бармен оглянулся на него через плечо и глупо скривился. – Обалденно цивилизованное, леди Джейн! Герцог, вы согласны со мной? Я знаю, чего твой старик боится. Он не хочет, чтоб ты попал в плохую компанию и вляпался в дерьмо. А плохая компания – это я, всем известно. Но если я такой, значит, и ты – тоже. Так что самое страшное уже случилось, и поскольку ты здесь – расслабься и повеселись.

Если записывать рассуждения Харди и потом прочитать, в них сыщется немало ошибочного, но, слушая его, соглашаешься со всем.

– Понимаешь, то, что эти стариканы называют сумасшествием, на самом деле всего лишь другой образ мышления; поживи столько же в этом городишке, и у тебя короеды в башке заведутся, тебе придется постоянно напоминать себе, что весь мир – это не просто один большой Милбурн. – Джим взглянул на Питера, отпил пива и ухмыльнулся, и Питер заметил преломленный свет в его глазах; он давно уже понял, что под «другим образом мышления» была скрыта частичка настоящего безумия. – Вот, например, скажи-ка, Пит, не хочется ли тебе время от времени увидеть, как весь этот чертов город горит синим пламенем? Весь, до основания – чтоб потом одни головешки остались? Мужик, это город призраков, понял? Целый город Рипов ван Винклей[13], Рип ван Винкль Рипом ван Винклем погоняет, стая Рипов ван Винклей с вакуумом вместо мозгов, с шерифом-хроником и вонючими забегаловками для удовлетворения социальных нужд населения…

– А куда подевалась Пенни Дрэгер? – прервал его Питер. – Я тебя не видел с ней уже недели три.

Джим ссутулился над стойкой бара:

– Первое. Она узнала, что я повез мадам Мостин в кабак, и послала меня подальше. Второе. Ее родичи, старики Ролли и Ирменгард, прослышали, что она пару раз гуляла с покойным Ф. Робинсоном. Поэтому они засадили ее дома, не пускают никуда. Мне она об этом не говорила. И слава богу. Я бы тоже ей выдал будь здоров.…

– Ты думаешь, она гуляла с ним, потому что ты возил эту женщину в «Хемфрис»?

– Да черт ее знает, что у нее на уме. Ты считаешь, из-за этого, сын мой?

– А ты? – иногда безопаснее отвечать Джиму вопросом на вопрос.

– Черт. – Он вытянулся вперед и опустил лохматую голову на влажное дерево барной стойки. – Не пойму я этих женщин, – проговорил Джим мягко, словно с сожалением, но Питер видел, как сверкали его глаза сквозь завесу ресниц, и понял, что это была игра. – М-да… Может, ты и прав. Может, и есть тут взаимосвязь, Кларабелла. Скорее всего. И если есть, значит, эта мадам Анна, помимо того, что, раздразнив меня, не дала, еще и обломала мне интимную жизнь. А коли так, то, значит, за ней должок.

Он склонил голову набок и сверкнул глазами на Питера:

– Такие дела, старина. – Согнувшись, он продолжал сидеть в этой странной позе – его голова словно посторонний предмет на стойке – и безумно ухмылялся Питеру.

Питер сглотнул.

Джим резко выпрямился и постучал по стойке:

– Еще две чарки, Солнышко!

– Что ты собираешься делать? – спросил Питер, зная, что неизбежно будет втянут в это, и взглянул в грязные окна кабачка – темные стекла в белых крапинках снежинок.

– Посмотрим. Что собираюсь делать? – Джим задумался, и Питер понял, что Джим уже давно знал, что будет делать, и что это приглашение съездить попить пивка было только началом; его вовлекли в этот разговор, так же как и привезли за город, и все остальное, весь этот треп о «другом образе мышления» и о городе-призраке – все было четко пронумеровано в плане, родившемся у Харди в голове. – Что я собираюсь делать? – Он вскинул голову. – Даже этот сказочный дворец становится скучным после доброй порции пива, поэтому возвращение в наш милый маленький Милбурн доставит нам удовольствие. Да! Мы определенно должны вернуться в милый маленький Милбурн.

– Давай держаться от нее подальше, – сказал Питер.

Джон проигнорировал его просьбу:

– А знаешь, наша милая сексуальная леди выехала из отеля две недели назад. О, как ее там не хватает, как по ней скучают! По ней тоскуют, Пит. Как мне плохо, оттого что я не могу полюбоваться этой аккуратной попкой, поднимающейся по лестнице. Я скучаю по этим глазам, вспыхивающим во тьме коридоров. По пустому чемодану. По знойному телу. И я уверен, ты уже знаешь, куда она переехала.

– Мой отец готовил закладную. Его дом. – Питер кивнул более энергично, чем хотел, и понял, что снова пьянеет.

– Твой старик настоящий добрый гном, да? – спросил Джим, приятно улыбаясь. – Хозяин! – Он грохнул кулаком по стойке. – Мне и моему другу – по порции твоего лучшего бурбона. – Бармен с обиженным видом налил им такого же виски, какое в прошлый раз стащил Джим. – Так, вернемся к теме. Наша подружка, по которой так искренне скучают, покидает первоклассный отель и поселяется в доме Робинсона. Не кажется ли вам странной цепь совпадений? Очевидно, только два человека на свете, я и ты, Кларабелла, могут дать ответ. Потому как только мы с тобой знаем, что она была на вокзале в момент смерти старины Робинсона.

– Его сердце… – пробормотал Питер.

– О, она поражает в самое сердце. И в другие органы. Однако странно, не правда ли? Фредди падает на рельсы… Я сказал «падает»? Нет: планирует. Я все видел, помни. Он опускается вниз легко и плавно, как салфетка. Затем она лезет из кожи вон, чтоб заполучить его дом. Одно к одному, а, старина? Ты тоже видишь в этом совпадение, Кларабелла?

– Нет, – прошептал он.

– Ну-ка, Пит, вспомни, как ты прошел ранний отбор в Корнелл. Пошевели своими огромными мозгами, малыш. – Он положил ладонь на спину Питеру и пригнулся к нему, дыша чистым спиртом прямо в лицо. – Наша сексуальная подружка что-то ищет в доме. Чувак, я заинтригован, а ты? Ты только представь ее там. Эта аппетитная леди шастает по старому дому Фредди – что она ищет? Деньги? Драгоценности? Наркотики? Кто знает? Но она определенно что-то ищет там. Ее шикарное тело двигается по комнатам, заглядывает в углы… на это стоит посмотреть, а?

– Я не смогу, – сказал Питер. Бурбон, как масло, перекатывался в желудке.

– Я думаю, – сказал Джим, – что нам пора двигать в сторону нашего транспортного средства.



Питер очнулся стоящим на морозе у машины Джима: он никак не мог припомнить, почему он оказался в одиночестве. Он потопал ногами, покрутил головой и позвал друга:

– Эй, Джим!

Харди возник мгновением позже с акульей ухмылкой на лице:

– Простите, что заставил вас ждать. Просто сказал на прощанье нашему другу, как нам понравилось его общество. Правда, он, кажется, не поверил, поэтому пришлось повторить несколько раз. Он продемонстрировал, так сказать, отсутствие заинтересованности. К счастью, мне удалось позаботиться о нашем питьевом довольствии на оставшуюся часть приятного вечера. – Он чуть расстегнул молнию куртки и показал горлышко бутылки.

– Ты ненормальный.